How long

      На горизонте занимался рассвет, припарковавшись в условленном месте, Никлаус, обернувшись, смотрит на сладко спящего в специальном кресле сына. Они ехали всю ночь, а впереди у него ещё дорога обратно, но он сидит и смотрит, как спит его сын, возможно, видя его в последний раз. Одернув себя от упаднических мыслей, он понимает, что Иви заразила его своей паникой.       Глубоко вздохнув и взглянув на Генри ещё раз, гибрид открывает дверь и выходит из машины. Вслед за его действием на горизонте появляется автомобиль Ребекки, который вскоре паркуется рядом. Клаус замечает на пассажирском сиденье знакомого парня и почти готов закатить на это глаза, не будь их повод встретиться столь болезненным для него. У сестры с этим Лоренцо ничего нет. Ага, как же!       — Ник? — с улыбкой приветствует его Бекка, ловко выбравшаяся с водительского места, и, оглянувшись более внимательно, спрашивает: — А где Иви?       Уже задав вопрос, вампирша понимает всю странность сложившейся ситуации. Получив сообщение от подруги с просьбой приехать в это место, чтобы помочь им с переездом, она была слишком воодушевлена, чтобы как следует задуматься. Сразу примчавшись сюда и не видя ожидаемую Эвелин, всё понимает.       — Вы не поедете, да? — потеряв с лица улыбку, уже зная ответ, всё же задаёт вопрос девушка.       — Сестрёнка, — взяв Бекку за руки, гибрид со всей серьёзностью говорит, — несмотря на наши не лучшие сейчас отношения, разногласия и всё, что к этому привело, я прошу тебя…       — Ник? — с сомнением смотря на брата, почти перебивает его Ребекка, не веря в происходящее.       — Прошу тебя позаботиться о моём сыне, — уверенно заканчивает Клаус и с горькой улыбкой добавляет: — О нашем с Эвелин сыне.       — Нет, — робко шепчет вампирша в ответ и увереннее продолжает: — Вы должны были приехать все вместе.       — Иви создала копию Генри, с её помощью мы собираемся разобраться с Далией, — серьёзно отвечает на это Никлаус, — а пока мы это делаем, наш сын должен быть в безопасности. Ты единственная, кому мы можем его доверить, Бекка.       — Хорошо, хоть я и считаю, что всё это неправильно, — говоря своё мнение, вампирша слегка задирает подбородок, словно ожидая возражения, но, не дождавшись, продолжает: — Я позабочусь о Генри для вас.       — Спасибо, — искренне благодаря сестру, гибрид отпускает её руки, чтобы открыть дверь машины с той стороны, где сидел его сын.       Генри спит, он проспал почти всю ночь, только раз проснувшись по дороге сюда. Ребенок непривычен особо к машинам, если не считать болот Байо, они с ним никуда и не выезжали. Но, несмотря на это, сын хорошо вёл себя всю дорогу.       — Он должен проспать ещё пару часов, но может проснуться раньше, — инструктирует сестру Никлаус, осторожно, чтобы не разбудить малыша, отсоединяя кресло от сидения машины, чтобы перенести его в машину сестры. — Иви собрала его вещи, всё необходимое на первое время, они там в багажнике.       После его слов спутник сестры, также вышедший из машины, достаёт указанное и перекладывает в багажник их машины.       Устроив так и не проснувшегося сына в новой машине, Клаус не может сдержать порыва и прижимается к его лобику в прощальном поцелуе. Отслонившись, он поправляет медальон на толстой витой цепочке, который Эвелин повесила на шею сына перед прощанием. По словам жены, он несёт в себе их «отпечаток», пока магия действует и амулет находиться на Генри, он будет чувствовать родителей рядом. Гибрид не желает думать, что любимая сделала это с мыслью «а что если», он не собирается умирать от руки какой-то старой карги, будь она хоть самой сильной ведьмой в истории, и Иви этого не позволит.       Они разъезжаются, не прощаясь, Никлаус едет не сразу домой, заезжая по дороге в один мистический магазинчик на границе Теннесси и покупает какой-то хлам по списку, данному женой. Никто не должен догадаться об истинной причине того, почему он отсутствовал в Новом Орлеане почти сутки. Пусть Эвелин и придумала такую дурацкую отговорку, как «редкие» ингредиенты.       По возвращении домой любимая встречает его там же, где они расстались — в детской. Она, сжавшись в комок на кресле-качалке, обняв, прижимает к себе вязаного волчонка — последнее время любимую игрушку для сна Генри. Полы шёлкового халата распахнуты, являя под собой комплект пижамы из майки и шорт. На его появление она реагирует вяло, посмотрев на него и только сильнее прижимая к своему животу волчонка. Бросив рядом с дверью в комнату пакет с покупками, гибрид, решительно подойдя к жене, подхватывает её на руки и, заняв её место, сажает к себе на колени.       — Скажи, что мы всё делаем правильно, — уткнувшись лицом ему в шею, просит любимая, пока он крепче сжимает её хрупкое тело в своих руках. — Что всё это не зря.       — Генри в безопасности, и это главное, — поглаживая Иви по спине, утешающе уверяет Никлаус. Он и сам себя утешает этой мыслью. — Разберёмся со злобной ведьмой, и наш мальчик всегда будет с нами.

***

      Далия, вопреки ожиданиям всех, не спешит появляться. Если Фрея воспринимает это как отсрочку, позволяющую дождаться возвращения отца с тем, за чем она его послала, и успеть приготовить оружие против тётушки, то для Эвелин это промедление словно нож в сердце, что с каждым прожитым в напряжении днём словно прокручивают в воспаленной ране. При этом она должна вести себя как обычно, ходить в университет, делать вид, что её малыша не заменяет тёмная хищная тварь.       Подменыш отыгрывал свою роль после активации безупречно, точно копируя поведение того, кого заменял. Единственное, нужно было тщательнее следить, чтобы к нему не приближались ни Давина, ни Фрея. И не из-за того, что ведьмы могли что-то почуять, нет. В специфике своей созданное Иви создание тянулось к жизни и стремилось её выпить. А из живых обитателей дома были только эти двое. Чем меньше тварь контактировала с живыми, тем меньше сил у неё было и тем податливей она была к контролю, установленному над ней.       Пятница в начале октября выдалась суматошной. Чтобы отвлечь себя от навязчивых мыслей, Эвелин, помимо видимого ухода за сыном, ударилась в учёбу. Что хоть и не могла успокоить её нервы, но позволяла отвлечься от ожидания. Сдавая работы и проекты по выбранным дисциплинам, девушка сама не заметила, как прошла программу всего семестра чуть больше чем за месяц. Это вызвало сложности там, где не ждали: руководство университета, видя такое рвение, предложило со следующего семестра перейти сразу на второй курс. Да, ведьме предстояло за пару предстоящих месяцев пройти программу почти целого года, да ещё и по двум дисциплинам, но в её нынешнем нервном состоянии она готова была учиться хоть сутки напролёт. Тем более что благодаря внушению ей спокойно давали весь необходимый материал и помогали исправить недочёты в сдаваемых работах без проволочек.       Сегодняшний день был нужен для согласования её нового расписания. Даже самые упертые и принципиальные преподаватели и профессора радостно шли ей навстречу. Скидывали на флешку материалы по всем предстоящим лекциям и без долгих разговоров утверждали темы её будущих работ. Несмотря на все махинации, на которые шла ведьма, чтобы ускорить процесс, когда она освободилась, время перевалило за полдень.       В расчёте быстро со всем разобраться Эвелин взяла «Генри» с собой. Но сложилось всё немного иначе, благо она имела прямое управление подменышем и тот либо спал, либо тихо мусолил игрушку, умиляя всех своей покладистостью и не капризностью.       Наконец вырвавшись из деканата, Иви отправилась прямиком в туалет, всё же больше чем четырёхчасовое сидение и обсуждение утомляет. Разместив переноску на столешнице с раковинами, девушка первым делом спешит умыться холодной водой в надежде прочистить забитую информацией голову. Краем глаза ловя в отражении зеркала, что висит над раковиной, как милое личико её сына преображается в гротескную маску. Прищелкнув пальцами, ведьма призывает подменыша к порядку, не давая расслабляться и проявлять своё истинное обличие. Не хватало ещё, чтобы из-за его оплошности весь план пошёл насмарку.       — О! Какой прелестный малыш! — восклицает только вошедшая в туалет белобрысая девушка, явно студентка. Очарованная магией твари, она целенаправленно идёт к манящему её существу.       — Эй, не лезь к чужому ребёнку, — раздражённо вздохнув, Эвелин хватает жертву за плечо и встряхивает, но, видно, оголодавшая тварь крепко зацепила ее, и чары продолжают действовать.       — Я подойду поближе? — спрашивает студентка у Иви, не слыша её слов. — Можно я возьму его на руки?       Не собираясь слушать ответы на свои чересчур радостные вопросы, девушка продолжает двигаться в нужном ей направлении. И Эвелин не выдерживает, в следующий миг идиотка оказывается прижата к двери туалета, блокируя её собой. А ведьма, поддавшись раздражению, выпускает клыки.       — Стой и молчи, — приказывает Иви застывшей после её слов девушке, после чего впивается той в шею.       Ощущение крови на языке дарит блаженство, его не сравнить с тем, что она чувствовала, попробовав кровь мужа. Но опьяняющее чувство почти уносит её здравый смысл, только детский писк возвращает её в реальность. С раздражением оторвавшись от еды, Эвелин с облегчением видит, что девушка ещё жива. Ей с переноской наперевес только труп прятать в переполненном университете не хватало сейчас для полного счастья. Надкусив своё запястье и продолжая удерживать теперь уже свою жертву за шею, она поит её своей кровью.       — Ты забудешь всё, что здесь сейчас случилось, — смотря в глаза, внушает ведьма девушке, краем глаза отмечая, как зарастает её укус. Вот только подтеки на шее и кровавые капли, оставшиеся на футболке, портят всю картину. — У тебя пошла кровь носом, видно, переутомилась. Умойся и забудь, что видела нас.       Отпустив девушку и позволив ей выполнять внушение, Иви возвращается к зеркалу и пищащему «Генри», который таким способом возмущается тому, что его жертву увели. И замечает, что на ней, на удивление, следов крови нет, облегчённо вздохнув, она возвращает внимание обиженно смотрящему на неё подменышу.       — Ещё один такой фокус — и пожалеешь, — предупреждающе говорит Эвелин «ребёнку», демонстративно пропуская между пальцев разряды тока.       Морально-волевых сил Иви хватает только спокойно добраться до их спальни с мужем. Переноска с тварью, что носит лицо её мальчика и, упиваясь её состоянием, задорно улыбается, ставится прямо на пол. Хмурый взгляд ведьмы на подменыша, и тот забывается сном, хотя бы частично перестав её раздражать.       Иви чувствует, как её накрывает волна чувств. Тех чувств, что она была вынуждена держать в себе и копить на протяжении всего этого времени, что они ждут проклятую ведьму. Ноги подкашиваются, и она, падая на пол, прикусывает себе ладонь, чтобы не взвыть в голос. Лицо уже мокрое от слез, она чувствует, как они, хлынув потоком, больше ничем не сдерживаемые, катятся по её щекам и шее, заползая за шиворот. Боль в прокушенной ладони не может сравниться с той безысходной тоской, что терзает сейчас её сердце.       Она хочет увидеть Генри, а не его бледное подобие, тёмную тварь, что, как создательница, с лёгкостью видит в замене сына. Она устала ждать и жить в этом напряжении. Она уже ощущает под кончиками пальцев ту грань, за которой она сойдёт с ума. Собственная кровь на клыках и языке не вызывает и доли того удовольствия, что она испытала, почти иссушив несчастную дуру, что, как мотылёк на огонь, шла к подменышу на верную гибель. Только металлический привкус и желание прикусить ещё сильнее, лишь бы это заглушило остальные терзающие её чувства.       — Иви? — хриплым шёпотом зовёт её Никлаус, который буквально влетел в их спальню.       Гибрид из мастерской услышал, как вернулась его жена, как она стремительно поднялась в их комнату и захлопнула за собой дверь. В тот же миг он понял, что что-то не так. А хлынувший следом поток горького разочарования, тоски и боли, что, словно горный поток, пробивший и без того хлипкую плотину, обрушившийся на него по их связи, только подтвердил его худшие опасения.       Клаус преодолел невеликое расстояние от мастерской до спальни за секунду, чтобы увидеть картину, разрывающую ему сердце. Эвелин, рыдая, раскачивалась на полу, прикусив до крови свою ладонь, что не могла заглушить её горьких всхлипов.       Он не может видеть свою ведьмочку такой разбитой, но и что сделать, чтобы это исправить, он не знает. Они неплохо держались всё это время, только затаившаяся Далия будто знала и пыталась взять их измором.       Закрыв дверь в спальню и тем отрезая её от внешнего мира хотя бы номинально, Никлаус, подхватив жену на руки, усаживает её на кровать, по пути отбирая у неё истерзанную руку.       — Эвелин — сердце моё, послушай, — опустившись перед любимой на колени, он с нежностью осматривает её быстро заживающую кисть. Проведя большим пальцем по месту, где только что был след глубокого укуса, Клаус продолжает: — Генри в безопасности, и это главное. Мы совсем справимся, обещаю тебе. Осталось всего немного потерпеть. Далия не сможет долго выжидать, у неё нет на это времени. Помнишь, Фрея говорила, у них всего год, потом они уснут на следующую сотню лет.       — Давай не будем давать друг другу обещания, — надломленным голосом просит в ответ Иви, — у нас плохо получается их держать.       — Хорошо, никаких обещаний, — видя, что жену начинает отпускать, гибрид вытирает её блестящие от слёз щёки. — Но мы совсем справимся, у нас нет других вариантов.       — Справимся, — потерянно соглашается в ответ ведьма и, чувствуя накатывающую дрожь от пережитого срыва, просит: — Ник, обними меня.       Протянув руки к продолжающему стоять перед ней на коленях, она тут же получает то, о чём просила. Никлаус, вновь подняв её, устраивается вместе с ней на кровати, даря ей крепкие объятья и нежный поцелуй в макушку.       — Давай так немного посидим, — прижавшись щекой к груди мужа, говорит Эвелин, чувствуя его сильные руки, что словно стремятся оградить её от этого мира.       — Сколько захочешь, — уверяя, что никуда не собирается, отвечает Клаус.       — Я сегодня почти осушила студентку в университетском туалете, — еле слышно бормочет ведьма, желая поделиться случившимся.       — Что она сделала? — интересуется на озвученные новости гибрид. Он знает нежелание Эвелин пить из вены, видно, несчастная сильно разозлила любимую, чтобы та поддалась инстинктам.       — Не она — он, — кивнув на продолжавшего лежать в подобии сна подменыша, отвечает девушка. — Подманил идиотку, а я пыталась её остановить. Но он становится сильнее, одной моей магии ему мало, — поясняя случившееся, рассказывает ведьма и, тяжко вздохнув, заканчивает: — Быстрей бы объявилась Далия.       — Вот что послужило… — с осознанием случившегося недоговаривает Никлаус, опять прижимаясь нежным поцелуем к макушке жены.       — Моей истерике? Да, — устало подтверждает невысказанное Иви.

***

      Кабинет наполнен мерным шорохом карандаша по бумаге, клацаньем клавиатуры да пыхтением ребёнка, что пытается разгрызть очередную игрушку. После угрозы от создательницы «Генри» присмирел, но это ненадолго, это знали они оба, пройдёт какое-то время, и подменыш попытается опять прощупать установленные границы.       Никлаус, сидя на диване, сосредоточенно выводил что-то в одном из своих альбомов, по привычке кидая обеспокоенные взгляды на «сына». Ему всё ещё непривычно замечать на знакомом личике вполне осознанно хищный взгляд, только заверения, что кроме них, чья кровь участвовала в ритуале создания, этого никто не в силах заметить, его успокаивали. Это регулярно подтверждалось, его дотошно внимательный брат не видит ничего подозрительного в племяннике, разве что то, что того перестали так часто выносить на люди, всё чаще оставляя в детской. Но это всё воспринимали обычной паранойей родителей, не более того.       Эвелин углубилась в свои учебные материалы, сидя за рабочим столом мужа, она разбирала то, что ей предстояло выучить в течение остатка этого семестра и сдать, чтобы сразу после Нового года учиться уже с второкурсниками. В ее голову не раз, с момента как ведьме предложили закрыть по факту три семестра за один, закрадывалась мысль, что если Далия не объявится до Нового года, она закончит четыре года обучения за полтора. Ведьма не так планировала свою учёбу в университете, когда они обсуждали это с мужем, да только что она могла сделать, если, забивая голову большими объёмами информации, могла отстраниться от всего происходящего и держать себя в руках.       Появление на пороге Майкла, что пропал на время, по словам Фреи, за необходимыми им для борьбы с Далией ингредиентами, заставляет супругов напрячься. Клаус поудобнее перехватывает деревянный карандаш в руках, а Иви, отвлекшись от своего занятия, откидывается на кресле, следя взглядом за свекром.       — Ну и ну, — протягивает Майкл, оглядывая всех присутствующих, застывая на миг взглядом на ребёнке, который единственный не изменил своего занятия после его появления. — Все с ног сбились в поисках способа спасти вашего щенка. А чем заняты вы?       — Ты, как всегда, любезен, отец, — расплывается улыбкой на реплику вампира Никлаус. — Неужели уже собрал все предметы, за которыми тебя послала твоя любимая Фрея?       — Да, я был занят делом, в отличие от тебя, — почти выплёвывает в ответ Майкл.       — Так чего же мы ждём? — энергично вскакивает с дивана гибрид, откладывая в сторону альбом. — Пойдём и убьём твою свояченицу! Ах да, она же не спешит почтить нас своим присутствием.       — Мальчишка… — начавший было гневную тираду мужчина был вынужден прерваться.       — Отец! Ты вернулся, — на пороге рядом с ним возникла единственная из его детей, что была рада его видеть.       — Да, и принес всё, что ты просила, — выражение лица сурового викинга меняется в тот же миг, как он увидел солнечную улыбку своей старшей дочери.       — Идём скорее, — Фрея утягивает родителя за собой, бросив напоследок настороженный взгляд на младшего брата, тем выдав, что не спроста появилась так вовремя, прерывая начинающуюся ссору.       — Как ты? — с беспокойством смотря на мрачного мужа, спрашивает ведьма, стоило им остаться одним. Ник всегда остро реагировал на отношение к нему отца, а такая демонстрация нежности и теплоты от Майкла к той, кто даже толком в семью войти не успел, не могла не ранить его сердце.       — Знаешь, — глубоко вздохнув и переведя взгляд на существо, изображающее их сына, начинает решительно говорить гибрид, — до того как стать отцом, я думал, что в его отношении ко мне есть моя вина. Но сейчас, представляя на своём месте Генри, осознаю, что это не так. — С непоколебимой уверенностью в тоне продолжает он, поднимая взгляд на жену: — Что бы ни сделал наш сын, каким бы он ни рос, я не смогу относиться к нему так, как это делал со мной Майкл, когда считал своим сыном.       — Ох, Ник, — подскакивая с места, Эвелин быстро преодолевает расстояние между ней и мужем, чтобы заключить его в объятья. — Посмотри на меня, муж мой, — обхватив голову мужчины руками, Иви заставляет его взглянуть себе в глаза и с убеждённостью, которой хотела поделиться с ним, — ты действительно не сделал ничего, чтобы заслужить такое отношение от него.       — Я ублюдок… — словно признаваясь в страшном грехе, возражает на слова жены Клаус, но видит в её взгляде только щемящую нежность, что вторит тем чувствам, что идут от нее по их связи.       — Не вини себя в том, над чем не властен, — перебивает любимая, продолжая держать его голову в своих ладонях. — Ты не виноват ни в измене Эстер, ни в самом факте своего рождения.       Эвелин видела, как закипают слезы в глазах напротив, и понимала, что единственное, что может сейчас сделать, — это поделиться своей уверенностью. Что и делает, в надежде донести до Ника ту правду, что ясна ей. И ту любовь, что была в ней, вместо той, которой он так хотел получить от «отца».

***

      В засаде на Далию, которую устроили в церкви Святой Анны, Эвелин не участвовала по двум причинам. Первая: кто-то должен был остаться с «Генри» и охранять его, а вторая — она не сильно верила в план, разработанный Фреей. И дело было не в недоверии к старшей сестре мужа, свалившейся на них не так уж и давно как снег на голову. А в связи, что была между ней и Далией. Иви немало знала о различных магических связях и не только потому, что была связана таковой с Ником. Всё же тысяча лет даже простого наблюдения за магическими практиками ведьм, что встречались на пути Майклсонов, — это тысяча лет. И это если не вспоминать тот период, когда она активно искала путь вернуться к жизни. Да, этот период она хотела вспоминать меньше всего из прошедших на другой стороне веков.       Связь с Фреей и способ, которым Далия подчинила своей воле прохожих, наводили ведьму на мысль о ловушке в ловушке. Ловушке, которую может устроить старая карга. Но предупреждать загоревшегося местью Майкла и объятую надеждой избавиться от ненавистной тётки Фрею девушка не стала. Это бы только настроило их против неё, а значит, и Никлауса, к которому и так оба относились с предубеждением, хоть и держали себя в руках.       Ожидаемо для Иви их попытка избавиться от сестры Эстер не увенчалась успехом, если бы не ингредиенты, которых осталось достаточно после создания оружия против неё, вообще можно было считать чистым провалом. Ведь Далия с лёгкостью уничтожила нож, заклятый Фреей против неё.       — Если бы кто-то держал оружие крепче, мы бы уже с ней расправились, — разорялся Майкл, но как-то без огонька.       Пьющий третью порцию виски Никлаус молча выслушивал причитания «отца», при этом явно о чем-то усиленно размышляя. Элайджа, вкратце пересказавший Эвелин неудачу сегодняшнего вечера, вяло пытался урезонить Майкла. Финн пытался успокоить находящуюся на грани истерики Фрею, которую, судя по отчётливым следам на шее, пытались придушить. На своеобразном собрании отсутствовали лишь Кол с Давиной, но они и в засаде не участвовали. Парочка отправилась выяснять, что стало с артефактами, создавать которые когда-то помогал первородный, вдруг вспомнивший о них Кол решил, что они смогут чем-то помочь против Далии.       — Отец, — с уже явным раздражением произносит Элайджа, пытаясь привлечь внимание словно зациклившегося родителя к себе.       — Не защищай его, сын, — приказывает Майкл в ответ, — у нас было всё, чтобы победить. Оружие и возможность…       — Устроенная для нас Далией ловушка и бесполезный нож, ты хотел сказать, — не выдерживает очередной нотации, которая опять же обращена к нему, гибрид. Может, дело в выпитом алкоголе, а может, ему просто надоело слушать обвинения в свой адрес. — Который, даже оказавшись глубоко в ней, не причинил особого вреда.       — Может, ты просто так и не научился толком обращаться с оружием? — подстегивает спор Майкл, наконец получивший реакцию от ненавистного пасынка.       — Скорее всё дело в никчёмных ресурсах, из которого он был сделан, — ехидно отзывается на провокацию Клаус, расплываясь в ухмылке, не дав начавшему злиться Майклу вставить слово, продолжает: — Что там нужно было? Прах ненавистных врагов-угнетателей? Может, для следующего клинка стоит использовать твой прах, отец?       — Ублюдок! — с ярой ненавистью выплёвывает в ответ Майкл и, сделав шаг к пасынку, встречает на своём пути Эвелин. — Продолжаешь прятаться за юбками?!       — Следи за языком, Майкл! — с металлом в голосе окликает его Иви и, сложив руки на груди, добавляет, встречаясь с упрямым свекром взглядом: — Однажды я поставила тебя на колени. Хочешь повторить?       — Хватит! — с умоляющими нотками в голосе вмешивается в конфликт Фрея, взявшая себя наконец в руки и переставшая трястись. — У нас есть из чего сделать ещё одно оружие, но теперь надо придумать план получше.       Своими словами девушка разбивает напряжённую обстановку и заставляет Майкла наконец угомониться. Элайджа, видя отступление отца, с нескрываемым облегчением выдыхает.       — Я договорился с Хейли, — возвращая свой взор к невестке, оповещает о достигнутых им результатах вампир, — завтра волки выставят свою охрану в доме.       — Прекрасно! Доверимся шавкам! — раздражённо отзывается на слова сына Майкл, но все его старательно игнорируют.

***

      Растянувшись на кровати, Эвелин, обняв подушку, наблюдает за тем, как её муж ходит из стороны в сторону, меряя их спальню шагами. Никлаус, переосмысливший их стычку с Далией, был раздосадован результатом. При жене он не хотел сдерживать свои эмоции и мог их выплеснуть.       — Она была у меня в руках, Иви! — всплеснув упомянутыми конечностями, гибрид заходит на очередной круг по комнате. — Я мог разорвать её на части! А не пытаться «ослабить» её зачарованным ножом.       — Считаешь, что всё дело всё-таки в ноже? — с беспокойством уточняет ведьма, занимая сидячее положение на постели. Она не хочет очередного скандала в семье, а если оружие Фреи бесполезно, его будет не миновать.       — Не уверен, — остановившись, всё же признаёт очевидное Клаус, — после его применения, если хорошо подумать, Далия перестала так активно колдовать.       — Значит, он всё же подействовал, но не до конца? — предполагает девушка, не спуская внимательного взгляда с мужа, который, преодолев разделяющее их расстояние, опускается перед кроватью на колени, только чтобы опустить свою кудрявую голову ей на ноги.       — Я мог решить проблему Далии парой движений, а вместо этого всего лишь ослабил её, и то не факт, — признаёт вслух то, что действительно терзало его, Никлаус, обнимая колени любимой.       — Ты узнал, что она не так сильна, как расписывала нам её Фрея, это многого стоит, — утешающе говорит Иви, зарываясь пальцами в подставленные ей кудряшки. Поглаживая голову мужа, она продолжает: — Мы подготовимся и убьём её.

***

      — Серьёзно? Оливер? — с укоризной смотря на Хейли, спрашивает Эвелин.       Они стояли во внутреннем дворе, на руках ведьмы смирно сидел «Генри», который после её недавнего внушения вёл себя хорошо. Бывшая Маршалл, а ныне Маршалл-Кеннер, старательно скрывала ощутимое облегчение под маской серьёзной решительности. Только патлатый блондин, с которым обеих девушек связывали не особо хорошие истории, с интересом разглядывал ребёнка на руках рыжей.       — Он один из лучших в нашей стае, к тому же ты его знаешь, — рассудительно отвечает на вопрос Иви волчица.       Когда накануне Элайджа уведомил Эвелин об охране от оборотней, она представляла себе всё немного иначе. Что там, если начистоту, ведьма вообще не думала об этом.       — Ладно, мне пора в университет, — вскинув свободную руку, Иви сверяется с часами, что надеты на ту, она пока не опаздывала, но выходить было уже надо.       — Эй, детка! — включается в разговор молчаливый до этого волк, привлекая к себе внимание девушек. — Я думал, на вас охотится какая-то злая ведьма, и вы вроде как прячетесь от неё. Не лучше ли оставаться дома?       — Ты можешь оставаться дома, — милостиво разрешает блондину располагаться ведьма. — А мне надо сдать готовые работы до полудня.       И, кивнув Хейли на прощание, Эвелин, не обращая внимания на ворчащего оборотня, отправляется по намеченным ею делам. Замечание Оливера было вполне резонным, да любой бы задался вопросом, почему она не сидит тихо в укрытии, а мотается где хочет, да ещё и ребёнка с собой таскает. Вот только Иви была бы искренне рада, напади на неё Далия уже наконец, если повезёт, она разделается с угрожающей её малышу родственницей, если нет, хоть сама сможет оценить потенциал проблемы.       День проходит штатно, ведьма даже не сразу замечает момент, когда Оливер, то и дело скатывающийся в своей речи в не особо уместный флирт, пропадает. Он отошёл на минутку, а Иви просто не стала его искать, всё же ей возни и с «Генри» достаточно, чтобы ещё и за великовозрастным балбесом следить.       Разбираясь с проблемами учёбы, которые и в обычной возникают, а в том темпе, что задала Эвелин, они должны были расти как снежный ком, катящийся с горы, она провела в университете почти весь день. С направлением «Бизнеса», хоть тот её не сильно увлекал, всё решалось быстро, а вот в «Скульптуре» с точностью до наоборот. К концу семестра ей и так нужно было сдать три полноценных работы — скульптуры, а ввиду нового расписания их стало двенадцать. И это без учёта сопутствующих предметов, по которым также нужно было отчитываться за пройденный материал.       Благо прошедшее с начала учёбы время она не теряла даром, создание из гипса абстрактных, рождённых её воспалённым от то и дело накатывающем отчаянии мозгом, было, по сути, минутным делом. Магия также легко подчиняла себе и гипс, и глину, и даже мрамор, как до этого воск. Вот только те четыре созданных в порыве выплеснуть негатив вовне скульптуры ей не сильно нравились, чувствовался в них тот надлом, что она ощущала в себе с момента, как отослала сына. Но по настоянию Никлауса она всё же отнесла их на оценку.       — Ах да, Эвелин Майклсон, — стоило представиться, как мастер Вейнс тут же начала копаться в бумагах у себя на столе. Вайнона Вейнс преподавала основы скульптуры и историю скульптуры и выглядела как милая старушка в очках. Поистине творческий беспорядок на её рабочем столе не позволил ей с ходу найти нужное, но и не задержал надолго. — Вот оно! — Явив на свет нужные бумаги, мастер быстро пробежала их глазами, прежде чем взглянуть на Иви поверх очков и начать говорить. — Ваши работы не плохи, хоть и довольно однообразны. В счёт того, что они первые, и зная ваши обстоятельства и упорство, — скосив взгляд на смирно сидящего на коленях студентки «ребёнка», Вайнона продолжила: — Я принимаю их и засчитываю. Но со следующими я не буду так снисходительна. Вот десять тем, из них вы должны выбрать пять и, подготовив, принести на оценку до Рождества, — протянув распечатанный лист, говорит преподаватель. — Остальные три должны быть на вольную тему, но я настоятельно прошу постараться не повторяться. Вам всё ясно?       — Да, спасибо, — приняв на руки лист с перечислением направлений искусства, из которых она должна была выбрать себе те, на которые будет создавать скульптуры, отзывается Эвелин.       Оценивая объём работы, девушка понимает, что даже вычеркни она сейчас «Бизнес» полностью из своих планов, справиться с поставленной задачей будет трудно. Но не невыполнимо, да и почувствуй она, что не справляется, всегда всё может откатить назад. Только пока ей всё это интересно и неплохо занимает голову, вытесняя беспокойные мысли о том, как там её мальчик без неё.       — Вот и хорошо, — закрывая их разговор, произносит мастер Вейнс.       Завершив все запланированные дела, ведьма ближе к вечеру возвращается домой. И только войдя во внутренний двор и встретив собравшуюся компанию, вспоминает про забытого ею оборотня.       Оливер исполосованный и определённо мёртвый лежал на столе посреди двора. Хейли, сложив руки на груди, словесно отчитывала хмурого Элайджу, но как-то без огонька, скорее отрабатывая долг, чем действительно сердясь на первородного за смерть волка. Ник, стоявший за спиной загородившего его брата, раздражён, но позволяет защищать себя.       — Что здесь происходит? — всё же решает прояснить ситуацию Эвелин.       — Клаус убил Оливера, — мрачно сверля гибрида взглядом, отвечает Джексон, вот кто был действительно зол и опечален случившимся.       — Ник? — несколько опешив, обращается к мужу девушка.       — Он меня раздражал, — отвечает на это, словно отмахиваясь от всех сразу, Никлаус.       — Флирт с твоей женой ещё не повод убивать направо и налево, — раздражённо произносит волчица, на миг опережая своего мужа, что явно хотел броситься в драку. Она же, повернувшись к молчаливому первородному вампиру, добавляет: — Мы договаривались на охрану ребёнка, Элайджа. А не на то, что твой брат будет убивать оборотней моей стаи.       — Хейли… — начинает вампир, уже явно придумавший, как сгладить возникшую на пустом месте проблему, но его перебивают.       — Права, — говоря это, Иви передаёт «Генри» Клаусу, а сама решительно подходит к телу. — Волки не должны умирать из-за нас, — сказав это, ведьма проводит рукой вдоль исполосованного почти до неузнаваемости тела Оливера. Отклик магии чувствуется в каждом порезе, и она подтверждает свои мысли.       — Да не должны, — Хейли осторожно подхватывает слова рыжей, не сводя с неё взгляда, ожидая продолжения.       — И потому им стоит вернуться на болота, — заканчивает Эвелин, опуская руку и отходя от стола. Всё, что ей было нужно, она поняла. — Извини за Оливера, Хейли, — без капли искренности просит прощения ведьма, несмотря на вскинувшегося после её слов Ника, — но вам действительно пока лучше будет на болотах.       — Эвелин… — в несогласии начинает говорить Элайджа, но опять оказывается перебит.       — Ты права, мы так и сделаем, — согласно кивает Хейли на слова ведьмы. После чего волки, забрав тело собрата, покидают дом Майклсонов, чтобы к утру перебраться всей стаей обратно на болота. Они придумают приемлемую отговорку для своих, и мало у кого возникнут возражения провести следующий месяц на природе в тренировках и спаррингах.

***

      Оказавшись в детской, Никлаус тут же помещает «сына» в кроватку, не обращая на недовольные кривляния того. Тварь не прочь полакомиться и энергией первородного гибрида, которую он так щедро источает, раз уж жизнь пить ему запретили. Вот только Клаус не любил долго держать псевдосына на руках и далеко не из-за оттока сил, которого даже не ощущал.       — Не стоило извиняться за меня, любовь моя, — зло фырчит на Иви гибрид, освободившись от «Генри», он поворачивается к жене, недовольно складывая руки на груди.       — Когда это я извинялась за тебя? — интересуется в ответ ведьма, устроившись в кресле-качалке, она устало откидывается, начиная раскачиваться.       — Только что за мое убийство этого Оливера! — кипит от возмущения Никлаус.       — А ты разве его убивал? — с улыбкой смотря на гневающегося мужа, спрашивает Эвелин. Она не питает иллюзий насчёт кровожадности и методов достижения цели, которых придерживается её мужчина. Вот только последние лет пятьсот, если с момента, как она перестала наблюдать за ним, ничего не изменилось, столь кровавые расправы перестали его интересовать. Гибрид, а тогда ещё вампир, редко доходил до неконтролируемой агрессии, последний такой заход на памяти ведьмы был против родни Петровой. После Ник предпочитал менее кровавые забавы в своём исполнении, посмотреть на чужой кровавый угар — пожалуйста, пачкаться самому — вряд ли.       — Все уверены, что да, — по-новому смотря на жену, отзывается Клаус.       — Ну, а я знаю, что это не ты, — фыркает в ответ Иви.       — И почему ты в этом уверена? — с нескрываемым подозрением смотрит на любимую гибрид.       — Можно начать с того, что от тела достаточно чётко несло магией. — Продолжая улыбаться, встаёт со своего места Эвелин, чтобы сделать несколько шагов в сторону мужа, вставая к нему вплотную. — Да и потом, если и поверить, что ты убил его из-за глупого флирта, в этих обстоятельствах ты бы не смог не принести его голову мне.       — Да, возможно, — оценивая ситуацию с этого ракурса, соглашается Клаус, смотря в ласковые зелёные глаза.       — Ну или избавился от него так, чтобы никто не смог его найти, — резонно продолжает Эвелин. Стоя вплотную к Нику, она тянется за поцелуем, после легкого чмока она лукаво уточняет: — Или я не права?       — Права, — глубоко вздохнув, признаёт Никлаус, убирая за ухо выбившуюся из собранного Иви хвоста прядь. — Но кто-то же убил волка?       — Судя по тому, что я увидела, это была ведьма, — поддерживая поднятую тему, говорит Эвелин, обхватив мужа за талию и прижавшись ближе, считает нужным заметить: — Но не я.       — Далия или Фрея, — задумчиво перечисляет гибрид отвечая на объятие — объятием.       — Или кто другой, не особо важно, — замечает Иви и продолжает свою мысль: — Но учитывая то, как, по вашим словам, Далия в силах наделять других силой. Да и подчинение в её исполнении мы оба наблюдали, стае лучше держаться от нас и твоей тётушки подальше. Лучше как для нас, так и для них.