How long

      Слушая такой близкий и размеренный стук сердца, Эвелин задумчиво водила пальцем по обнажённой груди мужа. Ей не давало покоя пророчество, озвученное Алексис, да она сказала Нику, что оно истинно, но то словно было неполным, незавершённым.       — Я почти слышу напряжённую работу твоей мысли, любовь моя, — хрипло озвучивает то, что вертелось у него на языке, мужчина. Клаусу нравилось ощущать тяжесть головы Иви на своём плече, как и её прижатое к нему обнажённое тело, но вот то, что её разум витает где-то далеко, его не устраивало.       — Меня беспокоит появление твоего приятеля в городе, совпавшие с этим убийства и, конечно, пророчество, — отвечает ведьма, садясь. От этого тонкое покрывало сползает с неё, показывая всё, что было скрыто.       — Совпавшие? — также меняя своё положение на сидячее, уточняет гибрид. — Думаешь, это не дело рук Люсьена?       Никлауса мало волновали убийства в городе, отстранившись от управления, он всецело отдал власть Элайдже и резонно полагал, что об этом всём голова должна болеть у старшего брата. Но сейчас его беспокоила озабоченность жены всем происходящим.       — Не могу утверждать, что это точно не он, — поясняя, что это только её предположения, ведьма спрашивает: — Только для чего ему такая нарочитая демонстрация? Для чего всё это? Да ещё и это пророчество! Когда его озвучили в первый раз? Ведь вчера о нём уже знали! Кто ещё в курсе?       — Успокойся, сердце моё, — обхватив лицо любимой руками, Ник чмокает приоткрытые губы, прежде чем продолжить: — Главное, мы знаем об этом пророчестве и сможем его избежать.       — Ник, пророчества нельзя избежать! — со всей серьёзностью возражает в ответ девушка.       — Наша семья не сгинет, — уверенно говорит на это гибрид, — мы этого не позволим…       — Мы даже не знаем, что должны не позволить, — устало вздыхает Эвелин, прежде чем отнять руки мужа от своего лица и продолжить. — Слова этой Алексис слишком расплывчаты, чтобы указывать на угрозу. И вызывают слишком много вопросов. Нам нужна более конкретная информация.       — Предлагаешь опять испить из неё? — видя очевидное беспокойство жены этим глупым стишком, Клаус и сам становится серьёзным.       — Нет, у меня есть другие варианты узнать подробности, — задумчиво прикусив губу, возражает Иви.       — Узнавай, — одобряюще соглашается с девушкой гибрид. И, притянув любимую к себе, целует покрасневшие от прикуса губы, прежде чем сказать: — Но не смей расстраиваться из-за этих плохих стишков.

***

      Столовая была накрыта для завтрака, из-за отсутствия доступа к солнечному свету даже в такое ранее время был включён верхний свет. Элайджа раздражённо листал газету и почти источал своим видом в дорогом костюме, что после снятия проклятья вновь заполнили его гардероб, недовольство. Никлаус с интересом смотрел за тем, как его жена пытается накормить их сына кашей. Если первые две ложки пошли хорошо, то больше еда Генри не интересовала.       — Если есть ты больше не хочешь, — получив в ответ отрицательное мотание головой, Эвелин продолжает, — значит, и какао у тебя можно забрать?       После чего демонстративно поднимает с детского стульчика кружку-непроливайку. Возмущение, что появилось на личике Генри от действий его матери, заставило его отца улыбнуться.       — Мам! Дай! — требовательный голосок ребёнка и протянутые к кружке ручки были очень красноречивы.       — Это смахивает на шантаж, любовь моя, — комментирует действия Иви гибрид, за что удостаивается укоризненным взглядом.       — Па! — ещё более требовательно восклицает малыш, обращаясь к отцу, почувствовав, что тот на его стороне.       — Ну, Генри, думаю, ещё пара съеденных ложек заставит твою маму проявить милость и вернуть захваченное, — поднимая означенную ложку, мужчина подносит её ко рту сына. С крайне недовольной мордочкой ребёнок съедает предложенное. После чего возвращает требовательный взгляд к Эвелин, которая скептически наблюдала за всей этой сценой.       — Мы выполнили требования? — иронично уточняет Клаус, смотря на жену, и нарочито официально добавляет: — Не пора ли и вам соблюсти договор?       — А мы разве о чем-то договаривались? — ехидно уточняет в ответ девушка, расплываясь в улыбке.       — Не будь злючкой, любовь моя, — просит Никлаус, — верни ребёнку какао.       Фыркнув на излишне укоризненный тон мужа, Иви возвращает кружку сыну.       Утреннюю тишину двора, куда выходили одни из открытых дверей столовой, нарушил звук шагов. Из комнаты, где завтракала большая часть обитателей дома, открывался прекрасный вид на помятую парочку, спускающуюся со второго этажа. Сложно было определить, кто из спустившихся во внутренний двор был больше смущён. Молодой высокий парень, что сверкал своим голым торсом и теребил в руках остатки своей вчерашней футболки, или Фрея.       Старшая сестра Майклсонов после отъезда отца и любимого брата в Европу пустилась во все тяжкие. Алкоголь, ночные клубы, беспорядочные связи. Дом был большой, и загулы ведьмы не сильно мешали остальной части обитателей. Хотя Элайджа, который, собственно, и настоял на переезде Фреи к ним, одаривал сестру укоряющими взглядами, до воспитательных разговоров пока не доходил.       Выпроводив не сильно сопротивляющегося этому «парня на ночь», блондинка присоединилась к семье в столовой. По сонным глазам и держанию за голову любому бы стало ясно, что девушка мучается жёстким похмельем.       — Весёлая ночка?! — нарочито громко спрашивает Клаус, смотря, как морщится ведьма от звука его голоса.       — Пожалуйста, можно тише? — хрипло отзывается в ответ Фрея, хватаясь за виски.       — Тебе принести лекарство? — заботливо предлагает Элайджа, на время оставляя своё недовольство в стороне.       — Я его уже приняла, — тихо отвечает ведьма, начиная ещё и глаза тереть. — Оно не действует.       — Тогда предлагаю лечить подобное подобным, — вставая из-за стола, говорит Эвелин и, подойдя к бару, наливает в бокал щедрую порцию виски.       — Нет, меня и так мутит, — возражает на предложенную выпивку Фрея.       — Тем более, хуже не будет, — настаивает Иви на своём, поставив бокал перед сестрой мужа и вновь устраиваясь на своём месте.       Майклсон всё же выпивает предложенное, и, потому как разгладилось её лицо, этот вариант подействовал лучше лекарства. Элайджа же, видя, что сестре легче, вновь возвращает суровость на своё лицо и, развернув газету так, чтобы всем хорошо было видно напечатанное фото, кидает её на стол. Яркий заголовок «Серийный убийца во Французском квартале» оттенялся яркой, но слегка смазанной фотографией изуродованного лица. Лицо было новым, но вот порез рта от уха до уха был точь-в-точь как на тех фото, что им вчера показывали Винсент и Камилла.       — Знакомое увечье, не так ли, брат? — с прищуром смотря на Клауса, спрашивает первородный вампир.       — Ещё один? А этот убийца времени зря не теряет, — недовольно комментирует гибрид, чувствуя в тоне старшего брата обвинение в свою сторону.       — Это ещё не всё, — тыча пальцем в сложенную газету, продолжает Элайджа, — фирма «Кингмейкер» начала массовый отлов волков на болотах. Фирма, принадлежащая Люсьену Каслу.       — Какое совпадение, — закатывает в ответ глаза Никлаус, без особого интереса спрашивая: — И много волков они отловили?       — Учитывая, что недавно было полнолуние? — раздражённо задаёт вопрос вампир и сам же на него отвечает: — Много. Настолько, что даже не подвластная принудительной трансформации стая полумесяца забила тревогу. И вынудила Хейли позвонить мне.       — И всё это ты узнал за прошедшую ночь? — ехидно уточняет Ник. — Неудивительно, что ты пропустил мою выставку. Столько дел.       — Трудно выкроить время, когда в квартале нарастает волнение, — почти откровенно жалуется Элайджа, устало вздохнув, добавляет: — Марсель бьёт тревогу, что отпугнутые убийствами туристы перестанут посещать город…       — Ах, Марсель с его детским садом, — наигранно вздыхает гибрид и предлагает: — Думаю, мы можем одолжить тебе Клару, пусть приглядит за ними, а ты отдохнешь.       — Смешно, — с каменным лицом отзывается на слова брата первородный вампир. — Но дело серьезно, Никлаус. Что ты знаешь?       — Пф, — раздражённо закатив глаза на требовательный тон брата, Клаус всё же говорит: — Вчера посетили его вечеринку в пентхаусе безвкусной высотки возле канала. Где он поведал нам с Иви пророчество о гибели нашей семьи. — Нарочито весёлым голосом проговаривает гибрид, выказывая тем своё отношение к этому, и добавляет, отпихивая газету в сторону брата: — Кстати, моя жена предполагает, что он с этим не связан.       — После новостей об оборотнях я начинаю склоняться к другому выводу, — оставляя стакан с соком, который пила, слушая разговор братьев, вступает в него Эвелин. — Только не могу понять, к чему ему устраивать хаос в городе и уверять в том, что пришёл тебя защитить?       — Что за пророчество? — задаёт вопрос Фрея, после щедрого глотка виски довлеющее над ней похмелье начало отступать.       Недолго размышляя, Никлаус в точности повторяет стихи, произнесённые вчера Алексис. Он всё ещё не верит в неизбежность озвученного исхода, но беспокойство жены заставляет его относиться к этому более серьёзно.       — Если есть оружие, что может убить вас, это надо знать, — роняет в наступившей после озвученного гибридом тишине Фрея.       — Кровь ведьмы, озвучившей нам пророчество, всё ещё в нас, — мрачно произносит Иви, обдумывая, кого ещё можно привлечь к этому делу. Точнее, у кого безопаснее всего будет попросить о помощи.       — Я могу посмотреть… — не то предлагает, не то просит Фрея.       — Хорошо, — соглашается на это рыжеволосая ведьма.

***

      Приготовления не заняли много времени: свечи, чаша, куда Эвелин и Клаус нацедили своей крови, и, написав имена всех ныне здравствующих первородных, Фрея приступила к ритуалу. Но то ли она не до конца отошла от похмелья, то ли перехват чужого пророчества потребовал от неё больше сил, чем у ведьмы было, всё пошло не так.       — Фрея! — требовательно зовёт Элайджа впавшую в транс сестру, но та продолжала нагнетать силу, так что у неё пошла носом кровь.       Схватив Фрею за плечо, стараясь тем привести её в чувства и прекратить слишком тяжёлый для неё ритуал. Первородный сам проваливается в накрывшие девушку видения. Решившего было вмешаться Никлауса останавливает хмурая жена, перехватив его руку.       — Сейчас всё прекратится, — озвучивает то, что случилось в следующий же миг, Иви.       Она видела, как вампир, невольно поделившись с ведьмой своей силой, помог ей завершить начатое. Вспыхнувшие следом за окончанием ритуала имена первородных, что вскоре обратились пеплом, не предвещали ничего хорошего.       — Это затрагивает всех вас, — откинувшись на стуле, озвучивает Фрея усталым голосом. — Многое понять не удалось. Вы все падете — один от рук друга, один от рук врага и один от рук семьи.       — Только три варианта? — после минутной тишины, что воцарилась после слов ведьмы, хмуро спрашивает Эвелин.       — Тебе мало, любовь моя? — недовольным тоном уточняет Никлаус, который после подтверждения пророчества сестрой растерял налёт беззаботности.       — Да! Вас шестеро, на минуточку, — всплеснув руками, отвечает Иви, начиная движение вокруг стола, за которым расположилась Фрея с магическими атрибутами. — В пророчестве Алексис упоминала, что двое пало, осталось трое. Но вас шестеро. И если логикой можно исключить Финна и Майкла, они умирали. То вас всё равно остаётся четверо. — Произнеся этот спич на одном дыхании, Эвелин останавливается и, повернувшись к стоявшим напротив через стол первородным, уперевшись о поверхность перед ней руками, ведьма гневно завершает: — И это не учитывая Фрею и Генри. А в пророчестве сказано, что вся семья падёт!       Смотря на то, как Майклсоны после её слов растерянно переглядываются между собой, Эвелин может только раздражённо фыркнуть. Оттолкнувшись от стола, она забирает чашу с кровью и, подняв её высоко над столом, произносит заклинание, вливая силу:       — Ostende mihi quid suus ' occultatum. Veritatem revelare! — на последнем слоге свечи, расставленные Фреей, ярко вспыхивают, а Иви переворачивает чашу.       Чёткий, да ещё и дублирующий приказ «показать истину» заставляет выплеснувшуюся кровь буквально заплясать в воздухе, зависая. Руны, сплетённые из зачарованной крови, видны всем. Восемь имён, знакомых всем присутствующим, написанных на языке викингов, однозначны. Эвелин с облегчением выдыхает, не видя среди них имени сына. Но собственное имя, как и имена всех остальных ныне здравствующих Майклсонов, заставляют хмуриться.       Кровавые имена висят в воздухе недолго, минуту-две, а после стремительно рассыпаются пеплом, что осыпается на поверхность стола.       — И что это значит? — отмирает первым Элайджа, переводя вопросительный взгляд от кучки пепла на столе на невестку.       — Это имена тех, кто попал под это пророчество, — отвечает Эвелин, вороша пальцами то, во что превратилась кровь, но ни единого отклика не получает. Этот источник пуст, из него больше не выжать, увы.       — Надо сообщить об этом братьям и Ребекке, — доставая телефон, озвучивает свои намерения первородный вампир.

***

      Почти бессонная ночь, да ещё и проведенная за разбором кровавых материалов дел об убийствах, сказалась не лучшим образом на Камилле. Винсент предложил сходить проветриться, отдохнуть и заодно выпить кофе. Кофе было именно тем, что требовалось девушке в тот момент, она без раздумий согласилась. Стоило официантке принести заказ, как за их столик, что находился на улице, подсел Марсель.       — Люсьен Касл, — озвучивает вместо приветствия вампир и, подозвав только отошедшую от них официантку, заказывает кофе и себе.       — Кто такой Люсьен Касл? — немного сонно переспрашивает О’Коннелл, переводя взгляд с Марселя на колдуна.       — Вампир, о котором просил навести справки Винс сегодня ночью, — отвечает мулат и вопросительно смотрит на Гриффита. — Кстати, очень старый вампир. Кроме имени, удалось узнать только про фирму, которой он владеет. Да то, что он остановился на последнем этаже высотки возле канала.       — Просил узнать? — также вопросительно смотря на колдуна, уточняет девушка. — Ты сама озадачилась тем, как Эвелин смотрела на того вампира, после просмотра фото, — пожимает плечами Винсент. — Я просто попросил Марселя разузнать о нём. — И, повернувшись к мулату, мужчина уточняет: — Говоришь, он стар?       — Да, не меньше трёхсот, но, думаю, гораздо больше, — кивком благодаря быстро принесшую его заказ девушку, отвечает вампир.       Понимая, о ком говорят мужчины, Камилла достаёт свой лэптоп и быстро находит по озвученному имени этого Люсьена. С фото на неё смотрит именно тот вампир, что они видели на выставке Клауса.

***

      Проводив Эвелин до университета, Никлаус с Генри возвращаются домой. За время пути, что можно было счесть за прогулку, малыш выспался и теперь хотел есть. Гибрид любил проводить время с сыном, баловать, играть, кормить. Просто наблюдать, как растет этот маленький пока ещё человечек, его очень увлекало.       С Марселем было по-другому, он видел в нём себя. В Генри же хоть и прослеживались его черты, но Клаус замечал в их ребёнке больше от Иви. Несмотря на то что внешне их сын был почти точной его копией, разве что разрез глаз слегка отличался, да более мягкие черты. Но на фоне остальной схожести это было не критично. Да, со временем это может измениться, но пока дело обстояло так. Только вот поведение, привычка фыркать, наклонять голову вбок при увлечённости чем-то. Этого было мало, но было. Маленькие штрихи, которые, возможно, замечал только он, но они заставляли видеть в Генри - Эвелин.       Воспитывая Марселя, он стремился исправить своё детство, переиграть свою судьбу в исполнении другого человека. Отец для мулата из него получился не очень, если не врать самому себе. Одно то, что он пытался вылепить из мальчика свою копию, небезуспешно, к слову, было плохо. С Генри он повторять это не желал, и присутствие Эвелин в их жизни давало небезосновательную надежду на то, что в этот раз получится лучше.       Накормив сына, Никлаус взял его с собой в кабинет, там был отведён ему целый угол, заполненный различными игрушками. Устроив малыша, гибрид сел за рабочий стол, на котором громоздились бумаги брата. Он нередко совал свой любопытный нос в них. Хоть и отстранившись от какого-либо управления, интерес к городу Клаус не потерял. Просмотрев полные копии уголовных дел, что были заведены в департаменте полиции по убийствам во Французском квартале, он, отложив их, занялся бумагами, что относились к фирме «Кингмейкер». Люсьен успел построить неплохой бизнес по продаже недвижимости и не только. Особенно гибрида заинтересовали лаборатории, они не были отображены чётко в бумагах, вот только наименование ведущих должностей явно на это намекало.       — Папа! На руки! — приковылявший к нему ребёнок, которому надоело возиться с игрушками, красноречиво протянул свои ручки вверх. Генри требовал, чтобы его взяли на руки, да его сын не умел просить. С тех пор как его речь начала напоминать что-то членораздельное, малыш почти всё произносил в приказном тоне.       — Хорошо, иди сюда, — согласившись, Клаус, подхватив Генри подмышки, устраивает его на своих коленях. — Хочешь порисуем? Смотри, сколько здесь простора для этого.       Обведя рукой заваленный деловыми бумагами стол, гибрид тянется за карандашом, чтобы вручить его сыну.       — Может, пойдете портить твои холсты? — предлагает появившийся в дверях Элайджа. Видя радостную улыбку племянника, который, вооружившись простым карандашом, готов творить, вынимает стопку бумаги из принтера и ловко подменяет ею договор о купли-продажи земли.       — Нет, нам и здесь весело, — ухмыляясь, возражает на вопрос брата Никлаус.       — Ладно, — закатывая глаза на веселье младшего брата, первородный вампир присаживается в кресло напротив и говорит: — Ты говорил, что общался с Люсьеном, что он забыл в нашем городе?       — Его одолело беспокойство о сохранности моей жизни, — фыркает в ответ Клаус, мимикой выражая всё, что думает о сказанном. — Он уверяет, что прибыл защитить меня от посягательств со стороны моих врагов.       — Ты не веришь ему? — делает однозначный вывод из поведения брата Элайджа.       — По уверениям Фреи, мы должны умереть от рук семьи, друзей и врагов, — став серьёзным, задумчиво произносит гибрид. — Люсьен слишком хорошо подходит под два последних определения.       — Та история с Авророй? — вспоминает причину раздора между Никлаусом и его первообращенным.       — А ещё то внушение, которому ты подверг их, — напоминает ещё одну причину ненависти к их семье.       — Этим внушением я позволил нам передохнуть от преследования отцом в течение сотни лет, — укоризненно произносит первородный вампир.       — И заставил наших первообращённых думать, что они — это мы, — замечает Клаус.       — Иными словами, ты не знаешь причины его появления в городе, — возвращает разговор к первоначальной теме Элайджа.       — Полагаю, ты захочешь узнать их напрямую у него? — с вопросом смотря на брата, озвучивает гибрид. Получив утвердительный кивок, он тяжко вздыхает, прежде чем потянуться за телефоном. — Тогда нам понадобиться Клара.       Ждать прихода няни долго не пришлось. Женщина безропотно и без лишних слов забрала ребёнка у отца и отправилась с ним в его детскую. За те деньги, что ей платили в этом доме, она готова была не только потерпеть странности хозяев, но и приходить по первому зову.

***

      Без особого пиетета Никлаус открывает двойные двери пентхауса Люсьена и входит туда как к себе домой. Хоть сегодняшний день уже и клонился к вечеру, квартира Касла, в отличие от прошлого посещения, была пуста. И только пройдя пару шагов, гибрид, обернувшись, замечает застрявшего в дверях брата.       — Элайджа, Ник рад вас видеть, — строя радушного хозяина, произносит вышедший из спальни Люсьен. Видя вопросительные взгляды в ответ, поясняет: — Защитное заклинание, вампиры других родословных не могут войти без приглашения. Сами понимаете, время неспокойное.       — Но ты же ведь очень хочешь пригласить моего брата? — насмешливо интересуется Никлаус.       — Конечно, — наигранно воодушевленно произносит вампир, прежде чем пригласить первородного.       Продолжая играть радушного хозяина, Люсьен предлагает всем выпить, уже разливая виски по бокалам. Соблюдать этикет и разговаривать на отвлечённые темы никто не собирается.       — Зачем тебе заклинание от других родословных? — спрашивает Элайджа, не притрагиваясь к налитому для него бокалу.       — Скажем так, у меня возник конфликт с представителем твоей родословной, — расплываясь в саркастичной ухмылке, отвечает Касл, беря слово «конфликт» в воздушные кавычки.       — Господин Тристан де Мартель, снова за своё? — ухмыляясь в ответ, уточняет первородный.       — Это не просто ссора, Элайджа, мы на грани войны. Тристан знает, что, если убьёт Клауса, он устранит всех своих врагов, — горячится от пренебрежения к своим словам Касл.       — Погоди, стоит ли мне тогда полагать, что твоей главной целью являюсь я? — прикладывая руку к своей груди, наигранно удивляется Элайджа.       — Если я убью тебя, я променяю свои деньги, женщин, самолёты на жизнь в бегах от Ребекки и Ника. — раздражённо, словно прописные истины объясняет Люсьен и, повернувшись к Никлаусу, что, в отличие от брата, принял виски и, сидя напротив него, с безразличием слушает их диалог, — Не так ли, сир?       — Оставь этот город, мы не нуждаемся в защите. — Не обращая внимание на брата, отсалютовавшего бокалом на слова своего приятеля, угрожающе нависает над вампиром Элайджа. — Белый кол уничтожен, нас нельзя убить.       — Ты не прав, — сквозь зубы проговаривает в ответ Касл, приблизившись вплотную к первородному, выдерживая его взгляд, прежде чем обратиться за помощью к своему создателю. — Ник, ты же сам видел это пророчество!       — Ах да, не мог бы ты пригласить к нам милую Алексис? — словно только сейчас вспомнив о том, зачем они явились, спрашивает Никлаус у Люсьена.       — Увы, после встречи с твоей женой она несколько не в форме, — откинувшись обратно на диван, произносит Касл и, пригубив свой бокал, продолжает: — Пришлось её успокоить.       — Надеюсь, не навсегда? — вскидывая брови в удивлении, уточняет смысл чужих слов Клаус.       — Нет, снотворное должно действовать ещё часов шесть… — проговаривает задумчиво вампир, но, видя, как первородные, переглянувшись, почти синхронно встают и, развернувшись к выходу, делают шаг, замолкает. Миг, и он остался в своей квартире один.

***

      Идя в сторону бара «У Руссо», Камилла опять замечает проблесковые маячки полиции, что озаряют улицы Французского квартала. Со смерти последних Деверо только она заботилась о когда-то принадлежавшем им заведении. И сейчас шла проверить, всё ли в порядке. На фоне творившегося в квартале вновь открывать бар пока не стоило. Открыв дверь и войдя в помещение, она уже закрывает её за собой, как кто-то ловко останавливает ее, вызвав испуганный крик.       — Вы что? Это же я, — не менее испуганно от крика, что почти оглушил его, говорит детектив Кинни.       — Не лучшее время, чтобы подкрадываться к людям, — укоризненно произносит Камилла в ответ.       — Простите, был тяжёлый день, — винится мужчина и, оправдывая свои действия, дополняет: — Просто увидел, как вы входили, подумал, может, угостите чем-нибудь.       О’Коннел, лишь тяжко вздохнув, пропускает детектива внутрь. Пройдя к барной стойке, устраивает на неё свою сумку, прежде чем поинтересоваться у Кинни, что тот предпочитает. Налив им обоим выпить, девушка присаживается за стойку рядом с уже устроившимся за ней мужчиной.       — Как успехи в составлении профиля убийцы? — отпив глоток из поставленного перед ним бокала, интересуется Кинни.       — Послушайте, знаю, Винсент сказал, что я могу помочь, но вам следует обратиться к кому-нибудь с большим опытом, — не желая впутывать детектива в сверхъестественное, говорит Камми.       — Да, верно, — соглашается Уилл Кинни и, став серьёзней, продолжает: — Знаете, я навёл о вас справки.       Блондинке не сложно сложить два плюс два. Где еще детектив мог наводить о ней справки, как не в базах полиции? А там ее фамилия связана далеко не с лучшей историей, случившейся в городе. Историей, о которой она определенно не хотела говорить.       — Думаю, на сегодня хватит, — раздражаясь на поднятую тему, встаёт с места Камилла и, опять зайдя за стойку и забирая початую бутылку, продолжает: — Да, мой брат Шон, конечно, после того, что он устроил в церкви, полиции знакома моя фамилия.       — Не только, — признаёт, что раскопал гораздо больше, говорит детектив. — Вашу семью много веков окружают таинственные смерти, необъяснимое поведение, разграбление могил, обезглавливание, пропавшие без вести, полицейские отчёты с перечёркнутыми страницами, — перечисляет мужчина, опираясь о барную стойку, почти нависая над возмущённой его словами блондинкой. — Если в квартале есть проблема, какой-нибудь О’Коннел либо создал её, либо пытается от неё избавиться.       — Вы меня в чём-то обвиняете? — выслушав прочувственную речь детектива, уточняет Камилла.       — Нет, но, думаю, вся история о доброй семейке — просто прикрытие, — уверяет мужчина и почти угрожая добавляет: — Пока я не понял, что вы скрываете, но пойму.       Поставив точку в их разговоре, детектив Кинни уходит из бара. Камилла, оставшись одна, расслабленно вздыхает, начиная убирать использованные бокалы и приводить всё в порядок. Уже всё проверив и собравшись домой, девушка замечает пропавший из ее сумки лэптоп.

***

      Вернувшись из университета, Иви отпустила Клару, занятый своими игрушками Генри не мешал маме разбираться с учёбой. Озвученное пророчество заставило ведьму резко пересмотреть планы на этот семестр. Брать академический отпуск или тем более бросать Эвелин не хотелось, но время освободить для решения возникшей проблемы было нужно. Третий курс, на котором она сейчас училась, был больше сложен обилием проектных работ, чем количеством лекций и даваемого материала. Взять индивидуальное расписание с темами будущих проектов оказалось даже проще, чем в первом семестре.       Быстро закончив со всем запланированным, Иви накормила Генри ужином, а после и искупала. Вода всегда действовала на её сына усыпляюще, а может, всё дело в зачарованных ею мыльных пузырях. Погоняв не лопающиеся и переливающиеся всеми цветами радуги прозрачные пузыри, малыш знатно притомился. И уже засыпал, пока она переодевала его в пижамку с мультяшными зверушками. Но усталость не помешала ему потребовать сказку на ночь.       Увлёкшись, Эвелин остановилась только тогда, когда дочитала сказку до конца. Генри к этому времени уже вовсю спал, подложив кулачок под щечку и обняв другой рукой вязаного волчонка. Иви не смогла удержаться и, встав с кресла, подошла к кроватке, чтобы пройтись пальцами по отросшим и начавшим завиваться в кудряшки белокурым волосам. Не передать того облегчения, что ведьма испытала, узнав, что пророчество не довлеет над её сыном. Собственное имя, появившееся в предзнаменовании, не так пугало ее, умирать ей не впервой, и на этот раз с того света вернуться будет в разы проще. А если понадобится, она и всех остальных Майклсонов с собой прихватит.       — Не буди его, пошли, — на грани слышимости просит Никлаус, уже минут десять как появившийся в дверном проёме детской. Он не стал прерывать сказку, наслаждаясь размеренным и усыпляющим голосом жены.       Поправив напоследок не особо нуждающееся в этом одеяльце на сыне, Эвелин отходит от кроватки и, пристроив книгу сказок на свободный комод, идёт к мужу. Клаус, видя чужую покорность, выключает верхний свет в детской. И, пропустив любимую вперёд, закрывает дверь комнаты их сына.       — Вы были с Элайджей у Люсьена? — догадываясь, чем вызвано отсутствие Ника дома, когда она вернулась, интересуется у мужа Иви.       — Увы, то, зачем мы его посещали, было недоступно, — отвечает гибрид, открывая перед женой двери их спальни. — Ты так напугала бедняжку Алексис, что Люсьену пришлось её усыпить.       — Пф, — хмыкает в ответ на слова Никлауса девушка, прежде чем уйти в душ.       Проводив любимую взглядом до двери ванной, гибрид выходит на балкон их спальни. Внизу слышится людской гомон, несмотря на серийного убийцу, о котором трубит пресса, туристический поток всё также полноводен. Но проблемы квартала на фоне того, что предрекает гибель их семье, мало заботят мужчину. Имя жены в списке подверженных пророчеству разозлило Никлауса куда более, чем все остальные, даже его собственное. И только понимание, что Люсьен недоговаривает, а пытать его по большей части бессмысленно, заставляет Клауса сохранять ему жизнь. Он уверен, у Элайджи те же мотивы, иначе Касл не пережил бы их сегодняшнюю встречу.

***

      Стол был опять завален материалами уголовных дел. Отчёты экспертов вперемешку с фотографиями с мест преступления. Камилла только от одного взгляда на всё это вспоминала утренний разговор с детективом Кинни. Его слова, что он хочет защитить её, могли бы тронуть хрупкое девичье сердце, если бы не кража её лэптопа. Да, он вернул его ей в целости и сохранности, но это не уменьшало злости на него. Поступок мужчины до того возмутил блондинку, что даже после его объяснений и прошедшего с этого момента времени не хватило, чтобы она успокоилась.       Винсент, как и она, вновь пересматривает всё, что у них есть, то и дело прикладываясь к кружке с кофе, которое она ему налила. Видно, и его прошедшие сутки были не лучше, чем у неё.       Чтобы отвлечься, блондинка решает озвучить вслух то, что удалось собрать в единую картину:       — У жертв очень много общего. Росли в богатых аристократических семьях. Успешные, образованные белые мужчины, ведущие роскошный образ жизни.       — Их убил один человек, — озвучивает очевидное колдун на слова девушки.       — Уверена, это Люсьен, — Камми слишком хорошо изучила всё, что было об этом мужчине в интернете. А как для старого вампира информации о нём было много. Он слишком хорошо подходил под составленный ею профиль убийцы. — Ставлю свой диплом, — говорит она, обозначая свою уверенность. И её разум вновь подкидывает ей утренний разговор с Уиллом, заставляя вновь вспыхнуть негодованием. — Но это не даёт твоему другу право воровать мой лэптоп.       Гриффит только глаза закатывает на реплику блондинки. Она успела хорошо словесно пройтись по Уиллу Кинни в самом начале их сегодняшней встречи. Детектив явно пытался подкатить к племяннице Кирана и, видно, вполне удачно, если половина их сегодняшнего разговора крутится возле него. Пришедшая эсэмэска позволяет никак не комментировать обвинение в словах Камиллы.       — Как удачно, — пробежав короткое сообщение взглядом, Винсент поясняет: — Это Кинни, Люсьена привели в участок, — отставляя недопитый кофе, колдун встаёт из-за стола: — Я пойду туда. В случае чего пистолеты им не помогут.       — Я с тобой, — бескомпромиссно заявляет девушка, также вставая. — Хочу услышать, что он скажет.

***

      Задорный детский смех, слышимый по всему дому, перемежался с гулкими хлопками и звуками тихих фейерверков. День сегодня у Никлауса выдался сложным, очередной визит к Люсьену принёс свои плоды. Хоть хозяина они застать не смогли из-за его ареста, Алексис же встретила их, будучи бодрой и полной сил, а ещё более дерзкой, чем гибрид её запомнил. Отсутствие на горизонте Иви добавило этой ведьме храбрости.       Видение же, что они на этот раз разделили с Элайджей, принесло только больше вопросов. В пророчество как-то успели записаться Марсель и Камилла О’Коннелл. Если бывшего протеже увидеть было ожидаемо, то племянница Кирана стала для них сюрпризом. Даже разговор в полицейском участке не принёс ясности происходящему. Люсьен продолжал напирать, что появился только ради его защиты.       Отбросив пустые мысли, Клаус поднимается в детскую, чтобы застать там настоящий хаос. Стайка мультяшных животных бегала вокруг его хохочущего сына, не давая тому к себе прикасаться. Если же Генри удавалось схватить кого-то, тот с хлопком осыпался роем разноцветных искр. Эвелин, забравшись на диванчик с ногами, наблюдала за весельем малыша.       — Смотрю, у вас тут весело, — переступая порог комнаты, говорит гибрид и ловит зайца, что в прыжке, перемахнув через ребёнка, почти влетает в него. Под руками ощущается тепло и мех, несмотря на то что существо выглядит карикатурно и от его прикосновения не спешит осыпаться искрами. Заяц изобразил на своей мордочке страх и картинно упал в обморок прямо у него на руках.       — Папа! — при виде него Генри радостно взвизгнул и, подбежав, начал проситься на руки. Следом вся стайка животных растаяла в воздухе.       — Генри, ты хорошо себя вёл сегодня? — уже зная ответ, всё же спрашивает мужчина, поднимая ребёнка на руки. Такие магические представления Иви обычно устраивала, только пребывая в очень хорошем настроении, что обычно было связано с их сыном. Но сегодня, возможно, дело было не в этом. — А мама хорошо себя вела?       В ответ малыш задумчиво разглядывает отца, прежде чем утвердительно и серьёзно кивнуть в ответ.       — А что? Что-то случилось? — интересуется в ответ ведьма, спуская ноги на пол.       — Если не считать, что Люсьена задержали на сорок восемь часов по какому-то нелепому обвинению? — ехидно улыбаясь, уточняет в ответ гибрид и продолжает рассказывать то, чему стал сегодня свидетелем. — Его привели на допрос из-за подозрения в убийствах, и хоть пока он там сидел, случилось ещё одно, отпускать его так просто не стали. — Рассказывая, Клаус внимательно следит за мимикой жены. — Очень вовремя пришла ориентировка, которую практически писали с него. Большая часть участка оказалась под вербеной, а адвокат по дороге в участок попал в аварию.       — Какие причудливые истории порой создаёт судьба, — отзывается на услышанное девушка.       — Судьба ли? — скептически смотря на любимую, спрашивает Никлаус.       — Судьба, — серьёзно заверяет его ведьма и, ухмыльнувшись, дополняет: — И небольшой сглаз.       — Иви!       — Что, Иви? Он расстроил тебя, — встав с дивана, Эвелин подходит к мужу и добавляет, — а я не люблю, когда ты расстраиваешься, — звонок на её телефон не мешает ей закончить мысль, — а ещё это влечёт за собой ненужные жертвы. — и, приняв вызов с неизвестного номера, говорит, — Да, слушаю.       Клаус слышит слегка истеричный голос по ту сторону телефонного звонка. Женщина сообщает, что бабушка Эвелин после аварии попала в больницу в очень тяжёлом состоянии, и ей стоит срочно приехать. Выяснив все подробности, Иви кладёт трубку и переводит мрачный взгляд на мужа.       — Несчастный случай? — предполагает гибрид.       — Не уверена, но мне всё равно надо ехать, — не спеша бежать и собирать вещи, произносит в ответ ведьма.       — Я закажу нам билеты… — начинает планировать поездку Никлаус.       — Думаю, тебе лучше остаться, — возражает на это Эвелин и, видя вскинувшегося мужа, уверяет: — Я быстро съезжу, приведу Амелию в порядок и вернусь. А тебе стоит всё же разобраться с Люсьеном…       — И Тристаном… — признаёт появление ещё одной проблемы на горизонте мужчина. Касл очень напирал на то, что с убийствами его пытается подставить именно де Мартель.       — И Тристаном, — соглашается Иви и, переводя взгляд с Ника на уставшего от игр и начавшего прикладываться к груди отца Генри, говорит: — И Генри мне, наверно, стоит взять с собой.       — Стоит ли мотаться с малышом? — возражает было Клаус, но, видя ответ в изумрудных глазах, уступает. — Хорошо, я закажу вам билеты.