Дарт Лонгботтом

За окном небольшого двухэтажного коттеджа шумела листвой осенняя ночь. Капли дождя стучали по крыше, создавая ощущение уюта. Подсвеченные луной мокрые блики на оконном стекле напоминали переход в гиперпространство. Красный фонарь на стене освещал кровать, где на шёлковых простынях шла извечная борьба мужского и женского начала. Огонь и лёд, страсть и рассудок, падение и взлёт… Через некоторое время Боунс откинулась на подушки и блаженно сощурилась. — Ох, Фрэнк, милый, как мне тебя не хватало все эти десять лет. Палпатин повернул к ней не менее довольное лицо и улыбнулся. — Я с трудом выдержал твой напор, Амелия. Ты не женщина, а песчаная буря на Татуине. Такая же неистовая и горячая. — Татуин, а где это? — с лёгким любопытством спросила Боунс, водя пальцем по его мускулистой груди. — В Африке, — не изменился в лице Палпатин. На секунду он забыл, где находится и с кем. Искренняя любовь женщины оказалась способна пробить даже его щиты. — Мне нравится это сравнение, — между тем промурлыкала Боунс, пододвигаясь ближе. — Тебе не укрыться от бури, мой дорогой… Утром они сидели за столом в маленькой кухне, завтракали яичницей с беконом и пили чай с тостами. Боунс выглядела расслабленной и счастливой. — Ты ещё придёшь? — с затаённым страхом спросила она. — Конечно, — Палпатин улыбнулся подруге Фрэнка и погладил её по руке. — Вот только нам следует скрывать отношения. Боюсь, что найдутся те, кто попытается воспользоваться нашими чувствами. — Я это понимаю, — грустно вздохнула Боунс. — Всегда находятся волшебники, завидующие чужому счастью. К тому же Алиса может прийти в себя, а твоя мать и сын будут недовольны, если узнают о наших отношениях. — Амелия, я подарю тебе защитный амулет, — внимательно посмотрел на неё Палпатин. — Носи его не снимая. Он достал из кармана и протянул ей серебряную цепочку с небольшим медальоном, исписанным мельчайшими ситхскими символами. Амелия тут же его надела, а артефакт мигнул и исчез. Даже нащупать его на шее не получилось. — Ого! — удивилась Боунс. — А что он делает? Такое безграничное доверие волшебницы позабавило Палпатина. Шив наклонился, поцеловал её в щёку и вздохнул: — С ним я буду уверен, что ты не погибнешь, Амелия. Конечно, этот амулет не панацея от любых опасностей, но в качестве последнего шанса очень даже хорош. Он из семейного хранилища Лонгботтомов. Боунс тепло улыбнулась и пододвинула к нему тосты. — Кушай, тебе надо восполнить силы, мой герой. Шив ухмыльнулся, но отказываться не стал. Он вчера, перед тем как отправиться в гости к Боунс, зашёл в Мунго. Теперь второй медальон из комплекта невидимым украшением висел на шее тела Алисы Лонгботтом. В случае смерти Амелия не погибнет, а придёт в себя в новом носителе. С учётом её работы, такая страховка показалась Палпатину не лишней. Терять эту женщину из-за какой-нибудь нелепой случайности он не собирался. Естественно, в роду Лонгботтомов не было таких амулетов, их вообще на Земле не было. Однако Шив многое знал о бестелесном существовании. Поэтому создать такой амулет с помощью ситхской алхимии для него не составило большого труда. Боунс была важной частью его планов. Она являлась связующим звеном с действующими работниками аврората, и через неё он оперативно мог узнавать всё, что происходит в магическом мире. К тому же, как бы Шив ни пытался скрыть это от себя, женщина ему понравилась. — Вот списки всех отставников, — Боунс протянула ему объёмистую папку. — Здесь в расширенном пространстве находятся личные дела всех, кто служил в нашем департаменте с начала двадцатого века и ещё жив. — Спасибо, Амелия, — улыбнулся Палпатин. — Сейфы фонда уже немного наполнились, пора приниматься за добрые дела. А благодаря твоей помощи я узнаю, с кого лучше начать. — Удачи тебе, — на мгновенье прижалась к нему женщина. — Присылай сову, как захочешь меня видеть. — Боюсь, тогда тебе придётся наколдовать для моей почтальонки отдельный насест, — хмыкнул Палпатин. — Жизнь на Земле коротка, и, возможно, когда-нибудь бедной сове больше не придётся летать между нашими домами. Я хочу быть уверен, что с тобой всё в порядке. Она поняла его по-своему и страстно поцеловала. Только через час Палпатин покинул коттедж Боунс и аппарировал к себе в мэнор. Его ждало множество дел. Хотелось как можно скорее изучить анкеты бывших работников ДМП и Аврората, которые Боунс отдала ему в нарушение всех инструкций. А ещё следовало тщательно подготовиться к хеллоуинскому балу у Малфоев. Заходя в дом, Шив поприветствовал эльфийку, встречавшую его в холле, и заспешил в подземелья. В одной из тюремных камер, наполовину вросшая в дерево, висела некрасивая рыжеволосая женщина в мешковатой одежде. На её бледной руке, усыпанной рыжими конопушками, уродливым чёрным пятном выделялось изображение черепа со змеёй, выползающей у того изо рта. Едва увидев Палпатина, рыжая задёргалась в судорожной попытке поклониться. — Простите меня, лорд Волдеморт! — завопила она визгливым голосом. — Я виновата, я страшно ошибалась. Мы все перед вами виноваты, мой лорд. Ваши верные слуги решили, что в доме Поттеров вы погибли окончательно. Ведь говорят, что от вас ничего не осталось, только пепел и мантия. То, что он не местное пугало, убившееся об какого-то ребёнка, Палпатин рыжую разубеждать не спешил. Шив уже несколько недель методично осваивал управление замечательной разработкой Волдеморта. И пускай, по мнению Палпатина, печать подчинения создавал самоучка, но самоучка талантливый и находчивый. Если бы бывший ситх искал себе ученика, он бы, несомненно, присмотрелся к этому Волдеморту. По крайней мере, некоторые решения в рисунке на руке рыжей подопытной, применённые в создании магической печати, порождали в душе Палпатина искреннее восхищение. Вот только другие элементы вызывали лишь недоумение. Вообще, Шиву виделось, что необычная печать подчинения — это головоломка, составленная из разных кусков. Одни из них работали идеально и были математически точны, а другие части казались наивными детскими рисунками. «А может быть, основу для печати Волдеморт разработал не сам, а всего лишь у кого-то украл?» — Палпатин задумчиво подёргал за нити, отчего на этот раз рыжая волшебница забилась в экстазе. Всего было шесть входных каналов, на которые можно было подать сигнал примерно в семистах различных комбинациях. Каждая управляла теми или иными действиями человека с печатью. — Чуудно! — промурлыкал Палпатин, делая очередную мысленную пометку. К его огорчению, большинство сочетаний всего лишь причиняли боль разной интенсивности. Однако нашлись и иные комбинации. Одни могли доставить жертве неземное удовольствие, а другие фактически превращали носителя в бездумного исполнителя воли хозяина. Также были комбинации, которые давали почти безграничный доступ к памяти жертвы. — Отпусти её, — приказал он тюремному энту, и рыжую «Пожирательницу» буквально выплюнуло на покрытый соломой пол. Не пытаясь подняться, та поползла к его ногам, чтобы их поцеловать. — О, мой лорд! — продолжала стонать пленница, извиваясь на соломе, словно змея, проглотившая поросёнка. — Вы меня прощаете? — Встань, Алекто, — деловито приказал Палпатин. — Открой мне свой разум! Одновременно он программировал дальнейшее поведение женщины, управляя комбинациями для печати. Его не переставал восхищать настолько совершенный способ воздействия на психику жертвы. К разочарованию Палпатина, у печати был серьёзный недостаток. Она срабатывала лишь на том существе, которое было искренне согласно принять метку. Если бы печать была более совершенна, после возвращения домой он бы обязательно заклеймил каждого форсюзера в империи. Палпатин даже прищурился, представляя стройные ряды миллионов последователей тёмной стороны силы в одинаковой чёрной форме. По-настоящему верных императору Палпатину, а не жаждущих срубить ему голову световым мечом, едва только им представится такая возможность. Закончив работу с разумом жертвы, он вызвал эльфийку и приказал ей вернуть спящую Кэрроу домой. Теперь в лагере «Пожирателей Смерти» у него появилась преданная слуга. Алекто станет по первому требованию докладывать ему обо всём, что происходит среди её соратников, и, главное, она не будет считать это предательством Волдеморта. На случай, если в будущем тот действительно вернётся, Шив решил перепрограммировать ещё несколько человек. Информация лишней не бывает. Поднявшись из подвала, Палпатин встретился с Августой Лонгботтом. Старая женщина была чем-то взволнована. — Что случилось? — спросил Шив, когда подошёл поближе. — Ой! — только тут его заметила она. — Невилл попал в больничное крыло! — Что-то серьёзное? — напрягся Палпатин. — Его обварило зельем из взорвавшегося котла, — Августа вытерла уголок глаза платком. — Невилл такой забывчивый. Пишет, что случайно добавил в зелье иглы дикобраза. — Странно, что при этом бездействовал учитель, — Шив задумчиво нахмурился. — Зельеварение опасно, профессора должны следить, чтобы с детьми ничего не случилось. А вообще, мадам Помфри — отличный целитель, ты же знаешь, — он успокаивающе улыбнулся матери Фрэнка. — В Хогвартсе может произойти что угодно. Невиллу будет полезно стать более решительным. Он ещё слишком неуверен в себе. Думаю, Гриффиндор добавит мальчику смелости. — Знаешь, Фрэнк. Я пошлю ему артефакт «напоминалку», — немного успокоилась Августа. — Он будет фиксировать с её помощью самое важное, как в ежедневнике. — А потом забудет это важное, — усмехнулся Палпатин. — Прежде всего Невиллу надо развивать ум и решительность. — Ты слишком суров к нему, — улыбнулась Августа и направилась на кухню. — Но наверное, это правильно. Мальчику не хватало крепкой мужской руки. Вечером Палпатин ужинал в полюбившемся ему ресторане и ждал Крауча. Форель на тарелке источала восхитительный аромат, а прохладное токайское вино добавляло вкусу нотки имбиря и корицы. Шив с удовольствием истинного гурмана сделал первый глоток вина и неторопливо принялся за еду. Надо отдать должное, местная кухня была великолепна. Редкие блюда в родной галактике Палпатина могли сравниться с натуральной едой Земли. В этот момент он почувствовал, как в ресторан настороженно вошёл Крауч. Шив поднял голову от тарелки и помахал тому рукой. Мужчина чуть сгорбился, но затем решительно двинулся к Палпатину. Внезапно Шив почувствовал постороннее внимание к себе и тут же начал действовать более осторожно, чем собирался вначале. Он запустил чары, которые не приглушали звук, а заменяли слова. Если кто-то будет подслушивать их разговор, любопытному покажется, что они просто ругаются насчёт прошлых обсуждений в Визенгамоте. — Добрый вечер, лорд Лонгботтом, — твёрдо сказал Крауч, останавливаясь возле столика. — Я получил вашу сову с приглашением. — Присаживайтесь, Бартемиус, — улыбнулся Палпатин. — Закажите себе что-нибудь. В этом месте поистине великолепная кухня. — Я не голоден, — напряжённо отрезал Крауч и осторожно присел на краешек кресла напротив. — Что вам надо, Лонгботтом? Зачем вы позвали меня сюда? — Империо! — не меняя доброжелательного выражения лица, вполголоса произнёс Палпатин, совершая под столом требуемый жест палочкой. — А теперь, мой упрямый друг, расскажите мне всё подробно. И начните, пожалуйста, с причин, почему вы подослали ко мне убийцу. Остекленевшим взглядом Крауч уставился в одну точку, пытаясь побороть заклинание, а потом сдался и начал говорить. Палпатин узнал, что тот держит у себя в доме родного сына под заклинанием подчинения. Много раз Крауч приводил сыну девушек, которым тот мог бы зачать ребёнка. Бартемиус хотел забрать малыша у матери и воспитать его как наследника рода. Но, несмотря на все усилия, детей у Барти не было. Заключение в Азкабане сделало младшего Крауча бесплодным. — Когда вы очнулись, Лонгботтом, — монотонно продолжал говорить Бартемиус, — я испугался, что вы ворвётесь ко мне в дом, обнаружите Барти и запытаете его до смерти. Он мой единственный сын. Я сам потерял способность иметь детей уже давно, но я надеюсь, что целители сумеют найти лекарство против бесплодия сына. — Это всё, конечно, очень мило, — усмехнулся Палпатин. — Вот только ваш душещипательный рассказ не отменяет того факта, что именно Барти влез ко мне в дом со своими друзьями «Пожирателями Смерти». Десять лет, что я провёл в коме, не добавило мне терпимости, Бартемиус. Поэтому с вашего сына, как и с представителей семейки Лестрейнджей, я мечтаю снять кожу живьём. Вы не представляете, каково это — корчиться от «Круциатуса», будучи не в состоянии противостоять боли, и видеть, как рядом, всего в двух шагах, истязают и насилуют вашу жену! — внезапно для себя прорычал Палпатин. Вилка в его руке потекла, трансформируясь в кинжал. Он с холодной улыбкой посмотрел на безучастного Крауча. — Я мечтаю, как воткну этот нож тебе в глаз, негодяй! А затем я отправлюсь в ваш родовой особняк. Там я живьём сниму кожу с Барти и спалю всё в адском пламени. Несмотря на «Империус», лицо Крауча покрылось потом, капли слёз заструились по его щекам. — Однако, Лестрейнджи ещё живы, пусть и находятся пока в Азкабане, — помня о наблюдателе, Палпатин ни на миг не давал волю тёмной стороне силы. — Лишь поэтому я считаю, что ты мне ещё пригодишься живым, Бартемиус. Я немного подправлю тебе память. Сейчас ты забудешь, что вообще пытался меня убить, как и о нашем с тобой разговоре. Пшёл вон! Обливиейт! Когда Крауч выбежал из ресторана, Палпатин озабоченно нахмурился, поигрывая кинжалом. «Почему он вообще вспомнил про пытки Лонгботтомов? — Шив углубился в собственные ощущения. — А ведь получается, тело Фрэнка влияет на меня не меньше, чем я на него. Вот отсюда эти гормональные всплески и все мои опрометчивые действия. Прежний я никогда бы не стал открыто выступать против Дамблдора. А тут почувствовал в нём врага, и понеслось?» Теперь информация о том, что Лонгботтом учился на Гриффиндоре, не выглядела в глазах бывшего ситха настолько безобидной. Но хуже было то, что новому Палпатину отчасти нравилась некоторая бесшабашность прежнего Фрэнка. — Э чу та! — обречённо выругался на хаттском Шив. — В будущем придётся учитывать новые вводные при составлении планов. 

***

В этот день Малфой-мэнор сверкал огнями. Гости прибывали сплошным потоком. В толпе можно было заметить как знатных волшебников, так и важных чиновников Министерства магии. Августа Лонгботтом от посещения приёма отказалась, поэтому Палпатин отправился туда один. Он в небольшой толпе гостей двигался к замку и вместе со всеми попал в просторный холл, где чета Малфоев встречала прибывших. Люциус, одетый в белый фрак, и Нарцисса в голубом шёлковом платье смотрелись словно королевская семья с какой-нибудь богатой планеты. Они приветливо улыбались гостям, здоровались, после чего домовые эльфы сопровождали волшебников в большой зал, где находились все, кто пришёл раньше. На многочисленных столах были расставлены тарелки с лёгкими закусками, домовики сновали тут и там, левитируя перед собой подносы с напитками. Дождавшись своей очереди, Шив удостоился крепкого рукопожатия от Малфоя и реверанса от его жены. — Спасибо, что приняли наше приглашение, лорд Лонгботтом, — загадочно улыбнулась Нарцисса. — Думаю, вам у нас понравится. Немного позже я бы хотела познакомить вас с несколькими интересными людьми. Палпатин произнёс приличествующие моменту слова и прошёл в зал. Сегодня здесь действительно была вся аристократическая прослойка Англии. По крайней мере, Шив сразу же заметил множество людей, которых он постоянно встречал на заседаниях в Визенгамоте. Одежда от Твилфитт и Таттинг делала его своим в этом блестящем обществе. Он представлялся, здоровался с мужчинами, отпускал комплименты женщинам и внимательно наблюдал за реакцией собеседников на свою персону. Шив заметил Фаджа в окружении помощников и секретарей, который общался с французским послом. На приёме обнаружились представители и других европейских государств. Взяв бокал с проплывающего мимо подноса, Палпатин отошёл к колонне и задумался, с кого начать. «В таких местах формируется истинный политический капитал. Если я планирую в будущем стать министром или верховным чародеем Визенгамота, мне стоит завести полезные знакомства среди европейской элиты». С этими мыслями он отлепился от колонны, взял в руки очередной бокал и направился к компании окружающих Фаджа волшебников. Через три часа в курительной комнате Шив в кругу аристократов слушал обсуждение предложения лорда Паркинсона. Ни много ни мало, этот похожий на старого мопса полноватый мужчина предлагал запретить магглорождённым волшебникам учиться в Хогвартсе и вообще разорвать все связи с обычными людьми. — После того как они заканчивают учиться, мы постоянно сталкиваемся с проблемами, — Паркинсон со значением потряс похожим на сосиску пальцем. — Последнее заседание Визенгамота было показательным. Этот идиот Степлтон подверг угрозе Статут Секретности! А если бы Министерству не удалось купировать проблему в самом начале? Чтобы тогда произошло, господа? А я вам отвечу, что, — он сделал драматическую паузу, во время которой лихо опрокинул стаканчик виски. — Магглы объявили бы нам войну, вот что! Страшно подумать, какая бойня начнётся во всём мире, если они узнают о нас. Церковники предоставят всем свои архивы, наши анклавы подвергнутся ядерным бомбардировкам, как у япов в Хиросиме и Нагасаки. Нет, господа! Надо полностью прервать все связи с миром магглов, пока не поздно. А грязнокровок следует истреблять, едва их имя появляется в Книге Душ Хогвартса. Мало ли магглов пропадает каждый год по всему миру? Никто и не хватится некоторой части. — И вы готовы сами убивать детей? — с брезгливым любопытством спросил Палпатин. — Ведь они такие же люди, как, к примеру, и ваша собственная дочь. — Не сравнивайте настоящую волшебницу со всякой грязью, лорд Лонгботтом! — Паркинсон покраснел от возмущения. — Грязнокровок надо утилизировать, пока они ещё маленькие, ничего не знают и не могут нарушить Статут Секретности. — А ведь когда Основатели создали Хогвартс, они позволили грязнокровкам учиться среди нас, — задумчиво проговорил сквозь зубы лорд Селвин, пыхнув облачком огня. Он курил толстую сигару, и ароматный дым кружил возле него серыми змеями. — Это потому что в те времена волшебников было мало! — горячо возразил Паркинсон. — Основатели пошли на это, чтобы не допустить близкородственных браков и увеличить популяцию волшебников. В те времена они не знали, что сила каждого поколения растёт только в том случае, если чистокровные роднятся с чистокровными. Вы назовите мне хоть одного магглорожденного или полукровку, кто мог бы сравниться с нами? — А как же Дамблдор? — усмехнулся Палпатин. — Мне кажется, старик сейчас — самый сильный волшебник Англии. — Ой, да бросьте, Лонгботтом, — отмахнулся Паркинсон. — Да, он силён, но всего лишь в сто лет выглядит хуже, чем иные в триста. И это с подпиткой Хогвартса, заметьте. Да и то, как вы верно сказали на том самом заседании, у Дамблдора давно не в порядке с головой. Если бы не связь с источником школы, он бы вряд ли был способен хоть кого-то победить на дуэли. Жалкий полукровка! — И тем не менее, в Англии сейчас нет волшебника, который мог бы противостоять старику, — хриплым голосом произнёс лорд Нотт. Как заметил Палпатин, некоторая часть волшебников, находившихся в курительной комнате, заговорщически переглянулась. — Господа! — вошла в дверь элегантная блондинка Нарцисса Малфой. — Позвольте украсть у вас лорда Лонгботтома? С ним хочет познакомиться кое-кто из моих подруг. — Желание хозяйки для нас священно, — загудели аристократы, а Палпатин поднялся с места. Он вышел из комнаты, невербально накладывая на себя очищающие заклинания. Пахнуть даже весьма хорошим табаком он не хотел. Нарцисса с уважением посмотрела на него, но ничего не сказала. Хотя проявление невербального колдовства определённо впечатлило аристократку. Между тем они подошли к компании волшебниц разных возрастов. Из всех Палпатину показалась знакомой только одна, Виктория Гринграсс, с которой, по-видимому, Фрэнк учился в своё время. — Разрешите вам представить нашего гостя — лорда Лонгботтома, — Нарцисса с улыбкой показала на Палпатина. — Это человек, сумевший победить смерть. Он достойный волшебник и галантный джентльмен. Шив вежливо поклонился, не понимая, зачем Нарцисса привела его в эту компанию. Между тем она стала представлять ему собравшихся женщин, трое из которых оказались не замужем. Лукреция Фоули, Эмилия Трэверс и Эмелина Бёрк вовсю строили ему глазки и засыпали вопросами. Дамы были лет на восемь младше Фрэнка, и Палпатин в его памяти ничего о них не нашёл. Тем не менее каждая из этих женщин носила фамилию, входившую в число священных двадцати восьми. «Всё ясно, — наконец догадался Шив. — Нарцисса хочет покрепче привязать меня к единомышленникам Люциуса. Если моим выбором станет одна из подруг супруги Малфоя, мне будет сложнее остаться в стороне от грядущего противостояния. А судя по настроениям в аристократической среде, они точно готовятся с кем-то воевать». Общение с дамами затянулось до вечера, когда неожиданно объявили танцы. Чтобы не выглядеть неотёсанным дикарём, Шиву пришлось станцевать с каждой из этих леди. Впрочем, Палпатин сделал это изящно и легко, чем заслужил их явное одобрение. Вероятно, от бывшего аврора никто не ожидал такого мастерства. Решив, что сегодняшняя программа им полностью выполнена, Палпатин подошёл к хозяевам праздника и вежливо стал прощаться. — Благодарю вас за доставленное удовольствие, Люциус, Нарцисса, — он приложил руку к сердцу и слегка наклонил голову. — Это был замечательный день. Малфои устало улыбнулись. Им, как хозяевам, приходилось везде успевать, и, несмотря на помощь домовых эльфов и специально нанятых для праздника людей, аристократическая пара явно утомилась. Поэтому Палпатин не стал затягивать разговор, попрощался и, бросив в огонь горсть «Летучего пороха», отправился домой. Сидя в гостиной за чаем, он подробно рассказал любопытствующей Августе Лонгботтом, что происходило на приёме. — Да, когда ещё был жив твой отец, — мечтательно вздыхала старая женщина. — Мы тоже часто посещали приёмы, а один раз в год обязательно устраивали такой же у нас. Вот было время, мы были молоды и беззаботны. — Тебя и сейчас нельзя старой назвать, — польстил Палпатин матери Фрэнка. — Ты просто занята другими делами, а увлечение таксидермией отнимает всё свободное время, и в результате некогда посещать приёмы. — Да. Тридцать лет назад твой отец подарил мне шляпку со стервятником. Я была в шоке, глядя на чучело грифа. Носить такое на голове казалось мне как минимум странным. Вот только он вначале объяснил, что это не простое чучело, а могущественный защитный артефакт. А потом в Испании, когда на нас напали местные делинкуэнте, стервятник разметал в кровавую пыль пятнадцать человек, вооружённых палочками и навахами. С тех пор я предпочитаю носить эту шляпку в общественных местах. — А в последние годы ты и сама создавала на продажу такие артефакты, — улыбнулся Палпатин. — А что ещё оставалось делать? — вздохнула Августа. — Это сейчас, когда ты стал во главе рода, все вокруг стали относиться к нам гораздо серьёзней. Появились деньги, мне больше не нужно экономить последний кнат, чтобы оплатить твоё содержание в Мунго. Теперь я могу заниматься своим увлечением просто для удовольствия. Кстати, ты не думал, что тело Алисы надо перестать поддерживать магией? — внезапно перевела она тему. — Ведь, несмотря на то что она даже как-то подарила Невиллу обёртку от конфеты, я-то знаю, что тогда сработали просто остаточные рефлексы материнского тела. Алиса давно умерла, как ни горько об этом говорить. Я и о тебе так думала раньше, но, глядя на полные надежды глаза внука, так и не решилась отдать приказ, чтобы ваши с ней тела отключили от магической подпитки. И как оказалось не зря. Знаешь, сынок, как бы то ни было, жизнь продолжается. Тебе надо подумать о новой супруге. Судя по твоим рассказам, на балу у Малфоев были весьма приличные варианты. Невилл уже большой, а я ещё хочу понянчить внуков, — боясь вызвать его гнев, осторожно сказала Августа. — Пока остаётся надежда на то, что Алиса очнётся, отключить её тело я не позволю, — покачал головой Палпатин. — Всякое может случиться. В то, что я очнусь, не верила даже ты, что говорить об Алисе. Ведь тебе она никогда не нравилась, признай. Золота у нас теперь более чем достаточно, её содержание не обременит наш род. — Энид и Элджи тоже не торопятся с ребёнком, — Августа поспешила вновь перевести тему. — Твой пример мог бы повлиять на них. — Я поговорю с кузеном, — ухмыльнулся Шив. — Он теперь сильно загружен работой, но я дам ему отпуск. Пусть найдёт время, чтобы отдохнуть с женой где-нибудь на Лазурном берегу. — Ладно, Фрэнк, ступай, а то я тебя замучила своим любопытством. Я ещё почитаю немного, — Августа притянула к себе поближе книжку модного нынче писателя Гилдероя Локхарта. — Спокойной ночи, — поднялся Палпатин. — Я завтра собираюсь посетить центр подготовки Аврората. Думаю, сегодня действительно пора отдохнуть.   

***

Прихрамывая на искалеченную ногу, отставной мракоборец Грюм вошёл в бар «Дырявый Котёл». Он окинул помещение внимательным взглядом и захромал к стойке. Поздоровавшись с барменом, Грюм взял сразу две больших кружки пива и уселся за стол к одинокому человеку, по одежде которого сразу было понятно, что тот аристократ. — Здоров, Кевин. Пиво будешь? — Грюм поставил на стол две кружки и тут же с удовольствием зарылся носом в пену. — Спасибо, нет, Аластор, — качнул головой мужчина. — У меня новости есть. — Выкладывай, только подожди, я сейчас, — Грюм вытащил палочку и наложил на них чары отвлечения внимания. Не удовлетворившись этим, он создал ещё несколько дополнительных защит. — Постоянная бдительность, да, командир? — серьёзно спросил мужчина. — Я только поэтому жив до сих пор, — криво ухмыльнулся Грюм. Его изуродованное лицо в этот момент могло напугать даже дементора. — И нас, салаг, такому же научил, — усмехнулся в ответ Кевин Блишвик. — В общем, слушай. По твоему поручению я две недели следил за Лонгботтомом, и тот меня не заметил. Ну, или он настолько талантливый актёр, в чём я лично сомневаюсь. Лонгботтом часто бывал в Министерстве, однажды поругался о работе с Краучем в ресторане, встречался в городе с отставными аврорами, а три дня назад посетил приём у Малфоев. Я тоже был там, как ты понимаешь, и даже присутствовал при одном довольно интересном разговоре. Блишвик в подробностях рассказал о том, что происходило в курительной комнате особняка Малфоев. — То, что Фрэнк почему-то не любит Дамблдора, я и так знаю, — задумался отставной мракоборец. Его волшебный глаз бешено завращался в разные стороны. — Вот только почему он вёл себя так спокойно, а не врезал в рыло этому Паркинсону? Да и компания бывших «Пожирателей Смерти» — совсем не то общество, в котором комфортно находиться гриффиндорцу. Они же все как один со Слизерина. А между нашими факультетами соперничество часто продолжается и после школы. — Ага, — хмыкнул Блишвик. — Пока змеи и львы грызутся, а воронам нет дела ни до чего, кроме науки, нашей страной правят хитрые барсуки. — Гриффиндорцам это неинтересно, — криво усмехнулся Грюм. — Ладно, слежку заканчивай. Я отправлю Фрэнку приглашение о встрече и сам его проверю. Думаю, зрелищная магическая дуэль, проведённая в Центре подготовки Аврората в присутствии подрастающего поколения, принесёт мне больше пользы, чем все шпионские игры Альбуса. В бою сразу становится ясно, чего стоит каждый из дуэлянтов. Если это Волдеморт в личине Лонгботтома, он себя покажет. Грюм допил пиво, буркнул прощальные слова и поднялся. — До встречи, Аластор, — негромко произнёс Кевин. — Я, пожалуй, ещё посижу немного. Заодно проверю, нет ли за тобой хвоста. Грюм благодарно кивнул, и Блишвик незаметно следил за тем, как обманчиво неловко тот ковыляет к выходу. Слежки за Грюмом не оказалось, и через некоторое время Кевин тоже покинул бар.