Дарт Лонгботтом

Заседание Визенгамота для непосвящённых казалось скучным. Вот только Палпатин не просто разглядывал сидящих в амфитеатре людей, он активно работал. Шив заранее изучал будущих сторонников и возможных противников. Перед визитом в Министерство магии он запомнил объёмистые досье, собранные специальными людьми на всю волшебную элиту. Для этого пришлось обратиться в Лютный и выложить немалую сумму. Однако сведения, полученные из толстых папок, того стоили. Теперь Шив разбирался в политике не хуже человека, проработавшего в Визенгамоте много лет. Сейчас он прекрасно понимал, что скучное обсуждение толщины стенок котлов инициировало шотландское лобби, на территории которых сконцентрировалось несколько соответствующих производств. Таким образом, они думали пересмотреть свои затраты на количество материала. Говоря по-простому, шотландцы хотели вкладывать меньше, а прибыль увеличить. С этим была не согласна гильдия зельеваров. Они не без основания опасались, что более тонкие котлы плохо скажутся на производстве зелий. Придётся пересчитывать формулы, менять некоторые рецепты. Всё это приведёт к снижению доходов гильдии, чего она допустить не могла. Так что сейчас Тиберий Слагхорн, представитель зельеваров, доказывал с пеной у рта своему оппоненту Кеннету Маклаггену, что изменения в толщине стенок котлов категорически недопустимы. Зал Визенгамота даже близко не дотягивал до тех мест, где привык работать Палпатин. Всё окружающее казалось ему жалким и убогим. Зал, в который помещалось едва ли триста человек, и эти деревянные кресла с жесткими спинками. «Смирись! — бывший император в который раз дал себе мысленную оплеуху. — Ты теперь здесь, и этого не изменить. Просто прими новую жизнь и работай дальше». На краткую секунду ему безумно захотелось зажечь световой меч и порубить сидящих вокруг ничтожеств на дымящиеся куски мяса. Жаль, что в этом мире меча у него не было. На месте председателя Визенгамота сидел колоритный пожилой мужчина, в котором Палпатин узнал Альбуса Дамблдора, самого сильного волшебника Англии. Убелённый сединами маг в синей мантии, расшитой золотыми звёздами, своим попугайским нарядом, вероятно, эпатировал публику. А может быть, давал понять, насколько ему плевать на условности и авторитеты окружающих его людей. Этот человек сразу не понравился Палпатину. Было в нем что-то от джедаев. Шив всегда думал, что слишком яркий свет слепит, заставляя своих адептов быть нетерпимыми и категоричными. Он считал, что из-за этого джедаи проморгали появление ситхов у себя под боком, за что в итоге и поплатились. «Значит, и этот потрёпанный жизнью старик проиграет, — ухмыльнулся про себя Палпатин. — Лучше сразу показать всем, что я теперь не одна из бессловесных бант великого светоча Англии, а ранкор, готовый его сожрать». К большому сожалению Палпатина, вторая по силе партия, состоящая из представителей древних семейств, тоже ему не нравилась. Эти разумные выступали за геноцид обычных людей в угоду волшебникам. Если бы ситхи захотели вырезать всё население Корусанта, они бы, вероятно, справились с этой задачей. Но Великая Сила, какой же нормальный пастух бездумно режет своих овец? Подобная глупость просто не укладывалась в голове бывшего императора галактики. Поэтому идеи так называемых «тёмных» не вызывали у ситха ничего, кроме презрения и рвотного рефлекса. — Фрэнк, ты что, заснул? — легонько толкнула его в плечо Амелия Боунс. Женщина сидела рядом и с улыбкой разглядывала Палпатина, который прикрыл глаза, размышляя о местной политике. — Нет, конечно, Амелия, это очень интересное обсуждение, — притворно возмутился Палпатин. Он посмотрел в сторону, где здоровяк Гойл разевал рот, и тоже непроизвольно зевнул. Боунс прыснула как девчонка и поспешно закрыла лицо руками. С трудом справившись со смехом, она лукаво посмотрела на Палпатина. — Да уж. Очень заметно, насколько ты заинтересован в обсуждении. — Я ожидал от Визенгамота несколько иного, — вздохнул Палпатин. — Ну, иногда происходят более интересные вещи, — хмыкнула Боунс. — После обсуждения особенностей хитроумия шотландцев состоится суд над неким Хавьером Степлтоном. Этот не очень умный магглорождённый волшебник зарабатывал на пропитание, неплохо освоив «конфундус» и вовсю применяя его на простецах. Магглорождённые волшебники часто зарабатывают таким образом, как ты знаешь. Но тут Степлтону захотелось больше денег. И ладно бы он придумал, как это сделать незаметно. Но нет, кретин отправился в самый крупный банк Лондона и заколдовал кассира на глазах у толпы простецов. Представляешь? Естественно, сработала сигнализация, и через минуту там был наряд Аврората с кучей министерских обливиаторов. Скандал вышел знатный, дошло даже до маггловского премьер-министра. В общем, теперь идиоту грозит пять лет Азкабана за нарушение Статута Секретности. Палпатин только изумлённо покачал головой. В этот момент Дамблдор предложил сделать выбор: проголосовать за новшества производителей котлов или поддержать протест гильдии зельеваров. К всеобщему удовольствию, победили зельевары. Лишиться поставок качественных зелий в угоду жадности шотландцев не желал ни один из членов Визенгамота. Решение было единогласным. После того как шум утих, и волшебники были готовы продолжать работу, настало время события, о котором говорила Боунс. — Пригласите мистера Степлтона, — звучно приказал Дамблдор. Из боковой дверцы сотрудники ДМП ввели закованного в цепи мужчину. Тот нервно смотрел по сторонам и не сопротивлялся, когда его подтащили к стулу, стоявшему посредине зала. Авроры споро пристегнули цепи к специальным креплениям и стали по бокам обвиняемого, держа палочки наготове. — Мистер Степлтон, — произнёс Дамблдор, с укором глядя на преступника. — Расскажите вашу историю Высокому суду. Как вы решились нарушить Статут Секретности? Тот прокашлялся, глядя на Дамблдора, и зло выпалил: — Для магглорожденных нет нормальной работы в вашем мире! В Министерство магии простому волшебнику даже на должность уборщика устроиться нельзя. Идти в Лютный, так там таких, как я, и так хватает-то. Что ещё остаётся? Устроиться после Хогвартса в обычном мире на нормальную работу тоже не выйдет, образования-то у нас нет никакого! Меня даже грузчиком в магазин не взяли, с тремя-то классами начальной школы. Решили, что я преступник или идиот! — Я понимаю тебя, мой мальчик, — тяжело вздохнул Дамблдор. — Это, конечно, и наша вина. Однако ты нарушил основополагающий закон магического мира — Статут Секретности. Простые люди не должны узнать о волшебниках. Это может плохо кончиться для всех. — Идите к чёрту, директор! — сплюнул мужчина. — Вы нам постоянно твердили, что в волшебном мире все находятся в равных условиях. Что мы такие же маги, как и чистокровные. Вот только на проверку-то всё оказалось совсем не так! Нас здесь никто за людей не считает! — Да хватит уже слушать это животное, господа! — крикнул со своего места Крэбб, который вальяжно раскинулся в кресле справа от Малфоя. — Никому не позволено нарушать Статут Секретности! Давайте поскорей отправим его туда, где он осознает свои ошибки. В Азкабан, например! И пойдём наконец обедать, — вполголоса добавил здоровяк, ухмыльнувшись на одобрительный кивок старого приятеля Гойла, сидевшего с другой стороны от Малфоя. Многие волшебники поддержали Крэбба согласными выкриками. Их становилось всё больше, и через минуту Дамблдор с печальным видом заговорил: — Мистер Хавьер Степлтон приговаривается к заключению в Азкабан на срок четыре года и одиннадцать с половиной месяцев, так как полмесяца он уже провёл в камере аврората. — Будьте вы прокляты, твари! — крикнул напоследок Степлтон извиваясь. Его голос заглушили свист и улюлюканье чистокровных волшебников. На него тут же наложили заклинание немоты, и через минуту беснующегося мужчину вытащили из зала авроры под похоронный звон цепей. — Да, проблема магглорождённых с каждым годом становится всё острее, — сказала Боунс, перекрикивая шум, и посмотрела на задумчивого Палпатина. — Таких, как Степлтон, действительно много. Магглорождённые часто не могут найти здесь работу, но и у себя они редко когда нормально устраиваются. А волшебная палочка — это же такой соблазн. Кажется, что с помощью колдовства можно сразу стать богатым и знаменитым. А ведь в Хогвартсе на маггловедении учат, что нарушение Статута Секретности карается Азкабаном! Беда, что большинство выходцев из мира простецов этот предмет не посещают. Они почему-то уверены, что им там будут рассказывать о том, что и так все знают. Шив задумчиво кивнул. Вот и первая болевая точка местного общества — магглорождённые пользователи силы. Палпатина поражало, насколько глупо разделять форсюзеров на чистокровных и простецов. Могущественные представители обеих сторон силы нередко вырастали на какой-нибудь помойке. Тут он чуть не сплюнул, вновь вспомнив Скайуокера. Эх, потенциал у мальчишки был невероятен, вот только мозгов не хватало, это да. Когда Энакин стал Дартом Вейдером, в нём всё равно можно было заметить черты нищего оборванца с Татуина. Но это нисколько не мешало Вейдеру побеждать джедаев любого происхождения — будь то обычный человек или член правящей семьи звёздного скопления. Сила уравнивает всех. Между тем Дамблдор приложил палочку к горлу и на весь зал сообщил, что текущее собрание подошло к концу. Многие члены Визенгамота стали переговариваться, обсуждая прошедшее заседание. Партия аристократов организованно поднялась, и все начали спускаться к выходам. Взгляд Палпатина прикипел к палочке Дамблдора. Ему захотелось выругаться. В руке Великого Светлого волшебника был ключ от ритуала Исхода. Необычная палочка с шишковатыми утолщениями мгновенно привлекала внимание своей странной формой. «Великая Сила! Первый артефакт нашёлся так скоро? — откинулся на спинку кресла Палпатин. — Может быть, остальные ключи тоже где-то здесь, в Англии. А ведь между артефактами существует связь. Надо покопаться в памяти, Фрэнк должен был знать про все известные магические артефакты, пусть даже из сказок и легенд». — Что-то ты задумчив, — пихнула его Боунс. — Ладно, мыслитель, я отправляюсь на службу. Будет желание встретиться — присылай сову. — Непременно, Амелия, — Палпатин учтиво склонил голову, приложив руку к груди. — Пойду пообщаюсь кое с кем. Женщина заспешила вниз, высокомерно кивая знакомым по дороге. Палпатин задумчиво спустился следом, заметил Люциуса в окружении сторонников и доброжелательно тому кивнул. — Лорд Лонгботтом, какая приятная встреча, — белобрысый маг горделиво подбоченился. — Как вам первое заседание в этом году? — Здравствуйте, господа, — поздоровался со всеми Палпатин и улыбнулся. — Это было познавательно, лорд Малфой. А ваш комментарий, мистер Крэбб, несомненно, разбавил мою скуку. Аристократы вежливо улыбнулись и вернулись к своему разговору. В этот момент мимо Палпатина проходил чем-то озабоченный немолодой волшебник с осунувшимся лицом и короткой щетинкой усов под широким носом. Шив резко повернулся в его сторону и схватил того за плечо, невербально налаживая зону приватности. Теперь на них не обращали внимания. — Куда вы так спешите, Бартемиус? Волшебник вздрогнул и с замешательством посмотрел на Палпатина. — Что вы себе позволяете, лорд Лонгботтом? — дал петуха Крауч, попытался вырваться, но не сумел. — Я бы хотел с вами встретиться, Бартемиус, — отпустил его Шив, поправив напоследок задравшуюся мантию на плече мага. — Ваша столь бурная радость после моего возвращения из Мунго показалась мне слишком экстравагантной. Мне бы хотелось обсудить с вами причины столь горячих эмоций. — Я вас не понимаю, — выдавил Крауч. — Я совсем не радовался. — Даже так? — вновь улыбнулся Палпатин. — А один наш общий знакомый, который держит лавку в известном вам месте, говорил мне другое... — Чего вы хотите, Лонгботтом? — смертельно побледнел Крауч. — Я отказался от сына ещё на суде. Барти давно умер в Азкабане… Но я мечтал отомстить… — последние слова мужчина выдавил еле слышно. Палпатин жёстко посмотрел на Крауча и процедил: — Я считаю, нам надо встретиться и поговорить, Бартемиус. Всё же не каждый день меня пытается убить бывший глава ДМП и кандидат в министры. Для этого должна существовать более веская причина, чем мёртвый сын «Пожиратель», к заключению которого я, кстати, не имею никакого отношения. Что же вы на Дамблдора не покушаетесь? Ведь он не меньше остальных виновен в том, что ваш род лишился наследника. — Хорошо. Говорите, где и когда, — сдался Крауч. — Только предупреждаю, я оставлю воспоминания о том, что ушёл на встречу с вами. Если вы меня убьёте, вас поймают! — О нет, Бартемиус, — покачал головой Палпатин. — Я не сторонник кровной мести. Я пацифист. Давайте встретимся к выходным в ресторане Simpson's. Я был там недавно, у них великолепная кухня. Во всяком случае, намного лучше, чем в «Дырявом Котле» и других подобных ему забегаловках. Я пришлю вам сову, дорогой Бартемиус. Крауч обречённо склонил голову и направился к выходу из зала. У кого-то рабочий день заканчивался, но только не у него. Не успел Палпатин вновь подойти к Малфою и компании, как его остановили. — Здравствуй, мой мальчик! Я так рад, что ты пришёл в себя и находишься в полном здравии, — раздался за его спиной добродушный голос председателя Визенгамота. Малфой, Нотт, Паркинсон и прочие аристократы тут же повернулись к ним, чтобы слышать их разговор. Палпатину стало противно, но он тут же решил, что это весьма удачный момент, чтобы прилюдно заявить о своей независимости. Нет, в прошлом ему приходилось общаться с разными существами. В том числе и с теми, кто предпочитал особей одного с собой пола. Иногда эти разумные бывали полезны. Они обладали властью, деньгами и возможностью влиять на события в галактике. Некоторые из них предлагали ему себя, чтобы добиться каких-то льгот вначале от сенатора, а потом и от Верховного канцлера. Однако Палпатин жаждал только власти и не собирался ни с кем ею делиться. Эта прекрасная леди была его единственной любовью. У него случались интрижки с разными женщинами, всё же Палпатин в молодости был видным мужчиной. Однако ни одну из них он не подпускал к себе слишком близко, чтобы не давать врагам такой удобный инструмент. А вот существа, которые осознанно отвергали свою природу, оценивались им исключительно с точки зрения пользы. — Мистер Дамблдор! Прошу вас, не называйте меня так, — сердито нахмурился Палпатин. — Мы находимся не в любимом гей-клубе «Ордена Феникса», а в Визенгамоте. И я не «ваш мальчик», а лорд Лонгботтом. Такое обращение звучит оскорбительно! Дамблдор подавился заранее заготовленной прочувствованной речью, подготовленной так, чтобы подтвердить верность Лонгботтомов делу Света, а у Малфоя и других аристократов глаза полезли на лоб. Они все были убеждены, что бывший мракоборец — верный сторонник директора, пусть его род и принадлежит к числу священных двадцати восьми фамилий. — Я так обращаюсь ко всем своим ученикам, — растерянно проговорил Дамблдор, с трудом удерживая прежнее выражение лица. — Вы же все для меня как дети. Я вовсе не имел в виду… — Наверное, маразм уже настолько сильно повредил ваш разум, что вы не можете отличить взрослого мага от ребёнка? — Палпатин продолжил демонстрировать всем окружающим, что он больше не принадлежит к «Ордену Феникса». Чтобы закрепить это впечатление Шив язвительно ухмыльнулся: — Мистер Дамблдор, а может, вам давно пора на покой? Пройдите обследование в Мунго и езжайте куда-нибудь в Швейцарию на воды. Годы не щадят никого, по вам это особенно заметно. Дамблдор находился в прострации. Такого пренебрежительного тона он не слышал ни от кого, даже от Волдеморта. Как бы то ни было, а он ведь по праву был самым сильным волшебником Англии, победителем Гриндевальда, уважаемым человеком. Это заставляло относиться всех к нему предельно серьёзно. А тут свой, бывший боевик «Ордена Феникса» и к тому же гриффиндорец, настолько неправильно себя ведёт. Дамблдор попытался прочитать мысли Лонгботтома, но наткнулся не просто на блок. Он как будто сел на дикобраза. Боль в голове оказалась настолько сильной, что Великий Светлый волшебник со стоном схватился за виски. — Я попрошу вас, господин Дамблдор, — заледенел голос Палпатина. — Больше не пытайтесь влезть мне в голову. Читать чужие мысли без согласия мага, по крайней мере, неэтично. Слышавшие разговор члены Визенгамота недоумённо зашептались, глядя на них. Многие знали, что Дамблдор — легилимент, но чтобы он вот так явно пытался прочитать чужие мысли, такого раньше не случалось. «Или мы просто не ощущали, когда он этим занимался? — леди Гринграсс задумчиво нахмурилась и переглянулась с мадам Марчбэнкс. — А ведь в мире магии и не такое возможно. Надо будет купить защитные амулеты и Дафне в Хогвартс тоже передать один. Не дело это, когда старый извращенец ползает по головам детей». — Я приношу вам свои извинения, лорд Лонгботтом, — ледяным тоном выплюнул Дамблдор, с трудом сохраняя спокойствие. Сейчас ему, как никогда раньше, захотелось вызвать «Адеско Файер» и испепелить наглеца на месте. — Простите, господа, но мне срочно нужно в Хогвартс. Дамблдор, взмахнув полами мантии, отвернулся и зашагал к выходу, ощущая между лопатками тяжёлый взгляд Лонгботтома. В голове Великого Светлого волшебника билась ужасная догадка. Если он прав, следует немедленно предупредить соратников. — У тебя мифриловые яйца, Фрэнк, — внезапно произнёс Малфой в полной тишине. — Я не припомню, чтобы хоть кто-то мог  поставить на место старика  с его гейскими причудами. Дамблдор только к мадам Марчбэнкс не обращается «моя девочка», — он посмотрел в сторону одной из старейших членов Визенгамота. — Я бы тогда ему «Тролль» на экзамене влепила, — ухмыльнулась леди Марчбэнкс. — Альбус уже в молодости с другом своим Элфиасом Дожем вёл себя слишком… да, слишком. Но мы, в конце концов, живём в свободной стране. Мне нет дела до того, кто с кем спит, — отрезала она. — Если он, конечно, не лезет ко мне со своими нежностями. Пойдёмте, дорогая, — обратилась она к леди Гринграсс. — За чашкой чая вы расскажете мне, что ваша старшая дочь думает о Хогвартсе. Как я помню, первая встреча со школой всегда волнительна. Обе женщины важно кивнули всем присутствующим магам и неспешно направились из зала заседаний. — Я не хочу иметь дела со старым извращенцем и психом, — пожал плечами Палпатин. — Да, в молодости я состоял в известной всем организации. Но кому знать, как не вам, господа, — посмотрел он на аристократов, — что все мы в юности способны на опрометчивые поступки. На руках многих волшебников, которые сейчас находились в зале, Шив чувствовал очень необычный тёмно-магический рисунок. В его сознании тот представлялся будто управляющий контур с оборванными нитями. Он даже потянулся мысленным щупом к руке Люциуса, чтобы проверить своё предположение. Как только Шив коснулся одной из висящих нитей, Малфой тут же вздрогнул и побледнел, с испугом схватившись за предплечье. «Очень интересно, — ухмыльнулся про себя Палпатин, не став больше экспериментировать. — Надо будет поймать кого-нибудь с такой же отметиной, не столь известного, как Малфой. Возможно, этот рисунок — перспективный способ управления подчинёнными». Он попрощался со всеми, подтвердив, что будет на празднике в мэноре самых богатых волшебников Англии, и вышел из зала.   

***

Хозяйка Малфой-мэнора кормила со ступенек домашних павлинов. Она кидала им сушёные фрукты и кукурузу, а птицы шумели, склёвывая корм с зелёного газона. На аппарационной площадке вдалеке раздался хлопок, и уже через минуту Нарцисса Малфой встречала Люциуса, почти бегущего к дому. Поцеловавшись, лорд и леди вошли внутрь, оставив на лужайке недовольных павлинов. Высоченные потолки, золочёная лепнина, мебель из драгоценной древесины и живые портреты на стенах — всё это свидетельствовало о достатке и благополучии семьи чистокровных волшебников. Увидев мужа в раздёрганном состоянии, Нарцисса тут же приказала домовикам приготовить успокаивающий отвар и накрыть стол в гостиной. Незаметно наложив заклинание, приглушившее вопли голодных птиц, она помогла Люциусу снять мантию и повесила ту в гардероб. — Пойдём со мной, милый, — она подхватила мужа под руку и отвела его к дивану. — Возьми чай и рассказывай, что там произошло. — В какой-то момент я решил, что Лорд вернулся, — Малфой, потерявший весь свой обычный лоск, сидел на диване рядом с женой и держал в дрожавшей руке травяной отвар, от которого тянуло валерианой, мятой и мелиссой. — Клянусь, я чувствовал его зов. Да и метка темнеет в последние месяцы. — Ты так боишься его возвращения, Люц? — Нарцисса погладила по плечу мужа. — Опасаюсь, — вздохнул Малфой. — Неизвестно, какой он вернётся. Смерть меняет людей. К тому же я не хочу, чтобы у Драко появилось такое украшение, — он кинул взгляд на левую руку, но внезапно чему-то ухмыльнулся. — Мерлин великий, ты бы видела, дорогая, что сегодня было на заседании Визенгамота. Нарцисса вопросительно приподняла бровь, а Люциус даже забыл про свои страхи, так ему хотелось поделиться с женой новостями. Когда Малфой рассказал, насколько глупо выглядел Дамблдор в стычке с Лонгботтомом, Нарцисса не смогла сдержать весёлый смех. — Ох, надо будет рассказать девочкам, — утирая слёзы, выдавила она. — Англия должна знать о своих героях. Тем более лорд Лонгботтом, можно сказать, что холост. Да и познакомить его с какой-нибудь «нашей» сторонницей, думаю, будет не лишним. — Надо написать Драко, чтобы он присматривался не только к Поттеру, но и к сыну Фрэнка, — задумчиво посмотрел на жену Люциус, когда они отсмеялись и продолжили пить чай. — Этот новый Лонгботтом может стать ценным союзником. — Твоё желание обучать Драко интригам в столь раннем возрасте способно навредить нашему сыну, — нахмурилась Нарцисса. — Он будущий лорд, — примиряюще вздохнул Люциус и придвинулся к ней. — Ты же сама знаешь, как только наш сын поступил в Хогвартс, его детство ушло навсегда. Школа — это практика настоящей жизни. С этими людьми он будет иметь дело и в будущем: в Министерстве, в бизнесе, на различных балах и приёмах. Если в Хогвартсе Драко не научится влиять на людей и события, нашему сыну будет очень трудно жить дальше, а род Малфоев ждёт упадок. — Всё будет хорошо, — Нарцисса положила голову на плечо мужа, чувствуя, как он наконец-то расслабился.   

***

Грюм получил «патронус» от Альбуса. Огненный петух произнес взволнованным голосом Дамблдора, что тот ждёт его в Хогвартсе как можно скорей. Удивлённый такой спешкой, бывший мракоборец не стал медлить. Он схватил палочку, аппарировал сначала в Хогсмид, а оттуда через камин в «Кабаньей голове» попал в кабинет директора. Дамблдор сидел и бездумно перебирал документы, витая мыслями где-то далеко. Возле стола валялась куча разорванной в клочья бумаги. — Что случилось, Альбус? — Грюм взмахом палочки очистил мантию от пепла. — Тебе надоело слушать эту говорильню, и кто-то умер? — Хуже, Аластор, — скривился Дамблдор, — кто-то воскрес. Он рассказал о том, что сегодня произошло на заседании Визенгамота. — Я почти уверен, что это Том. Он каким-то образом вернулся и захватил тело Лонгботтома! — Это невозможно, Альбус, — покачал головой Грюм. — Одержимость легко обнаружить даже по косвенным признакам. Носитель астральной сущности ведет себя необычно, часто заикается, разговаривает сам с собой. К тому же, если бы Фрэнк притащил в себе духа Волдеморта на заседание Визенгамота, их бы защитные чары остановили ещё на входе в зал заседаний. — Он не был под контролем! — сверкнул очками Дамблдор. — Но Лонгботтом вёл себя так, как будто мы давние враги. А ведь в прошлом Фрэнк был активным членом «Ордена Феникса». Он взмахом палочки притянул из шкафа «Омут памяти» и через минуту оба волшебника просматривали встречу, произошедшую в Министерстве магии. — Ты меня прости, Альбус, — криво усмехнулся Грюм. Его искусственный глаз завращался в разные стороны, старательно не глядя на Дамблдора. — Твоя любимая привычка называть всех «мой мальчик» или «моя девочка» выводит из себя не только Лонгботтома. — Но я ведь не имел в виду ничего такого! — стукнул Дамблдор по столу. — Я так ко всем бывшим ученикам обращаюсь. Здесь нет никакого эротического подтекста! — Просто прими к сведению, — пожал плечами Грюм. — Значит, только на том основании, что Лонгботтом тебе нахамил, ты решил, что он Волдеморт, вернувшийся из мира мёртвых? — Если так посмотреть, — отвернулся к окну Дамблдор, — это действительно выглядит глупо. Но пойми, старый друг, моя интуиция редко меня подводит. Я превосходно чувствую тёмную магию во всём! И хотя в Лонгботтоме её не ощущается, но моя интуиция вопит, словно книзл, которому наступили на хвост. С ним точно что-то не так. — Не знаю, — пожал плечами Грюм. — Мне показалось тогда в ресторане, что Фрэнк говорил очень правильные и своевременные вещи. Посмотрим, будет ли он выполнять свои обещания, но я совершенно не чувствовал в нём тьму. Да и Волдеморт никогда бы не предложил организовать фонд поддержки отставных авроров. Он, наоборот, с детства с аристократией заигрывал. Дамблдор схватил себя за бороду и мысленно застонал. По неизвестной пока причине, всегда подозрительный Грюм, после той злосчастной встречи в маггловском ресторане, был крайне лоялен ко всему, что касалось Лонгботтома. Любого другого он бы уже давно предложил схватить и напоить «Сывороткой правды», чтобы развеять малейшие подозрения. А здесь Грюма словно заворожили. — Попроси кого-нибудь из своих бывших подчинённых последить за Лонгботтомом, — приказал Дамблдор. — Среди аристократии начались нехорошие шевеления. Я чувствую, они к чему-то готовятся. Да и Снейп говорит, что метка темнеет. Это значит, что Волдеморт планирует своё возвращение или уже находится где-то здесь. Я боюсь, что Гарри Поттеру и всем нам грозит смертельная опасность. Мы должны быть готовы, когда Том нанесёт свой удар. — Хорошо, Альбус. Я поищу нужного человека. Он проследит за твоим обидчиком, — криво ухмыльнулся Грюм. — Но я уверен, что Фрэнк — это Фрэнк, а не Волдеморт.   

***

Молодой человек в тюрбане сидел перед зеркалом, но его взгляд был устремлён куда-то внутрь себя. — Скажи мне, мой верный слуга, — раздался у него в голове шипящий голос, а затылок кольнуло болью. — Почему ты не принёс камень из Гринготтса? — Его там не было, господин! — также мысленно пробормотал Квиррелл. — Но я точно знаю, что камень там был совсем недавно, — прошипел голос, и боль в затылке стала немного сильней. — Старик. Перепрятал камень. В Хогвартсе. Я достану его. Пощадите, повелитель! — тяжело дыша, мысленно простонал Квиррелл, чувствуя, как сжимаются вокруг головы тиски боли. — Я не сомневаюсь в этом, мой верный слуга, — голос вновь прошелестел сухой змеиной кожей в его голове, — но чтобы ты лучше осознал… что мои приказы нужно выполнять немедленно… Круцио! — А-а-а! — закричал от боли молодой человек в тюрбане и закрыл лицо руками, словно боясь, что глаза вот-вот вылезут из орбит. Его разум заполнил леденящий душу смех повелителя, похожий на шипение огромной змеи.