Дверь в неизвестность

      Гарри оторвался от её губ лишь тогда, когда понял, что находится на грани. Он обрушился на неё с таким рвением и пылкостью, что испугался самого себя.       — Извини, я… сильно спешу? — тяжело дыша, спросил он, соображая, что не помнит, когда Гермиона успела перебраться на диван, а он навалиться на неё сверху. — Наверное, нужно сначала подарить тебе цветы, кольцо и целый мир…       — Нужно, — кивнула она, облизнув опухшие от поцелуев губы, — но позже.       Девичьи руки притянули его за шею к себе, требуя продолжить начатое.       — Предлагаешь нарушить порядок действий? — прижимаясь губами к её шее, прошептал он. — С тобой же опасно не соблюдать правила…       — Опасно, — протянула Гермиона, — но тебе можно…       — Надо же… иногда, оказывается, чертовски приятно быть избранным… — усмехнулся Гарри. Он нежно покусывал мочку уха, цепляясь зубами за миниатюрную серёжку.       Девичья ладонь торопливо протиснулась под его рубашку, ловко расправившись с мешающими пуговицами. Он стянул с неё свитер, оставив в одном белье — удивительно игривом, кружевном, но в данный момент абсолютно лишнем на этом прекрасном теле.       Слова сменились стонами. Одежда рывками летела на пол слишком быстро. Они напоминали страстных любовников, встретившихся после долгой разлуки, изголодавшихся друг по другу до изнеможения. Или же каждый из них всё ещё боялся услышать «нет» в самый решающий момент.       Распалённый Гарри позабыл обо всём на свете: о недавней сумасшедшей боли в ноге, о том, что они всё-таки попались на глаза Малфою, о своём проклятом двойнике, которого мечтал придушить по сотне раз на дню…       Руки Гермионы скользили по его спине, сжимали ягодицы, путались в волосах. Её кожа горела под его пальцами, дыхание сбивалось от неистовых, отключающих разум поцелуев. Приятная тяжесть его тела сверху возбуждала невероятно, скапливаясь влагой между ног.       — Хочу тебя, — прошептала она, выгибаясь дугой, когда он ласкал её возбуждённые соски и вычерчивал языком руны на плоском животе.       — Не так сильно, как я, — вторил он.       Губы и языки столкнулись в новой схватке. Удовольствие накрыло её с головой, словно цунами, смывая последние мысли, разбивая преграды. Разум отключился, теперь балом правило тело.       Гермиона чувствовала эрекцию Гарри, который давно готов был к тому, чтобы войти в неё, но почему-то медлил. Кто бы мог подумать, что с ним даже длительные прелюдии станут неважными и ненужными? По крайней мере, в этот момент, после пережитого стресса и сильнейшего всплеска адреналина.       Она просунула руку между их уже влажными телами и сама направила его напряжённый член в себя, ощущая небывалое желание испытать на себе всю силу его страсти (она всегда интуитивно чувствовала, что Гарри хорош в этом) и просто забыться в небывалом наслаждении.       Уже в следующую секунду твердая влажная плоть заполнила её, сорвав с губ эротичный стон и низвергнув в пучину неведомого блаженства. Такого, которые могли подарить ей прикосновения только одного мужчины в любом из миров и во всех Вселенных.       — В тебе так узко и влажно, я просто дурею от этого, — хрипел Гарри, покусывая её шею, оставляя порочные следы на нежной коже, вколачивая её в диван, с каждым новым толчком.       — О, да, сильнее, — просила она, чувствуя себя оголённым нервом в его руках.       Только с Гарри она могла полностью отпустить контроль и расслабиться, только его доминирование было допустимо и каким-то невероятным образом сводило её с ума, заставляя подчиняться, растекаться лужицей, просить и умолять… Только в этой близости ей захотелось побыть слабой ведомой женщиной, а не диктовать свои правила, не поучать и не критиковать… Гермиона могла позволить ему что угодно, так как была уверена, что он никогда не причинит ей вреда.       Полное доверие, выстроенное годами дружбы, являлось тем секретным ингредиентом идеальной близости, который многие ищут в учебниках анатомии и кабинетах сексологов.       Сначала Гарри шептал ей между поцелуями какие-то нежности, но она не могла разобрать слов. По мере ускорения темпа ощущения обострились, а голос Гарри стал больше похож на рычание. Она чувствовала спиной жесткую обивку дивана, жар его кожи, напряжение мышц, стальной член, распиравший её изнутри.       Он втянул ноздрями нежный запах духов, смешавшийся с её собственным, приправленный феромонами возбуждения. Что-то свежее, с тонкими нотками груши, сводящее с ума. Идеальное. Как и вся она. От этих взмокших каштановых локонов, обрамляющих миловидное лицо с красивыми скулами и бездонных глаз, в которых плескалась страсть, до кончиков пальцев.       Гарри не понимал, как не мог разглядеть раньше, насколько она прекрасна. Насколько сексуальна… Насколько любима и идеальна. Просто создана для него. Он же буквально сходил с ума от ревности последние дни, когда ненавистный двойник принялся обхаживать её, как бы намекая, каким слепцом он был раньше.       Каждое движение, прикосновение, поцелуй подводили Гермиону к пику, заставляя задыхаться от желания, тонуть в ощущениях, отдаваться без остатка.       В глазах взрывались искры, в мозгу была непривычная пустота, а тело… тело требовало большего. Она льнула к нему, жадно целуя в ответ, кусая губы, оставляя отметины от ногтей на коже.       Быстрее. Резче. Сильнее. До криков и стонов. До помешательства. До того самого взрыва внутри неё, когда она сжала его член с невероятной силой, окутывая его горячей теснотой. Она задрожала от мощной разрядки, вцепившись в его плечи и закинув ноги на поясницу.       Дыхание сбилось, в горле пересохло, сердце билось на пределе. Ещё парочка фрикций, и он почувствовал, что высвобождается. Вулкан внутри него извергся, поглощая его в пучину экстаза. Член запульсировал, и лишь в этот момент Гарри с запозданием подумал о возможных последствиях своей несдержанности. Хотя… Если такие последствия и случатся, он будет невероятно счастлив.       — Что? — с трудом произнесла Гермиона, видя, как по его мужественному лицу, покрытому трёхдневной щетиной, расползается задорная улыбка, вмиг делая его похожим на совсем юного мальчишку.       Это невероятно ценно, ведь её Гарри действительно редко улыбался так беззаботно и искренне, что хотелось заплакать от нахлынувшей нежности.       — Ты хочешь мальчика или девочку? — шепнул он, глядя ей прямо в глаза. Расширенные от возбуждения, почти чёрные с шоколадно-карамельной радужкой.       Он всё ещё был в ней, не желая даже сейчас разрывать контакт тел. Это было невероятно ярко — волшебно, иначе и не скажешь.       — Что? — не сразу дошло до неё, а потом она рассмеялась. — А это… Вообще-то я принимала зелье, но в случае осечки я не хочу выбирать. Побуду жадиной: и мальчика, и девочку.       — Оу, — удивился Гарри. — Я думал, ты… — он неожиданно замолчал.       — Так. Продолжай.       — Нет… забудь, я просто дурак, — он потянулся за новым поцелуем, но Гермиона нахмурилась.       — Гарри! Ты думал я не хочу детей? Или тебе Рон жаловался? Да?       — Герми…       — Я не хотела детей от Рона, потому что не любила его, — вздохнула она. — Привыкла. Он был безопасным, предсказуемым и, в общем-то, неплохим парнем. Думала, этого достаточно, но, оказалось, нет.       — Безопасным и предсказуемым… — хмыкнул Гарри, аккуратно проведя большим пальцем по контуру её лица. — Ты хоть понимаешь, во что сейчас вляпалась?       — Я вляпалась во всё это ещё с первого курса Хогвартса. Так что напугать меня уже не получится.       — Любишь меня, значит? — лицо Гарри просто светилось счастьем, а глаза сияли, словно изумруды под лучами солнца.       — Люблю.       На этот раз он поцеловал её по-другому. Нежно, чувственно, благодарно, никуда не спеша…       — И я тебя люблю. Останься на ночь.       — Но… думаешь, в Министерстве всё в порядке?       — Видимо этот идиот не так уж плох. Если бы были проблемы, мы бы уже наверняка об этом знали.       — Напоминаю: этот идиот и ты — один человек, — поддела его Гермиона.       — Эй! Я лучше! — возмутился Гарри. — И у меня есть ты…       — Да. У тебя есть я, — вздохнула она, притягивая его к себе. — Думаю, остаться на ночь — замечательная идея.       У Гермионы и у самой не было желания покидать Гарри. Только не сегодня. Не сейчас, когда она, наконец, обрела то, о чём боялась даже мечтать. Что прятала глубоко внутри за кучей запретов и замков. Ту самую магию, с которой, по мнению профессора Дамблдора, не могло сравниться ничто на свете.       Любые загадки, артефакты и даже перемещение между мирами отходили на второй план. Сегодня ей просто хотелось уснуть в объятиях любимого мужчины. Она ни капли не сомневалась, что перед этим они займутся любовью ещё раз, а может и не раз, но уже в более комфортной обстановке. Всё-таки диван в гостиной чертовски мал и неудобен для экспериментов и фантазий, которые так некстати заполонили голову, стоило снова Гарри поцеловать её.

***

      В кои-то веки Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер позволили себе расслабиться. Заботливо приготовленный Кикимером ужин прошёл в романтической обстановке при свечах и сопровождался задушевными разговорами и откровенными заигрываниями друг с другом.       Они ощущали себя давно живущей вместе семейной парой, сохранившей нежные чувства на протяжении многих лет. Никакой неловкости, стеснения или неудобства. Словно быть вместе являлось самой естественной вещью на свете.       Вот только стоило оказаться в спальне, как привычка вновь сменилась ненасытностью. Будто навёрстывая напрасно упущенное время, они буквально растворялись друг в друге, полностью отпустив себя. Ночь была долгой, полной головокружительных поцелуев, нежных прелюдий и жаркого секса.       С утра Гермиона решила сначала переместиться к себе, чтобы разузнать обстановку у двойника Гарри, а потом уже отправляться в Министерство. Гарри же обещал дождаться от неё Патронуса с новостями.       — Отпущу только после того, как позавтракаешь со мной, — пригрозил он, обнимая её сзади и целуя в шею.       Он вышел из ванной в одних пижамных штанах и с полотенцем на плечах. Волосы были слегка влажными и торчали чуть меньше обычного, а глаза светились счастьем. При виде этой картины Гермионе захотелось вновь избавиться от одежды и нырнуть под одеяло. Чёртов Гарри Поттер за одну ночь превратил её в настоящую нимфоманку!       — Гарри, мы сегодня везде опоздаем, — предупредила Гермиона, млея от его ласк. — Как твоя нога?       — Немного ноет, но это не важно… Что насчёт омлета и кофе?       — Пройдёт через пару дней, — пообещала она и согласилась на завтрак.       — Свежая пресса, — прокашлял Кикимер, заставший их на кухне за трапезой.       Гарри мысленно выругался. Он постоянно забывал отменить подписку на давно опостылевшие ему газетёнки. Он уже хотел приказать домовику затопить ими камин, но взгляд упал на первую страницу и задержался на ней. Сердце пропустило удар. Что за…       — Ну-ка, дай сюда! — он выхватил у Кикимера пачку газет.       «Новое интервью Гарри Поттера», «Победитель Того-кого-Нельзя-Называть снова противостоит злу», «Трудные будни национального героя». Везде на первых полосах под громкими заголовками красовалась его собственная колдография из кабинета Робардса.       — Я убью этого клоуна! — Гарри с грохотом опрокинул стул, на котором только что сидел. — Он что, не мог просто сидеть и не отсвечивать?! Один, сука, день! От него большего не требовалось!       Ошарашенная не меньше его Гермиона сама едва не подавилось омлетом.       — Подожди, — она схватила друга за руку в последний момент. — Давай посмотрим, что пишут.       Гермиона развернула к себе одно из изданий и погрузилась в текст интервью. Гарри с сильной неохотой последовал её примеру, несмотря на то, что самым большим желанием в данный момент было переместиться в квартиру подруги и как следует разукрасить физиономию самовлюблённого павлина, который позорит его честное имя и ставит под угрозу всю операцию.       — Нет, ты только послушай! — возмущался Гарри, переходя к цитированию фрагмента интервью:       « — Мистер, Поттер, вы в будущем хотите занять кресло начальника Аврората?       — Я хочу принести своей стране пользу. А на каком посту, не имеет значения. Если на столь почётном месте придётся только и делать, что целыми днями писать ответы на прошение об освобождении бывших Пожирателей, то я предпочту работать на передовой, чтобы подобные личности больше не причинили зла нашим детям. Я собственными глазами видел, на что они способны, хоронил однокурсников… В битве за Хогвартс полегло много несовершеннолетних детей. Как думаете, такое забывается? Я до сих пор вижу их лица с застывшей на них маской смерти… Я слышу слёзы их родителей…»       — Кого там хоронил этот актёришка?! Да он как сыр в масле катался в своей замечательной Вселенной с розовыми пони и радужными единорогами!       — Гарри… — Гермиона крепко сжала его руку и ткнула пальцем в продолжение. — Читай дальше.       « — Вы хотите сказать, что у Пожирателей есть шансы выйти из Азкабана?       — Правая рука Волан-де-Морта, небезызвестный Люциус Малфой и его адвокаты ежегодно забрасывают Министерство прошениями о пересмотре дела.       — Думаете, Визенгамот может всерьез рассмотреть подобное обращение?       — Я искренне верю, что уважаемые представители Визенгамота никогда не пойдут на такое. Аврорат сделал скидку Драко Малфою в силу его возраста, но Люциус виновен во всех преступлениях Волан-де-Морта не меньше самого Волан-де-Морта. Он предоставил ему базу, помог собрать армию, держал в темницах пленных детей… Кровь школьников на его руках… Но, тем не менее, прошения о его освобождении по сей день поступают к нам. Вот, кстати, одно из последних…       — Мистер Поттер, но Драко Малфой утверждает, что подвергается гонениям и преследованиям со стороны нынешней власти, и вас в частности…       — Я не свидетельствовал против Драко на суде, хотя имел для этого все основания. Вы считаете это гонениями?»       — Откуда этот пиздюк так осведомлён о наших делах? — прорычал Гарри.       — Мы много разговаривали. И ещё он прочёл все последние издания о магических войнах и битве за Хогвартс. Видимо, у него хорошая память.       — Ясно. Он просто смешон. Столько пафоса на квадратный дюйм газетной бумаги я ещё не видел. Даже Скитер так не умеет!       — Гарри… — Гермиона пробежала глазами оставшуюся часть интервью и отложила газету в сторону. — Ты не перевариваешь прессу и никогда не был открыт к ней. Даже то интервью Рите на пятом курсе тебе пришлось давать через силу. Для большинства журналистов ты желанная цель, но вместе с тем жутко неприятный тип, которого они побаиваются.       — И правильно делают!       — Я удивлена его поступку не меньше твоего, но он сделал то, что ты бы никогда не сделал, потому что ты — как раз не актёр. И не можешь спекулировать такими фразами, потому что это слишком личное и больное. Потому что это действительно никогда не заживёт до конца.       — Вот именно!       — Да. Но он этим поступком объявил Малфоям войну их излюбленным способом: изворотливым, через прессу и манипуляции массами. Представляешь реакцию общественности на всё это?       Гарри молчал, глядя на неё в упор.       — Он надавил на больную мозоль. На потери, на боль… Сколько бы друзей не было у Люциуса среди членов Визенгамота, как считаешь, будет ли у них хоть один шанс после всего этого реально пересмотреть дело и выпустить его на свободу? Ты представляешь реакцию прессы на это, особенно после данного «тобой» интервью? А реакцию граждан?       — А что, без этих игр это было не понятно? Не понятно, что их нельзя выпускать?! — вспылил Гарри, ударив кулаком по столу. Тут же осёкся, понимая, что подруга-то тут точно не виновата. — Извини. Я понимаю, о чём ты, Гермиона. Я давно не наивный школьник и прекрасно вижу все эти политические подоплёки. Просто… Просто мне претит играть по таким правилам, понимаешь?! Я не могу спекулировать смертью Люпина и Тонкс, сиротством Тедди, погибшими Фредом и Колином… Не могу… Я действительно вижу их лица во сне… Я не могу говорить об этом с Ритой Скитер и остальными…       — Знаю, — Гермиона придвинулась ближе и нежно обняла его. — А он смог. Как раз по причине того, что не переживал этого вживую. Но стоит признать, что он блестяще отыграл свою роль, Гарри. И как бы не были взбешены сейчас некоторые высокопоставленные лица, они будут помалкивать и бояться тебя. Ты для них теперь тот, кто не просто пойдёт на смерть, когда им удобно, но и человек, способный управлять массами и нанести ответный удар их же способом.       — И что нам дальше делать? Я не готов это продолжать…       — Остаётся только ждать. Может, ничего продолжать и не потребуется. Вдруг этого окажется достаточно. Вряд ли кто-то захочет подставляться ради Люциуса или Драко.       — Ладно. Посмотрим. Значит, мне не придётся убивать этого гостя из другого мира. По крайней мере, пока.       — Гарри!       — Что, Гарри?! Заступаешься за него, да? Потому что считаешь сексуальным? — хитро прищурился он.       — Угу, — рассмеялась она, — не сексуальнее тебя, конечно, но свой шарм в нём определённо есть.       — Эй! Я сейчас передумаю отпускать тебя к нему! — руки Гарри сомкнулись на её талии.       — Напомню, что через полчаса нам надо быть в Министерстве, а я бы хотела услышать новости от виновника событий, — подчеркнула Гермиона. — К тому же, на днях мы отправим его назад. Шкатулка у нас. Осталось заставить её открыть проход в другое измерение.       Гарри ничего не оставалось, кроме как согласиться и выпустить её из своих рук, но в парочке горячих поцелуев на прощание он не смог себе отказать.