How long

      Плохо, как же плохо она себя чувствовала.       Ей казалось ещё немного и она начнет расставаться с внутренностями, ибо желудок был уже пуст. Было бы до ужаса обидно запомнить из поездки в Новый Орлеан, только то что удалось увидеть из окна автомобиля по дороге в отель и «белого друга». С ним Эвелин и обнималась добрую часть дня, настоятельно посоветовав Никлаусу свалить куда подальше. Того в свою очередь сильно обеспокоило состояние жены и банальной акклиматизацией после перелёта отболтаться ей теперь определенно не удастся.       Отвратные романтические выходные у них получаются, размышляет ведьма уловив состояние затишья сидя на полу ванной комнаты. Поняв, что очередной приступ избавления от еды окончен, она не торопясь поднимается. Смыв наглядные доказательства своего состояния, Иви спешит избавиться от мерзкого привкуса во рту. Воспользовавшись услугами пятизвездочного отеля, одноразовой зубной щеткой и пастой, она с остервенением чистит и зубы, и язык стараясь не смотреть на себя в зеркало.       И без того бледная от природы, сейчас Эвелин почти позеленела от взыгравшего токсикоза, да еще и огромные синяки, что залегли под глазами, совсем ее не красят. Надо сказать, до сегодняшнего дня беременность не доставляла девушке таких проблем. Протекала достаточно спокойно и разве что увеличение как размера, так и чувствительности, груди доставляли легкие неудобства. Да и то и то было достаточно незаметно, чтобы бросаться в глаза.       После гигиенических процедур, ведьма почти с наслаждением упала на кровать в надежде немного подремать и восстановить силы. Измученная она не засыпает, а скорее отключается сразу, стоило только ее голове коснуться подушки. Но недолгий сон не приносит ощутимого облегчения.       Вскочив с кровати с криком застывшим на губах, Иви в панике оглядывается, убеждаясь что по-прежнему одна в номере. Сон полный давящей тьмы и привкуса крови пробуждает в ней паранойю, которая постоянно в последнее время ее посещает. Нашарив рукой кулон переплетённых змей, что с недавних пор опять прописался на ее груди, Эвелин тянется через него к той стороне. Хлынувший поток силы вымывает давящее чувство вызванное сном. Пропущенная через себя магия не приносит ведьме светлых или радостных ощущений, все же специфика черпаемой силы от этого слишком далека. Но уверенность в своих силах вернулась, помогая отбросить сомнения и собраться, взбодриться.       Недавнее обострение токсикоза девушка списывает на снедающее ее беспокойство, ведь решение в эту поездку обо всем рассказать мужу, далось ведьме нелегко. Иви мучили сомнения насчет реакции Ника на то, что ей предстояло ему рассказать. С взрывным и импульсивным характером Никлауса в ответ на ее откровения можно было ожидать чего угодно. И далеко не безудержной радости она опасалась, и если реакция на саму новость могла быть любой, то, то что происходящее так долго скрывалось от него, его точно выбесит. Тянуть же дальше только усугублять ситуацию.       Включив верхний свет в номере, Иви отправилась в душ, это после продолжительного знакомства с фарфоровым другом ей было не до чего. Сейчас же остро хотелось смыть с себя посторонние запахи аэропорта, арендованной машины и всего остального. И прохладный душ приносит ей каплю долгожданного спокойствия. Вот только, стоило выйти из ванной комнаты, как в кресле обнаружился отправленный погулять, Никлаус.

***

      Номер в отеле встретил его разворошенной постелью и шумом воды из ванной комнаты. Ожидаемого запаха болезни вопреки опасениям гибрида в комнате не было, но он знал, что пока не увидит ее бодрую и здоровую, гнетущие воспоминания отогнать не получиться. Расположившись в кресле напротив двери в ванну, Клаус стал ждать.       При появлении Эвелин, закутанной в одно лишь полотенце, он стремительно встал и с беспокойством в глазах подошёл к ней в плотную.       — Как ты? — вопрос сопровождался пристальным разглядыванием любимого лица, чей цвет уже не напоминал молодую листву, но все еще был далек от нормального. Обхватив ее лицо руками Никлаус его приподнимает пытливо вглядываясь в изумрудные, сейчас подернутые усталостью, глаза.       — Уже лучше, сон помог, — отвечает ведьма наслаждаясь ощущением ладоней на своих щеках. Да и запахом, что шёл от кожи Ника и действовал на нее чуть ли не лучше, чем успокоительное.       — Мне не нравиться твое состояние, — хмуро и откровенно говорит Клаус, с сомнением из-за открывшихся обстоятельств с Марселем и заговором, он все же предлагает, — может, стоит обратиться к ведьме? Их полно во Французском квартале.       — Я и сама ведьма, Ник. — возражают ему и отстраняются, чтобы начать одеваться. — Что они мне могут сказать такого, чего не знаю я?       Откопав в чемодане нижнее белье, чулки и струящееся чёрное платье длиной до середины бедра. Эвелин облачается не торопясь, но вместо обычно заинтересованного взгляда ловит на себе обеспокоенный и сомневающийся.       — Может останешься в отеле и еще поспишь? — предлагает гибрид, беспокоясь о состоянии жены, что хоть и выглядит получше, чем когда выталкивала его из номера, но все еще не так хорошо как должна. А ему нужно разобраться с возникшими проблемами.       Его беспокойство слишком ярко чтобы не верить в него. Вот только подтекст того что оставить ее собираются одну идет в разрез с поведением мужа ранее, когда Иви с трудом выпихнула его из номера. Видя ее недовольный взгляд Ник продолжает, объясняя почему их выходные откладываются:       — Элайджа в городе, хочет зачем-то встретится, поговорить.       Не вдаваясь в подробности того почему он собирается на время ее покинуть, Никлаус хмуро смотрит как любимая накрыв, голые в этом платье, плечи светло-кремовой кашемировой кофтой с деланным безразличием смотрит на него в ответ.       — Хорошо, пока ты выясняешь для чего здесь Элайджа, я пока прогуляюсь по городу, — не соглашается на его предложение девушка.       — Иви… — не желая нагружать ее рассказом про ведьм-заговорщиц, воскресшего «сына», подбирает слова гибрид, выдумывая причину для чего ей стоит остаться. Но она не хочет этого слышать. В слишком взвинченном состоянии Эвелин последние пару месяцев и с каждым днем пружина в ее душе только больше сжимается.       — Не начинай. — останавливает его уже готовая к выходу девушка, — Мне нужно на свежий воздух и даже лишнего часа сидеть здесь не желаю. Все будет хорошо, Ник не беспокойся, — уверяет жена, но отпустить ее одну туда, где ведьмам без особого пиетета вскрывают горло, Клаус просто не может, — иди встречайся с братом, а я наверно действительно загляну во Французский квартал, поболтаю с ведьмами. Может и действительно что-нибудь новое расскажут.       С каждым ее словом гибрид становился все мрачнее. Слыша в голосе Иви непримиримое упрямство, он решает взять ее с собой на встречу. Ведьма же не понимает в чем препятствие оставить ее где-нибудь в небольшом ресторанчике поужинать, пока он беседует с братом. Озвучив это предложение уже Эвелин натыкается на чужое упрямство. В итоге они сошлись на том, что ужинать пойдут вместе, но после разговора с Элайджей.

***

      — Кладбище? — удивляется девушка выбору места встречи с первородным вампиром.       Они стоят у ворот в ожидании чего-то, возможно Элайджи, но только идти в вотчину мёртвых ведьм она не горит желанием. А то что это место силы, которое накрывает как бы не половину Нового Орлеана, не самого маленького города, говорит о силе местных ведьм.       — Прошёл слух, что кто-то затеял против меня заговор в этом городе. — угрюмо ведает ей Ник, прекрасно зная как она может трактовать данные новости. Но что-то в нём хочет проверить ее реакцию, — Элайджа считает, что здесь скрыт ключ к нему.       — Только не говори, что мы приехали в Новый Орлеан, потому что ты услышал об этом заговоре. — с ощутимым предостережением говорит Эвелин чувствуя как у нее начинает болеть голова.       От Клауса не ускользает как морщиться носик любимой от озвученного им. Если бы не ее сегодняшняя непонятная болезнь, с которой еще предстоит разобраться, он бы нашел это очаровательным и не упустил бы возможности ее подразнить. И на самом деле состояние жены волнует его в разы больше чем очередные угрозы от ведьм. Только просьбу брата он не может игнорировать, тот сегодня был слишком озабочен чтобы не прислушаться к нему.       — Никлаус, — в приветствии говорит старший Майклсон появляясь в воротах кладбища Лафайет, с молодой ведьмой. Вампир неподдельно удивляется присутствию невестки и не может этого скрыть, — Эвелин.       Он явно не рассчитывал на ее здесь нахождение, своей реакцией невольно подтверждая подозрения об основной причине их с мужем приезда в этот город. Злость начинает поднимать голову в душе девушки от этих откровений, и она не может, не кинуть на мужа вполне красноречивый взгляд.       — Давай быстрее покончим с этим Элайджа. — ощущая злость любимой торопит Клаус, — Как видишь, у меня есть и другие дела сегодня.       С этими словами он за талию притягивает жену к себе поближе, прекрасно уяснив что его запах действует на волчицу не хуже успокоительного. Та, вздохнув поглубже берет себя в руки, но злость все еще с ней. Ловя сомнение во взгляде Элайджи брошенном на нее, Иви чует, что, то зачем их сюда позвали ей не понравиться.       — Хорошо, брат, — смиренно соглашается первородный и выжидательно смотрит на пришедшую с ним ведьму. Софи Деверо — одна из виновниц устроенного заговора не обращает внимание на незнакомую ей девушку, сосредоточившись на первородном гибриде — изучает его. Впрочем, традиционное приглашение из ее уст ждать долго не приходится, одна необходимость в нем для вампиров ярче всего показывает Эвелин, что это кладбище священно для местных ведьм.       Следуя за так и не представленной ей ведьмой между склепами в ту сторону, что их с мужем целенаправленно ведут, Иви не может, не ощутить внимание дохлых сестричек. Да, те не смогут понять кто она и что она, даже сосредоточиться на ней не смогут из-за проведенных ритуалов. Но от этого их присутствие и влияние воспринимать не легче. Так они еще и злы, то ли на присутствие первородных в их вотчине, то ли на что другое.       — К нам с сестрой попала девушка, — по дороге к какому-то определённому месту начинает сопровождающая их ведьма, — оборотень. — и таким тоном роняет она это слово, будто они невиданная редкость. А может после того как Ник превратил всех, кого смог найти, в гибридов, так и есть. — Что тесно общалась с тобой, — кидает она взгляд на гибрида, давая понять всю степень тесноты их общения.       — На что ты намекаешь, ведьма? — с нескрываемой злостью спрашивает напрямик Никлаус, не желая возникновения беспочвенных подозрений у Иви.       И Эвелин после слов девушки уже честно готова ко всему, но не к тому кого увидела.       — Хейли? — знакомое лицо ненадолго вгоняет девушку в ступор. А характерный жест с каким появившаяся здесь волчица в защите обхватила свой живот, тоже говорит о многом.       Она беременна!       В голове тут же всплывают все ремарки мужа в её сторону. И злость, что так и не покинула душу наполняется оттенком удушающей ревности. Только то что по связи идет в ответ растерянность притормаживает Эвелин с выводами. Надо разобраться.       — И? — то с каким недоумением Ник смотрит на представленную перед их очи девушку, на удивление убеждает в беспочвенности подозрений.       — Она беременна от тебя, — уверяет их, приведшая сюда ведьма.       — Что за чушь, — почти весело фыркает Клаус.       — Это не чушь, это так, — уверенности в голосе девушки, все еще безымянной для Иви, с избытком.       — Я не спала с ним, но их не переубедить, — почти умоляющим шепотом говорит Хейли видя расчетливый взгляд обращённый на неё, от той что, когда-то подавив желание вырвать ей горло, помогла. Маршалл слишком опасается сестру Тайлера, чтобы даже подумать увести у нее парня.       Пока Никлаус общается с ведьмой, Эвелин изучает волчицу взглядом начиная понимать откуда могут расти ноги непрошибаемой уверенности у той что привела их. Ей надо проверить догадку и если она права, это многое объяснит, вот только Иви чувствует что после этих объяснений ей придется сегодня оправдываться, долго и с чувством.       — С чего ты, как там тебя, взяла что это именно его ребенок? — не дав Нику разориться определенно возмущенной и обличительной тирадой, перебивает его Эвелин обращаясь к ведьме.       — Я Софи Деверо — ведьма, — с достоинством словно президент Соединённых Штатов, не меньше представляется Софи, обращая на заговорившую девчонку, что пришла с гибридом свой взор, — и так мне сказали предки.       — Иви, — возмущается Ник смотря на жену с неверием, он не привык оправдываться, даже когда действительно виноват, но допустить чтобы она усомнилась в нем он тоже не может, — это не мой ребенок, это невозможно.       — А дохлые ведьмы считают иначе, — иронично возражает ему его ведьмочка, не выказывая ожидаемых от этой ситуации чувств. Связь несмотря на его благодаря вампиризму усиленные чувства, передает ему разрозненный хаос, но в нем даже обиды на него сильной не мелькает и это странно.       — Вампиры не могут иметь детей, — с укором парирует Никлаус, не собираясь даже мысль допустить что может быть как-то иначе.       — Но оборотни могут. — влезает в семейный разговор Софи, не сильно довольная, что ей не внемлют, — Магия сделала тебя вампиром, но родился ты оборотнем. Ты первый гибрид, первый из своего рода, а эта беременность из просчётов природы, — хмыкает на свои слова ведьма. Не подозревая, что выказанным презрением раздражает девушку, что даже не берет в расчет.       — Ты даже не спала со мной, признай это, — требует Ник от Хейли, не обративший внимание на предыдущие перешептывания беременной волчицы с его женой.       — Я торчу на этом кладбище уже несколько дней. — возмущается устало девушка на его тон, — Из-за того что они думают, что во мне растёт какой-то «чудо» ребенок. — с определённым сарказмом она проходиться по местным ведьмам, заканчивая, — Думаешь я не сказала им, что он не твой?       — Моя сестра отдала свою жизнь ради того, чтобы проверить эту беременность, — выходит из себя Софи от того что ей не верят, и собирается с определённым апломбом продолжить свою речь. Но.       — Так, мне это надоело, — прерывает ведьму Иви говоря вслух то о чем думает, не скрывая своей усталости, от балагана, что они устроили, от давления мертвой энергетики и от ситуации в целом. Все взоры после этих слов скрестились на ней и в них было много разных эмоций, но ей было плевать. — Ты позвала нас, чтобы поделиться радостной вестью, что у Никлауса будет ребенок? — деланно уточняет она у ведьмы, но не ждет ответа, — Спасибо за информацию. Думаю, по такому случаю Элайджа не откажется выписать вам чек. Если на этом все, мы пойдем.       — Нет! — яростно восклицает Деверо и гневно смотря на встрявшую по ее мнение не в свое дело, продолжает, — Благодаря заклинанию Джейн-Энн, жизнь девушки и ребенка теперь контролируем мы. — веско, ощущая свою значимость говорит ведьма, переводя свой взгляд полный излишним вызовом на гибрида, — Мы можем спасти их, а можем убить, если ты не поможешь нам убить Марселя.       — Что?! — испуганно кричит Хейли, ей об этом не говорили.       — Что за Марсель? — повернувшись к мужу спрашивает Эвелин, тот явно не удивлен требованиям.       — Довольно! — грозно прерывает всех Элайджа, до этого остававшийся простым наблюдателем, — Если нужно убить Марселя — он покойник. Я сделаю это сам.       — Нет, нельзя! — в очередной раз возражает Софи, твердо и повелительно продолжая, — Ещё рано, у нас есть правила и четкий план, и им нужно следовать.       Не надо быть провидицей, чтобы угадать реакцию Никлауса на такой приказной тон. Ведь требования звучат больше в его сторону. Даже Иви не рискует так говорить с ним, хоть и чувствуя как он ее любит.       — Не надо, Ник, — хватает Эвелин обе руки мужа удерживая возле себя, захватывая его взгляд своим, зная как это на него действует. Она не желает становиться причиной, хоть и невольно, смерти залетевшей в этот дурдом не без ее помощи Хейли. Этим же невольно спасая жизнь зарвавшейся ведьме, что видно прибывая в месте силы возомнила о себе бог весть что.       Напрягшийся было первородный вампир, немного расслабляется, замечая как Эвелин действует на Клауса. Да и отсутствие от нее ожидаемой реакции на измену его брата, немного озадачивает старшего Майклсона.       Иви же увидев выжидательный взгляд мужа, тяжело вздохнув оборачивается к Деверо.       — Мы поняли — план, правила. Составь их пока в письменном виде, что ли. — не без сарказма предлагает Софи она, чувствуя как от ее слов Ника слегка отпускает, — А нам надо переварить все озвученное ранее. Так что мы пожалуй пойдем, время позднее.       Договорив девушка отпускает одну из рук Ника и тянет его в сторону выхода с кладбища. Провожаемая хмурым взглядом ведьмы, Эвелин немного задерживается возле Хейли и подцепив её свободной рукой, продолжает свое движение.       — И да, она пойдет с нами, — объясняет она свои действия не столько Софи, сколько мужу, что хмурит брови на ее поведение не одобряя.       — Нет, девушка останется, — влезает все же Деверо, не согласная, что ее козырь против первородных забирают так нагло.       — Чтобы что? — останавливаясь и оборачиваюсь на ведьму уточняет Иви, не желая задерживаться здесь, а то это уже начинает напоминать ей какой-то бородатый анекдот, честное слово, — Отсиживать почки на холодных камнях старого кладбища? Ты сама сказала, её жизнь в твоих руках! Или это не совсем так?       С сомнением смотря на ведьму Эвелин решает кое-что проверить. Софи же такой отповеди от непонятной девчонки не ожидала, и не сильно дергается, когда она отпустив чужие руки подходит к ней. Все остальное происходит слишком стремительно, чем-то острым ей просто и без предупреждения вспарывают руку, не глубоко, так царапина, только чтобы выпустить кровь.       — Какого черта?! — хватается за свою руку Хейли на которой возникает такая же царапина.       — Как я и думала, — не скрывая особо презрения, провернувшая это все, девушка смотрит на Софи Деверо. Иви только подтвердила свою догадку, что ведьма связала свою жизнь с ничего не сделавшей ей девчонкой. А потом стала нарываться на первородного, с глупой надеждой, что мифический для него ребенок его остановит.       — Что это значит? — грозно взирает Элайджа на облажавшуюся ведьму, что пряча глаза не решается ему ответить. Он общался с ведьмами достаточно, чтобы четко представлять что натворила, казавшаяся до этого вполне разумной, девушка.       — Что их жизни связаны, умрет она, умрет и Хейли. — размечает Эвелин по фактам скорее бедовой волчице, чем и без того неплохо разбирающемуся в колдовстве первородному, — Потому не вижу смысла торчать здесь и дальше. Мы поняли, что у тебя есть для нас. — кивает она на поджавшую губы Хейли, обращаясь к Деверо, — А ты уже определись что хочешь взамен. Только давай по существу, без этих «мои правила», «мой план», — Иви не может удержаться и не передразнить Софи, чувствуя по связи какое-то злое удовлетворение, — И тогда уж решим, стоит оно того или нет. Сейчас же мне осточертело торчать на этом кладбище.       Поставив точку этими словами Эвелин возвращаясь к волчице, опять берет её за руку и ведет на выход. Несмотря на волчью кровь рука Хейли кажется девушке ледяной. Да, и это кладбище действительно надоело ей, правда, не столько оно, сколько давление мёртвых «сестер», да и живые скрывающееся за склепами спокойствия не добавляли. Оказавшись за пределами места силы, девушки останавливаются поджидая следующих по их пятам мужчин.       — Зачем нам волчица, любовь моя? — слишком ласково, даже на его вкус, обращается к жене Клаус, вставая рядом и не скрывает своего недовольства, разглядывая не особо-то и знакомую девушку.       — Ну не оставлять же её на кладбище в компании претендующих на премию Дарвина ведьм? — видя, что Никлаус зол от ситуации с явным шантажом, да еще и она не дала ему выпустить пар на Софи. Даже не хочет представлять как он разозлиться узнав всю ситуацию, — Полагаю мы задержимся в городе? Тогда жить в отеле не вариант.       — Эвелин, — сверкнув глазами прерывает ее треп гибрид.       — Кстати ты не ответил кто такой Марсель, — напомнив свой вопрос, прищурившись, смотрит в его сторону жена.       — Мальчик, что Никлаус вырастил как своего сына, — вступает Элайджа с сомнением смотря на брата, видя что тот на грани. Клаус — зол, но ведет себя не так как ожидалось от того кого поймали на измене, да и Эвелин удивляет его своим спокойствием по отношению к беременной от ее мужа волчице. Хотя в последнем, вампир уже не так уверен как часом ранее, — а после обратил в вампира. Мы думали он погиб в пожаре столетие назад. Но оказалось что это не так и теперь он контролирует Новый Орлеан. Что видимо не нравится местным ведьмам.       После этого, хоть и короткого, но обстоятельного рассказа, что приоткрывает его прошлое Эвелин, гибрид ожидает ее реакции и просто не может пропустить болезненный укол в сердце. Он все еще не привык ощущать ее чувства так ярко. Его собственные были слишком всеобъемлющи почти не оставляя места для чужих, особенно когда их пытаются скрыть, но это он не может, не распознать. Воскрешение протеже и так не обрадовало его, а чувства, что посетили любимую от новости о нем, только подбросили дров в разгорающийся костер его ярости.       — Ясно, — поджав губы, жена не выказывает эмоций на внезапное пополнение в семье, что случилось ещё и так давно, но слишком сухой тон ее голоса выдает с головой, — тогда нам точно нужно съезжать из отеля.       Что забавно, реакция на его возможную измену с последствиями не вызвало в ней и доли тех эмоций, которые от него хотят скрыть в отношении объявившегося «сына». Он мог бы на этот счет пошутить не будь Никлаус так зол сейчас.       — Я этим займусь, — уверяет, как всегда, холодный и собранный Элайджа, который определенно видит его состояние, но что-то выжидает.       — Идем, я отвезу вас в отель, надо собрать вещи, — почти отрывая руку Иви от робко молчавшей Хейли, Клаус с силой её сжимает, но сдерживается от причинения боли. Ему до зубного скрежета не нравится то как волчица цепляется за его жену, еще меньше то, что та едет с ними.       В отеле Никлаус предсказуемо оставляет их уходя, чтобы избавиться от еле сдерживаемой ярости, что буквально темным облаком окутывает его. Иви осознает что мужу это нужно. А ещё больше это нужно ей, чтобы пережить откровения, что ещё предстоят. И Эвелин не препятствует его уходу. Можно было вывалить все на него ещё на кладбище, да и возле него тоже, но она не решилась найдя для себя благовидный предлог, что об этом могут признать посторонние. Только и откладывать это дальше уже не выход.

***

      Идя по пустынным улицам Нового Орлеана, вдали от центра ночной жизни, Никлаус пытался совладать с охватившими его эмоциями. То что он делал довольно часто в последнее время, поняв как их чрезмерная интенсивность влияла на его любимую. Сейчас это давалось слишком плохо, чтобы быть ближе к той чей запах мог его успокоить, да и попытки закрыться от нее когда он так взвинчен заранее обречены на провал.       — Никлаус! — голос старшего брата не был подспорьем для обуздания чувств, но и убегать он не будет. Остановившись посреди темной улицы, что освещалась помимо редких фонарей только неоновыми вывесками закрытых на ночь заведений, стал ждать что ему хочет сказать Элайджа.       — Что ты задумал брат? — в его голосе отчетливо слышалось подозрение, как достало Клауса это вечное подозрение. Глубоко вздохнув не по-летнему прохладный воздух гибрид задает встречный вопрос.       — Ты знал? Знал о том, что ждало меня на кладбище? — его голос почти зловеще тих, выдавая всю степень пылающей в нем злости.       — Ник… — этот извиняющийся тон Никлаус ненавидел еще больше чем его подозрение. Резко развернувшись гибрид не дает закончить до конца свое имя почти подлетая вплотную к брату и прищурившись смиряет его изучающим взглядом.       — Можешь не продолжать, — поняв все по одному лишь выражению лица, — даже не хочу знать как ты допустил, что я на такое способен. — Клаус знал что не был примерным братом, творил многое со своей семьей на волне эмоций, что не особо то и любил контролировать. Но зная как он ненавидит предательства, предположить такой поступок от него?       — Все чего ты хотел все это время, — оправдывая свои предположения не столько перед младшим братом сколько перед самим собой, начинает Элайджа издалека, — все чего мы хотели все это время — была семья, Никлаус. Я подумал, что этот ребенок шанс для нашей семьи. Ее естественное продолжение.       — Ты ошибся, — фыркает на эту речь гибрид. Не до конца понимая то, что имел в виду его брат.       Семья, да он жаждал семьи все эти столетия и потому так отчаянно врал всем о том как умерла мать и Эвелин, пытался удержать братьев и сестру возле себя. После того как не удалось спасти Хенрика и смерти жены, потерять еще кого-то для него было за гранью. Даже зануда Финн, что большую часть прошедших веков провел в гробу, был слишком ценен, чтобы терять его. Только возвращение Иви все круто изменило в его мировоззрении, точнее все расставило по местам.       Столетия он пытался забыть ее, вычеркнуть из своего сердца, полюбить другую, но дальше мимолетных увлечений дело ни разу так и не зашло. Никлаус рисовал ее портреты, чтобы потом в отчаянии их порвать, сжечь, закрасить и один раз даже утопить. Ничего из этого не помогло, делая все только хуже. Встретив же, как Клаус думал по началу, живую копию той, что не желала покидать его израненное сердце, гибрид вдруг понял как оно все это время кровоточило.       — Ведьмы уверяли меня в твоем отцовстве, — все еще оправдываясь произносит Элайджа, он не любит, быть не правым. Не любит, не меньше чем остальные его братья, но в отличие от них все же умея признавать свою вину.       — Ведьмы, что так глупо пытались мной манипулировать?       — Я знаю, ты не позволишь собой манипулировать и скорее убьешь их всех. — успокаивающе говорит Элайджа, прекрасно зная что только вмешательство Эвелин не дало его брату перебить всех ведьм присутствующих в тот момент на кладбище. Он не уверен, что будь ребенок Хейли действительно от Никлауса это бы того остановило. Но раз уж их семью втянули в разборки города, им придется вмешаться, и желательно обойтись без смерти беременной волчицы, что наверняка отвернет невестку от его брата как бы та его не любила. — Только вот Эвелин определенно взяла Хейли под свое крыло. И я ей смерти не желаю, а потому, скажи что ты задумал брат. И нам надо решить что делать дальше.       — Знаешь, я почти забыл как любил этот город, — отстраненно замечает Ник обводя взглядом окружающие их дома. Он приехал сюда показать жене то что построил, то чему отдал больше двух столетий своей вечности без нее. Но теперь все его планы придется пересматривать.       — Я не забыл. — повторяя за братом отвечает первородный разрешая себе поностальгировать, продолжает, — Сколько столетий мы прожили вместе, но на пальцах одной руки могу сосчитать сколько раз наша семья была по-настоящему счастлива. Мне не хотелось уезжать отсюда.       — Мне тоже, — с ухмылкой признает гибрид.       — Ты хочешь этот город себе? — понимая по одному выражению лица намерения брата все же уточняет Элайджа.       — Нам, — поправляет его тот обозначая их дальнейший курс.

***

      Музыка била по чувствительным ушам, что определенно не добавляло ему спокойствия. Шантаж ведьм, интриги брата, да еще и странное поведение жены все вкупе подстегивало его и без того импульсивный характер, просто умоляя спустить на кого-нибудь уже пар. Недолгий разговор с братом не сильно этому помог.       Найти Марселя среди веселящейся толпы, задать ему вопрос на который тот не захочет отвечать и можно с полным правом оторваться, не то чтобы это право Никлаусу действительно было нужно. Это будет прекрасный способ, напомнить всем кто он такой.       — Привет, ты куда пропал? — с нескрываемым любопытством интересуется у него Марсель, словно и не замечая нарочито источаемой Клаусом злости.       — Что твои люди уже не следят за каждым моим шагом? — не без проскальзывающего в его гневном тоне ехидства уточняет гибрид. Он без труда оторвался от парочки приставленных к нему вампиров, что, то ли не умели нормально скрываться, то ли даже не старались.       — Кто-то тебя разозлил? — все еще не ощущая опасности для себя улыбается на поведение создателя мулат. И словно действительно стремясь ему угодить уточняет, — Что я могу для тебя сделать?       — Можешь сказать что за оружие против ведьм у тебя есть? — все также агрессивно почти выплевывает Никлаус, чувствуя ту грань, что готов вот-вот пересечь. Дать волю всему тому, что так держал в себе.       — Я многим тебе обязан. — признает Марсель, желая, подсластить дальнейшие слова или просто констатирует факт, — Но боюсь мне придется провести здесь границу. Это мое дело, я контролирую ведьм в моем городе. Давай все так и оставим.       — В твоем городе? — непринужденно уточняет Никлаус рассчитывая именно на такой ответ.       — Прямо в точку, — подмечает вампир улыбаясь, будто действительно надеясь что на этом вопрос будет исчерпан.       — Забавно, потому что когда я уехал, ты был жалким, мелким забиякой, — музыка в миг стихает и веселящиеся до этого вампиры собираются вокруг ожидая продолжения. Никлаус намеренно бьет по-больному, припоминая чужое прошлое, — все ещё дрожащим под кнутом тех кто держал тебя на привязи. А теперь посмотри хозяин территории, принц города. — с сарказмом повторяя присвоенные Марселем титулы, гибрид видит как его слова и тон действуют на него и решает поднажать, — Я хочу знать как?       Как бы Жерар не контролировал ведьм, он не признается, ни Никлаусу уж точно. Но что мешает спустить на того своё раздражение? Вывести на эмоции, глядишь тот сам не понимая поделиться информацией.       — Зачем? — оправдывая ожидания своего создателя, вампир ведётся на провокацию, не желая терять авторитет перед своими подчинёнными. Вампиры — хищники, даже люди не приемлют слабость тех кто ведёт их, что уж говорить о кровососах. — Завидуешь?       Видя как окружающие ловят каждое его слово, Марсель не может оставить чужие откровения о себе без должного ответа.       — Эй, я все понимаю. Триста лет назад ты смог превратить колонию в заливе в красивый город. Ты его построил, но потом ты ушёл. — выжидающие взгляды, что обращены на него в этот момент, заставляют перейти на более грозный тон, и исправиться, — Вообще-то сбежал. Закончил все — Я. Оглянись вокруг, вампиры правят городом. Мы не живем как крысы в тени. — не столько для гибрида, сколько для остальных, напоминает Марсель о своих достижениях, — Местные знают своё место, они закрывают на нас глаза. Я избавился от оборотней, я даже нашел способ заткнуть ведьм. Кровь не перестает поступать и праздник не заканчивается. Хочешь уехать? Хочешь остаться ненадолго? Отлично, все мое — твое. Но оно мое! — распалившись от собственной речи вампир почти не замечает как переходит на крик, — Мой дом! Моя семья! Мои правила!       — А если кто-то нарушает твои правила? — дождавшись когда парень прокричится вкрадчиво уточняет Никлаус, анализируя всю вольно или невольно собранную сегодня информацию.       — Они умирают. — немного успокоившись не видя ответной агрессии отвечает вампир, не преминув заметить, — Прощение — удел слабых. Ещё один твой урок. И я не принц, я — король. Прояви уважение.       Злая усмешка сама наползает на лицо Никлауса, прежде чем стремительно обернуться и схватив одного из «семьи» Марселя — укусить. Нарочно задержав клыки в чужой шее подольше, немного утоляя желание убивать, он небрежно откидывает обреченного умереть.       — Вскоре, твой друг умрет. — безразлично замечает гибрид, издевательски добавляя, — Значит я нарушил одно из твоих правил. Только вот меня нельзя убить. Я — бессмертен. У кого теперь власть?       На этой ноте он покидает общество перепуганных вампиров. Поставив жизнь одного из них на кон, первородный показал не только зарвавшемуся мальчишке его бессилие, но и тому сброду которым он себя окружил.       Вот только поделившись злостью с протеже Клаус не сильно уменьшает свою. Он знает, кто ему может с ней помочь, но она сейчас зачем-то возиться с непонятно откуда всплывшей волчицей.

***

      Возвращение и Ника, и его брата задерживалось. Больше правда девушки ждали Элайджу с решенной проблемой переезда. Но время шло, Эвелин успела собрать немногочисленные вещи, что на ее удивление успели расползтись по номеру. Хейли приняла душ и даже дождалась одежду из прачечной, куда её сдали пока волчица была в ванной. Иви на миг задумалась о том, чтобы поделиться своей, но у нее и самой одежды было не шибко много, не рассчитывала она как-то на такой поворот событий.       — Дай сюда, — забирает ведьма у волчицы постиранные и высушенные вещи. Которые Хейли взяв в руки не торопилась надевать, несмотря на то что отель хоть и пятизвездочный, и средства они применяют тоже не из дешевых, но чистые вещи все еще пахли резкостью порошка. А в сочетании с кондиционером, для острого нюха вообще убойная смесь. Их бы проветрить пару дней.       Отобрав вещи Эвелин морщиться так же как и их владелица. Толика силы, четкое желание и неприятный аромат почти исчезает, оставляя после себя еле заметную цветочную отдушку. Что не раздражает нюх, а в какой-то степени даже приятна.       — Как ты это сделала? — изумляется волчица приоткрывая рот и принюхиваясь к вернувшейся в её руки одежде.       — Магия, — просто отвечает девушка не обращая внимания на чужое удивленное лицо. Такое долгое отсутствие Майклсонов начинает напрягать ведьму и рассказывать о своих особенностях она не в настроении. Будто уловив чужие сомнения в номер входит Никлаус, полный злорадства. Честно, Иви надеялась на то, что прогулка поможет ему поостыть, но видно просчиталась.

***

      Уже сидя в машине, что мчит их в неизвестное место, которое нашел для них старший Майклсон, Эвелин пытается настроиться на предстоящий разговор. Его теперь просто глупо откладывать, хоть девушка точно знает он не будет лёгким. Уловив в зеркале заднего вида напряжённое лицо Хейли, которую уже какой раз везут непонятно куда и зачем, Иви отвлекаясь кое о чем вспоминает.       — На каком ты сроке? — повернувшись немного в кресле, чтобы смотреть на устроившуюся на заднем сидении в одиночестве волчицу, задает всплывший в голове вопрос ведьма.       — На втором месяце, — не стала мяться та, отвечая, но вспомнив о своём положении кладет руки в защитном жесте на живот.       — Второй? Какое совпадение. — невольно бормочет любопытствующая девушка прикидывая сроки. Именно два месяца назад Эвелин спешно провела ритуал, что бы скрыть своё интересное положение от мира сверхъестественного, — Ты ходила к врачу? Или знаешь про беременность только от ведьм и по симптомам?       — Нет, а что? — напрягается Хейли слыша недовольный на интерес девушки хмык Клауса. Ему не нравится то, что жена так интересуется беременной, по мнению ведьм от него, волчицей.       — Надо сводить тебя к врачу, — в задумчивости отвечает Иви не обращая на недовольство мужа внимания, впрочем, не добавляя, что и самой ей проверится тоже надо.       Они уже свернули с шоссе на длинную хоть и проселочную, но вполне ухоженную аллею, которая определенно намекает о приближении их нового места жительства на неопределенный срок. Как Эвелин опять поворачивается к волчице с очередным вопросом.       — А что насчет полнолуния? Когда ты последний раз оборачивалась? — вспомнив об особенностях беременности оборотней уточняет девушка. Ведьму все же продолжают терзать сомнения в подлинности чужой беременности, слишком ее наступление совпадало с ритуалом.       — Прошлое полнолуние прошло без трансформации, — видя интерес рыжей поясняет Маршалл. Она не считает нужным скрывать что-то от единственной кто, на первый взгляд, интересовался ее беременностью не из-за предполагаемой связи ее ребенка с первородным гибридом. Ведь Хейли уверена, допускай Эвелин всего лишь возможность измены своего парня с ней они бы так мирно в машине не ехали, — а в те что было до него все прошли как обычно.       Между тем они уже подъезжали к конечной точке своего маршрута. Чем ближе становился старинный и величественный особняк, кто бы сомневался, тем отчетливей Иви ощущала истекающее время. Оно словно песок просачивалось сквозь пальцы, с каждой песчинкой приближая момент, когда ей придется рассказать Никлаусу что он действительно скоро станет отцом.       Стоило машине остановиться как главная дверь особняка распахнулась и на крыльцо вышел Элайджа, встречая их. Покинув авто Эвелин не смотрит на то как Ник достает из багажника чемоданы, а обращает больше внимание на Хейли. Та продолжает сидеть в машине и не торопиться выходить, смотря с явным опасением на роскошный дом.       — Идем, — открывая дверь машины говорит она волчице побуждая двигаться, — это был тяжелый день, тебе нужно отдохнуть, желательно в кровати.       Хейли слушается даже не пытаясь возразить или как-то воспротивиться, с момента как эта девушка буквально поставила ее на колени, держа ее жизнь в своей руке, она просто не могла ей перечить.       — Давай Хейли я покажу тебе твою комнату, — галантно подлегает Элайджа с вежливой улыбкой на устах. По более чем красноречивому взгляду обращённому первородным вампиром к брату, что легко уловить тем кто неплохо знает старшего Майклсона, он просто хочет оставить их с женой вдвоём. А если точнее оставить Эвелин разбираться с раздраженным настроением ее мужа. Это у нее получается лучше, чем у кого-либо, он может заверить, ведь на протяжении веков наблюдал чужие бесплодные попытки, да и сам не раз пытался.       Эвелин вполне ясно уловив не особо тонкий подтекст действий Элайджи входит в дом вместе с мужем следом за почти тут же скрывшейся из поля зрения парочкой. Молча. И она, честно не знает с чего начать.       — Так может все же расскажешь с чего ты так печешься о девчонке? — в диссонанс с обуревающими его чувствами вполне спокойно спрашивает жену Клаус, стоило его брату с волчицей скрыться на втором этаже.       — Она беременна, — глубоко вдохнув начинает говорить его ведьмочка и замолкает, словно не зная что добавить или думая, что этим коротким предложением может объяснить свои действия обходясь без подробностей.       — Только не говори, что веришь в тот бред что наплели ведьмы, — фыркает в ответ на это Никлаус и в его голосе проскальзывают злые нотки, что он даже и не думает более сдерживать. — она не может быть беременной от меня и она это признала. — указывая пальцем в ту сторону где скрылась Хейли приводит неоспоримый аргумент он, как будто других недостаточно, — Да и кто поверит в эту чушь про ошибку природы и то что она даровала мне возможность иметь детей.       — Но это правда, — возражают ему тихо не смея поднять на него взгляд.       Эвелин чувствует, что если взглянет сейчас на мужа не выдержит и разрыдается. Чертовы гормоны! Чёртова беременность!       — Что? — несколько опешив от ее слов переспрашивает гибрид так же тихо.       — Ну, я не считаю это ошибкой природы, — говорит ведьма несколько бодрее, — скорее лазейкой. Да и думаю она появилась из-за проклятья Эстер, что отняла у тебя возможность создавать гибридов, более простым способом… — чувствуя как ее буквально несет, она просто не может заткнуться.       — Стоп, стоп, Иви! — проведя руками по лицу словно пытается сбросить наведенный морок останавливает любимую Никлаус, не веря в то что она может говорить все это серьезно. — Не хочешь же ты сказать, что волчица которую я видел, сколько там? — делает говорящую паузу он, — Полгода назад? Беременна от меня? Согласись, сроки слегка не сходятся.       — Беременна, — говоря все так же неуверенно она все же поднимает на него взгляд, добавляя тише, переходя почти на писк, — но не она…       Замолчав, Эвелин почти видит как пазл складывается у Ника в голове, а уловив осознание и неверие, что отчётливо проступает на лице мужа, невольно обхватывает свой пока еще плоский живот. Его взгляд прикипает к ее рукам, которыми она с головой выдала своё состояние.       — Что… — отчётливо хватает воздух ртом мужчина так и не закончив реплику. И тут Никлаус темнеет словно туча перед грозой, и Иви понимает, грядет то чего она и боялась.       — Как долго ты скрывала это от меня? — с трудом совладав с волчьими инстинктами, что почти заставили его в гневе зарычать гибрид все же удерживает себя в руках, но вся накопленная за сегодняшний день злость выплескивается в двух простых предложениях. — Почему ты сразу мне все не рассказала?       Никлаус не может поверить что она скрывала от него такое. Он думал и верил, что у них все наладилось, они доверяют друг другу, а тут такой поворот. И не может понять, когда все пошло не в ту сторону, что они сделали не так? Гнев захлестывает его волной, и он позволяет себе поддаться своей импульсивности.       То обвинение, что звучит в его голосе как ушат холодной воды, смывает с Эвелин все опасения и сомнения, оставляя только закипающую злость. Ею так щедро делились с ней по брачной связи, что она невольно поддается ей вслед за мужем и тоже выпускает на волю. Плакать и прятаться уже не хочется, хочется орать и крушить все что попадётся на глаза.       — О! Ну извините! — с издевкой выплевывает ведьма взмахивая от негодования руками, не замечая как горят в этот момент ее глаза от источаемой ярости, — Ты прав, надо было сказать, нет дать объявление в газету! Подумаешь, что о нём, — указав на свой пока еще плоский живот, продолжая, выплескивать давящие эмоции в крике, — еще даже нерожденном, гудят дохлые ведьмы! Подумаешь, что последний раз, когда сказала кому-то о своей беременности меня убили!       Поорав от души выплеснув на мужа все свои страхи и волнения, Иви чувствует разве что небольшое облегчение. Она уходит от застывшего от новостей мужчины. Искренне надеясь найти пустую комнату, избавить её от затхлости и пыли, что сопровождает ведьму все путешествие по этому дому и лечь спать. Пусть этот дурацкий день уже закончится.       Клаус, на миг завороженный представшей перед ним картиной, опоминается, когда его такая прекрасная в ярости жена резко разворачивается и зло ступает по лестнице наверх.       — Эвелин! — рычит в след уходящей от только начатого разговора девушке Никлаус. Осознание, смысла сказанного ему только что, отдается неожиданно слишком сильной болью в его душе. Клаусу нужно удостовериться что он все понял правильно, но его игнорируют, заставляя следовать за собой наверх. Мгновенно оказавшись на втором этаже гибрид видит преграду на своем пути в лице Элайджи.       — Спокойнее, брат, — просит старший Майклсон, сам пребывающий в замешательстве от услышанного, но не может допустить настолько злого брата к как оказалось тоже беременной невестке. Да еще и из ближайшей комнаты с любопытством выглядывала Хейли, видно не осознавая какую опасность может нести Клаус в таком состоянии.       — Не лезь в это, Элайджа, — рычит и на него брат в ответ, прежде чем схватить за грудки и довольно аккуратно отставить его в сторону. И эта осторожность по отношению к нему, вселяет в вампира надежду, что тот достаточно контролирует себя сейчас. От него не уходит и то как взгляд Клауса неотрывно следит за уходящей от них девушкой, даже когда он преградил ему дорогу, был удостоен лишь мимолетного взгляда. И теперь удерживая его у стены на расстоянии вытянутой руки брат продолжает следить как отвернувшаяся от их несостоявшейся потасовки изящная фигура движется к приглянувшейся ей двери.       — Следующая дверь, сердце мое, — останавливает Никлаус жену от открытия той двери, что ведет в свободную комнату, направляя к выбранной им века назад для себя спальне. И невзирая на ласковое обращение, в его голосе все еще слышна злость, хоть и сдерживаемая.        Не желая обострять и без того взрывоопасную ситуацию, Иви позволяет выбрать себе комнату и заходит в указанную дверь. Вся мебель в немаленькой спальне накрыта белыми покрывалами. Не желая дышать вековой, не меньше, пылью, ведьма открывает окна. Повинуясь ее желанию и магии, белая ткань, напоминая гигантских чаек взлетают в воздух, вся разом, поднимая серый туман пыли что тут же вылетает в распахнутые окна. Покрывала складываются сами собой и образуют аккуратную стопку рядом с дверью, в проеме которой стоит Никлаус уже принесший их чемоданы. Увидев устроенное он на миг исчезает возвращаясь со стопкой постельного белья, что пахнет чистотой и мятой.       После первой вспышки злости, подавить которую удается на удивление легко, стоило просто еще раз прокрутить в голове такой шокирующий диалог с женой, он немного успокаивается. Да и остановивший его на миг Элайджа, дал для этого необходимый толчок, и Клаус решает дать Иви время. Им обоим стоит умерить накал эмоций перед тем как продолжить этот неожиданный разговор. Он все еще не верит в свое внезапное отцовство, вот только Эвелин не врала.       Помогая девушке заправлять немалых размеров кровать, гибрид видит ее застывшие в напряжении плечи. Любимую определенно нервирует гнетущая тишина, нарушать которую она все же не решается. Так же молча, как и приводила комнату в порядок ведьма скрывается в ванной комнате, закрываясь от него.        Достаточно быстро приведя себя в порядок, Иви надевает одну из сорочек, что брала с собой. Рассчитывая на романтические выходные, одежду для сна она подобрала далёкую от приличий, та больше открывала, чем скрывала. Только сейчас она не то чтобы жалеет о своём выборе гардероба, просто все это кажется неуместным, но альтернативы никакой, разве что уж совсем голой лечь. Фыркнув на поселившийся в голове мысли, ведьма понимает что это скорее всего лишь защитная реакция. Наконец она выходит из ванной комнаты, чтобы предсказуемо увидеть на кровати Никлауса.       Удобно расположившись тот выжидающе смотрит, безмолвно говоря о том что здесь он далеко не для сна, да и не пожелать ей спокойной ночи. И уходить никуда муж уж точно не собирается. Приглашающе откинутое одеяло с другой стороны кровати манило девушку к себе, но внимательный и серьезный взгляд, что блуждал по телу, останавливал.       Клаусу нравится то что он видит, будь ситуация другой, он бы уже подхватил жену на руки, а может быть даже впечатал собой в какую-нибудь поверхность отдавшись просыпающейся от представшего вида страсти. Но он лежит и ждет. Ситуация, увы, не располагает к удовлетворению сиюминутных желаний. Их ждет возобновление неоконченного разговора. Он дал и себе и ей достаточно времени, чтобы остыть.       — Долго собираешься там стоять? — не скрывая издевки в своём голосе спрашивает у застывшей в дверях ведьмочки, — Я знаю что ты устала, ложись.       Заторможено и сковано Эвелин делает шаг к нему, и обойдя кровать устраивается на отведённом месте. Застыв как настороженный зверек под легким одеялом, что накрывает только половину ее тела. Никлаус и не помнит, когда она так напрягалась от его присутствия. Разве что в самом начале их отношений, когда он только начал ухаживать за ней. Повернувшись на бок, он нависает над любимой изучая ее лицо и жалея что не умеет читать мысли. Шквал ее чувств не сильно помогает, только явственное облегчение и удается разобрать из этой мешанины, видно тайна от него ее тяготила.       — Как давно? — спокойно спрашивает гибрид, забираясь рукой под тонкое одеяло, что хоть и не до конца, но прикрывает все такой же плоский живот. Пальцы ощущают тонкий шёлк сорочки, и жар кожи под ней, но и только.       — Двенадцатая неделя, — осторожно, все еще ожидая возможного взрыва эмоций отвечают на его вопрос.       — Я хочу услышать его, — озвучивает Клаус своё требование, без труда догадываясь как ей, так долго удавалось это скрывать, — сними заклинание.       — Ник, — нерешительно начинает ведьма, не горя желанием снимать одно из каскада заклинаний, которыми, поддавшись паранойи, окружила ребенка.       — Мне нужно услышать как бьётся сердце моего ребенка, Иви, — теперь его тон больше подходит для просьбы. Настолько насколько вообще Никлаус Майклсон способен выражать просьбу.       И девушка сдается под этим взглядом и теплом ладони, что все еще покоится на ее животе. Миг и заклятие, что не позволяло никому кроме ультразвука услышать трепетание крошечного пока сердечка рассеивается. Эвелин тоже слышит этот звук в живую впервые, не через специальную аппаратуру, что могла обходить наложенные чары.       Оба застывают как заворожённые. В порыве она накрывает руку мужа своей, чувствуя как на глазах появляются слезы. Не в силах совладать с собой непроизвольно начинает всхлипывать и впервые видит на любимом лице, что обычно выражает самоуверенность, такую растерянность.       — Не надо, Иви не плачь, — просит мужчина садясь на кровати и притягивает сдерживающую плач девушку к себе на колени, — иди сюда.       Укачивая расклеившуюся жену, он сцеловывает текущие по ее щекам слезы, приговаривая какие-то успокаивающие глупости. Она же вцепившись в него как в спасательный круг судорожно дышит, пытаясь успокоиться, не представляя как ранит его сердце такое ее состояние.       — Никто не обидит этого ребенка, — уверяет Никлаус, — наше дитя. Я не позволю. Мы не позволим.       Ощутив, что девушка в его руках немного успокоилась, он все же решает задать еще один волнующий вопрос, желая покончить со всем за один раз, не затягивая. Мягко отстранив Эвелин, но продолжая удерживать ее в объятьях, с затаенной надеждой, что не так ее понял, вглядываясь в родные глаза спрашивает:       — Я правильно понял. — вытирая ее мокрые щеки задает вопрос, — Когда Эстер… убила тебя… ты была?       Не в силах произнести все до конца Клаус понимает, что ответ ему не нужен. Он все понял, в зеленых глазах застыла застарелая боль, что пронзает и его после осознания. Коктейль чувств обуревает их, сложно отделить ее горе от его ярости, ее страх от его ненависти. Они смешиваются во что-то многогранное и непознаваемое, тёмное и жуткое, словно чудовище готовое в любой момент пожрать этот мир.       Магия Эвелин откликается на это, готовая уничтожать и карать, но происходит странное.       — Ох, — невольно вздыхает Иви чувствуя жжение пониже пупка и в панике задирает сорочку, чтобы увидеть красный отсвет на месте жжения. Оно небольшое и определенно поглощает тот всплеск силы, что грозился выйти наружу.       — Что это? Что такое? — в не меньшей панике спрашивает муж узрев тоже что и она, — тебе плохо?       — Все нормально. — останавливают его от того, чтобы подорваться и куда-то бежать, — Кажется это ребенок.       Таким странным способом, он словно вытеснил весь негатив и раздрай из ее души. Странное спокойствие наполняет Эвелин после того, как ещё нерождённое дитя напомнило о себе. Оно передаётся и Никлаусу, что прижав жену к себе за плечи, размеренно дышит ей в макушку.       Пригревшись ли в родных объятиях, умотавшись ли эмоциональными всплесками, вскоре девушка засыпает. Только сон ее недолог и увы не спокоен. Проснувшись в постели одна все еще вдыхая густой и острый запах мужа, что не так уж и давно покинул комнату. Голод, который проснулся вместе с ней, дает понять, что перехваченные в отеле фрукты, которые входили в презент для гостей, нельзя было назвать полноценным ужином. Организм настоятельно требовал еды, и встав с кровати, откопав в чемодане тёплый кардиган, Иви надевает его вместо халата и идет на поиски пропитания.       Дом огромен и искать кухню гиблое дело, на которой скорее всего ещё и ничего и нет. И потому ведьма идет по следу тех кто сможет добыть ей еду. Судя по мебели стоявшей в комнате куда ее привело чутье — это кабинет.       — Какого хрена?! — восклицает она, зло возмущаясь представшей перед ней картиной.