Пусть лес станет домом твоим

      Однажды зимой, когда сильные ветра и морозы сковали в своих тесных объятьях даже речные пороги, на окраине леса, почти у самых болот жил-был один лис.       Эта история могла бы начинаться так. Но эта история началась со смерти…       Рано или поздно ведь всё имеет свой конец. Заканчивается любая еда, каждодневно исчезающая в полости рта. Световой день сходит на убыль, когда солнце скрывается за горизонтом, а потом завершается и долгая холодная ночь. Времена года тоже сменяются: за летом обязательно придёт осень, и её непременная хандра, осени то есть, тоже когда-нибудь пройдёт. И боль тоже. Любовь иссякнет, и даже цветы к зиме увянут.       «И я в своё время тоже умру», – напоминал себе периодически Сяо Чжань, стоило ему только приуныть и подумать о сущности бытия. Так, неизбежность смерти воспринималась легче. Проще. Обыденно. Он в том же духе размышлял и сегодня, когда поглядывал на опустевший аквариум, являющейся всего лишь пятилитровой банкой. Сяо Чжань даже как-то привык, что в последние дни там, в воде, резвился небольшой карасик, умудрившийся по случайности заплыть ему в сапог, пока он полоскал свои вещи в реке у самого берега. Ту ещё не тронул сильный мороз, однако на мелководье уже образовывался тонкий слой льда, который с лёгкостью ломался от любого прикосновения. Сяо Чжань, околевший в ледяной реке, чуть не поскользнулся и черпанул воду сапогом, так в его доме на некоторое время и появился маленький сосед.       Только теперь аквариум вновь стоял пустым, наводя на Сяо Чжаня и тоску, и иррациональную вину. Как бы себя ни успокаивал, он всё-таки оказался не самым радушным хозяином. Сяо Чжань стоял у старой дровяной плиты, помешивал бульон в воке до однородного состояния, вдыхая вкусный рыбный аромат, собираясь подбросить в огонь дровишек и добавить в своё блюдо взбитое яйцо. Его длинный хвост так и ходил из стороны в сторону от предвкушения скорого ужина.       На улице завывал ветер, постукивая порывами в окно, ударяясь метелью о стены, а за железной створкой потрескивали поленья. Никаких сюрпризов, никаких ожиданий, только привычная готовка, тёплый дом и чуть меланхоличное настроение. Прекрасное сочетание для одинокого вечера.       Сяо Чжань уже подносил ложку к губам, чтобы распробовать свой суп – достаточно ли он добавил приправ и соли, как на заднем дворе вдруг раздался сначала громкий визг, перекрывший голос ветра, а затем и грохот. Шум был такой мощи, что в доме аж пол затрясся, и Сяо Чжань вместе с ним. Хвост распушился и встал торчком, подрагивая. Ложка вывалилась из пальцев и, разбрызгивая драгоценный бульон, упала.       – Да что там происходит! – сам у себя спросил Сяо Чжань, когда за этим последовал ещё более оглушительный треск и будто бы даже крик.       Не развязывая фартука, с постоянно шевелящимися ушами, пытающимися уловить эпицентр необычных для позднего вечера звуков, он выскочил на покрытое белым крыльцо. Он успел подобрать на выходе лампу, зажёг в ней свечу и поднял выше, чтобы разглядеть хоть что-нибудь в темноте. На снеге виднелись беспорядочные следы, похожие на копыта, и Сяо Чжань обулся в высокие сапоги, чтобы сойти со ступеней вниз.       Может, это баловался молодняк старушки Хуан?..       – Кто здесь? – строго спросил Сяо Чжань у ночи, но та ответила только очередным визгом. – Если это снова кабанята разбушевались, то в этот раз им точно не уйти от моей взбучки! Кто же так пугает посреди ночи?       В человеческом теле он мало понимал, и ему попросту было сложно даже улавливать звериный язык, чаще напоминающий смесь рыка, писка и воя, однако мог почувствовать в услышанном явный крик о помощи, почти детский плач, поэтому Сяо Чжань решил поспешить. Балансируя хвостом и перешагивая через небольшие, наметённые всего за несколько часов сугробы, он двинулся в сторону, откуда его не прекращали звать. Конечно, не по имени, однако Сяо Чжаню было приятнее думать, что именно в его помощи нуждались малыши старушки Хуан. Судя по доносившимся до сих пор треску и предыдущему грохоту, они умудрились свалить его деревянную сараюшку, в которой хранился бесценный садовой инвентарь. И это не предвещало ничего хорошего, если одного из них придавило чем-нибудь тяжёлым.       Сяо Чжань прибавил шагу, стараясь не забывать об осторожности. Мороз кусал за оголённые плечи, и одной рукой Сяо Чжань приобнимал себя, чтобы чуточку согреться. И корил себя, что не оделся потеплее.       «Твоя сердобольность, Сяо Чжань, это прекрасно, но не когда она вредит тебе самому!»       Тусклый свет выхватывал из мрака только снег, снег, небольшой пригорок-сугроб, снег, снег, пока наконец-то не показались разлетевшиеся от удара доски, поломанная стена сарая и блестящие, чёрные глазищи. Сяо Чжань даже испугался сначала, лампа в его ладони закачалась, делая тени живыми, а пару бусин-глазок в целое множество, и он отступил. Уловив свет, что тотчас же ушёл в сторону, существо отчаянно заверещало. Да так громко, что у Сяо Чжаня даже уши заложило.       – Да не ухожу я, не ухожу, – он, надавливая на слуховой проход, чтобы вернуть себе слышимость, присел на корточки, установил лампу на возвышенность и стал подползать ближе к зверю. Тот продолжал брыкаться и стараться выбраться из ловушки, только сломанные доски всё больше придавливали его тело, обваливая сверху всё новыми и новыми кусочками стены. – Эй, прекращай паниковать, ты доломаешь сейчас всё то, что не сломал до этого! И себе все бока отдавишь.       «А ещё и меня погребёшь под всем этим».       Сяо Чжань уверенно потянулся, чтобы пододвинуть одно из основных, на его взгляд, препятствий, только зверь клацнул зубами в цуне от его руки, и ещё сумел достать ударом то ли головы, то ли морды. В человеческом обличии у Сяо Чжаня не только притуплялся слух, но и зрение, так что он не особо мог разглядеть зверя в темноте, ориентируясь лишь на ощущение. А то было не особо приятным.       – Фу, – с отвращением он стал обтирать руку о штаны под радостное визжание. – Ну и сиди здесь до самой смерти, раз не даёшь себе помочь.       Выведенный из себя Сяо Чжань передёрнул плечами и собрался подняться. Ему было холодно и совсем не до каприза какого-то глупого зверя, убегающего ночью из родительского дома. Поделом, значит. Сяо Чжань задрожал, фыркнул и примял сапогом снег. Скрип вызвал у зверя истерику, он завозился активнее, молотя лапами по земле, захрюкал грустно и обречённо, и в этот раз Сяо Чжаню точно не показалось, что это похоже на детский плач. В его душе под такой горестный аккомпанемент зародилась жалость.       «Может, он ещё маленький, поэтому, конечно, настороженно относится к незнакомцам», – оправдывать детей у него всегда получалось лучше всего.       – Ладно, ладно. Пускай ты и непослушный зверёк, зато я благородный. Не оставлять же тебя здесь на холоде.       И Сяо Чжань принялся разгребать завалы. Он не торопился и перестраховывался, потому что всего лишь одно неловкое движение – и зверь почти по-человечески вскрикивал. Сяо Чжаню приходилось его подбадривать. Да и себя тоже.       – Всё в порядке, малыш. Ещё чуть-чуть. Потерпи. Ой, извини, у меня уже руки окоченели, выскользнула. Ой. Прости, прости, прости. Будь сильным, малыш, я сейчас.       Когда ему наконец-то удалось разобрать несущую балку, и он приподнял её, зверь, взрывая землю со снегом своими конечностями, вылетел вперёд и исчез в темноте.       – Даже не поблагодарил, – выдохнул вместе с паром Сяо Чжань, отпуская бесполезную железку и пряча ладони в подмышках. Затрясся и крикнул в ночь. – Если я заболею, это будет твоя вина!       Тьма отозвалась лишь удаляющимся визгом. Может быть, это было запоздалое «спасибо»? Во всяком случае Сяо Чжаню хотелось так считать. Он поднялся, дрожа и обнимая себя, почти бегом вернулся в дом. Он разулся и застучал ногами по полу, чтобы разогреть кровь в конечностях, стянул с крючка при входе тёплый халат, закутался в него и направился на кухню. Он проголодался и думал только об оставленном на плите супе, когда справа появилось тёмное пятно, которое на всей скорости врезалось в него, сбило. Сяо Чжань с воплем оказался вдруг в горизонтальном положении, неприятно ударившись затылком о деревянный пол.       – Какого гуя?! – выругался он, почёсывая место удара.       Он сразу же сел, ещё и шерсть вдоль спины, у хвоста и даже у ушей наэлектризовалась от сработанного механизма защиты, Сяо Чжань зарычал, наткнувшись прямо перед собой на крупный пятачок. Мокрый и розовый, тот был обрамлён по бокам достаточно длинными клыками, что лишь удостоверило Сяо Чжаня: пора проучить мелкотню старушки Хуан. Столько там у неё их было?       Зверь оказался не особо рослым, в нём было что-то около трёх чи, и забавная детская мордочка, только обмануть лиса Сяо Чжаня было трудно, чутьё подсказывало ему, что бояться всё же стоило. Пусть перед ним был всего лишь малыш дикого кабана, его хотелось называть вепрем и никак иначе. Животное нутро всё трубило и трубило об опасности.       Вот только язык Сяо Чжаня не собирался следовать примеру его тела, поэтому позволил прозвучать самому наиглупейшему в мире вопросу:       – Что ты здесь делаешь?!       И прозвучал он грубо, поэтому неудивительно, что вепрь зарычал в ответ и ударил копытцем по полу. Сяо Чжань беспомощно вскинул руки, когда зверь опустил голову, будто бы собираясь снова атаковать.       – Эй, ладно, окей? Я не собирался тебя трогать снова, успокойся. Я просто спросил, что ты здесь делаешь, как вообще оказался? – Сяо Чжань чуть повернулся, чтобы опереться на руку и встать, только зверю это не особенно понравилось.       Вепрь ощерил остальные зубы и оглушительно хрюкнул. Сначала Сяо Чжань действительно отнёсся к этому с испугом, его ладонь соскользнула дальше, и он чуть снова не распластался, однако затем это показалось ему ужасно смешным. Перед ним находился дикий зверь, возможно, опасный и неуправляемый, однако он так забавно хрюкал, словно не был страшнее поросёнка, поэтому Сяо Чжань рассмеялся. И не мог ничего с собой поделать.       «Потом расскажу старушке Хуан, какие у неё мелкие прикольные, вот она порадуется».       Несмотря на то что внутренние инстинкты удалось заглушить, и Сяо Чжань не испытывал ничего, кроме лёгкого раздражения и одновременно умиления, он всё равно должен был быть строг.       – Вообще-то, это мой дом, и правила в нём мои, ясно? Не строй из себя хозяина, ты всего лишь непрошеный гость.       Вепрю и это тоже не пришлось по душе (каким же он был капризным), только Сяо Чжань уже догадывался, как приспособиться к его неспокойному нраву, поэтому когда поднялся на ноги, то расставил их шире и успел вильнуть в сторону, как только зверь снова на него помчался. Скорее всего, в силу своего возраста малыш не учёл, какие лисы могут быть проворные, и что Сяо Чжань был из их числа. Он даже довольно замахал хвостом, когда позади раздался грохот и скулёж.       «Вот так-то, маленький, непокорный зверёк!»       Цокнул языком и развернулся следом.       – Ты можешь принять человеческую форму и сказать ртом, что тебя не устраивает. Но прекрати, пожалуйста, крушить мой дом!       Лисий хвост воинственно метался, так как Сяо Чжаню не нравилось, что кто-то так упрямо посягал на его безопасность. В его же доме! А ещё с завидным упорством ломал всё на своём пути. Вот и сейчас бедный открытый шкаф, в котором в ровной последовательности расположились его многочисленные книги, с горестным треском сломался снизу, и всё добро посыпалось на вепря сверху. В какой-то мере Сяо Чжаню было и больно на это смотреть: ведь глупый малыш мог пораниться – и в то же время это его невероятно выбесило. Он фыркнул, выражая своё недовольство. По разумному он не должен был становиться спиной к беспокойному зверю, однако он настолько продрог из-за него на улице, что мечтал лишь скорее завернуться ещё и в одеяло и напиться горячего бульона.       – А ещё можно обратиться хотя бы для того, чтобы спасибо сказать, – пробурчал он.       Укутавшись в стащенное с кровати одеяло, Сяо Чжань вернулся к плите и щедро налил себе супа. Тот пах просто невероятно. Сяо Чжань туже затянул пояс халата, разместил на стуле одеяльные уголки, намереваясь сесть за стол и время от времени поглядывая по сторонам, чтобы заметить новое нападение. И оно совершилось, да так неожиданно и скрытно, потому что стула под его задницей не оказалось, и если бы Сяо Чжань не вцепился в стол, то ему бы снова пришлось полежать на полу. И как он только не услышал звук падения и постукивание копытцев?..       – Ты!.. – выпрямившись, Сяо Чжань вскипел от гнева.       Вепрь снова стоял, готовый к атаке, его хвостик взлетал и рассекал воздух. Сяо Чжань тоже расположил ступни на ширине плеч и наклонил голову, приподнимая губы и обнажая зубы. Он поставил руки в бока, и из-за одеяла казался ещё крупнее. Играть, так по хитрому, верно? Сяо Чжань смотрел в крошечные, будто пуговичные, глазки, ругался и шипел, призывая своевольного малыша быть разумным и обратиться в человека, и неизвестно, чем бы их противостояние в итоге закончилось, если бы не стук.       Сначала они, лис в человеческом обличии и малыш-вепрь, даже не обратили на это внимания, продолжая не двигаться и пожирать друг друга взглядами, пока кто-то не начал барабанить в дверь с новой силой, ещё и громко называя имя Сяо Чжаня. И, что удивительно, стоило только женскому голосу лишь прозвучать, как зверь моргнул, весь будто бы даже уменьшился в размерах и, быстро сорвавшись с места, исчез где-то в доме.       Сяо Чжань со своей сноровкой даже не успел заметить куда именно.       – Что за…       – Сяо Чжань! Открывай дверь, кому говорю! Сейчас же!       Сяо Чжань почесал затылок, не представляя, кому он так срочно потребовался посреди ночи. А ещё больше удивился, когда услышал, что кресло в уголке заскрипело, и он, бросив в ту сторону взгляд, увидел, как воинственный малыш пытался пролезть между стеной и этим предметом мебели. Только безуспешно. Головой-то зверь вроде как спрятался, а вот его мохнатая задница с длинным хвостом торчала снаружи. Это было бы уморительно, если бы не казалось таким странным.       Сяо Чжань решил потом с этим разобраться и открыл дверь ночному гостю. И скис.       – Доброй ночи, Сяо Чжань, – закокетничала Ли Вэй, и у Сяо Чжаня явственно задёргался глаз. – Знаешь, ты уж извини, в ночи к тебе пришла, но увидела, что у тебя свечи горят… и вот…       – Что тебе нужно?       Ли Вэй надула губы. Из-за этого родинка у неё под носом неприглядно сморщилась, и Сяо Чжаню волей-неволей пришлось перевести взгляд выше, уставившись в отдающую зеленцой черноту её глаз.       – Что же ты со мной всегда такой грубый?       – Я не грубый, лишь спрашиваю, что тебе нужно?..       – В следующий раз тогда за оборотным зельем не приходи, – обидчиво заявила она, и Сяо Чжаню всего на пару мгновений стало дурно, а затем всё его недовольство как рукой сняло.       В голове словно бы растеклась рекой благодатная тишина, без мыслей, без переживаний, перебиваемая только какой-то тихой приятной мелодией. Знакомое? Незнакомое? Сяо Чжань даже не мог на этом сосредоточиться, не то что моргнуть, ныряя всё глубже и глубже в темноту.       – Ладно, я тебя прощаю, – ласково улыбнулась Ли Вэй, и Сяо Чжань улыбнулся ей в ответ, ведь с её стороны это было так великодушно – простить его грубость. – Сейчас совсем другое важно: я тут по неосторожности потеряла своего Бо-Бо, кажется, он рассердился на меня и убежал, а его следы ведут к твоему дому. Ты его нигде не видел?       Он сразу же понял, о ком спрашивала девушка. Вряд ли по их болотистой местности могла носиться парочка таких сорванцов. Откуда им попросту взяться? А ещё это можно было считать провидением, или интуицией, так как из-за непрерываемого зрительного контакта он будто нырнул в мысли Ли Вэй и увидел в них вепря, что прятался у него за креслом. Ну как прятался, пытался, по крайней мере.       Сяо Чжаня разрывало двоякое чувство. С одной стороны, он не мог лгать Ли Вэй. Он сам ещё не до конца понимал, по какой причине это происходило, только несмотря на собственное упорное нежелание поддаваться, он не был способен сказать «нет». И в то же время, перед внутренним взором снова виделась ситуация, как маленький зверёк, так упрямо ему противостоящий и пытающийся довести до белого каления, всего лишь услышав девичий голос, стал забиваться в единственный уголок, только лишь бы его не нашли. Сяо Чжань боролся с собой, ведь нужно было избавиться от морока, потянуться, чтобы ущипнуть за руку, отвести взгляд, выразить своё возмущение или хотя бы закричать, однако так и не смог ничего из этого сделать.       Его вёл морок.       Путал. Сбивал с толку, отчего кружилась голова. Дурманил.       Сяо Чжань открыл было рот, и с его языка почти сорвались признания, и был на грани, чтобы развернуться и указать на шаловливого Бо-Бо.       И здесь снова, как двигатель сюжета, ведущая в сад задняя дверь распахнулась от толчка, и до Сяо Чжаня с Ли Вэй донёсся громкий визг, подхваченный ветром и снегом, ворвавшихся в помещение. Вепрь, смешно поводя по воздуху своим розовым пятачком, ещё раз хрюкнул и выбежал на улицу, в темноту. Ли Вэй сразу же перестала гипнотизировать Сяо Чжаня, её глаза налились красным, взмахнув подолом своей меховой накидки, девушка промчалась напрямик ко второму выходу и бросилась вслед за беглецом.       А с Сяо Чжаня точно вся кровь схлынула: он покачнулся, обессилев, опустился прямо на пороге, в моменте не ощущая ни холода, ни неудобства. В ушах звенело, да так сильно, что он не слышал ничего, кроме своего стучащего сердца и пульса крови в висках. В целом, он так себя чувствовал только в Праздник весны, когда с дядюшкой Яном, его соседом-волком, напивался клюквенной настойки. Вот и сейчас Сяо Чжань ощущал себя пьяным.       Он не мог думать.       Осознать себя.       Весь окружающий мир вдруг собрался в одной точке, где-то у его носа, и не собирался обратно расширяться.       Ему казалось, что прошли часы, прежде чем мороз, пробирающийся по плечам и позвоночнику, помог привести мысли в порядок, и тогда Сяо Чжань тяжело поднялся. Его пошатывало, а туман в голове безразмерно рос. Сяо Чжань в первую очередь закрыл дверь спереди, затем и сзади, с раздражённым цоканьем достал швабру и стал вытирать мокрые следы, оставленные Ли Вэй. С каждым движением тряпки по полу Сяо Чжаню всё больше верилось, что он плывёт по течению. Куда-то. Далеко-далеко, там, где даже не светит солнце.       «В какой-то мере», – в просветах думал Сяо Чжань. «Просто замечательно, что Ли Вэй избавила меня от малыша-вепря и проблем с ним связанных. Только меня всё-таки что-то мучает».       И Сяо Чжаня это что-то действительно мучало. Какое-то масштабное знание, которое он не мог облачить в понятливую форму, то, что он смог получить из мыслей Ли Вэй. Что-то навроде вины. Но почему он должен чувствовать себя виноватым?       Следующим огорчением стал остывший рыбный бульон. Сяо Чжань откровенно и без прикрас выругался, вылил его из миски обратно в вок и убрал в холодильник. Есть окончательно расхотелось. Он, всё ещё покачиваясь, уже направлялся в свой спальный уголок, к кроватке, огороженной большим подвешенным на балку покрывалом, как новый звук заставил его даже подпрыгнуть на месте. И прийти в себя.       «Да что сегодня за ночь такая!»       Скряб. Скряб.       Раздавалось снаружи. И снова будто бы удар пронёсся по стене, двери, всему дому. Пламя в одинокой свечке, освещающей путь, тоже заволновалось.       Сяо Чжань подкрался к заднему выходу и прислушался. Ему начинало казаться, что болотные духи возмутились творящейся в этих местах неразберихой и пришли высказывать своё негодование. Сяо Чжань, конечно, никогда с ними не сталкивался и даже не представлял, как они выглядят на самом деле, только слышал о них сказки и знал, что любая встреча с ними может стать плачевной. Он снова запахнул разъехавшиеся полы халата.       Скряб.       Скряб-скряб.       Звучало как когтями по дереву. У Сяо Чжаня поползли мураши, оставляя на коже отметины своих ледяных прикосновений, которые чесались и доставляли дискомфорт. Сяо Чжань уже подумывал вернуться к кровати и спрятаться там под одеялом. Закрыть ладонями уши и постараться сделать вид, что ничего не происходило.       Послышалось тихое хрюканье. Какое же облегчение в этот момент испытал Сяо Чжань! Он вздохнул, щёлкнул замком и приоткрыл дверь, не особо давая себе отчёт, зачем это сделал. Усыпанное снегом зверьё ловко нырнуло в проём и забегало по кругу в середине комнаты. То ли радостное, то ли напуганное. Сяо Чжань для собственного успокоения вгляделся в темноту, напряг зрение, чтобы сразу же заметить подозрительное движение. Уж чего ему не хотелось, так это снова видеться с Ли Вэй. И скорее захлопнул дверь, когда никого не обнаружил. Протёр лицо ладонью и надавил на закрытые веки, не представляя, во что вляпался. А он точно во что-то вляпался.       Вепрь продолжал наматывать дистанцию, повизгивая и порыкивая, привлекая к себе внимание топотом своих копыт. Сяо Чжань убрал руки от лица, упёрся ими в бока, стараясь выглядеть хоть немного строгим.       – Ну и что ты вернулся? У тебя есть хозяйка, она вон тебя вся обыскалась. Она тебя, кажется, Бо-Бо назвала? Так вот, Бо-Бо, тебе пора домой, а мой дом – не твой дом. И я не твой хозяин.       Только маленький зверёк не был рад подобное слышать, он остановился, заискивающе посматривая Сяо Чжаню в глаза, притоптывая одной ногой, а когда лис и тогда не вздумал идти на уступки, удручающе хрюкнул и опустил свой хвост. В одно мгновение он стал выглядеть понурым и одиноким, что у Сяо Чжаня внутри всё сжалось. Он пошевелил ушами.       – Чего ты сразу таким грустным стал?       – Хрю.       – Э, нет. Не надо играть на моём сочувствии. Поглядите-ка, в тебе умирает настоящий талант! Ну и что такого, что твоя хозяйка – ведьма? Может, она хочет помочь тебе оборот сделать, а для первого раза время нужно. И силы. И умение. Да чего ты толкаешься?! Не собираюсь я тебя оставлять.       Вепрь оказался рядом всего в один прыжок и стал бодаться, да так сильно, что у Сяо Чжаня, скорее всего, оставались синяки на ногах. Сяо Чжань отпихнул зверя ступнёй, присел и расставил руки перед собой, чтобы успеть поймать сорванца, когда он снова попытается его толкнуть, да только тот увернулся и бросился от него убегать.       – Айо, я говорю тебе выметаться к своей гуевой ведьме! А не пытаться спрятаться в каком-нибудь углу, ты думаешь, я тебя не увижу?! Что ты такой непослушный, кто тебя воспитывал вообще?!       Только словить ловкого малыша у Сяо Чжаня так и не вышло. Тот оказался выносливее и проворнее его, лиса! Сяо Чжань в конце концов выдохся и проголодался оттого, что слишком активно крутился на месте или носился по дому под радостный звериный писк. Уж вот кому было весело. И глядя на довольную морду вепря, Сяо Чжань даже не сомневался, что тот специально его доводил.       Решив, что совершенно бесполезно продолжать эту погоню за молодняком, Сяо Чжань пригрозил усмехающемуся вепрю кулаком, вернулся в итоге к холодильнику, чтобы разогреть суп. И когда он отливал его в другую, более мелкую посудину, ему в голову пришёл просто отличный план. Замечательный. Потрясающий. Немного ужасный с этической стороны, но отличный для того, чтобы избавиться от свалившейся на него головной боли.       Сяо Чжань старался не ухмыляться, когда поставил на пол дымящийся суп в миске.       «Ты просто гениален! Почему ты сразу же об этом не подумал, ведь это самый лучший способ!»       – Ты наверняка тоже проголодался, м? Ну а как же, столько бегать, наверно, ужасно голодный. Я тоже сажусь перекусить, так что приятного нам аппетита. Надеюсь, ты не скажешь мне, что хочешь пиццу.       Он уместился на стул, взял ложку, только из-под ресниц всё поглядывал в сторону оставленной внизу миски. Что же в результате предпримет его незваный гость? Доверится? Или продолжит вести себя так, будто в него демоны вселились?       Вепрь сначала даже не вылезал из своего привычного укрытия в виде кресла, похрюкивал там и вертел хвостом, и за это время Сяо Чжань сунул пару ложек в рот, наслаждаясь вкусом приготовленного супа. Рыбный запах распространялся по воздуху, доходя до рецепторов малыша, ещё и Сяо Чжань громко причмокивал, чтобы раззадорить его аппетит, и наконец-то зверь всё же выполз наружу и, держа вверх свой пятачок, приблизился к миске. Оставался один цунь, ещё один, а затем и фэнь… Когда малыш подошёл вплотную и подтолкнул копытцем посудину, Сяо Чжань обратился истуканом.       «Только не переверни. Только, пожалуйста, не переверни её!»       Словно услышав его молитвы, зверь наклонил голову и утопил свой пятачок в рыбном супе. Послышались чавкающие звуки, и Сяо Чжань не мог сдержать радости. Он развернулся на стуле, расставил ноги и наклонился к малышу с улыбкой на всё лицо, отчего тот встрепенулся, выпрямился, вздыбив шерсть на загривке, перевернул миску и ощерился. Только это больше не имело значения. Всё случилось, как и должно было быть.       – Эх, такой ценный бульон разлил, – посетовал Сяо Чжань, качая головой. – Ну и ладно, я о другом. Я тебя обманул, Бо-Бо.       Вепрь зарычал и заскрёб копытом, он снова выглядел недружелюбным, даже озлобленным, его взгляд горел.       – Ой, ну позлись, позлись, если тебе хочется, а что ты предлагаешь мне делать? Да и на что злиться-то? Всего лишь дал тебе оборотного зелья, чтобы ты принял человеческую форму и перестал своим буйным нравом рушить мой дом. Ли Вэй же тебя им поила? Не страшно ведь было?       И как бы Сяо Чжань ни думал, что ничего плохого не сделал, зверь радости от услышанного не испытал. Его хвост заметался, а пуговички-глаза будто стали ещё больше. Малыш занервничал, начал крутиться и попискивать. Возможно, он пытался вытолкать съеденный суп изо рта и желудка, издавая ужасно странные звуки, только ничего у него не выходило.       – … не давала, что ли?       Сяо Чжань соскользнул со стула, потому что почуял страх, исходящий от зверя. Тот переступал с копыта на копыто, и когда лис потянулся к нему, громко взвизгнул и оттолкнул его своей тяжёлой головой. Сяо Чжань начал по-настоящему тревожиться.       – Эй, это всего лишь оборотное зелье, всё будет нормально, не паникуй так сильно. Я тебя не обижу, всё в порядке. Ну чего ты? Я много раз его пил и оборачивался, видишь, живой же?.. Не волнуйся ты так…       Только малыш не реагировал, как должен был: его морда накренилась вперёд, ноги начали разъезжаться, а веки стали закрываться. Вепрь шумел, только с каждым вдохом будто всё тише, и Сяо Чжань, нервничая всё сильнее, успел подхватить его перед тем, как он расквасил бы свой нежный пятачок. Малыш ещё и сопротивлялся, сучил конечностями, а его хвост хлестал Сяо Чжаня по рукам, но лис подтянул его к себе на колени.       В его голосе слышалась дрожь.       – Ну ты чего? Всё же хорошо… – Сяо Чжань уверенности больше не чувствовал.       Что же он натворил?! А что, если это первый его оборот, и без присмотра Ли Вэй он погибнет? Сяо Чжань смутно помнил своё первое превращение в человека, скорее у него остались неясные образы, как ему ломило кости, и было сухо в пасти. Может быть, есть звери, для которых недопустимо быть в другом облике?       Сяо Чжаня поглотил ужас.       «Я… я убил зверюшку Ли Вэй…» – вся его спина покрылась ледяным потом.       Сяо Чжань развязал халат и укрыл зверя его подолом, крохотное тельце тряслось в его руках, и он со страхом начал понимать, что натворил. Бо-Бо был не больше поросёнка, такой хрупкий и вялый, а ведь изначально казался таким внушительным и бесстрашным. И шёрстка у него была мягкой-мягкой, не такой, какой её представлял Сяо Чжань у вепря – жёсткой и колючей.       Сяо Чжань стал гладить малыша по холке, кусая губы.       – Малыш… Бо-Бо… эй, ну ты чего? – он наклонялся, чтобы уловить рваное дыхание вепря. – Я же хотел… я же…       Он уже был готов подхватывать малыша и нестись к Ли Вэй за помощью, как тот снова задрожал. Только не так, как раньше, по-другому, особенно, будто сердце вдруг ускорило свой ритм, и как раз от этого происходила вибрация, которую улавливал лисий инстинкт. Сяо Чжань облегчённо выдохнул. Вот такое обращение для него было знакомым, когда заранее сворачиваешься клубком, чтобы циркуляция ци замкнулась, и дожидаешься изменений в теле.       Сяо Чжань, кряхтя, приподнял зверя, держа его поперёк грудины, дотащил до кровати и укутал в одеяло.       – Видимо, у вепрей превращение происходит немного по-другому, – задумчиво проговорил Сяо Чжань и похлопал по вздымающему от учащённого звериного дыхания боку. – Запаниковал как, вот дурачок, а нужно было всего лишь подождать немного… Ведь не может быть это твоим первым превращением, верно?       Успокоившись привычным течением оборота малыша, Сяо Чжань отошёл к креслу, плюхнулся на мягкое сидение, вытягивая ноги, и откинул голову. Смотрел в потолок, размышляя о безумствах этого дня, и даже не заметил, как его сморил сон.