Дверь в неизвестность

      Гермиона полночи копалась в книгах, пытаясь найти хоть какие-то упоминания о параллельных мирах, возможных перемещениях между ними и артефактах в виде музыкальных шкатулок, но ничего подходящего в её домашней библиотеке не оказалось. Оставалось надеяться на Комнату Знаний в Отделе тайн, где хранились наиредчайшие экземпляры книг и летописи, содержащие на своих страницах всю историю существования волшебников на земле.       Она планировала посетить сегодняшнее совещание у Кингсли Бруствера и порыться в архивах, после чего, взять парочку выходных. За новоявленным гостем нужен был глаз да глаз, а не то наворотит дел, пока она загадки параллельных вселенных разгадывает. Ещё надо было убедиться, что настоящий Гарри никуда не исчез. По крайней мере, она очень на это надеялась, иначе количество проблем возрастало в геометрической прогрессии.       Из спальни она вышла уже полностью одетая, накрашенная, с собранными в строгий пучок волосами. Гарри ещё спал. Одеяло сползло на пол, а из предложенной пижамы он воспользовался только нижней частью, поэтому развалился на крошечном диване, сверкая голым рельефным торсом. Результаты спортивных тренировок вкупе с недурными природными данными были налицо.       Взгляд девушки задержался на нём чуть дольше, чем предполагали приличия, и щёки внезапно залило краской. Гермионе казалось, что лишь сейчас она в полной мере осознала, как на самом деле симпатичен её друг. И, вроде бы, она говорила Гарри об этом ещё в школе, но будто не понимала сама, что это значит. Этот спящий наглец был полной копией Гарри, которого она знала — по крайней мере, внешне. Гермиона резко отвернулась и протопала на кухню, чтобы впихнуть в себя пару ложек завтрака. Ей предстояло серьёзно поломать голову из-за того, что всякие баловни судьбы из параллельных миров не соблюдают элементарных правил безопасности.       Рассказ пришельца из другой реальности заставил Гермиону испытать смешанные чувства. Она искренне порадовалась тому, что хоть где-то родители Гарри остались живы, и он вырос в любящей семье, как того и заслуживал. Но, вместе с тем, отчего-то стало невероятно грустно и даже обидно, что именно при таком раскладе их пути совершенно не пересеклись. Они не то что друзьями не были, а, похоже, совсем не общались и недолюбливали друг друга. Стоило признать, что этот незнакомый Гарри ей не нравился. С таким она бы и в этой реальности водиться не стала, как пить дать. Но на душе от всех этих мыслей противно скреблись кошки. Гермиона решила поступить, как небезызвестная героиня романа «Унесённые ветром» и отложить невесёлые раздумья на потом.       Она прожевала скудную горстку хлопьев, залитых молоком, и направилась к камину. Гарри, тем временем, свернулся на диване клубком и продолжал мирно спать. Гермиона покачала головой при мысли о том, что он не догадался даже диван себе расширить для удобства. Это натолкнуло её на вывод, что он там у себя помимо дурацкого квиддича вообще больше ничем не интересуется.       Взмахом палочки она накинула на недотёпу одеяло и шагнула в камин.

***

      Гарри влетел в кабинет Министра уже перед самым началом совещания, и Гермиона не смогла сдержать вздоха облегчения. Она одарила его счастливейшей из улыбок. Хвала небесам, её друг был здесь, целый и невредимый. И такой… родной. Без этого чужеродного лоска и вылизанной холёности, дорогих рубашек и начищенных до блеска туфель. С души будто упал целый булыжник: ну вот, одной проблемой меньше. Теперь хотя бы не придётся вытаскивать Гарри непонятно откуда. Приоритетом оставалось отправить незваного гостя восвояси как можно быстрее.       Гарри нервно взъерошил и без того торчавшие во все стороны вихры и опустился на стул рядом с ней.       — Привет, — прошептал он, с шумом плюхая на стол огромную папку, — я совсем забыл, что теперь должен здесь присутствовать.       — Привет, — снова улыбнулась Гермиона. — Ты вообще сегодня спал?       — Всего пару часов. У меня людей в рейдах не хватает, а тут ещё эти грёбаные бумажки заставили разгребать…       — Тс-с-с, — Гермиона приложила палец к губам, когда заметила, что Кингсли Бруствер с интересом прислушивается к их разговору.       Министр негромко кашлянул.       — Итак, коллеги, давайте начнём…       По Гарри было заметно, что он ещё не до конца адаптировался на месте Робардса. На совещание его пригласили впервые, в отличие от Гермионы, которой руководитель уже давно делегировала данную обязанность. Невыразимцы привыкли держаться особняком. Сидеть и выслушивать долгие речи действующего руководства и различных безликих заместителей им никогда не было интересно, поэтому подобной «чести» по традиции «удостаивались» самые молодые сотрудники. Гермиона, впрочем, от работы не отлынивала и прилежно вела конспекты бесед, чтобы передавать лишь самую суть, кратко и понятно.

***

      — Нам надо поговорить, — сразу после совещания Гермиона вцепилась в рукав мантии друга и оттащила его в сторону, — Видишь ли, сложилась такая ситуация…       — Гарри, там это… — её прервал запыхавшийся Симус, который выглядел бледнее привидения. — Ребята упыря изловили! Но он какой-то буйный оказался. Вырвался и удрал из допросной. Мы перекрыли выходы с уровня два и заблокировали лифты. Теперь, наверняка, скачет по кабинетам, как сумасшедший. Всех распугал уже. Не представляешь, что там сейчас творится!       — Чёрт! Гермиона, я… я свяжусь с тобой позже! — бросил Гарри, вскидывая палочку. — Твоё дело ждёт?       — Да-да, конечно, — поспешно кивнула она, выпуская его руку. Грустно провожая Гарри взглядом, она подумала, что разговор о её странном госте придётся отложить.       Гермиона решила сразу же направиться в Комнату Знаний — лучшее место после библиотеки. Оно представляло собой громадный зал протяжённостью в несколько этажей, доверху набитый стеллажами со всевозможными книгами, свитками и даже каменными табличками с выгравированными на них изображениями и иероглифами. Меж ярусами стеллажей непрерывно в хаотичном порядке перемещались лестницы, которые меняли направление, совсем как в Хогвартсе. У Гермионы, правда, была теория, что движение именно этих лестниц каким-то образом связанно с мысленным запросом человека, который решает ими воспользоваться. Таким образом, чудо-лестницы способны сами подталкивать своего пассажира в том направлении, где он быстрее всего сможет найти интересующую его информацию. Другими словами, они в значительной степени сокращали путь до вожделенного знания.       В центре зала располагался массивный стол, над которым висел причудливого вида светящийся купол, отдалённо напоминающий полупрозрачную медузу. Именно здесь предстояло работать с найденными источниками, ибо выносить что-либо из Комнаты Знаний категорически воспрещалось. Часть материала можно было лишь скопировать.       Далеко не каждый невыразимец имел доступ в это чудесное потайное место. Гермионе повезло. Она была на хорошем счету у начальства, ей частенько доверяли расширенные полномочия, что и давало уникальную возможность пользоваться содержимым Комнаты Знаний. Девушка провела здесь немало часов за расшифровыванием принципов работы различных артефактов со всего мира.       И вот сейчас, стоя посреди настоящей сокровищницы знаний, Гермиона изо всех сил пыталась как можно точнее сформулировать в голове запрос. Когда в мыслях кавардак, комната становится бесполезна: даже рецепт манной каши узнать не получится. Лишь чёткая формулировка цели являлась ключом к нужному результату.

***

      У Гарри голова шла крутом. Проклятый Робардс! Он специально назначил его вместо себя на время отпуска, чтобы дать возможность опозориться по полной программе. Очевидно, старик хотел сбить с Гарри всю спесь, поскольку работать с одним из самых своевольных авроров за всю историю министерства было невероятно тяжело. Гарри имел привычку постоянно идти наперекор и нарушать кучу правил будто специально.       — Никакой дисциплины! — возмущался Робардс после каждого рейда, проведённого группой Поттера.       Однако результаты этих ребят впечатляли, отчего он не мог их ни отстранить, ни уволить, ни даже пожурить как следует. После войны в Аврорате и так не хватало людей. Несмотря на то, что с годами ситуация более-менее выровнялась, она была всё ещё очень далека от идеальной.       Вот теперь Гарри понял: Робардс ему определённо мстил. Теперь приходилось торчать на идиотских планёрках, разгребать горы отчётов, к которым за время работы он успел воспылать ненавистью почти столь же сильной, как к самому Волан-де-Морту. Кроме того, из-за этого треклятого «повышения» Гарри был вынужден пропускать рейды, чтобы посвящать драгоценное время, которое можно было потратить на что-нибудь полезное, распределению бюджета, составлению детальных планов операций и ещё куче самых бессмысленных на свете вещей.       Для Гарри было проще рисковать жизнью, чем до ночи корпеть над вонючими пергаментами. Горы служебных записок заставляли его закипать, словно чайник, а от новых требований к отчётам, выпускаемым еженедельно, и вовсе хотелось лезть на стены. Временно исполняющий обязанности главного Аврора просто мечтал разобраться с тем, кто придумывает всё это дерьмо, чтобы навсегда упрятать за решётку эту назойливую помеху.       Когда ему на стол легло очередное прошение от адвоката Люциуса Малфоя, который ежегодно подавал апелляции, пытаясь освободить своего клиента из заключения в Азкабане, Гарри не выдержал. Он понял, что просто погибнет, если не выпьет кофе сию же секунду. Да, кофе, ему необходим был крепкий чёрный кофе без сахара. Ему была жизненно необходима небольшая передышка, иначе он разнесёт к чертям весь этот кабинет, а от адвоката Малфоя не оставит и мокрого места.       Напоминая себе о рисках быть обвинённым в превышении должностных полномочий, Гарри вышел из кабинета и направился в общий зал, где стояла кофе-машина. Заодно можно будет с коллегами поболтать, хотя бы пару минут. Вокруг автомата уже столпилась и оживлённо гудела небольшая группа авроров. Они обсуждали ситуацию с упырём. Эту тварь удалось изловить и вернуть за решётку.       Уставший от роли канцелярской крысы и изголодавшийся по смертельному риску и полевым условиям, Гарри уже почти приблизился к ним, как вдруг прямо под его ногами просвистела яркая вспышка неизвестного заклинания, и раздался громкий вой.       — Я прикончу тебя, мерзавец!       Гарри инстинктивно отпрыгнул в сторону, выставляя щит. Он не верил своим ушам и глазам. Прямо на него бежал, кидаясь проклятиями, его лучший друг.       — Рон?!       Гарри лихорадочно пытался сообразить, что могло произойти. Неужели кто-то принял Оборотное зелье и просочился в Министерство под роновой личиной? Но атаковать было рискованно: вдруг он всё-таки окажется настоящий? Гарри продолжал походя отражать всё, что в него летело: каскады заклинаний, тяжёлые графины с водой и без, стрелы шипастых розовых стеблей со столов девушек, тяжёлый канцелярский пресс-папье, лавины служебных записок и бог знает, что ещё.       — Ты рехнулся?!       — Нет, наоборот, наконец-то прозрел! — ещё пуще взревел Рон. — Сражайся, трус! Давай, сражайся со мной! Говори: как давно вы шашни за моей спиной крутили, а?! Отвечай мне! Она из-за тебя ушла, да?!       — Да о ком ты говоришь?! — Гарри не понимал ни слова. Если это и в правду был его лучший друг, то его явно либо заколдовали, либо опоили чем-то, судя по тому, какой бред он орал.       — О ком? О ком я говорю?! Ты, сука, ещё и издеваешься?! — вопил Рон, не обращая внимания на то, что в коридор вывалились министерские и наблюдали за стычкой друзей, разинув рты. — Я говорю о Гермионе, потаскун ты проклятый! Тебе уже уточнять требуется имя девушки! Позорище! У меня она была одна! Одна-единственная, понимаешь?! Я жениться думал!       — Рон! У тебя крыша едет?! — не выдержал Гарри и невербальным «Экспеллиармусом» выбил палочку из его рук. — Хватит! Успокойся! Тебя надо проверить на проклятия…       Но Рон не собирался сдаваться. С криком он сделал рывок и кинулся на Гарри врукопашную, стараясь заехать кулаком по лицу.       — Предатели! Вы с ней оба! Целоваться посреди Атриума! Да вы совсем стыд потеряли!       Гарри усиленно уворачивался, стараясь сбросить его с себя и не причинить особого вреда. Остальные просто замерли и, казалось, позабыли, как дышать.       — Рон! Ты бредишь! Перестань! — Гарри всё-таки пришлось заехать другу в живот коленом, чтобы освободиться из его хватки и подняться на ноги. Спина ныла от сильного удара о пол, а плечо издавало неприятный хруст при каждом движении.       Не теряя времени, Рон снова бросился в бой, словно разъярённый бык.       — Сколько это уже продолжается?! Сколько?!       Гарри отбросил друга щитом.       — Интересно, а моя сестра в курсе, что ты трахаешься за её спиной, мудак?!       — Рон, твою мать! — заорал Гарри, теряя терпение. — Что за химера тебя покусала?! Ещё один шаг, и я арестую тебя, честное слово! Либо мы поговорим спокойно у меня в кабинете, — он недовольно покосился на группу зевак, — либо, клянусь, я запру тебя в камере! А вы живо работать! Нечего пялиться! — рявкнул он, обращаясь к чересчур любопытным коллегам. Язык так и не повернулся отдать приказ арестовать друга.       — Не о чем нам с тобой разговаривать, скотина! Я всё видел! Ты же хотел, чтобы я это увидел!       Гарри едва не зарычал. Если Рона захлёстывала обида на что-то, в такие моменты он бывал просто непрошибаем и никогда не слушал никаких доводов. Именно так он повёл себя на Турнире. Рону едва ли было интересно знать, как на самом деле имя Гарри угодило в этот чёртов кубок. Построив у себя в голове цепочку в корне неверных выводов, друг много дней упивался своей обидой. Сейчас, похоже, с ним происходило нечто подобное — и это всё, что пока сумел понять Гарри. Его взгляд зачем-то метнулся к роновой груди в надежде зацепиться за медальон Слизерина или ещё какую-нибудь гадость, которая могла на него повлиять. Но медальон был давно уничтожен, а на шее Рона ничего не висело. Гарри впал в пущее замешательство. У него больше не осталось ни единого предположения, что могло послужить причинной помутнения рассудка друга.       — Рон, ты бредишь, — покачал головой он.       — Только не думай, что вам снова удастся запудрить мне мозги! — скривился тот, с неподдельной ненавистью глядя на Гарри. Тон его сочился ядом. — Имей в виду, я никогда вас не прощу. Никогда!       Он сплюнул прямо на пол и поковылял к лифтам, куда отлетела его палочка. Гарри вспомнил, что недавно Гермиона обучила ему одному редкому заклинанию, которое откопала у невыразимцев. Оно показывало, подвергался ли человек магическому воздействию в ближайшие сутки и обнаруживало даже «Империус», что раньше казалось невозможным. Гарри прицелился и выпустил в Рона облако, похожее на слабый туман. Друг этого даже не заметил, поднял палочку и шагнул в открывшийся лифт.       Гарри проводил его задумчивым взглядом, не веря своим глазам. Заклинание показывало, что Рон был абсолютно чист. И что всё это значит? Гарри знал, что он караулит Гермиону в Атриуме по вечерам уже которую неделю и получает от неё регулярные отказы и выволочки, но причём тут оказался он?! Что он такого сделал? Почему Рон вдруг решил схлестнуться с ним в магической дуэли без правил?       Гарри совершенно забыл про кофе. Необходимо было срочно увидеться с Гермионой и всё, наконец, прояснить. Ей определённо было известно больше. В груди кольнуло неприятное напоминание о том, что подруга и сама хотела с ним поговорить после совещания, но проклятый упырь сбежал, и Гарри пришлось нестись на всех парах его ловить и обезвреживать.       Дверцы лифта разъехались в стороны, и приевшийся прохладный женский голос объявил: «Отдел тайн!»       Сердце Гарри учащённо забилось: он до сих пор не любил спускаться сюда. Несмотря на то, что прошло уже много лет, эти коридоры и залы напоминали ему о том злополучном дне, когда он совершил фатальную ошибку, привёл своих друзей прямиком в лапы Пожирателей, и допустил гибель Сириуса.       Он знал, что дальше первой комнаты не пройдёт. Даже сами невыразимцы, работающие здесь, имели доступ только к своим отделам. Со времён войны защиту дополнительно усилили. Теперь в странной круглой комнате, которая всё время вращалась и дезориентировала вошедших, сидел старец. На столе рядом с ним находился крупный хрустальный шар с множеством огоньков.       — Что привело тебя сюда, странник? — не поднимая глаз, спросил старик, и Гарри подумал, что его голос звучит так, будто бы он уже давно отошёл в мир иной, но каким-то невообразимым образом умудрился оставить здесь своё тело.       — Мне нужна Гермиона Грейнджер. Она работает здесь.       — Грейнджер… Грейнджер… — проворчал сторож и стукнул по хрустальному шару палочкой. Шар тотчас поднялся вверх, увеличился в размерах и прерывисто замерцал. Гарри зачарованно наблюдал за этим до тех пор, пока шар снова не погас. Старик покачал головой, причмокнул и сухо заключил: — Нет доступа.       — Как это, нет?! — мигом завёлся Гарри, чьи нервы и без того были натянуты, как струна. Он никогда не понимал этих чокнутых невыразимцев, за исключением, пожалуй, единственной из них, к которой его сейчас отказывались пускать. — Она должна быть на работе!       — Нет доступа, — спокойно повторил пожилой маг, по-прежнему не глядя на него.       Гарри махнул рукой. Спорить было бесполезно. Он знал, что Гермиона иногда занимается чем-то секретным, о чём даже ему не могла рассказать. Возможно, в Отделе тайн имелись отделы каких-то опытов или ещё чего-то подобного. Выбора не оставалось: придётся зайти позже или подождать до вечера, чтобы вместе обдумать странное поведение Рона. Не мешало бы прояснить, что у друзей там такого происходит, что дошло уже до рукоприкладства.       Гарри повернул назад, размышляя, почему лучший друг даже спустя столько лет продолжает ревновать к нему Гермиону. Ни то, что они прояснили всё ещё в лесу, когда он вернулся, ни то, что он давно съехался с Джинни Рона не угоманивало. Неужели он и впрямь все эти годы держал обиду в себе, и вот, наконец, не выдержал?       Месяц назад Гермиона приняла решение порвать с Роном, но Гарри знал, что уж он-то здесь совершенно не при чём. До этого момента он не сильно задумывался о причинах её поступка и предпочитал думать, что Гермиона увлеклась каким-нибудь симпатичным коллегой из своего загадочного отдела или ещё что. В груди вновь неприятно кольнуло.       Гарри, конечно, искренне желал подруге счастья, но представить её с каким-то незнакомцем почему-то было гораздо сложнее, чем представить её с Роном. Рон был прост, как кнат, ему не страшно было доверить заботиться о Гермионе, оберегать её, защищать, любить, в конце концов. Гарри никогда не задумывался о том, насколько они на самом деле подходят друг другу. В какой-то момент он просто принял их отношения, как нечто само собой разумеющееся, а сам поспешил с головой нырнуть в пылкий роман с Джинни, словно в омут. На какое-то время он даже, казалось, выпал из реальности.       Но на сегодняшний день ситуация резко изменилась и осложнилась необъяснимыми нападками со стороны Рона. Теперь, хочет Гарри того или нет, а поговорить об этом с Гермионой ему придётся. Задавать ей неудобные вопросы отчаянно не хотелось. Это казалось Гарри грубым вмешательством в её личное пространство и, чтобы хоть как-то себя успокоить, он всё время напоминал себе о том, что угомонить Рона сейчас важнее. Однако, чем больше он думал о возможных причинах расставания друзей и о предполагаемом новом романе Гермионы с неведомым незнакомцем, тем сильнее портилось его и без того поганое настроение.