Дарт Лонгботтом

Лестрейндж-мэнор в очередной раз наполнился душераздирающими криками боли. В гостиной мгновенно стало тихо, и разговоры «Пожирателей Смерти» заглохли сами собой. По спинам волшебников забегали ледяные мурашки. Любой маг боялся попасть Тёмному Лорду под горячую руку. — Может, выпьем?.. — неуверенно предложил Паркинсон. Остальные маги кивками поддержали его идею. Единственный волшебник без метки, сидевший за столом, нервно заозирался по сторонам, но, заметив предостерегающий жест Корбана Яксли, суетиться перестал. — Не хотела бы я оказаться сейчас на месте Северуса, — сказала, передёрнувшись, Алекто Кэрроу и схватилась за стакан с огневиски, словно за спасательный круг.

***

Волдеморт ещё пару минут с удовольствием понаблюдал, как корчится на полу от невыносимой боли проштрафившийся Снейп, и только потом с сожалением отменил заклинание «Круциатуса». — Мне надоели твои отговорки, Северус, — холодно прошипел он. — В следующий раз ты обязан принести мне действующее зелье плодородия. Иначе я сам сварю его из твоей требухи! Думаешь, я не найду второго такого зельевара в Англии? Пшёл прочь, бездарь! Депульсо! Снейпа вышвырнуло из кабинета, а Волдеморт, кипя от ярости, сжёг кресло, на котором пять минут назад сидел зельевар. Неудача с пророчеством не давала Тёмному Лорду покоя, и ему хотелось кого-нибудь убить. Однако, несмотря на бурлящую внутри злость, Волдеморт решил, что, прежде чем расправиться со Снейпом, нужно найти тому достойную замену. Гораций Слагхорн, бывший декан его родного факультета, наверняка смог бы приготовить нужное зелье, особенно если того хорошо замотивировать. И по мнению Волдеморта, лучшей мотивацией для трусоватого зельевара станет смерть предшественника. Поэтому Тёмный Лорд отдал приказ слугам немедленно разыскать Слагхорна и доставить старика к нему, в Лестрейндж-мэнор. После неудачной стычки в Министерстве магии его наиболее верные сторонники снова оказались в Азкабане, но на их счёт Волдеморт не переживал: сами виноваты, что так бездарно попались. Артефакт контроля дементоров по-прежнему находился у него, так что освобождение верных слуг было всего лишь вопросом времени. Требовалось только подождать, пока из Азкабана не вернут сотню мракоборцев, командированных для охраны тюрьмы. После битвы в Отделе тайн всех невыразимцев также проверяли на лояльность Министерству, и по этой причине Руквуд-младший пока не мог прийти в штаб «Пожирателей». Вчера Волдеморт собрал в главном зале Лестрейндж-мэнора остатки ближнего круга и множество других аристократов, разделяющих его идеи борьбы с магглолюбцами. Перед ними он произнёс торжественную речь, не забывая подкреплять свои слова изрядной долей ментальной магии: — Друзья! Соратники! — громко и уверенно говорил он. — Теперь, когда Министерство осведомлено о моём возвращении, больше нет смысла скрывать этот факт! Пришло время призвать к активным действиям наших сторонников и тех работников Министерства, на которых вы наложили «Империус». К сожалению, недавно мне помешали окончательно уничтожить Дамблдора, хотя я хорошо видел, что старик уже готов был сдаться. Поэтому сначала мы должны наказать тех, кто помешал мне расправиться с Альбусом. Установите слежку за Лонгботтомом, Боунс и Скримджером. Как только вы узнаете, как лучше всего к ним подобраться, мы устроим нашим врагам свидание со смертью. — Повелитель, вы позволите мне самой разобраться с Лонгботтомами? Хочу закончить начатое в прошлый раз, — с придыханием спросила Лестрейндж, делая шаг вперёд. — Хорошо, Беллатрикс, можешь немного повеселиться, — с холодной улыбкой разрешил Тёмный Лорд. — Думаю, ты уже достаточно восстановилась, чтобы уничтожить любого сильного противника. В тот же день большинство волшебников отправились выполнять его приказ, и сейчас, как чувствовал Волдеморт, в доме осталось совсем немного людей. Единственная причина, по которой он не прикончил Снейпа прямо сейчас, заключалась в том, что зельевару действительно удалось улучшить физическое состояние Лестрейндж. Беллатрикс наконец-то округлилась в нужных местах и уже не напоминала Волдеморту двуногого фестрала с криво накрашенными губами. Ежедневная близость с Беллатрикс настолько раздражала Тёмного Лорда, что даже восстановление прежних кондиций женщины не вызывало у него ничего, кроме желания её убить. Однако прокля́тая клятва заставляла его снова и снова предпринимать бессмысленные попытки зачать с ней ребёнка. Волдеморт приказал дежурному домовику немедленно позвать Яксли. — Корбан, твой друг принял решение присоединиться к нам? У меня появилась идея, как помочь ему с карьерой, — сказал он, как только «Пожиратель» примчался в кабинет. — Да, мой Лорд. Пий уже ждёт в гостиной приглашения, только он пока под личиной какого-то маггла, — поклонился Яксли. Через пять минут в кабинете Волдеморта появился Пий Тикнесс, успевший вернуть свою настоящую внешность. Тёмный Лорд внимательно рассмотрел высокого длинноволосого волшебника, одетого в классический костюм-тройку. Аккуратная бородка клинышком успешно скрывала безвольный подбородок мужчины, делая того более представительным. Тикнесс старался не смотреть в глаза Волдеморту и заметно нервничал. — Присаживайтесь, — невербально трансфигурировал Тёмный Лорд очередное кресло и указал на то гостю. — Спасибо, милорд, — аккуратно присел на краешек Пий. — Насколько я понял из рассказов Яксли, — задумчиво произнёс Волдеморт, — вам до смерти надоело, что ваше продвижение по карьерной лестнице давно остановилось. Вы чувствуете в себе огромный потенциал, но не знаете, как тот реализовать? — Да, сэр, — нервно выдохнул Пий. — Моя начальница Амелия Боунс и её коллега Руфус Скримджер не собираются уходить на покой, они ещё полны сил и энергии. — Благодаря протекции Яксли вы сможете занять одну из этих должностей, когда я приду к власти, мистер Тикнесс, — сказал Волдеморт, слегка приподнимая уголки губ. — Хотя, думаю, я смогу помочь вам продвинуться по службе даже быстрее. Вы мне нравитесь. В вас есть истинная британская порода. И чувствуется, что Вы готовы идти вперёд, не обращая внимания на трудности — Спасибо за лестные слова, милорд, — произнёс Пий Тикнесс, незаметно для себя успокаиваясь под волнами ментальной магии, щедро изливаемой Волдемортом. — Со своей стороны я готов способствовать вашему скорейшему приходу к власти. — Мистер Тикнесс, меня не интересует золото, министерское кресло и даже должность верховного мага Визенгамота, — усмехнулся Волдеморт. — Великие волшебники не владеют ничем — они только царствуют. Я стремлюсь вернуть времена, когда маги правили всем миром, а не прятались, как сейчас, в крошечных анклавах, опасаясь выйти наружу. Если вы будете преданы лично мне, я уверен, что в ближайшее время вы получите должность главы Отдела магического правопорядка. И если вы проявите себя на этой должности как активно продвигающий наши идеи волшебник, то, думаю, в скором времени я доверю вам пост министра. — Я готов присягнуть вам на верность, мой лорд! — вскочил воодушевлённый Тикнесс, тут же опускаясь на одно колено перед Волдемортом. — Чёрную метку вам ещё предстоит заслужить, — сказал Тёмный Лорд, покачав головой. — Однако мне по душе такая преданность нашему делу, мистер Тикнесс. Будьте готовы, когда придёт время. Этим летом Англию ожидают удивительные события. Я думаю, что ваша карьера стремительно пойдёт вверх. Пока ради вашей же безопасности, Корбан объявит всем, что сумел наложить на вас «Империус». Так вы сможете какое-то время скрывать свою лояльность к нам. Выяснив ещё несколько деталей о том, кто из сотрудников Департамента магического правопорядка может быть подвергнут «Империусу», Волдеморт отпустил чиновника восвояси. Тот поклонился, хлебнул из фляжки «Оборотного» зелья и, провожаемый Яксли, покинул мэнор. Через минуту Волдеморт уже и думать забыл о Тикнессе. Теперь его разум был сосредоточен на глобальных изменениях в структуре власти магической Англии. Паркинсон принёс из Визенгамота ожидаемые новости: Фадж был отправлен в отставку. В борьбе за кресло министра решили поучаствовать сразу несколько серьёзных волшебников, вот только консерваторов среди тех не было. По словам Паркинсона, нового министра будут выбирать из Люциуса Малфоя, Руфуса Скримджера и Амелии Боунс. Один лишь Фрэнк Лонгботтом отказался от борьбы за кресло министра, объявив, что не считает правильным объединять в одних руках исполнительную, судебную и законодательную власть, поскольку это противоречит принципам демократии. «Нет, ну что за идиот! — подумал с презрением Волдеморт. — Разве можно достичь перемен в стране, если не сосредоточить всю власть в одних руках? Как там Долохов говорил? Вроде: «Птица, рак и рыба тянут повозку в разные стороны». Вот же сумасшедшие эти славяне! Никто из англичан в здравом уме не станет запрягать в одну повозку настолько разных существ. Или потребуется поистине железная рука, способная заставить всех двигаться в нужном направлении. Впрочем, у восточников это обычная история». Тёмный лорд вновь вызвал домовика и спустя несколько секунд получил заказанный стакан огневиски. Сделав глоток, прокатившийся пламенем по пищеводу, Волдеморт вновь погрузился в размышления. «Надо определиться, за кого должны будут голосовать мои консерваторы, — решил он. — Итак. Малфой — трусливый предатель, доверять такому нельзя, а метка на него почему-то не действует. Скримджер — недалёкий служака, который может стать отличным выбором, пока мы окончательно не захватим власть. Этот побитый молью лев усядется в министерское кресло и долго ещё будет просто наслаждаться свалившейся на него властью. А вот самой опасной кандидатурой для нас является Амелия Боунс. С той будет невозможно договориться, слишком принципиальна и любит магглов. Кроме того, она ненавидит нас за убийство её семьи. И к тому же Амелия — действительно могущественная волшебница, с которой даже Беллатрикс не сможет справиться в одиночку». В кабинет вернулся Корбан Яксли и спросил: — Будут ещё какие-то приказы, милорд? — Как продвигаются поиски того рыжего ублюдка, который убил Мальсибера? — поинтересовался Волдеморт, жестом приглашая слугу сесть в кресло и постукивая волшебной палочкой по ладони. — С тех пор, как мы разобрались с остатками банды магглорождённых, Керриган в Лютном не появлялся, — отрапортовал Яксли. — Видимо, решил, что в Лондоне ему нечего делать. У авроров также появилась ориентировка на Керригана, мой лорд. По слухам, рыжий ублюдок и «светлым» успел здорово на крыльцо нагадить. Причём так увесисто, что даже невыразимцы им заинтересовались. — Оставь свои красочные эпитеты для Долорес Амбридж, — поморщившись, сказал Волдеморт, а потом его глаза угрожающе сузились, и он наклонился вперёд: — Что ты сумел выяснить о бойне возле Дувра? Яксли неосознанно вжался в кресло, с трудом выдержав магическое давление повелителя. Он шумно набрал воздух в лёгкие и торопливо продолжил: — Я же про это и начал рассказывать, милорд. По словам дознавателей, там около тысячи человек утонуло, и многие из них были выпиты дементорами. На берегу был проведён никому неизвестный тёмный ритуал. Там целую неделю крутились невыразимцы, просеивая каждый сантиметр поверхности. А ещё они сумели вызвать дух одного из погибших магов, который сообщил им, что в ритуале участвовал тот, кого мы ищем! Правда, призрак не смог нормально объяснить, проводил ли ритуал сам Керриган, или он тоже был всего лишь жертвой. Думаю, в подробностях вы сможете узнать об этом деле только у нашего друга в маске, если тот, конечно, сумеет пройти проверку. — Он пройдёт, — отстранённо сказал Волдеморт, окончательно осознав, что пора действовать на опережение. Тёмный Лорд уже давно чувствовал, что его мягко, но неотвратимо загоняют в какие-то рамки, словно гиппогрифа в стойло. А ещё Волдеморт был крайне обеспокоен известиями о том, что на Косой аллее видели Игоря Каркарова, которого он заставил следить за Гриндевальдом. Бывший директор Дурмстранга, призванный через метку, не явился на зов, и местоположение Каркарова установить не удалось. Было очевидно, что хитрый предатель каким-то образом выжил и, вероятно, точно знал, кто проводил тот грандиозный тёмный ритуал. А ещё в Англию вернулась Винда Розье, старая соратница Гриндевальда. Однако та сразу же заперлась в родовом мэноре и не показывала носа, не отвечая на письма даже ближайших родственников. Что-то очень испугало эту сильную и опытную волшебницу, что-то действительно опасное. И что это могло быть, Волдеморт даже представить себе не мог. Он нетерпеливым жестом выгнал Яксли из кабинета и сосредоточился на обдумывании своих дальнейших планов. В голове крутилась какая-то важная мысль, и Тёмный Лорд упорно пытался ее ухватить. И вот когда ему почти это удалось, в дверь снова постучали. Противный голос одного из «Пожирателей» последнего набора позвал его к обеду, и нужная мысль только издевательски помахала на прощание. Не обращая внимания на визгливые вопли, Тёмный Лорд мгновенно нырнул в глубины своего разума, пытаясь вернуть концентрацию. Но тут дверь кабинета распахнулась, окончательно разрушая надежду понять, что его беспокоит, и всё тот же волшебник с противным голосом, пытаясь что-то разглядеть в полумраке кабинета, провизжал: — Лорд Волдеморт, сэр! Домовые эльфы Лестрейнджей уже приготовили вкусный обед. Вы будете здесь трапезничать, или для вас накрывать в гостиной вместе со всеми нами? — Авада Кедавра! — раздосадованно взревел Тёмный Лорд. Из кончика его палочки вырвался мощный зелёный луч и ударил в грудь незадачливому посыльному. Тело мага, перевернувшись в воздухе, ударилось о стену коридора и шлёпнулось на пол. Волдеморт позволил себе злобно улыбнуться, ощутив, как сжатая до предела пружина сомнений, душившая его изнутри, стала понемногу расслабляться. «Нужно чаще практиковаться в убийствах, — подумал Волдеморт, но тут же снова почувствовал растущий гнев. — Жаль, что проблему с Беллатрикс Лестрейндж так легко не решишь, но, возможно, Лонгботтом прибьёт это похотливое животное? Тогда в атриуме Министерства магии меня здорово приложило об стену его последним заклинанием. Конечно, это не Дамблдор, но тоже весьма неплохо». Внезапно руку угрожающе защипал проступивший красный обод неизвестно когда принесенного обета, и Волдеморт от души выругался на парселтанге. Безумно захотелось в очередной раз вызвать Снейпа и пытать того снова и снова. Только железная воля помогла Волдеморту удержаться от такого соблазна. «Быть может, прокля́тому зельевару всё же достанет квалификации сварить нужный эликсир», — с надеждой подумал он, по звуку лёгких женских шагов уже понимая, кто сейчас неизбежно появится из-за поворота коридора.

***

Беллатрикс Лестрейндж тряхнула отвратительной рыжей гривой волос, сделала очередной глоток огневиски и недовольно сморщила лицо, глядя на свои покрытые веснушками пальцы с криво обработанными ногтями. Идея, как проникнуть в защищённый мэнор Лонгботтомов, окончательно сформировалась в её голове, пока она скучала за столиком в «Дырявом Котле», терпеливо подслушивая глупое кудахтанье двух пожилых куриц. Августа Лонгботтом и Минерва Макгонагалл всё это время обсуждали успехи учеников Гриффиндора, заодно угощаясь сливочным пивом. «Моргана-заступница! Грифам, оказывается, всегда было тяжело сдавать ЗОТИ? — подумала Лестрейндж с мрачным весельем. — Ха-ха, вот же тупицы! В моё время волшебников, которые не сумели сдать простых экзаменов хотя бы на удовлетворительно, могли легко изгнать из рода». От возмущения Беллатрикс Лестрейндж едва не выплюнула огневиски прямо на соседний столик, за которым разговаривали две пожилые подруги. Тем временем Августа Лонгботтом позвала Минерву Макгонагалл продолжить общение в своём поместье. Профессор трансфигурации с радостью согласилась, но предложила встретиться немного позднее, так как сначала хотела посетить магазин. «Наверное, кошачий корм купить себе собралась!» — ехидно подумала Лестрейндж, стараясь не смотреть в сторону прощающихся старух. Как только леди Лонгботтом скрылась в камине, Макгонагалл направилась к переходу на Косую Аллею, а Беллатрикс незаметно последовала за ней. Когда декан Гриффиндора оказалась одна перед закрытой аркой магического перехода, Лестрейндж незаметно достала свою палочку и бросила оглушающее проклятье. «Попалась, старая кошатина!» — удовлетворённо подумала она, перемещая парализованное тело в сумочку с расширенным пространством. Затем Лестрейндж перешла на Косую аллею и быстрым шагом направилась в Лютный переулок, где ещё утром заранее сняла комнату. Оказавшись внутри, она взглянула на своё отражение в зеркале и в отвращении к своей временной внешности брезгливо скривила губы. Заимствованная личина неизвестной рыжей простушки бесила неимоверно, и она решила не отказывать себе во вспыхнувшем мгновенно желании. Отперев дверцу чулана, Беллатрикс с вожделением уставилась на свою связанную рыжую копию и сладострастно провела языком по губам: — Знаешь, милочка, такие, как ты, уродки портят моё представление об эстетике человеческого тела. Силенцио! Круцио! Жаль, я бы хотела слышать, как ты стонешь, но, думаю, сегодня у меня будет достаточно возможностей получить удовольствие ещё в одном месте. Беллатрикс позволила себе наслаждаться мучениями жертвы всего лишь десять минут. Затем, присев на корточки рядом с лежащей рыжеволосой волшебницей, которая бессмысленно вращала глазами, Лестрейндж достала из кармана мантии кинжал. Вдохнув сладкий аромат боли и страданий, исходящий от тела жертвы, она медленно, почти нежно, провела острым лезвием по её шее. Женская кожа, под которой пугливо билась синяя жилка, красиво разошлась, словно распускающийся красный бутон. Беллатрикс, прикрыв глаза от наслаждения, почувствовала, как струйки горячей крови мягко толкаются ей в ладонь, заранее выставленную над разрезом, чтобы не испачкаться. Ощущения были острыми и возбуждающими. Лестрейндж даже слегка поёрзала от удовольствия, сожалея, что агония жертвы закончилась так быстро. Грустно вздохнув, она вытряхнула из сумочки тело Минервы Макгонагалл прямо на свежий труп и обтёрла окровавленные свои ладони об одежду пожилой профессорши. Выдернув из головы Макгонагалл изрядный клок, Лестрейндж добавила один волосок во флакон с «Оборотным» и поморщилась от противного запаха зелья. «Поспи пока здесь, драная кошатина, а потом я тобой тоже займусь», — мысленно хихикнула Беллатрикс, на секунду представив Макгонагалл на месте убитой рыжеволосой женщины. Она взболтала фляжку и сделала большой глоток «Оборотного» зелья. Через минуту перед запылённым зеркалом стояла Минерва Макгонагалл со слегка сбившейся причёской и немного безумным выражением лица. Цыкнув на своё постаревшее изображение, Лестрейндж на скорую руку привела новую личину в порядок, а затем наложила на дверь чулана запирающие чары и покинула квартиру. Через пять минут она трансгрессировала к поместью Лонгботтомов. «Ещё немного, и начнётся веселье!» — подумала Беллатрикс с предвкушением.

***

Лонгботтом-младший терпеливо полил Мимбулус Мимблетонию и вышел из спальни. Кактус почему-то капризничал всё утро, то и дело становясь похожим на гроздь шариков. Невилл неторопливо спускался по лестнице в холл, когда услышал, как бабушка приветствует свою давнюю подругу, а по совместительству декана факультета Гриффиндор. Он с большим уважением относился к Минерве Макгонагалл, поэтому поспешил спуститься, чтобы поскорее поздороваться с любимым деканом. В отличие от отца, Макгонагалл в тот раз от души похвалила его за то, что он не оставил друзей в беде и отправился сражаться вместе с Поттером в Министерство магии. «Ты настоящий гриффиндорец, Невилл, — сказала ему она, скупо, но благожелательно улыбнувшись». Лонгботтом-младший сделал первый шаг в направлении беседующих женщин и крикнул еще от лестницы: — Здравствуйте, профессор Макгонагалл! Неожиданно впереди зазвучали заклинания. Парализованная бабушка ничком упала на пол, трое мгновенно появившихся домовиков были убиты, а профессор Макгонагалл грациозно развернулась к нему, кривя лицо в какой-то совершенно безумной улыбке, и отвратительным тоном просюсюкала: — Ути-пути, птенчик! У тебя, мой сладкий, сейчас на редкость дебильное выражение лица. Что, ты не ожидал таких чудес от своего декана, хи-хи? Думаю, если бы старая кошатина воспитывала вас «Круциатусом», факультет Гриффиндор только бы выиграл от этого. Впрочем, упущение Минервы никогда не поздно исправить. Не правда ли? Круцио! Замерший от нереальности происходящего Невилл ощутил настолько зверскую боль, казалось взорвавшую каждую клеточку его тела, что не смог устоять на ногах и упал. Ударившись лицом о мраморный пол, он почувствовал, как хлынула кровь из разбитого носа. «Какая солёная», — отстранённо подумал Невилл, а потом все посторонние мысли вымел очередной ослепительный приступ боли. Сколько продолжалась эта пытка, он не знал, потому что ощущение времени полностью стёрлось. Это могло длиться как целый день, так и пару секунд. Немного придя в себя, он услышал, как кричит бабушка. С трудом разлепив налитые кровью глаза, Невилл уставился на сошедшую с ума волшебницу, которая, хихикая, пытала бабушку Августу. Внезапно тело Макгонагалл пошло рябью, а потом её внешность стала стремительно меняться. — Ну надо же, всё-таки сумела освободиться, кошка драная! — зло прошипела уже совсем не Макгонагалл. И вдруг Невилл с ужасом осознал, кто перед ним. Это была та самая Беллатрикс Лестрейндж, которую он, фантазируя, мечтал убить, едва только услышал о побеге «Пожирателей Смерти» из Азкабана. Невилл неоднократно представлял, как посылает в Лестрейндж смертельные чары, и даже просил у отца помощи в освоении «непростительных». И вот теперь «Пожирательница Смерти» была здесь, совсем близко, вот только сделать Невилл ничего не мог. Он увидел, как Лестрейндж характерным жестом сдула со лба прядь чёрных как смоль волос, упавшую ей на глаза после превращения. Не теряя времени, он попытался незаметно подняться с пола. Беллатрикс тут же развернулась и снова противно засюсюкала: — Ой, посмотрите, кто здесь у нас очнулся? Жидко обделавшийся птенчик? Сейчас тётя Белла почистит твои пёрышки от дерьма, мой сладкий! Аква эрукто дуо! Мощная струя воды ударила в Невилла, и его протащило по полу к стене. Он не мог даже вздохнуть, настолько мощным потоком вода била ему в лицо. Едва Лестрейндж прекратила действие чар, как тут же притянула его телекинезом обратно к себе и весело сказала: — Продолжим развлекаться, птенчик, или дождёмся твоего папашку? — Я уже здесь, — внезапно послышался какой-то отстранённый голос отца, а потом в Лестрейндж ударила ветвящаяся фиолетовая молния. Давление злой и какой-то непредставимо свирепой магии навалилось настолько сильно, что ему стало трудно вдохнуть, и Невилл мгновенно потерял сознание. Когда он пришёл в себя, всё произошедшее показалось кошмарным сном. У Невилла нигде не болело, он лежал под одеялом и непонимающе осматривал такую привычную и мирную обстановку своей спальни. Мимбулус Мимблетония по-прежнему стоял в горшке на окне, только сейчас уже не напоминал готовый лопнуть шарик. Редчайший кактус выглядел подозрительно умиротворённым. Лонгботтом-младший пощупал штаны, там тоже оказалось сухо и чисто. Невилл подскочил с постели, надел мягкие голубые тапочки с помпонами и, на всякий случай прихватив с собой волшебную палочку, осторожно направился к лестнице ведущей в холл. Он услышал внизу расстроенные вопли старой домовушки и голос отца, успокаивающий её. Осторожно спускаясь по лестнице, Невилл разобрал слова: — Перестань наказывать себя, Хинки. Я же сам отправил тебя проверить, как там Элджи и Энид, ты ни в чём не виновата. Завтра я куплю тебе других помощников, а этих мы со всеми почестями похороним в саду под яблоней. Тебе предстоит научить новеньких всему, что нужно для домашних дел. Невилл замер. «Неужели нападение Лестрейндж не было сном?» Эта мысль казалось неправильной. Покрепче сжав палочку, он всё же пересилил себя и спустился в холл. Отец тут же заметил его, внимательно осмотрел и спросил: — Ты как, уже в порядке? — Да, сэр. Невилл прекрасно помнил этот тон — такой же серьёзный, как и в тот раз, когда отец отчитывал его после выписки из больницы Святого Мунго. Впрочем, в лечебнице он тогда пробыл всего два дня, потому что, как выяснил позже, отец привёз целителю Сметвику из Швейцарии невероятно дорогие зелья. По-видимому, эликсиры были сварены настоящим магистром зельеварения, потому что уже на следующий день Невилл и его товарищи смогли покинуть лечебницу и разъехаться по домам. Хотя Лонгботтом-младший и считал, что его участие в битве с «Пожирателями Смерти» было хорошим поступком, это не спасло его от наказания, которое назначил отец. Однако, несмотря на порку и ноющую боль в ягодицах, Невилл понимал, что, если подобная ситуация повторится, он не оставит друзей в беде. — Сэр, а как бабушка? — взволнованно спросил Невилл, вспомнив, что той тоже изрядно досталось. — Я рад, что ты про неё не забыл, — ободряюще улыбнулся ему отец и сказал: — Леди Августа спит в своей комнате, я напоил ее такими же эликсирами, как и тебя. После «Круциатуса» или оглушающих чар лучшее восстановление — это тепло, покой и тишина. Ваш профессор зельеварения не даст солгать, — чему-то холодно усмехнулся отец. — А эта… Беллатрикс Лестрейндж? Невилл всё же нашёл в себе силы произнести имя ужасной «Пожирательницы» без дрожи в голосе. — Она в пыточной камере, на стене висит, — как о чём-то обыденном, сказал отец. Невилл удивлённо распахнул глаза. Он даже не подозревал, что в их подвале есть камеры. Впрочем, его никогда не интересовало, какие тайны скрываются в стенах мэнора. Невиллу было гораздо интереснее возиться с растениями в саду. — Ты уже вызвал авроров? Они вернут её в Азкабан? — с надеждой спросил он. Сейчас, когда они все были в безопасности, мысль об убийстве «Пожирательницы Смерти» уже не казалась Невиллу такой привлекательной. Всё же Лестрейндж была живым человеком, пусть и опасной преступницей. — А зачем нам вызывать авроров? — непонимающе спросил его отец. — Сейчас мы поужинаем, а затем спустимся в камеру и выясним, как Лестрейндж смогла проникнуть в мэнор. И обязательно узнаем, почему она вообще осмелилась напасть на нашу семью. — А потом что? Невилл почувствовал, как дрогнул его голос. От совершенно обычного тона отца ему стало жутковато. — А потом ты сможешь отработать на этой Лестрейндж свои навыки боевых чар, а то, что останется от тела, тебе придется самому закопать в саду, — продолжил отец всё так же невозмутимо. — Эта женщина причинила много горя нашей семье. Сегодня она едва не убила тебя и бабушку. Неужели ты хочешь её пощадить? Конечно, было бы правильнее отрезать Беллатрикс руки и язык, а затем пытать её столько же лет, сколько твоя мама находится в лечебнице Святого Мунго. Но в этом вопросе я предоставляю тебе полную свободу действий. У Невилла пересохло во рту, и на голове зашевелились волосы. Одно дело — мечтать об убийстве врага, и совсем другое — убивать живого человека на самом деле. Он вытер о штаны вспотевшие ладони и с трудом выдавил: — Может, ты сам с ней разберёшься? Отец с какой-то жалостливой улыбкой посмотрел ему прямо в глаза и отрицательно покачал головой: — Ты будущий глава рода, Невилл, а врагов прощать нельзя. Они обязательно вернутся с новыми силами, когда ты этого не будешь ждать. А затем убьют тебя и всех твоих близких. Нападение Беллатрикс Лестрейндж это подтверждает. Что бы произошло с вами, если бы в этот день я находился за границей? И ты, и бабушка уже были бы мертвы или в лучшем случае присоединились бы к твоей маме в Мунго. Нет человека — нет проблемы, мой мальчик. Жаль, я не подумал раньше, что Лестрейндж сумеет проникнуть в наш дом. Талантливая стерва... была, но выгорела почти полностью. Невилл в полном смятении смотрел на отца. Он ещё ни разу не видел лорда Лонгботтома таким. Было удивительно, насколько легко и равнодушно тот мог обсуждать чьё-то убийство. Да, Лестрейндж была преступницей, но она была женщиной, живым человеком, в конце концов. Тем временем отец подозвал домовушку и дал ей указание накрыть на стол. Затем уточнил, проснулась ли леди Августа, и, получив отрицательный ответ, попросил эльфийку убрать один комплект столовых приборов. Во время обеда Невилл украдкой наблюдал, как его отец с удовольствием поглощает ароматный суп из мидий на рыбном бульоне, словно и не готовится через полчаса пытать живого человека. У Невилла же кусок не лез в горло, он с ужасом представлял, что произойдёт дальше. Примерно через полчаса они спустились в подвал. Невилл никогда раньше здесь не был. Отделанные розовым мрамором стены и яркое освещение казались ему неподходящими для этого места. Они подошли к одной из дверей, и отец, взмахнув рукой, распахнул её перед ними. Невилл оказался в сером каменном мешке, который резко контрастировал с коридором. Именно такой он и представлял себе пыточную в каком-нибудь замке. У дальней стены висела распятая Лестрейндж, и Невилл сразу же отвернулся, чтобы не видеть её изуродованное молниями обнажённое тело. — Любой преступник может спрятать боевой артефакт или портальный ключ в своей одежде, поэтому пленников всегда следует раздевать догола, — поучительно сказал ему отец. — Иначе однажды можно невзначай поменяться местами со своим врагом. Уши Невилла запылали, он никак не мог заставить себя повернуться к Лестрейндж. Отец тяжело вздохнул и сказал: — Если тебе так неприятно смотреть на неё, я могу закутать Беллатрикс в мантию. Едва отец трансфигурировал прямо на Лестрейндж одежду, Невиллу всё же удалось собраться с силами и взглянуть на свою несостоявшуюся убийцу. Беллатрикс выглядела ужасно. Её всклокоченные волосы поседели и встали дыбом, словно шапочка гигантского одуванчика, а лицо было изуродовано ожогами. Из-под мантии виднелись худые щиколотки, а ступни ног напоминали подкопчённые куски бекона. Сейчас Лестрейндж совершенно не была похожа на ту уверенную в себе «Пожирательницу», которая пытала его и смеялась. Состояние Беллатрикс вызвало у Невилла жалость пополам с брезгливостью. — Сын, начинай уже допрос, — будто сквозь ватное одеяло услышал он нетерпеливый приказ отца. — Надеюсь, твой «Круциатус» развяжет ей язык. — Круцио… — выдавил Лонгботтом-младший из себя, но ничего не произошло. — Невилл! — строго посмотрел на него отец. — Эта мерзавка сегодня пытала тебя и бабушку. Она со своим мужем и другими «Пожирателями» едва не убила меня. Твоя мать никак не может вернуть себе разум. Так чего ты стесняешься?! — Кру…цио… — вновь промямлил Невилл. Он не мог разозлиться на пленницу, распятую на стене. Невилл чувствовал, как его охватывает странное оцепенение. Он понимал, что допрос Беллатрикс необходим, но заставить себя разозлиться по-настоящему не мог. Всё вокруг казалось ему каким-то нереальным. Ему сильно хотелось в туалет, а ещё он мечтал, чтобы авроры наконец забрали Беллатрикс и сами свершили правосудие. Пусть лучше Лестрейндж вернут в Азкабан и больше никогда не выпустят. Невилл внезапно чётко осознал, что не желает никому причинять боль и тем более убивать. С этой мыслью он встретился взглядом с отцом, чьи глаза почему-то мерцали жёлтым светом, и, сам того не заметив, потерял сознание.