Дверь в неизвестность

      Вернувшись к себе, Гермиона застала двойника Гарри на кухне. Он готовил завтрак. Выглядел растрёпанным и чрезвычайно милым.       — Привет, — улыбнулась она.       — Что-то ты сильно быстро, Карамелька, — хмыкнул он, разбивая яйца на шипящую сковороду. — Всего-то задержалась почти на сутки. Я уж думал в Аврорат обратиться, да вспомнил, что ты же у их начальника тусуешься.       — Пришлось, — отмахнулась она от сарказма, осторожно присаживаясь на стул. — Какие новости?       — Пришлось, — кривляясь, передразнил её он. — Всё с вами ясно, что там вам «пришлось». Вон какая довольная. Вижу, вы там не шкатулку искали, а эрогенные зоны друг у друга…       — Ах, ты…       — Ну, кто я? Наглец? Паршивец? Негодяй? — он отвернулся от плиты, скрестил руки на груди и дерзко уставился на неё. — Надеюсь, этот олух оказался не совсем плох, и ты не будешь до конца жизни жалеть, что променяла меня на него.       Она швырнула в него кухонное полотенце и плотно сжала губы.       — Вижу, что не жалеешь. Эх… — он ловко поймал полотенце в воздухе. — Вот взяла и разбила мне сердце.       — Перестань паясничать, — не удержалась Гермиона. — Шкатулка у нас. А теперь расскажи, как прошёл вчерашний день, и с какой радости ты решил созвать журналистов. Ты вообще понимаешь, как сильно рисковал?       — О-о-о, я вижу, вы уже в курсе моего маленького спектакля, — он довольно потёр ладони. — Я думал, вам будет не до газет, но раз уж так, то, как видишь, я сделал вполне удачный ход конём. Нет? И, кстати, секретарша Робардса не такая уж красотка, ты явно лучше.       — Тебе срочно нужна женщина, — рассмеялась Гермиона.       — А я тебе что толкую? Держишь меня в чёрном теле столько недель, да ещё ходишь дразнишься…       — Я дразнюсь?       — Ты интересная. Правда.       — Ну, спасибо, — она неуверенно улыбнулась, чувствуя, как начинают гореть щёки.       — Думаю, мне пора домой, пока я не начал ревновать, — он произнёс это довольно серьёзно, отчего Гермиона смутилась ещё больше. — Прошло всё отлично, кстати. Учитесь общаться с прессой — это бывает полезно. А то так и будете бороться с ветряными мельницами всю оставшуюся жизнь. Ваше благородство и скромность вас же и погубят.       — Мне нужно отправить Гарри Патронуса. Он ждет сообщение. Проблем точно не возникло? Никто не заподозрил подмены?       — Говорю же, нет. Не беспокойся.       Гермиона кивнула. Серебристая выдра тут же умчалась с новостями к Гарри. Оставалось ещё пережить сегодняшний рабочий день. Вечером Гермиона планировала заняться экспериментами со шкатулкой. Её гостю действительно пора было возвращаться в свой мир.

***

      Гарри твердым шагом шёл по коридору, пытаясь ничем не выдать небольшое волнение и скрыть боль в ноге. Он, конечно, получил сообщение от Гермионы, но спокойствия на душе не сильно прибавилось. Мало ли, что его двойник тут мог ещё натворить. С него ведь станется.       — Привет, дружище! — догнал его довольный Кормак. — Я тут это… хотел сообщить тебе, что уже приступил к реализации нашего плана. Сову отправил прекрасной даме… сечёшь?       Гарри отрыл было рот от удивления, но тут же захлопнул его.       — А-а-а, хорошо, — только и вымолвил он. Господи, этот идиот за один день с МакЛаггеном успел подружиться! Впрочем, было бы удивительно, если бы эти братья по разуму друг друга не нашли. И о чём они там могли договориться, интересно?       — Здорово вышло с Малфоем вчера. Истероид сам себя закопал своими показаниями, — продолжал болтать Кормак, провожая Гарри до кабинета. — Я всегда говорил, что спорт — сила, а алкоголь — зло. Вот змеёныш и допился до чертей.       — Да, я тоже так думаю, — Гарри решительно ничего не понимал из его болтовни и решил пойти на хитрость. — Кормак, у меня после интервью вчера так голова растрещалась, до сих пор всё как в тумане. Что там с Малфоем, говоришь? Можно подробнее?       — Ну, так это, — МакЛагген проводил сальным взглядом симпатичную черноволосую ведьмочку-архивариуса и вернулся к разговору. — Он же орал при всех, что кольцо твоё нашёл, и ты на него якобы напал в его собственном доме, когда ты с этими писаками общался. Они его уже в своих газетёнках пропесочили вслед за батьком, не видел, что ли?       — Не было времени читать газеты, — изобразил сожаление Гарри.       — А колечко-то Ноттовское оказалось! Видно, он со своим дружком разосрался, и они там что-то не поделили… Бабу, мож, какую… Хотя, видок у него такой, что он скорее за Огневиски подерётся, а не за бабу. Алкоголик хренов. Кстати, жаль, ты не видел его сеточку для волос. Это ж надо, бля, придумать такое на голову пялить! Как гондон дырявый, честное слово! — МакЛагген громко заржал, привлекая к себе внимание снующих по коридорам коллег.       — Я в жизни колец не носил. Достал меня этот Малфой, честное слово…       — Кончились твои мучения, друг! — Кормак со всего размаха хлопнул его по плечу. — Мы же выяснили на допросе, что он запойный алконавт. Каждый день бухает. Неудивительно, что ему лепреконы с розгами мерещатся. Ну, сдали мы его вчера в Мунго. Пусть подлечат немного.       — Да… — ошалело протянул Гарри, остановившись у двери кабинет Робардса. — Это точно пойдёт ему на пользу. Спасибо, что напомнил, Кормак. Извини, но у меня работы много. Потом поболтаем.       — Пока, дружище! — отсалютовал МакЛагген и, весело насвистывая себе под нос, направился на рабочее место. Сейчас они с Симусом поищут в газетах заметки про белобрысого и поржут с остальными ребятами из отдела.

***

      К концу дня Гарри вник в суть дела Малфоя. Он не переставал удивляться, как же удачно всё сложилось. Даже злополучное интервью и тот факт, что они засветились перед Драко, сыграли им на руку. Они вышли сухими из воды, что определённо не могло не радовать.       Теперь оставалось самое главное — отправить назад этого путешественника в пространстве и времени. Теперь, после великолепной ночи, проведённой с Гермионой, желание поскорее избавиться от непрошенного гостя усилилось стократно, ведь он продолжал ошиваться в её квартире и подбивать к ней клинья. Пусть Гарри и доверял Гермионе во всём безоговорочно, а избавиться от приступов глупой ревности оказался всё же не в силах.       Кроме того, время от времени поднимала свою змеиную голову и зависть к этому баловню судьбы. Гарри утопал в безграничной тоске по своим безвременно ушедшим родителям и не мог до конца смириться, что кому-то (пусть даже ему самому, но в другой реальности) повезло гораздо больше, и вся его жизнь сложилась совершенно по-другому. И его несбыточная мечта о настоящей семье являлась для какого-то засранца скучной повседневностью, которую он не способен оценить по достоинству, потому что никогда не терял. С другой стороны, Гарри был искренне рад, что хоть где-то его мама и папа, а вместе с ними Сириус и все остальные остались живы и здоровы, и даже счастливы. Но его сердце разрывалось в клочья от осознания того, что он никогда этого не увидит, не почувствует, не обнимет и не скажет им лично о том, как сильно любит, а лишь продолжит носить цветы к холодным могильным плитам.       Время лечит. Но некоторые раны остаются с тобой на всю жизнь — и у Гарри таковых было слишком много.

***

      Гарри отложил на край стола стопку газет, доставленных сюда Мартой по его просьбе. Помимо «своего» блистательно интервью он действительно нашёл несколько заметок о Драко Малфое. Они, правда, не светились на первых полосах, но всё же некоторые репортёры неплохо проехались по его чистокровной персоне. Гарри соврал бы себе, если бы сказал, что не испытал по этому поводу некоторое злорадство.       Смеркалось. Вечерний Лондон был сегодня особенно хмурым. Небо затянули густые тучи, накрапывал холодный дождь, ветер усиливался. Основная масса сотрудников разбрелись по домам, один Гарри снова засиделся дольше обычного.       Знакомый стук каблуков заставил его поднять глаза. В кабинет вошла Гермиона.       — Я получила твою служебную записку, — устало произнесла она. — Раньше вырваться не получилось, в отделе аврал. Как прошёл день?       Она подошла ближе и присела на край стола.       — Устал и соскучился, — произнёс Гарри, поглаживая её колено через тонкий капрон колготок. — В остальном всё хорошо. Даже лучше, чем я ожидал. Правда, Кингсли был слегка удивлён моим внезапным и несогласованным с ним решением дать интервью.       — Всё хорошо, что хорошо кончается, — заметила Гермиона. — Пора домой. Может, удастся разобраться со шкатулкой.       — Я с тобой! Ну… если ты не против.       — Не против, — улыбнулась подруга. — Идём…

***

      Гарри, развалившись на диване, с помощью магии устроил в воздухе бой подушек. Гермиона задерживалась, а он сходил с ума от скуки и некоторой тоски. Он скучал по родителям, по квиддичу и своей активной жизни, по победам и спортивным вечеринкам… Но он ни капли не скучал по Астории Гринграсс. Он понял, что практически не вспоминал о ней всё это время, разве что, с раздражением и в негативном ключе.       После более близкого знакомства с Гермионой Грейнджер в этом мире, Гарри явственно понял, что содержимое не менее важно, чем красивая обёртка. Она всё больше нравилась ему. Удивительным открытием для него стало и то, что он способен ревновать.       Ему неоднократно приходилось добиваться расположения прекрасных дам, за которыми волочились другие поклонники. Ему нравились эти игры, дающие дозу адреналина, бешеный всплеск эмоций, кайф от достигнутой победы. Однако он никогда до недавних пор не испытывал ревности.       Гермиона зацепила Гарри сначала своим безразличием, а затем он увидел, как она иногда смотрит на него, когда немного теряет контроль и видит в нём не его самого, а своего лучшего друга из этой Вселенной, и осознал, что на него самого ни одна женщина никогда так не смотрела.       Они все были для него заветными трофеями, а он, в свою очередь, был призом для них. Гермиона же смотрела на него порой так, как его мать смотрела на его отца — это ни с чем не перепутаешь.       Гарри отчетливо понял, что она не подходит для короткой интрижки, хотя и продолжал заигрывать с ней. Больше по привычке, из желания себя немного развлечь, увидеть её смущённую улыбку (Грейнджер очаровательно краснела) и заодно позлить своего двойника.       Когда она не пришла ночевать, он сразу догадался о причине. Удивительно, что эти двое, которые были просто созданы друг для друга, умудрились спутаться с Уизли и чуть не пустили свои жизни под откос. В какой-то мере Гарри привязался к Гермионе и был рад, что она счастлива. Но в груди поднывало что-то незнакомое, неприятное и даже немного болезненное.       Это был не его мир, не его место и не его женщина, и надо бы поскорее убраться восвояси, пока он чётко отдавал себе отчёт в последнем из перечисленных фактов.       В дверь неожиданно позвонили. Гарри резко сел и потерял концентрацию, отчего подушки свалились прямо ему на голову. Он тихо чертыхнулся и пошёл открывать. Странно, что Гермиона не воспользовалась камином. Мыслей о том, что это может быть кто-то другой, у него не возникло ровно до тех пор, пока он не увидел на пороге Рональда Уизли собственной персоной.       Тот, видно, тоже обалдел от столь неожиданной встречи. Впрочем, сразу же собрался, набычился и злобно запыхтел.       — Вот, значит, как? Ты уже почти переехал к ней, да?       Мерлин, ну насколько же прилипчивая эта рыжая семейка! Лезут, словно тараканы из всех щелей!       — Переехал, переспал и сделал предложение, — отрезал Гарри. — Кстати, она сказала «да». Ты чего явился?       Рон замер, как громом поражённый. Руки сжались в кулаки, лицо побагровело.       — Ясно! — выплюнул он, с трудом сдерживаясь.       — Я рад, что ты понятливый, — бросил Гарри и захлопнул дверь перед его носом. Настроение и без того было не радужным, чтобы еще возиться с Уизли, которого он и так не переваривал.       Как только Гарри вернулся в гостиную, как заклокотал камин. Он хотел было поприветствовать Гермиону какой-нибудь пошлой шуточкой, но при виде своего двойника благоразумно промолчал.       — Сейчас принесу шкатулку. Попробуем активировать её, — Гермиона умчалась в спальню, оставив парней наедине.       — В Министерстве всё гладко? — поинтересовался гость из другого мира, чтобы хоть как-то устранить неловкое молчание. Странное ощущение — пытаться наладить контакт с самим собой.       — Да. Спасибо за интервью, — неожиданно произнёс местный Поттер. — Я не любитель подобных методов, но ты избавил меня от Малфоя, хотя бы на время.       — Ну… — усмехнулся двойник, — недаром шляпа предлагала мне Слизерин.       — Знаешь, мне тоже.       — Видно, не такие уж мы и разные.       — Наверное. О чём ты, кстати, договорился с МакЛаггеном? — вдруг вспомнил Гарри. — А то он что-то бормотал про какую-то даму, сову… я так и не понял.       — Да так, о квиддиче поболтали немного, — нагло солгал двойник. — Ну, и он просил замолвить за него словечко перед Робардсом и его дядькой, я пообещал. Он же, кстати, с Малфоем разбирался, допросы вёл… Ты бы там это…       — Ладно, я понял, — кивнул Гарри, косясь в сторону двери. Что-то Гермиона задерживалась.       — А ты правда жил у Дурслей? — прозвучал неожиданный вопрос.       — Правда.       — Сочувствую. Они ужасные. Мама с ними не общается, а отец… ох, прости, — вдруг опомнился другой Гарри. — Хоть ты и норовишь постоянно съездить мне по морде, я правда не хотел напоминать об этом…       — И ты прости. Просто ты попал не в самую радужную из Вселенных. Количество пиздеца здесь давно перевалило за уровень нормы. И я, видимо, не самый приятный тип из всех наших копий. Всё в порядке. Расскажи о родителях. Какие они?       — Они… — Гарри вдруг почувствовал, как неуместна влага скапливается в уголках глаз, — они замечательные. Здесь, в вашем мире, я отчётливо понял, как мне повезло. Мама… она очень добрая, умная, любящая. Всегда поддержит и может успокоить кого угодно. Сириус шутит, что она бы даже с драконами договорилась своим ангельским голосом. А отец… Ты очень похож на него. Он бы тобой гордился, правда.       Он не знал, что его так растрогало. Воспоминания о родителях или тяжёлая судьба парня напротив, который вынужден был остаться сиротой.       — Ну так и ты похож. У нас, вроде как, одно лицо.       — Нет, не внешне. Отец герой, как и ты. Он очень смелый, решительный, немного жесткий, но справедливый. С ним иногда бывает сложно, но зато ты всегда чувствуешь себя защищённым. И ещё он очень любит маму. Они многое пережили вместе, как и вы с Гермионой.       — Да, — Гарри вздохнул, снял очки и тоже растёр глаза. — А Сириус?       — Хм… Прости, дружище, но на Сириуса как раз больше похож я, — хохотнул Гарри. — Он душа компании. Мама шутит, что ему до сих пор двадцать. Он звезда любой вечеринки, летает на мотоцикле, и в него влюблены все женщины от восемнадцати до семидесяти. Он даже с МакГонагалл умудряется кокетничать. А ещё он…       Гермиона замерла за дверью, не решаясь прервать разговор молодых людей. Каждое слово пронзало сердце, словно стрелой, но она знала, что Гарри должен был это услышать. Он бы никогда не простил себе, если бы упустил возможность прикоснуться к живым родителям, услышать, как они живут, чем дышат, какими могли бы стать…