Дарт Лонгботтом

Гарри с Роном не было, но Невилл надеялся, что в этот раз друзья сядут на поезд, а не полетят отдельно на автомобиле, как было в прошлом году. Купе, занятое Невиллом, быстро заполнилось однокурсниками, и на какое-то время он отвлёкся, слушая рассказы о том, как Дин Томас и Симус Финниган провели каникулы. За окном стемнело, студенты накупили сладостей у тётки с продуктовой тележкой, и разговоры на время прекратились. Невилл решил пройтись, чтобы отыскать друзей. Когда он уже проверил несколько вагонов, состав начал останавливаться, и везде погас свет. Лонгботтом потянул за ручку двери очередного купе и вдруг услышал знакомые голоса. Гарри и Рон сидели с краю, а ближе к окну расположились Гермиона Грейнджер и Джинни Уизли. — Эй, ребята, вы что здесь спрятались в темноте? Наверное, перечных чёртиков трескаете? — весело поздоровался Невилл со всеми и плюхнулся с краю, рядом с Поттером. В темноте было видно плохо, но, кажется, на другой лавке кто-то спал, и Невилл вопросительно посмотрел на друзей. — Это мистер Люпин, наш новый преподаватель по защите от тёмных искусств, — немедленно просветила Невилла Гермиона. — Правда, профессор спит всю дорогу. Мы даже начали сомневаться, живой ли он. — Со мной всё в порядке, устал просто, — раздался хриплый голос напротив. Мужчина проснулся, сел и зажёг огонёк на кончике палочки. — Ого, сколько вас здесь. Здравствуйте, дети, я сейчас узна́ю, почему мы остановились. Профессор Люпин подошёл к двери, но та вдруг сама резко отъехала в сторону, а в проёме показалась мрачная фигура в чёрном балахоне. От неизвестного шёл такой лютый холод, что окно вагона мгновенно покрылось изморозью, а дыхание ребят стало похоже на белые облачка пара. Только Невилл, который сидел ближе всех к двери, с лёгким недоумением рассматривал незнакомца. Внезапно Поттер вскочил на ноги, что-то пискнул и рухнул без сознания. Если бы Невилл в последний момент не подхватил того за шкирку, то приятель разбил бы себе голову о столик. Оглушительно завизжали Гермиона и Джинни, а профессор Люпин резко выкрикнул неизвестное третьекурсникам заклинание. Фигуру в балахоне отбросило в коридор светящимися искрами, а Люпин вышел следом и закрыл дверь за собой. Поттера вытошнило на пол, и Невилл немедленно скастовал на него чистящие чары. Девочки испуганно зашептались, а Гарри сидел на полу и глупо хлопал глазами, постепенно приходя в себя. Рон так стиснул крысу в руках, что зверёк, видимо, тоже отключился. Через полчаса вернулся Люпин и заставил всех съесть шоколада, который достал из чемодана.  После сладкого подросткам действительно стало легче, а Невиллу пришлось притвориться, потому что он не испытывал тех ощущений, о которых наперебой рассказывали остальные. Защитное кольцо работало надёжно, и на Лонгботтома дементор даже не посмотрел. Судя по спокойному виду профессора, у того тоже была какая-то защита. — Скоро будем в Хогвартсе, — Люпин оценил состояние взбудораженных детей, присмотрелся к бледному Поттеру и сказал: — Гарри! Ты плохо выглядишь, парень. Отправлю-ка я сову в замок. Пусть мадам Помфри тебя осмотрит, как доберёмся до школы. Через пять минут они действительно прибыли в Хогсмид, и все заторопились покинуть поезд. Невилл помчался к своему купе, забрать Тревора. Мальчику не хотелось, чтобы фамильяра переправляли домовики. Вряд ли жабе понравится бесцеремонность замковых эльфов. По дороге Лонгботтом встретил большую компанию учеников с разных факультетов. Пока вокруг никого не было, чистокровные ребята тихо, но горячо поблагодарили Невилла за своевременное предупреждение насчёт дементоров. Ханна Аббот из Пуффендуя даже поцеловала его в щёку, чем вызвала недовольные гримасы слизеринок. Все стали рассказывать, как встретили дементора, и насколько превосходно сработала защита в кольцах. — Мы ничего не почувствовали, нас немного знобило, и всё! — довольно сверкали глазами Астория и Дафна. — В нашем вагоне Седрик Диггори создал «Патронус», после чего дементор сам улетел, — задрала нос Ханна Аббот. — Правда, перед этим две магглорожденные старшекурсницы в обморок упали, вот староста и выпендрился. — А у нас в купе только Гойл испугался и заорал, — усмехнулся Драко Малфой. — Только потом оказалось, что он кольцо в чемодане забыл! — У нас Гарри Поттер ненадолго потерял сознание, — пожал плечами Невилл. — Но считаю, что это нормально, когда дементор близко, а у волшебника нет никакой защиты. Все с ним дружно согласились. Несмотря на охранные чары, каждый из учеников почувствовал, насколько было близко опасное чудовище. Так видишь льва в клетке и понимаешь, что без решётки зверь тебя растерзает. — Ладно, Лонгботтом, — высокомерно вздёрнул нос Драко. — Здесь наше перемирие кончается. В этом году Слизерин вас сделает, вот увидишь! — Мечтай больше, Малфой, — ухмыльнулся Невилл. — У Поттеров полёты — это родовой талант, и Слизерину в квиддиче ничего не светит. А сам же знаешь, кто на поле победит, тот и кубок школы заберёт. — Седрик летает не хуже Поттера! — хихикнула Ханна Аббот. — А ещё он старше и симпатичнее. Остальные подростки рассмеялись их шуточной перепалке, после чего все студенты заспешили к повозкам.   ​ ​

***

Лондонский вечер из окна домика Боунс казался унылым и мрачным. Мокрый снег падал на улицы города сплошным потоком, засыпая людей и машины. К счастью, непогода просачивалась сквозь защиту волшебного особнячка только холодным воздухом через форточку.  Амелия принесла Шиву стакан воды, тот выпил и поблагодарил подругу лёгким поцелуем. Боунс уселась рядом на кровать и пожаловалась: — Уже лето прошло, дети давно в Хогвартсе. А мы с тобой нигде не отдыхали. Встречаемся тайно, будто школьники! Знаешь, как надоело постоянно скрывать, что у меня кто-то есть? — Ты же понимаешь, что обнародование наших отношений вызовет скандал? — нахмурился Палпатин и сел на кровати. — Формально Алиса ещё жива. Общество не примет настолько демонстративного адюльтера. Моя популярность растёт, а вместе с ней увеличивается количество врагов. Зная, насколько мне небезразлична твоя безопасность, они могут воспользоваться этой слабостью. Конечно, ты способна сражаться лучше многих, но враги тоже об этом знают, — прервал Шив её возмущённый протест, и Амелия только выдохнула сквозь зубы. Женщина лучше других понимала, что тщательно подготовленная засада может остановить любого волшебника, кроме, пожалуй, самых сильных, таких, как Дамблдор или Тёмный Лорд. — Завтра начинаются выходные, а я чувствую себя, словно зверь в клетке, — Амелия грустно погладила его по щеке. — Вчера вот проверила незакрытые дела и восемь человек премии лишила. За моей спиной шепчутся: «Это потому, что она в отпуске давно не была». — Тогда приглашаю тебя на уик-энд в США. Прогуляемся по Бродвею, сходим в «Мет», — предложил Палпатин. — Мне присылают афиши со всех мировых оперных театров, а у американцев завтра ставят «Тоску» Джакомо Пуччини. Премьера была только три года назад в Риме, и сейчас она гремит по всему миру. — А давай слетаем! — Боунс прижалась грудью к его плечу. — Я никогда не была в «Метрополитен-опера». И правда, лучше уехать на время из Лондона, а то наш вечно сырой климат меня достал! Палпатин обнял Амелию, и дальнейший вечер прошёл почти без разговоров. На следующее утро они купили международный портал и через несколько минут были в Нью-Йорке. Пройдя регистрацию в местном Министерстве, Шив и Амелия отправились гулять по городу, предварительно выкупив целую ложу на предстоящее представление. И если для Палпатина такое количество людей на улицах было обычным делом, то Боунс чувствовала себя неважно.  Чтобы немного передохнуть от людской суеты, они вначале погуляли по парку, а потом дошли до центрального вокзала, где отдали должное рыбному меню в ресторане Grand Central Oyster Bar. Амелии так понравились великолепные устрицы, что она была готова наслаждаться ими бесконечно, останься в желудке ещё хоть немного свободного места. — Мне почему-то кажется, Фрэнк, что тебе придётся меня в оперу катить, — отдувалась Боунс, с расстройством глядя на опустевшее блюдо. Я слышала, сто лет назад этот город считался устричной столицей на всём восточном побережье и, надо сказать, по праву! — В таких местах в это легко поверить, моя дорогая, — улыбнулся Палпатин, промокая уголок рта платочком. В ресторане почти никто не пил вино, в основном все заказывали пиво, сваренное здесь же, в крошечной пивоварне. Шив и Амелия не стали идти против местных традиций и нисколько об этом не пожалели — пиво было свежим и вкусным. Вызвав такси, они вернулись к «Метрополитен-опера», переоделись и заняли места в ложе.  На этот раз выступление артистов Палпатину понравилось. Всё же помещение театра в Нью-Йорке было больше, чем в Лондоне. К тому же, слушая оперу «Тоска», он мысленно признавал, что в прежние времена земляне понимали толк в интригах. — Пошалим? — предложила Амелия в антракте, и Шив с удовольствием пошёл навстречу её желанию. Вечером они вернулись назад в превосходном настроении, и даже неизменно плохая погода не смогла стереть улыбок с их лиц. Вот только дома Палпатина ждала недовольная сова из Хогвартса. Хагрид умолял как можно скорее привезти партию виски. Шив не знал, что произошло у главного поставщика магических ингредиентов. Он быстро переместил бочки в простую на вид холщовую сумку и трансгрессировал в Хогсмид. Оттуда Палпатин пешком вдоль Чёрного озера дошёл до хижины полувеликана. Недавно назначенный профессор по уходу за магическими существами был очень расстроен. Лишь после того, как опустошил несколько кружек виски, полувеликан смог наконец поделиться своим горем. Как оказалось, на первом уроке он показал гиппогрифов и не смог уследить за всеми учениками. Один из слизеринцев спровоцировал гордого зверя, и тот немного оцарапал мальчику руку. — Если бы это был обычный мальчишка, никаких проблем, — грустно пробасил Хагрид. — Походил бы недельку в повязке, только и всего. А так, Клювокрыл, к своему несчастью, напал на мелкого Малфоя! — Раз гиппогриф один раз уже набросился на человека, значит, он сможет это повторить, — покачал головой Палпатин. — Покушение на наследников никто терпеть не станет. Здесь даже Дамблдор не будет тебе помогать. — Директор уже высказался: лучше пусть пострадает гиппогриф, чем придётся искать учителя УЗМС в середине года, — сердито пробормотал Хагрид и вновь схватился за кружку. — Вот чует моё сердце, мелкий поганец сам полез к Клювику! — Как бы Дамблдор ни оттягивал этот момент, Малфой добьётся, чтобы гиппогрифа казнили, — неискренне вздохнул Палпатин. Бывший ситх не видел какой-то необходимости вступаться за дикое животное. Наоборот, здесь вырисовывалась возможность ещё раз показать некомпетентность директора. Однако, если принять в этом участие, в результате разбирательства пострадает и Хагрид. И Шив решил остаться наблюдателем. Постепенно Палпатин вытащил из полувеликана всё, что тому было известно о делах в Хогвартсе. Хагрид переживал, что дементоры сосут энергию из учеников. А не так давно они совсем обнаглели, так как неожиданно напали на детей во время очередного матча по квиддичу. — Нет ты представляешь, Фрэнк! — сердито сверкнул глазами Хагрид. — Они чуть не убили Поттера. Мальчик упал с метлы. Хорошо хоть Дамблдор спас его в последний момент. Дементоры тогда налетели всей стаей, а Гарри сильно на них реагирует. У бедняги столько ужасного в прошлом случилось, бедный мальчик! — полувеликан не смог сдержать эмоций. — А ещё у Гарри метла сломалась, — добавил он печально. Хагрид почти всегда присутствовал на матчах Гриффиндора и сильно радовался победам своего факультета. Поэтому гибель дорого́й метлы полувеликан воспринял как личную трагедию. — Ха-ха-ха, а ничего, что у Дамблдора есть управляющий артефакт, контролирующий поведение дементоров? — весело засмеялся Палпатин. — Зачем старик устроил этот фарс на стадионе, я не знаю, но поверь, друг мой Хагрид, без одобрения Альбуса ни один дементор нападать на детей не станет. Если бы артефакт не работал, твари выпили бы всех, кого смогли. Вот только свободы у них нет ни в Азкабане, ни здесь, в Хогвартсе. Чудовища связаны ритуалом и действуют исключительно по приказу Дамблдора. — Не мог Альбус натравить дементоров на детей! — заступился за директора полувеликан. — Он, э-э-э, заботится о благе. — Как в прошлом году, когда по школе ползал голодный василиск? — прищурился Палпатин. — Или когда горный тролль пытался сожрать ученицу? Мне Невилл рассказывал, что здесь у вас творится каждый год. Школа выживания, а не волшебства! Полувеликан яростно схватился за бороду, но не смог ничего возразить и лишь уныло пробасил: — Дамблдор — великий волшебник, конечно, но я часто не понимаю, чего он добивается на самом деле. — Возможно, старческое слабоумие влияет на его решения больше, чем надо? — тонко улыбнулся Палпатин и переключил тему: — Скажи, Рубеус, ты о Сириусе Блэке ничего не слышал? — Недалеко отсюда в пещерах поселился большой чёрный пёс, — оставил в покое Хагрид многострадальную бороду, налил ещё виски и пробасил: — Я говорил Дамблдору, но он приказал ничего не предпринимать. Наверное, опять какую-то интригу задумал. Палпатина заинтересовало, зачем Блэк понадобился директору, но простодушному леснику Шив ничего не сказал. Если бы не защита, давно установленная на разуме полувеликана, Дамблдор уже узнал бы о том, что Хагрид и Палпатин плотно сотрудничают. В итоге он забрал ингредиенты, приготовленные лесником на продажу, и трансгрессировал прочь, едва только вышел за охранный барьер школы.    ​

***

К концу весны все приготовления к освобождению массасси были закончены. Полная луна, низко висевшая над Запретным лесом, хорошо освещала поляну, на которой бывший ситх открыто проводил ритуал. Палпатин стоял в самом центре ритуальной звезды, а вокруг него находились дементоры, неподвижно висящие в воздухе. Потоки тёмной магии пронизывали всё тело бывшего ситха. Гибкими щупальцами они достигали каждого дементора, проникали внутрь, что-то изменяли. От массасси поднимался густой вонючий дым, закручивался в змеиные кольца и растворялся в небе.  Внезапно раздался низкий звук, едва слышимый, но прекрасно ощутимый всем телом. Он был таким плотным, что заставил вздрогнуть окружающее пространство. Затем будто где-то в астрале лопнул толстый канат, и по вершинам деревьев хлестнул порыв ледяного ветра. — Ах-ха-а, — разом выдохнули все массасси, чувствуя, как прекращают давить магические ошейники. Узы ощущались по-прежнему, но теперь бывшие рабы могли сами выбирать: подчиниться приказу или его проигнорировать. — Спас-сибо, пос-сланник! — прошелестела на грани слышимости стая, и Палпатин зловеще улыбнулся. На самом деле освобождать тварей он не собирался. Шив переключил ритуал на себя, оставив массасси иллюзию свободы. Просто его сила действовала гораздо тоньше: дементорам казалось, что они сами принимают решения. Количество массасси в Хогвартсе было вполне достаточным, чтобы распространить влияние ритуала на всю стаю. Теперь дементоры были его слугами, и только его. Палпатин сразу категорически запретил показываться обычным волшебникам и убивать без особой причины. Он не без основания предположил: когда в Министерстве обнаружат, что дементоры больше не слушаются, Международная Конфедерация магов объявит в Англии чрезвычайное положение. Тогда форсюзеры Земли навалятся скопом и повторят ритуал подчинения. Слишком опасны были независимые массасси, слишком сильны для этого мира. К счастью, за много веков в Азкабане накопилось достаточно магии для проведения ритуала Исхода. Поэтому больше не было необходимости полностью осушать жертв. Внезапно по перехваченным каналам управления дементорам пришёл приказ немедленно лететь к озеру. Влекомый любопытством Палпатин накинул невидимость и вместе с массасси отправился туда, куда звал приказ. Луна ярко освещала все окрестности, делая окружающий мир ещё более нереальным. По берегу озера мчался чёрный пёс, пытаясь догнать оборотня, убегающего в сторону леса. Видимо, Люпин превратился совсем рядом с Хогвартсом, и сейчас установки, вложенные в кольцо Палпатином, гнали оборотня подальше от замка, полного детей. Зачем Блэк преследовал Люпина, Шив не понимал. Поэтому он решил посмотреть, что будет делать дальше невидимый кукловод. По связи пришёл очередной приказ: «Остановить Блэка, но пока не убивать». Дементоры тут же закружились вокруг бегущей собаки, и пёс болезненно заскулил, покатился кубарем и стал стремительно превращаться в человека. Через миг Сириус уже стоял на коленях и что-то отчаянно кричал, не замечая ничего вокруг. Со стороны замка раздался топот, и вскоре показались Поттер и Грейнджер, которые, увидев положение Сириуса, попытались отогнать дементора «Патронусом». Однако их чары не помешали массасси, наоборот, гриффиндорцы, попав в зону воздействия, тоже вскоре свалились на землю и заплакали. Через минуту, когда Палпатин уже приготовился вмешаться, дементорам пришёл приказ лететь на свои посты вокруг замка. Тут же немного в стороне вспыхнул мощный «Патронус», и заклинание приняло форму какого-то животного, издалека напоминающего единорога. Магический защитник бросился вслед улетающим дементорам, создавая впечатление, будто отгоняет их от лежащих вповалку волшебников. Видимо, присутствие концентрированной светлой магии положительно сказалось на самочувствии Гарри Поттера, потому что тот приподнялся и с восторгом наблюдал, как волшебное существо сделало круг по озеру, вернулось к закутанному в мантию человеку и рассы́палось красивыми искрами. Несмотря на качественную маскировку волшебника, Палпатин узнал Грюма. Со стороны замка Северус Снейп бежал к озеру. Его развевающийся за спиной плащ напоминал крылья летучей мыши. Искажённое страхом лицо выдавало отчаянную решимость волшебника. Он добрался и одним элегантным движением палочки спеленал Блэка, словно куколку. Затем следующим заклинанием создал носилки и уже через секунду бежал обратно в Хогвартс, левитируя перед собой вереницу пострадавших. «Какой талантливый волшебник», — подумал Палпатин, наблюдая за лёгкими и точными движениями палочки Снейпа. Едва только зельевар исчез вдалеке, в Шива тут же врезался мощный энергетический сгусток. Метла под ним взорвалась щепками, и тело бывшего ситха крутясь полетело в озеро. Палпатин упал на мелководье, но успел определить, откуда последовал неожиданный удар. С трудом задавив безумную ярость, от которой едва не закипела вода, Шив начал медленно вставать. На берегу стоял Грюм, опершись на посох. Он, ухмыляясь, проследил за тем, как поднимается мокрый Палпатин, и с чувством собственного превосходства спросил: — Ну и что ты тут забыл ночью, Лонгботтом? Тоже решил поохотиться на Блэка? Думал потом похвастать в Визенгамоте перед своими дружками? Неудача, малыш. А я вам, дуракам, сколько раз говорил: «Постоянная бдительность!» Ты, наверное, запамятовал, что я и под чарами вижу кого угодно? — старый мракоборец насмешливо постучал по голове возле искусственного глаза, который продолжал бешено вращаться во все стороны. Вспомнив возможности артефакта, Шив мысленно выругался. Впрочем, встретить Аластора здесь ночью он никак не ожидал. Видимо, Дамблдор зачем-то подключил к своей интриге проверенного соратника. Лёгкий посыл магии под землёй, и Грюм удивлённо выругался. Он попробовал поднять посох, что-то наколдовать, но сделать ничего не смог. Всё тело бывшего мракоборца стремительно оплетали ползучие растения, незаметно выросшие у него под ногами. Грюм попытался что-то наколдовать невербально, но острые как бритва стебли предупреждающе закачались перед его единственным живым глазом, почти касаясь склеры.  В это время Палпатин взмахом руки высушил на себе одежду, поднялся на пригорок к застывшему Грюму и холодно сказал: — Все давно забыли, кто такие Лонгботтомы, и никто уже не помнит, чем мы заслужили место в списке священных двадцати восьми фамилий. Хотя ты, шотландский «Предатель крови», скорее всего, и не знал. — Ах ты су-у… — попытался прореветь Грюм, зажмурившись, но колючий стебель на его горле так усилил хватку, что изо рта бывшего мракоборца вырвалось только сдавленное сипение. — А как ещё можно назвать человека, который вместо того, чтобы создавать семью и заботиться о её благополучии, бегает по поручениям бородатого интригана, словно домовой эльф? — презрительно хмыкнул Палпатин. — Ведь война, Аластор, закончилась десять лет назад. И ты не настолько стар, чтобы не суметь воспитать наследника. Выходит, что род для тебя ничего не значит, правда? Или ты, как Дамблдор, давно стал мужеложцем. Может, вы вместе вечера проводите, греетесь под одеялом, les deux tourtereaux? Вот поэтому ты не кто иной, как «Предатель крови»! — припечатал Палпатин, стараясь как можно больнее ужалить отставного мракоборца. Достаточно раскачав нервную систему Грюма с помощью ситхской техники «Дун Моч», Палпатин приложил палочку к виску пленника и скомандовал: «Легилименс!» Бывший ситх собирался посмотреть, в какие тайны посвятил Дамблдор своего верного пса. А для этого потребовалось вывести Грюма из себя. На самом деле, Палпатину была глубоко безразлична жизнь отставного мракоборца, он просто привычно нажимал на болевые точки. Помимо другой важной информации, Палпатин вскоре нашёл ответ на свой вопрос. Как оказалось, этой интригой Дамблдор, как настоящий мастер, решал сразу множество задач. Блэк и Люпин вновь стали друзьями и оказались в зависимости от старика. Поттер узнал, что Сириус — не убийца, а его крёстный, и принял Блэка в качестве близкого родственника. Над магглорожденной девочкой руководство школы весь год ставило эксперименты по ускоренному обучению магии, чем фактически довели ту до истощения. Эксперимент признали неудачным, несмотря на то, что Гермиона Грейнджер выжила и даже стала сильнее. Было что-то ещё, связанное с Волдемортом и Петтигрю. Вот только чтобы докопаться до этих сведений, Грюма пришлось бы убить, слишком серьёзные клятвы закрывали информацию. Убийство бывшего мракоборца было несвоевременным, поэтому Палпатин решил не трогать заблокированные воспоминания. Шив стёр из памяти пленника всё, что касалось их сегодняшней встречи. Он мстительно сбросил тело Грюма в прибрежные камыши и, скрывшись под покровом невидимости, направился в сторону Хогсмида, чтобы как можно быстрее преодолеть защитный барьер. Слыша за спиной хриплые ругательства Аластора, который, держась за раскалывающуюся от боли голову, пытался выбраться на берег и постоянно оскальзывался в грязи, Палпатин злорадно улыбался всю дорогу. В таком состоянии Грюм не сумеет включить свой всевидящий глаз и точно ничего не вспомнит. А израненное чувство собственного достоинства не позволит бывшему мракоборцу рассказать Дамблдору, почему он каким-то непостижимым образом очнулся в камышах, весь перепачканный грязью.