Я буду с тобой или буду один

— Я пообещал матери, что вернусь домой утром, — когда спор затих, Лунатик зашёл в кухню и обратился к друзьям. — Пф, Лунатик, не веди себя как маменькин пупсик, — Петтигрю хихикнул от слов Поттера, который сейчас явно в том настроении, когда готов прикопаться абсолютно ко всем. — Что тебе мешает остаться с нами? Эти унижающие слова и хихиканье разозлили Римуса, который и так раздражён от предстоящей ночи. Как только он сделал вдох, чтобы высказаться, Блэк его опередил. — Вот только не лезь сейчас… — Помолчи, Сириус! — Бродяга резко обернулся и в изумлении выгнул бровь, но Люпин не намерен ставить себя в унизительное положение, молча стоя за спиной вставшего на защиту друга. — Я проведу это полнолуние дома, куда вам в этот раз точно соваться не следует. И лучше не зли меня, Джеймс, если не хочешь, чтобы я тебя сожрал этой ночью, — последние слова за него будто сказал пробуждающийся внутри зверь, который ощущал явное преимущество над Сохатым. Такие резкие выпады всегда немного пугали «человечную» часть Люпина, но обуздать тёмную сторону своей души с каждым годом становилось труднее.  Карие глаза пристально смотрели на него сквозь круглые линзы очков. Лунатик не мог понять, какие чувства они отражали. Вроде и не ярость, не ненависть. Скорее, обиду. Затем Поттер ухмыльнулся, и его взгляд тут же стал дерзким. — Я не боюсь тебя, — уверенно произнёс Джеймс, продолжая смотреть ему прямо в глаза. — И никто здесь тебя не боится! — он самодовольно улыбнулся и неспешно отдалился от него на пару шагов, слегка покачивая головой. Люпин окинул взглядом остальных и заметил, что Питеру уже совсем не смешно, и в руке он пытался незаметно держать палочку наготове. А лицо Блэка передавало неоднозначные эмоции. Будто возмущение и разочарование смешались с состраданием и пониманием. Римус в итоге расценил это как замешательство.  — Теперь осуждаете меня? — Люпин бегло обвёл взглядом всех троих. — Понимаю, я сам себя осуждаю. Ему лучше уйти домой прямо сейчас, пока не сделал что-нибудь ещё, о чём пожалеет после. Он нисколько не сомневался, что эта ночь послужит ему наказанием. Ведь даже под крышей родного дома, сливаясь с мраком в глубине подвала, ему не скрыться от всепроникающего лунного света, вытягивающего наружу то, что Люпин больше всего в себе ненавидел.

***

На следующее утро Лунатик очнулся от касаний к себе и нестерпимой боли в обеих руках. Через пелену перед глазами удалось разглядеть встревоженное лицо отца и кровь. Много крови. Он сглотнул, пытаясь остановить наступающую рвоту. Окружающее плыло перед глазами. Казалось, что от звона в ушах голова раскалывалась на части. И, несмотря на всё это, его жутко тянуло в сон. Римус слышал голос матери, но не мог разобрать слов. Как будто в уши попала вода. Мерещилось, как вокруг смыкаются тёмные стены, постепенно сужая поле зрения.  Римус начал приходить в себя уже на кровати. Хотелось верить, что это был всего лишь дурной сон, но первые же ощущения заставляли думать иначе. Туго завязанные бинты болезненно стягивали руки, которые пульсировали от такого натяжения. Голова всё ещё болела, а тело немного трясло от озноба, но самочувствие уже лучше, чем раньше. Когда Лунатик открыл глаза, отец тут же вскочил со стула и сел к нему на кровать, а мама лежала рядом и выглядела крайне усталой. Она явно всё это время совсем не спала.  Вскоре у края кровати высунулась мохнатая чёрная морда, что очень обрадовало Лунатика и удивило одновременно. Сириус всё равно пришёл к нему. Даже после той гадкой угрозы их общему лучшему другу. Вопреки тому, что сам Римус просил об обратном. Ведь у того получилось войти в дом, не вызывая подозрений у родителей. — Что произошло? — набравшись сил, спросил Римус. — Ты искусал себе руки, пытаясь освободиться, — с досадой начал объяснять отец. — Но это проклятие тебя же и спасло… ведь оборотни особенно живучие. — Как ты себя сейчас чувствуешь? — с беспокойством смотря на сына, поинтересовалась у него мама.  Хоуп еле-еле проговаривала слова, и Лунатик только больше убедился в том, как она измотана. — Мне уже лучше, правда. А вам обязательно нужно поспать. Родители не сразу встали с кровати. Перед этим, сомневаясь, несколько раз обвели взглядом сына.  — Точно?  — Да. Отец первым вышел из комнаты, а мама сделала это немного позже, сказав кое-что напоследок. — Всю ночь просился к тебе. Жаль только, что отец не разрешил его насовсем оставить, — Хоуп указала рукой на пса. — Он точно тебя полюбил, — эта фраза показалась немного забавной, ведь она не знала, что за этой собакой скрывается его друг. Когда дверь захлопнулась, Римус взял с тумбочки волшебную палочку и применил заклинания, чтобы родители ничего не услышали и не смогли зайти.  — Джеймс зол на меня, да? — спросил он у пса. Через мгновение Бродяга принял настоящий облик и сел рядом с ним. — Забудь. Все всё прекрасно понимают. — Тогда почему ты один? — Навряд ли бы твои родители впустили в дом ещё оленя и крысу. И, вообще, тебе не кажется это очень странным? Да нас бы тут же разоблачили. — Ты прав, глупый вопрос. — Сохатый переживает по этому поводу не меньше тебя. — Ему не о чем переживать. Да я бы ни за что с ним так не поступил, слышишь? — Забу-у-удь. Я же сказ… — Си… Лунатик попытался его перебить, но Блэк быстро закрыл ладонью ему рот. — Чш-ш, тебе сейчас лучше не напрягаться, а ещё пора сменить повязку. Я как раз взял всё нужное с собой. Бродяга убрал руку, дав возможность Лунатику свободно говорить, а затем из кармана достал небольшой мешочек из ткани. — Да посл… — Но перед этим тебе нужно выпить это зелье! — громко прервал Блэк. — Да дай мне сказать! Я хочу, чтобы ты это услышал! — слова Римуса прозвучали настолько убедительно, что Сириус тут же взглянул на него и замер. В его руке находился маленький флакон, который Лунатик выхватил рывком и опустошил одним большим глотком. Это зелье уже не такое мерзкое, как в тот раз, но чересчур пряное, отчего тут же защекотало в носу. — Меня самого не радует то, что со мной происходит. Ведь я чувствую, как с возрастом свирепеет эта тварь внутри меня. И я совсем не желаю приносить вред кому-либо, особенно вам. — Ты потом научишься это контролировать, ну, не в облике зверя. Я имею в виду ту злость, которую ты чувствуешь перед превращением, — Бродяга посмотрел Лунатику прямо в глаза и осторожно взял его ладонь в свою, нежно поглаживая большим пальцем бинт на её тыльной стороне. — Для этого у тебя и есть мы, чтобы помочь его усмирить. И Джеймс это понимает. В этот миг сердце будто замерло в груди, и где-то в глубине души стало неприятно свербеть от осознания одной вещи. Мысленно возвращаясь в прошлое, Римус не мог вспомнить себя рядом с Блэком в тяжёлые моменты его жизни. В воспоминаниях Сириуса его нет там, где тот сам нуждался в поддержке. Нет там, где отчаянный крик души нашёл выход в присутствии других людей, где в чужих объятиях на глазах выступали слёзы. — Не только для этого! Я ведь тоже хочу быть рядом, когда вам есть, что сказать, когда вас что-то беспокоит и тогда, когда всё хорошо. Это и есть настоящая дружба!

***

Отец настоял на том, чтобы Римус провёл несколько дней дома после полнолуния, оправдывая это тем, что ему необходимо постоянное наблюдение и постельный режим. — Но ведь совсем скоро начнётся учебный год, а у меня к нему до сих пор ничего не куплено. Когда мне всё это делать? — возразил Римус. — Я уже купил всё, что смог, — не вдаваясь в подробности, ответил отец. — Когда ты успел? Зачем? — его ответ озадачил Лунатика.  — Пока ты спал, а спал ты долго. Список всё равно у меня… вот я и решил избавить тебя от лишних хлопот. Ты недоволен? — Н-нет, спасибо, — неуверенно ответил Римус. Он не понимал, как воспринимать этот поступок. Вроде и не хотел осуждать отца за первые попытки загладить вину, но в то же время увидел в этом скрытое намерение не выпускать его лишний раз к людям. Отцовская паранойя порой переходила границы. Тот часто думал, что всем вокруг есть дело до странного поведения сына до и после полнолуния. Будто каждый обратит внимание на его свежие раны. — Кстати, тебе пришло несколько писем. Сейчас занесу.

***

Лунатик, чувствуя жуткую слабость, не особо сопротивлялся просьбе отца. Ему писали Джеймс и Питер, но в письмах не было ни слова о том инциденте. Хвост лишь поинтересовался его самочувствием, а Сохатый предложил увидеться с ним и Лили. Римус не нашёл варианта лучше, чем пригласить их к себе в гости. На удивление отец спокойно на это отреагировал.  Они пришли к нему на следующий день. Почти всё лето Лунатик общался с Эванс только по телефону, поэтому очень обрадовался, когда наконец-то увидел её. — Тебе сейчас лучше? Как ты себя чувствуешь? — Лили немного сбила с толку Лунатика. Значит, она теперь знает, раз задала такие вопросы, но Римус не стал делать поспешные выводы, молча кинув осуждающий взгляд на Поттера. Он не верил, что Джеймс смог бы так поступить. — Видимо, ещё от шока не отошёл. Та чокнутая чупакабра ему все руки разодрала! — Сохатый незаметно для Лили быстро подмигнул Люпину. Лунатик не понимал, зачем Джеймс ей вообще об этом говорил, ещё и придумал такую ересь. Теперь он вынужден ему подыгрывать. Но потом вдруг осознал, что у Эванс бы точно появились вопросы по поводу бинтов и явных следов от укусов, а также причины, по которой Римус сейчас сидит дома. — Я в полном порядке, — коротко ответил Люпин. — Разве? Я вообще не понимаю, почему ты и твои родители до сих пор не обратились к колдомедикам! — с беспокойством протараторила Лили. От мази, которую для него оставил Блэк, раны хорошо заживали. Только самые глубокие продолжали болеть. На их месте точно появятся уродские шрамы, но Римус к этому уже давно привык.  — Потому что в этом нет необходимости. Я же говорю, что всё в порядке. — Дело твоё, конечно. Я тебя силком не потащу, но… — Лили, ты ведь слышала его, — остановил её Сохатый. — Ладно, хватит об этом. Пошли лучше пить чай, — Римус решил немного разрядить обстановку. Хоуп, зная о приходе гостей, накануне испекла печенье. Помимо него, на столе уже стоял заваренный чай, и вода в чайнике была ещё горячей. Видимо, мама подготовила всё сразу, как они пришли. Она налила всем чай и сама присоединилась к ним. А вот отец сразу после того, как поздоровался с друзьями сына, ушёл к себе в комнату и пока что совсем не выходил. — Лили, ты вроде хотела спросить у миссис Люпин про то растение в саду, — допивая чай, напомнил ей Джеймс. Эванс слегка поперхнулась, с трудом проглотив остатки чая, и поставила чашку на стол. Она закашляла, и Сохатый аккуратно похлопал её по спине. — Какой дурак придумал стучать по спине в таких случаях? — откашлявшись, она вытерла слёзы, навернувшиеся на глаза. — Простите, — виновато взглянула она на Хоуп. — Ничего, — ответила она. — Мы можем вдвоём сходить в сад, где ты мне его покажешь. Закончив с чаем, Хоуп вышла из дома вместе с Лили. — Извини… насчёт твоих рук… надо было срочно что-то придумать, а на ум пришла только эта хрень, — начал Джеймс, когда они остались вдвоём. — Ничего страшного, я так и понял, — усмехнувшись, ответил Римус. — А где Питер? Сириус? — Дома, наверно. А ты их приглашал? Хвост хотел пойти с нами, но мы подумали, что к тебе не пустят больше двух человек.  — Он хоть не обиделся? — Нет, он ещё успеет на тебя насмотреться. Ты ведь едешь с нами в школу? — Конечно! — твёрдо произнёс Лунатик, не допуская и сомнения. — А… как Сириус? Этот вопрос волновал его больше всего, так как тот ему особо не писал. Лишь кратко ответил на письмо с благодарностью за оставленную мазь. — Да как, он сейчас всё время возится со своим мотоциклом, — демонстративно закатил глаза Поттер. Но самому Римусу стало спокойнее от того, что молчанию Блэка нашлось оправдание. — А ты как? После моих слов? — Люпин всё же решил затронуть эту тему. — Конечно, неприятно, но я бы сделал только хуже, если бы не понял твоё поведение в тот раз. Ведь именно доброта, милосердие и отзывчивость делает человека человеком. Отвернулись бы мы все от тебя, ты бы злился ещё больше, а внутренний зверь от этого становился бы только сильнее. И самое главное – это совесть, которой тебе хватает, чтобы признать свою вину. Это и отличает тебя от того монстра. — Это чудовище всё равно становится сильнее, я это чувствую. Не хочу угрожать, но вам всем нужно стать осторожнее. Потому что я это уже видел… во сне. Это то, чего хочет он, но совсем не хочу я. И, если это произойдёт наяву, все мои слова сожаления сотрутся в пыль, и эта совесть перестанет для тебя значить хоть что-то. — Мы всегда осторожны, Лунатик, — Джеймс по-товарищески похлопал друга по плечу. — У этого монстра нет самого главного – человеческой души. А это то, что делает тебя намного сильнее.

***

Через несколько дней после их встречи Римусу позвонила Лили с предложением сходить с остальными друзьями в закрытый магический клуб в районе Ислингтон в эту пятницу. И он не раздумывая согласился, ведь обещанные отцу несколько дней уже позади. В пятницу к восьми вечера у них состоялась такая же компания, что и в начале лета на ночёвке в лесу. В этом месте было довольно мрачно, а на сцене исполняли очень странную песню, которую Люпин слышал впервые. Заказав выпивку, все сели за большой стол у стены. Здесь они находились практически в полумраке. Немного выпив, Лили с Джеймсом не стали долго сидеть и присоединились к танцующей толпе. Далее число сидящих за столом постепенно уменьшалось, пока за ним не остались только Римус и Джейн. Стоило Люпину на миг отвернуться, как в следующую же секунду заметил незнакомую девушку, стоящую рядом с Сириусом, который молча всматривался в её лицо и немного погодя последовал за ней. Его уверенные жесты, изучающий хищный взгляд напрягли Лунатика. Возможно, Блэк в полумраке показался ему таким, но его образ действий отчётливо выражал неприкрытый интерес. Тут же остро кольнула ревность. На фоне её привлекательности Римус казался себе ещё страшнее. Каждый мелкий изъян на собственном теле сейчас разрастался в его глазах до невообразимых масштабов. Лунатика охватывало странное волнение от взгляда на Блэка, хоть и видел его тысячи раз. Он смотрел бы на него часами, обращая внимание на каждую деталь. На слегка пухлые губы, ровный нос, выразительные тёмные брови, которые наряду с длинными волосами создавали цветовой контраст с бледной кожей. На чётко очерченный подбородок, высокую линию скул. И на каждую родинку на теле.  А глаза Сириуса напоминали Римусу пасмурное небо. Такое, какое оно бывает перед штормом. И они прекрасно передавали характер их хозяина. Он будто главный герой заурядного любовного романа, которые Люпин от скуки брал читать у мамы этим летом. Любая одежда на его высокой и стройной фигуре сидела безупречно. Поэтому эта девушка намного больше подходила ему. — Как прошло это лето? — отвлёк его от мыслей голос Джейн. — Неплохо. А у тебя как? — отрешённо ответил Люпин. — Отлично! Я полтора месяца путешествовала с мамой по островам Шотландии! Кстати! На острове Малл мы наткнулись на такую чудесную лавку с минералами, и я решила каждому другу подарить по разному камню, — Джейн пересела к нему поближе и начала искать что-то в сумке. — Вот, держи. Это горный хрусталь. Мама мне говорила, что он притягивает к человеку желаемое. Так что шепни ему как-нибудь своё желание, и оно обязательно сбудется. Римус поблагодарил её и взял его в руки, посмотрев на него вблизи. Этот маленький камушек по виду напоминал застывший лёд.  Долго вдвоём они не сидели. К ним вернулась Мэри, чтобы немного отдохнуть и попить. — Только не поворачивайся сейчас резко. Видишь того парня в голубой рубашке и бежевых брюках? — приблизившись к уху Джейн, спросила Мэри. Та с осторожностью бегло осмотрела помещение, а затем тут же вернула взгляд на собеседницу. — Рядом с ним ещё парень в красной футболке? — Да! — Макдональд искоса посмотрела на тех парней, а затем с улыбкой взглянула на подругу. — Кажется, я ему нравлюсь. Он на меня смотрит ещё с тех пор, как мы только сюда зашли. — Как ты по одному взгляду решила, что нравишься ему? — влез в их разговор Римус. — Поймешь, когда сам увидишь, — выдохнула она и откинулась на спинку сиденья. — А вы так и будете весь вечер сидеть? — Я не хочу идти танцевать одна, — обратилась к нему Джейн и изобразила щенячий взгляд. — Я не танцую. Не умею и не люблю. — Да брось ты! Здесь почти никто не умеет. Когда увидела, как танцует Джеймс, я сразу поняла, что мне нечего стесняться, — не скрыла к нему пренебрежение Мэри, и от этих слов желание Римуса танцевать опустилось ниже нуля. — Ой! Не слушай её, пошли! — легонько растормошила его Джейн.  Она по-настоящему добра к нему, и Люпин совсем не хотел с ней ругаться. Это намного хуже, чем эти жалкие минуты позора. — Агх, ладно, пойдём, — Римус встал и по-джентельменски подал ей руку. Он не знал, как танцевать под эти странные песни, поэтому просто повторял движения Джейн. Заметив это, она стала специально делать нелепые движения, и он уже ради забавы их повторял. Римус находился там намного дольше, чем предполагал. И пробыл бы ещё, если бы не заметил троих друзей, о чём-то спорящих друг с другом. Джейн заметила его взгляд, устремлённый на них, и кивнула ему головой, намекая этим жестом пойти к ним. — Что происходит? — подойдя, поинтересовался Люпин. — Сириусу здесь не нравится. Он хочет, чтобы мы ушли отсюда, — ответил Поттер. — Неужели у меня у одного голова трещит от этого места? — возмутился Блэк. Поттер обернулся к обеспокоенной Лили, которая ожидала его и стояла достаточно далеко, чтобы их не услышать. — Она очень хотела сюда пойти. Если я уйду прямо сейчас, то сильно обижу её, а ты достаточно взрослый парень, чтобы как-нибудь это пережить, — Поттер похлопал друга по плечу и поспешил к Эванс. — Без обид, приятель, но я тоже остаюсь здесь, — виновато произнёс Питер. — Не хочу упускать шанс, сам понимаешь. Блэк фыркнул и покачал головой, а затем взглянул с надеждой на оставшегося друга. — Да, к чёрту это место, — понимая его без слов, ответил Римус. Дальше они на прощание махнули рукой друзьям, которых заметили, и ушли прочь. — У тебя есть магловские деньги? — выйдя на оживлённую улицу, задал вопрос Сириус. — Да тихо ты! — Римус ткнул локтем ему в бок, озираясь по сторонам в надежде, что их никто не услышал. — Ой, да всем насрать, о чём мы говорим! — раздражённо выпалил Блэк, встретившись с осуждающим взглядом Люпина. — Да, есть немного, — выдохнул он. — У меня тоже есть немного, поменял кое-где. Может, зайдём в магазин и купим что-нибудь? Улица, по которой они шли, была узкой и очень людной. Несмотря на то, что уже довольно поздно. С одной стороны – ряд очень похожих зданий, примыкающих друг к другу, а с другой – проезжая часть. Люпину едва удавалось не потерять из виду Блэка, юрко обходящего встречных людей.  Он хотел идти медленнее, всматриваться в окружающие его здания и вспоминать себя в детстве, идущего за отцом, который рассказывал ему мистические истории про этот город. Ему нравилось всё, что возвращало его в счастливые детские воспоминания. Ведь именно тогда он ощущал всё иначе, особенно ярко. Ведь со временем всё стало притупляться, а ощущения того времени навсегда оставались в памяти.

***

— Почему не остался с Джейн? — подходя к двери своего дома, поинтересовался Бродяга. — Думаю, там ей будет намного веселее без меня. А тебе как раз нужна компания, ведь так? — проходя в открытую дверь, ответил Лунатик. — Есть такое… Возможно, его ответ прозвучал бы иначе, если бы Джеймс пошёл с ними. — А ты? Почему не позвал к себе ту девушку? — Какую? — Римус фыркнул в ответ на его удивлённый вопрос. — Ту, с которой ты разговаривал. — Пф, я даже не знаю её имя, — развёл руками Сириус посреди гостиной. — А хотел бы? — Римус не хотел показывать ревность, но выдал себя этим вопросом. — Я хотел бы сейчас выпить пива и не отвечать на тупые вопросы, — Бродяга достал из пакета две бутылки и протянул одну Люпину. Блэк рухнул на диван и указал жестом Римусу на место рядом. И тот не стал долго стоять. Нависшая тишина давила на плечи, только тихие глотки и всплески пива в бутылках разбавляли её. Затем Сириус начал мычать себе под нос какой-то знакомый Лунатику песенный мотив. — «All our times have come» – тихо пропел он. — «Here but now they're gone» — а эта строчка прозвучала намного громче. — «Seasons don't fear the reaper» — робко пробормотал Сириус и перевёл взгляд на друга, по-детски изогнув брови домиком и криво улыбнувшись. Вероятно, Бродяга посчитал, что Римус слишком серьёзен для таких глупостей, но на деле же он пытался вспомнить следующие слова. — «Nor do the wind, the sun or the rain» — речитативом напел Римус, нарушая этим неловкую тишину. — «We can be like they are». Бродяга в удивлении поднял брови, а затем с довольной улыбкой начал сгибать по очереди пальцы, ведя отсчёт с трёх до нуля. — Come on, baby! Don't fear the reaper! Baby, take my hand! Don't fear the reaper! We'll be able to fly! — хором прокричали оба. — Не думал, что ты знаешь эту песню, — удивился анимаг. — Конечно, знаю. Ты ведь слушал её в нашей комнате. — И ты мне даже не сказал, что она тебе понравилась? — хлопнул себе по колену он. — Не думал, что тебе так важно это знать. Блэк цокнул языком и покачал головой. — Пошли за мной! — резко встал с дивана Бродяга. — Дам тебе послушать коллекцию своих любимых песен. Я смог объединить их все в одну пластинку! — с этими словами он уже подбежал к лестнице и спешно поднимался по ней наверх, говоря это едва успевающему за ним Римусу. Забежав к себе в комнату, Сириус тут же поставил пластинку в проигрыватель и запустил его.  Они вдвоём лежали на кровати и смотрели в потолок, изредка поглядывая друг на друга. Сириус рассказывал о событиях, с которыми связаны некоторые песни, но большинство из них слушали молча, лишь оставляя краткие комментарии в конце. — А вот эта песня напоминает мне… в общем, неважно, — от взмаха палочки игла тут же переместилась на следующую композицию. Тут же заиграла более энергичная песня, и Сириус встал с кровати, зазывая за собой Римуса. «I thought love was only true in fairy tales Meant for someone else but not for me Ah, love was out to get me That's the way it seemed Disappointment haunted all my dreams»

«Я думал, что любовь бывает истинной только в сказках,

Предназначена для кого угодно, но не для меня.

Ох, любовь стремилась меня заполучить,

Так мне казалось.

Разочарование преследовало все мои мечты»

Люпину эти строки показались знакомыми во всех смыслах. Особенно припев, потому что каждая такая песня, каждая окружающая мелочь заставляла его думать о Блэке.  «Then I saw her face, now I'm a believer Not a trace of doubt in my mind I'm in love I'm a believer, I couldn't leave her if I tried»

«Потом я увидел её лицо, и теперь я верю.

В моей голове не осталось и следа сомнений.

Я влюблён.

Я верящий, я не смог бы покинуть её, даже если бы попытался»

— В том клубе мне показалось, что тебе понравилось танцевать, — Сириус пытался его растормошить, но он не поддавался.  Блэк всё больше походил на Джеймса, который так же начинал дурачиться, когда его что-то беспокоило. Лунатик убрал иглу от пластинки, и музыка перестала играть.  — Зачем ты это сделал? — рассердился Сириус. — Не хочешь больше слушать? — Я больше хочу послушать тебя, твои мысли, — услышав слова Римуса, его суровое выражение лица смягчилось. Выключив проигрыватель, Сириус сел на кровать. — Наверно, ты хочешь спросить про прошлую песню. Слушай, я не хочу говорить об этом. Ничего личного, просто не хочу показаться жалким в очередной раз. Возможно, он имел в виду своё поведение после розыгрыша, но сам Римус думал об этом иначе. — В очередной раз? — переспросил Лунатик. — Я же сказал не хочу! — резко мотнул головой Блэк. — Я ничего не требую. Просто не думаю так о тебе. Не все воспринимают это так, как ты думаешь, — Лунатик сел рядом и слегка коснулся пальцами его ладони. — Но, если ты во мне сомневаешься, я больше не стану. Сириус печально и тяжело выдохнул, всматриваясь в ночную темноту за окном. — Дело совсем не в этом! Меня от стыда передёргивает, когда вспоминаю моменты собственной слабости. Я не люблю говорить о том, что делает мне больно. И ненавижу признаваться в том, чего у меня нет, когда это есть у остальных. Но я всё равно говорил! — Сириус яростно сжал покрывало в кулак, и Римус, заметив это, провёл ладонью по его напряжённой руке. — И это заставляет меня чувствовать себя убогим. А я не такой! Меня раздражают мои слёзы и раздражает то, что я порой не могу их сдержать. И, особенно, не хочу слушать эти малодушные сантименты, которые выражают лишь для того, чтобы их выразить. Сказать хоть что-то, чтобы утешить в первую очередь себя и отгородиться от навалившейся тяжести. И я сейчас не про тех, кто выражает это в действиях. Пусть Блэк уже не живёт с семьёй, но те строгие установки, казалось, оставались в его голове и по сей день. Теперь Люпин осознал, почему тот открылся именно Джеймсу. Ведь он не из тех, к кому, по мнению Сириуса, относился Римус. И для последнего эти слова кольнули в самое уязвимое место. Лишь утешала мысль, что Блэк порой всё равно показывал ему истинного себя. — Кто тебе внушил, что это слабость? Слёзы – это про боль, печаль и отчаяние. Быть может, ещё страх, но никак не про слабость. Да, есть ситуации, когда их нельзя показывать, но ты говоришь об так, будто вообще запрещаешь себе чувствовать. Ну, если ты так хочешь ограничить свой эмоциональный диапазон до чайной ложки, то дело твоё, конечно, — Блэк слабо усмехнулся в ответ и наклонил голову вниз. — Но мне больше нравится общаться с тобой настоящим, — Люпин с улыбкой скользнул пальцами по его подбородку, приподнимая, а затем немного смутился от такой неожиданной смелости.  — Кстати, раз уж мы так откровенны сейчас друг с другом, хочу кое о чём спросить. Твои слова… в первый день домашнего ареста… ты правда так думаешь? Люпин многое хотел сказать, но ничего из этого не говорят друзьям. И, возможно, об этом придётся молчать всегда. Но простого «нет» здесь точно недостаточно, а промолчать уж тем более не выйдет. — А ты, как ты там говорил, приходил ко мне только для того, чтобы убежать от чувства вины? — Люпин растерялся и выдал первое, что пришло на ум, так как всё ещё переживал из-за тех слов. — Я первый задал вопрос, — настойчиво ответил Блэк, нахмурив брови. — Нет. Конечно, нет! — на одном дыхании выпалил Лунатик. — Тогда я позволил злости и обиде взять верх надо мной. Но я благодарен тебе за то, что ты всё равно приходил. Это много значит для меня, правда, чертовски много. Только со второй попытки ему на ум пришли нужные слова. Он терялся, будто ещё не умел выражать такие мысли перед человеком, который ему нравится. Почему-то негативные слова давались ему проще, чем эти. Он тут же потянулся к Сириусу и распахнул руки для объятия, но вскоре дёрнулся от болезненного щипка за нос. — Это тебе за то, что так подумал обо мне, — сказав это, он всё же крепко обнял его за плечи, прижимая к себе. Римус обвил руками друга, замкнув их на его спине, и прислонился щекой к плечу. — Ты всегда так тяжело дышишь, когда тебя обнимают? — горячее дыхание Блэка у уха едва не заставило передёрнуть плечами.  Люпин разомкнул объятия, а затем щёлкнул Сириуса по носу. — Тебе это тоже не помешает. В ответ прозвучал лёгкий смех, отчего Римусу также захотелось улыбнуться. Он будто возвращался в те времена, по которым невыносимо скучал. Когда между ним и Сириусом не находилось никаких преград. — Если переживаешь, что Джеймс знает обо мне больше, то ты ошибаешься. Есть у меня один секрет, о котором знаешь только ты, — Блэк с загадочный улыбкой посмотрел на него. Римус догадывался, что он имел в виду, но решил действовать осторожно. — Ты не так меня понял. Я лишь хочу быть для тебя хорошим другом, — алкоголь давал о себе знать, и Люпин становился от этого более открытым. — Знаю, и эта мысль сводит меня с ума… Он положил раскрытые ладони Римусу на щёки, притягивая таким образом его лицо ближе к своему. Люпину хватило мгновения, чтобы понять, что сейчас произойдёт. От волнения он сделал глубокий вдох, будто только что его из ведра окатило ледяной водой. А затем тёплые, слегка липкие и влажные губы прикоснулись к его губам. Это не длилось долго. Сириус всего лишь чмокнул его в губы, а затем отстранился. — Это и есть тот секрет, о котором ты говорил? — робко спрашивает Римус. Именно сейчас он испытал особенное чувство, но не мог его точно описать. То ли трепет, то ли приятное предвкушение, которое мысленно возвращало его в детство. Что-то похожее чувствовалось в школе во время первых ночных вылазок с друзьями. Захватывающий интерес, страх быть пойманным и азарт от планирования и воплощения розыгрыша. — Нет! Да! Не знаю, — взвыл Бродяга и вскочил с кровати. — Просто считай это уроком перед поцелуем с Джейн. Ты ведь собираешься это сделать. — Если это так, то я ничего не понял. Разве это поцелуй? — под влиянием нахлынувших чувств произнёс Люпин и встал за ним, положив ладонь ему на спину. Римус вспомнил разговор с Джеймсом и вдруг осознал, что, убегая от этих чувств, будет только стремительнее терять свою человечность. Блэк развернулся к нему и коснулся рукой его лица. Римус с улыбкой потёрся о неё щекой, накрыв ладонь Сириуса своей. Затем анимаг приблизился с какой-то неудержимой стремительностью и жадно впился в губы. Ни о чём больше не думая в эту секунду, Лунатик обхватил его руками и прижался к нему изо всех сил. Люпин ощущал необыкновенную близость, которую раньше никогда не испытывал. Не понимал, почему только сейчас. Ведь это происходило и раньше. Возможно, в первый раз большое количество крепкого алкоголя смазало все ощущения, а во второй – мешала обида. Но теперь это ушло куда-то на второй план, и умеренное опьянение только заставляло мыслить и воспринимать всё иначе.  Он не чувствовал хмельную горечь на его губах, только пытался запомнить их природный вкус. Насладиться им, пока это не закончилось. Запомнить каждое мгновение. Ощущения от любого касания. Римус не слышал ничего вокруг, кроме их жаркого дыхания, тихих стонов и трения рук о одежду. Отчётливых и повторяющихся звуков поцелуев.  По коже пробегали мурашки, словно бабочки порхали внутри и в пространстве вокруг них, трепеща нежными крыльями. Казалось, будто Сириус касался не его тела, а его души. И это не просто поцелуй, а диалог двух душ, понимающих друг друга на особом уровне. Сейчас сперва говорила душа, и только потом за ней повторяло тело. Ему нравилось это чувство. Больше всего на свете. Его сердце билось настолько сильно, отчего казалось, что даже Блэк ощущал это бешеное сердцебиение. Сириус отстранился, но Римус совсем не хотел, чтобы это закончилось так скоро. Он прильнул к нему и крепко обнял, пытаясь вновь почувствовать ту близость. — Всё равно ничего не понял. Они соприкоснулись лбами в неком подобии поцелуя и застыли так в полумраке. — Какой же ты непонятливый, Лунатик…