How long

      Район Байо, как часто было в последнее время, в преддверии полнолуния был оживлен. Стая полумесяца ещё не успела привыкнуть к новым реалиям их жизни. Со свадьбы Хейли и Джексона, даровавших их стае возможность оборачиваться волками только по собственному желанию, прошло не так много времени.       Эвелин и до этого знаменательного события приглашали на подобные сборища, но она не спешила воспользоваться приглашением. Для этого было много причин: то, что полумесяц не её стая, хоть ведьма и ощущала Маршалл — своей, да и то какое отношение было среди волков к гибридам играло не маленькую роль. Ещё до разделения «дара» Хейли на всех оборотней были те, кто со скрипом принимал волчицу, ставшую гибридом, даже несмотря на то, что она являлась легендарной в узких кругах Лэбонер. Что уж говорить про пришлую для них Иви. Её были готовы терпеть ещё меньше.       Ведьме было по большому счёту плевать на мнение почти одичавших сородичей, большинство из которых были слабы перед ней ещё в бытность её «простой» волчицей. Но усложнять жизнь Маршалл, мозоля глаза её стае, было для девушки ни к чему. И она редко навещала её и свою крестницу на болотах.       Сегодня был такой редкий случай.       Не последнюю роль в этом визите сыграл проведённый утром ритуал с жертвоприношением. Его нужно было скрыть подальше от глаз ведьм Нового Орлеана. Лучше, чем болота, не входящие в диапазон места силы кладбища Лафайет, сложно найти.       И вот они всей семьёй оказались вблизи хижины, что пока ещё занимали Хоуп и Хейли. На поляне с зелёной сочной травой, где-то между домом волчицы и небольшой пристанью, что давала доступ к одному из устьев Миссисипи, их встречали те, к кому они пришли.       — Привет, — одарив их яркой улыбкой, приветствует Хейли, она с удобством расположилась с дочерью на пледе посреди поляны. Пользуясь хорошей и не слишком жаркой погодой, волчица устроила Хоуп среди игрушек на свежем воздухе.       — Привет, девочки, — ответив более сдержанной улыбкой в ответ, говорит Эвелин, доставая сына из коляски.       Никлаус был всё ещё задумчив после проведённого ритуала и слов жены. Чисто машинально он достал из коляски небольшую корзину, приготовленную для пикника. Также отстранённо поставил её на расстеленный волчицей плед, прежде чем молча скрыться среди деревьев.       Хейли привыкла к определённому игнорированию от первородного, и его поведение было для неё вполне обычным. Могло разве что заинтересовать своей холодностью к жене и сыну, но она была увлечена дочерью и не обратила внимание.       Эвелин, проводив мужа обеспокоенным взглядом, вернула всё своё внимание сыну и компании. Ведьма чувствовала, что гибрид ушёл недалеко, в данный момент желая побыть один.       Запланированный пикник проходит хорошо, дети на удивление неплохо ладят между собой, успев несколько раз не поделить игрушки, но бдительные мамы успели предотвратить совместный рёв. Проведя с крестницей и волчицей добрую половину дня, Эвелин почти забыла о всех проблемах, ожидающих буквально за поворотом. Только к обеду, когда они возвращались в квартал, Иви осознала, как была ей необходима эта передышка.       Машина плавно везла их домой, на заднем сиденье в специальном кресле посапывал сытый и довольный Генри. Ник, хоть и прогнал с лица былую хмурость, был сосредоточен на дороге.       — Мы справимся, — с убеждённостью, что раньше не ощущала в себе, говорит Эвелин мужу. Сидя на соседнем сидении, развернувшись в пол-оборота к любимому, она изучает его сосредоточенный профиль.       — По-другому и быть не может, — отзывается Клаус и, взглянув на жену, дарит ей полуулыбку, прежде чем опять сосредоточиться на дороге. Убрав правую руку от руля, он кладёт её на ногу жены, скрытую платьем, и сжимает. Он не чувствует в себе должной уверенности и знает, что и она не чувствует её в нем.       Гибрид не боится старой ведьмы, угрожающей его семье, слишком многих из них он уже не раз отправлял на тот свет. Но беспокойство о Генри не покидает его разум, как и знание, что Иви, его хрупкая ведьмочка, отдаст жизнь за их сына, если понадобится, и это уже пугает его не на шутку. Будь вариант отправить и её в защищенное место, он бы им воспользовался. Но она не уйдёт, Клаус не забыл недовольство жены от его попытки защитить ее, отправив на плантацию, как и последствий этого решения, он не хотел повторения.       — Я выбрала направления для обучения и колледж, — положив свою руку сверх той, что сжимала её бедро, говорит девушка. Ощущая почти весь спектр разрозненных эмоций мужа, она решает отвлечь его. — Университет Тулейна, не смогла выбрать между бизнесом и изобразительным искусством. Решила взять оба направления, на первом году нет сильной нагрузки, посмотрю, что мне ближе. Что скажешь?       — Искусство? — поднимая бровь в недоумении, уточняет Никлаус. Он не замечал у любимой особой тяги к этому, если выбор бизнеса ему был понятен оставленным её дедом наследством, то искусство было чем-то новым.       — Ну, мой муж увлекается живописью, — деланно пожимая плечами, отвечает Эвелин, — а значит, и мне нужно в этом что-то понимать. — Улыбаясь, смотря на то как Ник закатывает глаза на её слова, Иви продолжает, — А если серьёзно, меня интересует скульптура. Мне нравилось тренировать контроль силы с помощью отливки свечей, хочу попробовать с гипсом и остальным.       — Старейший университет, недалеко от Французского квартала — хороший выбор, — с одобрительными нотками в голосе отзывается на слова жены гибрид. Пользуясь случаем переключить внимание на что-нибудь другое, он внимательно слушал рассуждения девушки. Если колледж — это то, чего она хочет, он даст ей это.

***

      День перевалил за половину, когда Камилла наконец освободилась и, заскочив в университетскую библиотеку, намеривалась отправиться домой. Вечером ее ждала смена в баре, но до этого еще было время, и не только для того, чтобы, заглянув в квартиру, оставить вещи. Стремительно спускаясь с высокой лестницы главного корпуса, девушка с удивлением замечает знакомый профиль.       — Финн? — имя непроизвольно срывается с губ блондинки. Камми не видела этого мужчину с самой свадьбы, на которой согласилась его сопровождать.       — Леди Камилла, — излишне вежливо для этого века произносит в приветствии Финн, делая неглубокий полупоклон, скорее даже кивок головой.       — О, прошу, без леди, и зовите меня просто Камми, — смущенно улыбнувшись на обращение, просит в ответ девушка, машинально заправляя мешающие волосы за ухо. — Вы здесь по делу или…       — Я искал вас, — признает то, что и не собирался скрывать Майклсон, замечая: — И раз уж вы предлагаете обращаться к вам столь неформально, то предлагаю перейти на «ты».       — Искали меня? — удивляясь и чувствуя в себе польщение, произносит Камилла и тут же исправляется: — То есть ты искал меня, а зачем, если не секрет?       Камми вдруг осознает, что флиртует, делает то, чем не занималась уже очень давно. С ней это делают часто, работа барменом обязывает выслушивать чужой, зачастую пьяный флирт, чаще всего глупый, иногда оскорбительный, но сама в ответ она этого, естественно, не делала. А сейчас девушка поступает так больше неосознанно, и это смущает ее до крайности.       — Всё просто на самом деле, — говорит Финн и, протянув руку, предлагает Камилле продолжить движение, а не стоять у лестницы. Его не беспокоило место, где они находились, но взгляды людей, что то и дело скользят по ним, его раздражают. — Мне просто нужно было с кем-то поговорить.       — Поговорить? — несколько остудив свои заметавшиеся мысли, переспрашивает блондинка и вспоминает.       Их первая встреча была хоть и запоминающейся, но недолгой, в отличие от второй. Она протирала стойку, убирая за поздними посетителями, в ожидании, когда последние клиенты покинут бар, чтобы закрыть его. Финн появился не как это было свойственно знакомым ей вампирам, он просто зашел в дверь на обычной человеческой скорости. Удивился ее пребыванию за стойкой и, заказав себе выпить, как это порой бывает с обычными клиентами, разговорился. Она привыкла выслушивать людей, что воспринимали барменов как бесплатных психологов, но этот Майклсон был не таким. Он не просто изливал на нее то, что скопилось у него на душе, а с интересом задавал вопросы обо всем на свете. Пояснив свой интерес долгим пребыванием в зачарованном сне, невольно рассказал об особых клинках и гробах, в которых их заключал Клаус. История жизни первородного вампира, который провел девять веков во сне, увлекла девушку не на шутку, она и сама не заметила, как ушли последние посетители и они с Фином остались вдвоем.       Проговорив тогда всю ночь, до самого утра, Камилла поддалась искушению пока еще не дипломированного психолога и разговорила мужчину. Узнала про натянутые отношения в семье, фобию гробов, смерть и поиски старшей сестры. А в следующую встречу согласилась составить ему компанию на свадьбе. И вот он пришел поговорить.       — Фрея нашлась… — этих слов достаточно, чтобы Камми всё поняла и понятливо начала слушать.

***

      В ослабшей руке осталось мало сил, но было достаточно, чтобы в отчаянии запустить стеклянным флаконом в стену. Тот предсказуемо разлетелся вдребезги от соприкосновения с кирпичной кладкой. Именно так выразил свою досаду Кол на очередную неудачу с зельем. Дыша с отдышкой и хрипами, словно его лёгкие наполняются кровью, колдун устало оперся о рабочий стол обеими руками. Столешница перед ним была заполнена различными ингредиентами, в основном травами, и как они сейчас бесили парня своей бесполезностью. Он перепробовал всё, что мог сделать без длительных расчётов и сложных ритуалов, на которые просто не было времени.       Кол умирал, стоило это уже признать.       Точнее, он уже был словно что мёртв, а его тело гнило заживо, и уж лучше бы в его лёгких действительно скапливалась кровь, а не то, что он начал с ужасающей регулярностью отхаркивать. Это было отвратительно, а он пережил и видел многое дерьмо за прошедшие века, но никогда не думал, что ему однажды придётся гнить заживо. И это не остановить, а он пытался ещё как, но увы.       Всё это была бы не такая большая беда, будь он в силах самостоятельно покинуть этот чертов разлагающийся почти труп, но он не мог. В этом направлении он тоже уже всё перепробовал, почти всё. Последний вариант он отчаянно не хотел пробовать. В бессилии колдун сметает со стола всё, что на нём лежало, безвозвратно портя этим дорогие и редкие ингредиенты, только они всё равно бесполезны. Звонок на валяющийся на диване телефон отрывает парня от погрома.       Глубоко вздохнув, Кол подходит ближе, чтобы посмотреть, кому выпала честь послужить громоотводом его паршивого настроения, и резко выдохнул, видя на мерцающем экране «Давина». Срывать зло на милую невинную, несмотря на то что живёт с его психованной семейкой, ведьмочку не хотелось, а значит, ему нужно взять себя в руки. Подхватив гаджет, колдун принимает вызов.       — Давина? — говорить ему тяжело, хочется орать, рвать и метать, аж скулы сводит. Но так с ней нельзя, и он говорит тихо и спокойно вместо привычной болтовни, что она привыкла слышать от него.       — Калеб? — беспокойство слышно даже через трубку, видно, он зря старался. — С тобой всё в порядке?       И что ответить ей на это? «Нет, я умираю»? Закрыв в раздражении глаза, Кол ощущает влагу, что течёт у него из носа. Машинально подняв руку, он стирает густую, начинающую сворачиваться прямо на глазах кровь.       — Калеб?! — зовёт его по чужому имени девушка снова, ещё более беспокойным тоном, не дождавшись его слов в ответ.       — Я… здесь, Давина, — устало отзывается он в ответ, опускаясь на стоявший рядом диван. — Просто много дел навалилось, был занят, — тихим голосом монотонно рассказывает Кол, обводя взглядом шкафы с бесполезными книгами, мешанину из магических ингредиентов на полу, продолжая говорить, — а так я в порядке. Ты что-то хотела?       — Ты сильно занят? — неуверенно спрашивает девушка, словно не этого хотевшая услышать.       — Для тебя я всегда свободен, милая, — откинувшись на спинку дивана, уверяет колдун Давину и прикрывает глаза от усталости и навалившейся непонятно откуда проблемы.       — Я хотела бы познакомить тебя кое с кем. — тем же неуверенным голосом продолжает ведьма, но интонация выдаёт, что в действительности она этого ни разу не хочет.       — Да?       — Семья, с которой я живу. — более уверенным тоном продолжает девушка, будто что-то для себя решившая.       А Кол понимает, что час пришёл. Хотя он и без желания — нежелания Давины уже пробил. Он не уверен, что его тело продержится сколько-нибудь долго, а проверять, что станет с его духом после того, как плоть окончательно слезет, не сильно хочет. Вдруг останется привязанным к скелету? Стоит попросить о помощи Иви сейчас, пока его язык ещё на месте и позволяет ему говорить.       — И когда ты хочешь нас познакомить? — задаёт вопрос колдун, не скрывая беспокойства в своём голосе.       — Как насчёт сегодня вечером? За ужином? — предлагает девушка, словно ожидая в ответ категоричный отказ.       — Ужин? — переспрашивает он, еле сдерживаясь от веселья, представляя, как приятно будет братьям с их тонким вампирским нюхом вкушать пищу за одним столом с ним — разлагающимся. Это было бы ещё веселей, будь это всё его шуткой, но это не она. И ему всё ещё нужна помощь, а потому: — Да, хорошо, я буду.       — Да? — с облегчением переспрашивает Давина и, явно боясь, что он передумает, говорит: — Тогда мы будем тебя ждать к семи. Пока.       Гудки в прислоненном к уху телефоне слышатся приглушенно, и, отстранив его, он видит кровавые подтеки на тёмном экране. Тяжело вздохнув, колдун поднимает переставшее ему нравиться тело и отправляется в душ. Это не спасёт его от очередных кровотечений, но кровавые следы смыть надо, они раздражают и портят его и без того поганое настроение.

***

      Стоя во внутреннем дворе с Генри на руках, Эвелин, как и стоявшие рядом братья Майклсон, ждали прихода Калеба. Давина пока не спускалась, приводя себя в порядок, скорее всего, в третий раз переодевая платье. Элайджа заметно нервничал, его не столько волновал парень, что должен был прийти, сколько подопечная.       — Выпей уже, брат, — протягивая первородному полный бокал, предлагает Клаус, — и перестань теребить несчастную пуговицу, оторвешь.       — Твоя поддержка, как всегда, бесподобна, брат, — фыркает в ответ Элайджа, забирая протянутый алкоголь и делая большой глоток. Расстегнув и вправду ни в чем не виноватую пуговицу пиджака, он засовывает руку в карман брюк.       — Всегда пожалуйста, — отзывается гибрид, делая глоток из своего бокала. Его немного забавляет эта ситуация, с одной стороны, а с другой он рад, что у него сын. Слишком легко было представить себя на месте старшего брата.       Иви же, следя, как сын пытается разгрызть деревянное кольцо в своих ручках, радуется, что они только втроем. Будь здесь кто-нибудь еще из Майклсонов, без драки или выяснения отношений бы не обошлось, напряжение так и витает в воздухе. Ребекка в Мистик Фоллс, Кол так и не вышел на связь, что ведьму начинает волновать. А старшие Майклсоны отправились на пару изучать новый для них обоих современный мир.       — Я не опоздала? — спускаясь по лестнице в скромном коричневом платье в алый цветочек, спрашивает Давина.       — Нет, твой парень ещё не пришёл, — опережая всех и не скрывая сарказм, оповещает Никлаус.       — Ник, — с укоризной, заставившей мужа закатить глаза, протягивает Эвелин.       — До назначенного тобой времени ещё десять минут. — успокаивающим тоном и доброй улыбкой отвечает на беспокойство молодой ведьмы Элайджа. И, протягивая руку, чтобы помочь преодолеть последний ступеньки, делает комплемент: — Ты прекрасно выглядишь. Если он откажется от тебя, будет настоящим дураком.       — И я не собираюсь им быть, — привлекая общее внимание, доносится хриплый усталый голос из арки, ведущей к воротам.       — Калеб, что с тобой? — видя измученно-болезненный вид своего парня, с беспокойством спрашивает Давина, делая шаг к нему. Улыбка, что была вызвана словами как всегда галантного опекуна, стекает с её губ.       — Немного приболел? — неуверенно спрашивает парень, подходя ближе. Его лицо лоснится от пота, от него же некогда упругие кудряшки на голове слиплись в грязные сосульки. Глубокие тени под глазами и полопавшиеся капилляры в них же подчёркивают удручающую картину.       — Паршиво выглядишь, Кол, — серьёзным и почти грозным тоном говорит Эвелин, без труда считывая знакомую энергетику «Калеба». И это настораживает её как бы не сильнее, чем вид еле стоящего на ногах тела перед ними.       — Знал, что ты догадаешься, но не думал, что так быстро это сделаешь, — выдавливая на свои потрескавшиеся сухие губы улыбку, что должна была выглядеть задорной, но была откровенно жалкой, отвечает колдун.       — Кол? — синхронно поворачиваются к ведьме Давина и Элайджа с почти одинаковыми вопросительными взглядами и также возвращают их к пришедшему.       — Сюрприз? — отвечает на хмурый взгляд благородного братца и неверящий ведьмочки, что обращены к нему.       Те невеликие силы, что колдун собрал для того, чтобы прийти сюда, стремительно тают. Не желая позорно падать перед братьями, Кол устало прислоняется плечом к ближайшей стене.       — Не хочешь объясниться, брат? — недовольным от ситуации тоном спрашивает Элайджа. Он чувствует во всём происходящем какой-то подвох, и первородному это нравится ещё меньше, чем то, что во всё это втянута Давина.       — Что это значит, Калеб? — несчастным голосом спрашивает девушка, чувствуя себя обманутой и использованной. А улыбка, что будто приклеилась к губам парня, наводит её на ещё более ужасную мысль. — Это была для тебя какая-то шутка?       Предчувствуя поток неминуемых слёз, Давина всхлипывает и уворачивается от попытки первородного вампира взять себя за руку.       — Нет, Элайджа, не трогай меня сейчас, — опустошённо просит молодая ведьма пытающегося что-то ей сказать опекуна. Она не сводит взгляд с всё так же улыбающегося колдуна и стремительно проходит мимо него, не слушая то, что ей кричат в спину.       Ей нужно побыть одной.       — Кол?! — грозный тон Элайджи выдавал то, в какую ярость пришёл первородный вампир от выходки брата. Выгляди тот менее жалко или будь в своём истинном теле, он его бы уже раскатал бы по кирпичной кладке. А сейчас же мужчина разрывался от двух желаний: броситься вдогонку за подопечной, чтобы успокоить её, или допросить младшего брата, что это за представление.              — Элайджа, нельзя оставлять Давину одну в таком состоянии, — слова невестки всё решают за него, и, бросив на младшего брата в чужом теле предостерегающий взгляд, первородный исчезает из дома.       — Зря ты это затеял, Кол, — в никуда бросает фразу Никлаус, допивая то, что осталось в его бокале. Его тон серьёзен, и он недоволен младшим братом не меньше, чем Элайджа, но не показывает этого так явно. Не только его благородный брат и его жена успели привязаться к девчонке, но и гибрид начал смиряться с её присутствием в семье. Также отстранённо он замечает: — Элайджа воспринимает ведьмочку как свою дочь, а ты заставил её плакать.       — Не думаю, что наш старший братец сможет сделать со мной что-то хуже, чем то, что уже происходит. — В тон Клауса отвечает колдун, чувствуя сожаление, что всё так обернулось. Он желал другой развязки, но вышло так.       — Что с тобой? Почему ты в таком состоянии? — озабоченно спрашивает Эвелин, пристально рассматривая парня. Тот выглядел как оживший труп, ещё и не первой свежести. И самое главное, что ей не понравилось, — И почему я ощущаю тебя? Что ты сделал с этим телом?       — Сам не знаю, — честно признается парень. — Меня будто прокляли, но никакого проклятья нет. Я просто разлагаюсь заживо.       — Обычно я чувствую владельца тела, — осматривая парня, но не подходя ближе, говорит ведьма, — а не того, кем он одержим. С тобой же сейчас всё наоборот. Я не чувствую колдуна, в чьём теле ты находишься.       — Хочешь сказать, Калеб умер? — хмурится в ответ на слова Иви Кол, по-новому воспринимая ситуацию. О таком варианте он не думал. С другой стороны, это объясняет состояние тела.       — Очень похоже на то, — отвечает на вопрос ведьма и, с подозрением смотря на колдуна, которому, казалось, с каждой минутой становилось только хуже, спрашивает: — Что ты сделал?       — Ничего, — почти простонав, признается младший Майклсон, прикладываясь головой к кирпичной кладке арки, пределы которой так и не покинул. Прикрыв глаза, он продолжает: — Это Марсель, видимо, перестарался, а я и не заметил, что владелец тела отлетел на тот свет.       — Почему ты не покинул тело? — продолжает спрашивать Эвелин, не обращая внимание, что Генри надоело грызть кольцо и, откинув его, он примеряется попробовать на зуб что-нибудь другое. Но ничего интересного, кроме плеча мамы, в его поле зрения не находится. — Генри?!       — Так, волчонок, — со смешком произносит Клаус и, забирая возмущенного ребёнка, серьёзно заявляет ему: — Запомни, маму кусать имею право только я.       Смотря, как сын куксится на то, что его оторвали от того, что он так и не успел толком попробовать на зуб, гибрид криво ухмыляется.       — Вы такие милые, аж сейчас стошнит, — раздражённо комментирует сцену перед ним Кол. — Может займёмся моей проблемой? Ведь тело самостоятельно я покинуть не могу.       Отслонившись от стены, разводит руки в стороны колдун, демонстрируя этим ещё больше своё плачевное состояние. В ответ доносится ироничный хмык от Клауса и хмурый взгляд от Эвелин.       — Знаешь, для того, кто может в перспективе прочувствовать всю прелесть гниения собственного тела, ты не слишком учтив, — поучительно-недовольным тоном говорит на это Иви. Ей не нравилась вся эта ситуация с Давиной, о чем она не забыла упомянуть. — Может, стоит оставить тебя так? Заодно подумаешь, как будешь извиняться перед Давиной.       — Я уже гнию, малышка, и ты… вы оба должны были уже это унюхать, — раздражаясь от чужого назидательного тона, возмущается парень. Да, он знает, что с милой ведьмочкой вышло нехорошо, но чтобы достойно извиниться, нужно иметь хотя бы язык. А он чувствовал, что тот скоро отвалится. Зная, что с Иви станется запереть его в таком состоянии, пока плоть окончательно не слезет, берёт себя в руки. — Пожалуйста, Иви, помоги.       — Хорошо, — решительно отвечает на этот обманчиво смиренный тон девушка и снимает один из пустых браслетов с руки. — Бери его. — протягивая украшение колдуну, говорит: — Перекинем твой дух сюда.       — А может сразу в тело? — неуверенно переспрашивает Кол, но, видя вздернутые рыжие брови, хватается за предложенное, как за соломинку.       Никлаус действительно чувствует приторный душок разложения, которым так и тянет от временного тела брата. Дав сыну для успокоения погрызть собственный палец, гибрид с любопытством смотрит, как взявшийся за протянутый ему браслет колдун падает замертво. И начинает смердеть втрое сильней, заставляя морщиться.       — Как я и думала, — комментирует ситуацию его ведьмочка, делая шаг от бывшего тела Кола.       — А поподробнее? — любопытствует Клаус, с интересом смотря на жену.       — Калеб умер, и довольно давно, — говорит в ответ ведьма, поясняя: — Похоже, Кол неосознанно поддерживал тело своей магией. Поэтому так долго продержался…       Она прерывается, видя появившегося в арке Элайджу, очень обеспокоенного Элайджу. Он без любопытства мельком взглянул на лежащий посреди арки труп и перевёл паникующий взгляд на Эвелин.       — Давину похитили, — два слова, что с трудом ему удалось выдавить из себя, произносит первородный вампир.       — Как? — опешив от внезапной новости, спрашивает Иви. Её ученица — сильная ведьма, с такой справиться нелегко.       — Не знаю. — почти в отчаянии отвечает мужчина, доставая из пиджака платок с красными пятнами свежей крови. — Я почти подошёл к ней. С ней стояла и утешала какая-то ведьма, и я просто не успел. Магия не дала мне их отследить.       — Но откуда кровь? — находя несоответствие в речи брата, мрачно спрашивает гибрид.       — Когда я оказался на месте их исчезновения, там уже были только капли крови на асфальте, — поясняет Элайджа и, с надеждой смотря на невестку, задаёт вопрос: — Ты можешь её отыскать?       — Да, конечно, неси карту, — быстро соглашается ведьма и отходит к ближайшему столу. Первородного не нужно просить дважды, в следующую минуту на столе оказывается развёрнутая карта города.       Но магия бессильна. Эвелин трижды произносит заклинание, последний раз даже со всеми положенными манипуляциями и вслух, чего не делала никогда за свою практику. Только всё бесполезно, и, наблюдая всё это, у Элайджи опускались руки.       — Где Кол? — почти рычит мужчина, с надеждой сорвать на младшем брате злость, ведь вся ситуация произошла из-за него. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, тело, валяющееся неподалёку, засранец уже покинул.       — В подвале, — неуверенно переглядываясь с мужем, отвечает Иви, — его тело. А сам он тут.       Поднимая вверх украшение, уточняет сложившиеся обстоятельства девушка. Видя искренние переживания первородного, она не знает, за кого бояться больше, за пропавшую Давину или ставшего причиной этого Кола.       — Доставай его, — приказывает Элайджа.       — Полегче, брат, — предостерегающе велит Никлаус, вставая между взбешенным братом и любимой. Сколько раз он так же останавливал его, гибрид до этого и не думал, что однажды они поменяются местами.       — Успокойся, Элайджа. Мы выясним, что случилось, и найдём Давину, — просит девушка мягким тоном, не меньше беспокоясь за пропавшую ученицу, чем мужчина.       В подвал идут все, и даже Генри, сидящий на руках у отца. Малыш, увлёкшись папиными амулетами, отпустил его обслюнявленный им палец. Зачарованное помещение впускает их спокойно, Эвелин сразу включала семью в выстраиваемую защиту. Тусклый свет немногочисленных подвешенных под низкий потолок ламп освещает закрытые гробы, стоящие почти в центре помещения. Не задерживаясь, ощущая нервное напряжение Элайджи, ведьма подходит к гробу Кола и открывает крышку. И только сейчас вспоминает про свою вспышку гнева, торчащие из тела парня деревянные обломки служат ярким напоминанием.       — Хм, — хмык Ника и веселье, ощущаемое не только в его тоне, но и по связи, помогают справиться Иви с возникшей вдруг неловкостью.       Не оборачиваясь, она кладёт браслет с духом на сцепленные руки тела. Накрывая одной рукой пристроенный браслет, другую уместив на лбу Кола, ведьма соединяет разорванную связь первородного с телом. Миг, и младший Майклсон, открыв глаза, судорожно вздыхает. Эвелин тут же делает шаг назад, отходя от пришедшего в себя парня.       — Какого чёрта?! — возмущённо морщится от неприятных ощущений вампир, резко сев в своём гробу. Деревяшки в его теле чётко вошли в плечевые сочленения, парализуя обе руки. Бегло осмотрев себя и заметив давно запекшуюся и уже почерневшую кровь на месте вхождения импровизированных кольев, Кол понимает, что воткнули их давно. Обратив свой недовольный взгляд на малышку, он сердито выговаривает Иви: — Я же просил не подпускать к моему телу Клауса.       — А я и не подпускала! — фыркает на раздражающий тон Кола девушка в ответ.       — Тогда какого?.. — начинает спрашивать, не сбавляя тона, колдун. Но.       — Потом отношения выясните, — мрачно обрывает его старший брат, за грудки буквально вынимая его из гроба. Кол тут же вспоминает обстоятельства своего появления здесь и испуганно смотрит на взбешенного Элайджу.       — Послушай, брат, — начинает примирительно говорить парень, но закончить ему опять же не дают.       Элайджа быстрыми и точными движениями вырывает из младшего брата засевшие в нём деревяшки, заставляя того морщиться от резкости движений. И напоследок встряхнув скривившегося колдуна, вампир говорит повелительным тоном, что в иной ситуации взбесил бы Кола:       — У тебя пара минут, чтобы привести себя в порядок. — Грозно смотря на младшего брата, почти поднимая его над собой, продолжает говорить Элайджа. — А потом мы отправимся искать Давину по всем возможным магическим подворотням Нового Орлеана. — Видя в ответ растерянность, мужчина поясняет: — Пока не найдём ее, и молись, чтобы с ней ничего не успели сделать.       Отбросив Кола, как нашкодившего щенка, первородный вампир покидает подвал, не оборачиваясь. Вставая с пола, о который его неплохо приложили, парень морщится от ощущения деревянных заноз, оставленных в теле после вынутых кольев.       — Я, конечно, поступил не лучшим образом, — протягивает колдун, отряхиваясь от собранной с пола пыли, — но не перегибает ли старший братец?       — Давину похитили у него на глазах, — объясняя поведение старшего брата, отвечает Клаус на вопрос.       — И магия не в силах её найти, — добавляет к сказанному мужем Эвелин.       После их слов с Кола слетает наигранная беспечность, и он срывается с места, исчезая из подвала.       — Видно, для Кола это было больше, чем игра, — комментируя увиденное, смотрит на любимую гибрид и свободной рукой притягивает её в объятья.       — Главное, чтобы он сам это понимал, — отвечая на слова мужа, Иви обнимает его обеими руками, прижимаясь теснее, с печальной улыбкой смотря на Генри, пытающегося сорвать с шеи отца амулеты. Зачарованные шнурки из чёрной кожи крепче силёнок ребёнка, и у того ничего не получается, но это не мешает ему пытаться.       — Кстати, не пояснишь, как его тело оказалось в нашем подвале? — не обращая внимания на усердное пыхтение сына, которого он держал, просит жену Клаус. Прижав её к себе, он вдыхает любимый запах, немного зарываясь носом в рыжие волосы.       — Он сам его мне прислал с просьбой позаботиться о нём, — прижавшись щекой к груди Ника, с любопытством следя за вознёй сына, поясняет девушка.       — И ты позаботилась, воткнув в него колья? — ехидно уточняет мужчина.       — Он меня разозлил, — отвечает на это Эвелин, слыша в ответ задорный хмык, что отдаётся лёгкой вибрацией под её прижатой к мужу щекой.

***

      Ева рисковала, очень рисковала, и всё зря. Смотря на безжизненное тело Давины Клэр со связывающим знаком на лбу, она хочет убить девчонку от постигшей её досады, но сдерживается. А ведь жертва Жатвы была такой перспективной, а оказалась почти бесполезной. Нет, в Давине была магия, и немало, но то была личная и только личная магия. Никакой поддержки предков, никакого благословения жертвы, ничего. Ведьма не понимала, как так? Она прекрасно помнила, что эта девчонка была кандидаткой в жертвы, потом её, к сожалению, поймали и отправили в магическую кому в процессе выяснения, куда она дела детей. Да, выйдя, ей удалось навести справки, хоть она и была в розыске. И Давина точно участвовала в Жатве и осталась единственной выжившей, а значит, должна была быть очень могущественной, но не была.       Теперь ей предстоит искать кого-то ещё вместо завершающего штриха, а она и без того пошла на риск. Выкрасть ведьму, находящуюся под покровительством первородных, было бы неимоверно сложно, если бы не удачный случай. Хотя сейчас Синклер не склонна была считать его таким уж удачным. Девчонка была чем-то сильно растроена, потеряла бдительность, буквально упав ей в руки, и оказалась почти бесполезна.       Всё ничего, если бы Ева не чувствовала, как круг охоты вокруг неё сужается, а ей всё ещё необходимы жертвы. Бросив на Давину последний раздражённый взгляд, ведьма покидает это место.

***

      Поиски первородных, что буквально за сутки перевернули Французский квартал вверх дном, не увенчались успехом. На следующий день Элайджа, воспользовавшись своим номинальным покровительством над живущими в городе вампирами, подключил их к поискам. Эвелин сообщила новость Хейли и попросила о содействии находящихся у неё в подчинении оборотней. Но всё это не принесло никаких плодов. Выходов же на ведьм у Майклсонов не было, и узнать, кто из них мог забрать Давину и зачем, напрямую у них не было возможности. Информаторы Марселя молчали, не зная, кому могла понадобиться вышедшая из-под покровительства предков ведьма, по сути изгой для ведьм.       Вернувшиеся спустя пару дней Финн с Фреей, видя происходящее, поначалу думают о появлении тётушки, но их быстро разубеждают. Старшая Майклсон также пробует найти Давину с помощью магии, но предсказуемо у неё ничего не получается, впрочем, никто особо не рассчитывал на иной результат. Финн же, как единственный, кто долгое время пребывал в обществе местных ведьм, отправляется налаживать контакты с ними.       Старший из братьев за недолгое пребывание с семьёй успел заметить отношение всех к юной ведьме, даже Никлаус, на дух не переносивший служительниц природы, всех, кроме, пожалуй, своей жены, успел привязаться к мисс Клэр. Это для Финна служило хорошим знаком, да, он долгое время считал младшего брата настоящим чудовищем, и даже сейчас продолжал видеть его в нём порой. Но наблюдение за ним и Эвелин, появление Генри, да и откровенные разговоры с Фреей и Камиллой немного сместили точку его зрения. Немного, но достаточно, чтобы не во всём винить Клауса и вампирскую природу.       И ради олицетворения тех изменений, что происходили в его семье, старший Майклсон готов был на многое. Взяв Фрею, как нейтральную пока, во всяком случае для местных, ведьму с собой, вампир отправился навестить того, с кого считал разумным начать поиски.       Винсент Гриффит.       Вот только они с сестрой нашли не только колдуна, что должен был им открыть двери на задний двор новоорлеанских ведьм.       — Отец? — ошеломленно почти бормочет Финн, видя того, кого не желал увидеть в живых.       Мужчина, чтобы кто ни думал, любил своего отца, но он любил того, кто был отцом для них с Фреей когда-то. Майкла же Финн разумно опасался, с каждым годом он всё меньше и меньше видел в Майкле своего отца. Одним из главных потрясений для тогда только ставшего первородным вампиром мужчины стала месть поселению оборотней. Тогда, смотря на монстра, в которого превратился его отец, он впервые осознал, в кого их превратила мать. Майкл убивал яростно и безжалостно, не зная сострадания и милосердия, всех, кто попадался ему на пути.       — Отец? — повторяет Фрея за братом, переводя взгляд с хмуро взирающего на них мужчины на Финна и обратно. Она, если честно, сильно расстроилась известию о гибели Майкла от рук Никлауса, но после слов Финна, что это к лучшему и их отец уже давно изменился в худшую сторону, смирилась.       — Финн? — не менее ошеломленно, чем и его сын, произносит Майкл в ответ. Он давно не видел своего старшего сына и, если честно, даже не вспоминал о нём. На протяжении тысячи лет в его голове и занозой в сердце застрял другой мальчишка, которого по шутке Локи не иначе считал за сына.       — Ты должен быть мёртв, кто вернул тебя? — спрашивает отца мужчина, не обращая внимания на пытающегося слиться со стенкой колдуна, к которому, в общем-то, и пришёл. Финн, как и остальные братья, здраво опасался Майкла, но сейчас он должен не бежать, а защитить сестру от того, в кого превратился их отец. И, словно в их проблемах может быть виновата лишь одна ведьма, он, впрочем, вполне закономерно предполагает: — Эстер?       — Нет, меня привела сюда не твоя мать, а ведьма по имени Ева Синклер, — на удивление терпеливо отвечает на вопрос обычно сдержанного сына Майкл. Бросив взгляд на побелевшего и так трясущегося почём зря ведьмака, первородный продолжает: — Она проводит странные манипуляции над детьми ведьм, я обязался её найти.       — Это наш отец, Финн? — обращаясь к младшему брату, с явной надеждой спрашивает Фрея, привлекая к себе внимание Майкла.       — Наш? — смерив ведьму раздражённым взглядом, повторяет за ней мужчина. — Ты ещё кто такая?       — Да, Фрея. Это наш отец во всей своей красе, — недовольно отзывается в ответ Финн. В преддверии появления тётушки Далии им только разборок с отцом не хватало. А их не избежать, стоит только Майклу встретиться с Никлаусом. Благо хоть белый дуб вроде как уничтожен, а кол из него, созданный матерью, пропал.       — Фрея? — гневно смотря на сына, повторяет Майкл. — Что за представление ты затеял, сын?       Меньше всего в своей жизни Винсент хотел наблюдать за семейной драмой Майклсонов. И почему они для этого выбрали его квартиру? Даже не пытаясь понять семейные связи заявившихся к нему существ, он просто отстранённо ждал, пока это закончится и они смогут вернуться к поискам Евы, будь она проклята.