Дверь в неизвестность

      Британия. 2004 год.       Гарри неспешно ступал вдоль коридора, практически вжимаясь в стену. Пусть мантия, которую он одолжил или, если быть предельно откровенным, попросту стащил у отца и делала его невидимым, а всё-таки было необходимо соблюдать максимальную осторожность. Как-никак, он пробрался в самое сердце Аврората, где намеревался совершить кражу. По его собственному мнению, это была, конечно же, никакая не кража, а всего лишь маленькая шалость. На что только не пойдёшь ради завоевания сердца очередной прекрасной дамы, но вряд ли отец оценил бы сей «подвиг». Он и так постоянно хмурился, когда Гарри менял подружек и качал головой, приговаривая, что не дождётся, когда сын, наконец, остепенится и повзрослеет. Можно подумать, он сам всегда был таким важным и серьёзным, как сейчас! Сколько бы Джеймс ни строил из себя строгого отца и образцового представителя общества, от прошлого не убежишь, особенно если рядом вечно ошивается лучший друг, свидетельствовавший всю твою юность. Став Гарри крёстным отцом, Сириус Блэк «сдал» ему Джеймса со всеми потрохами, не утаив практически ни единой детали его юношеских похождений. Историй их беззаботной юности было не сосчитать. Сам Сириус до сих пор удивлялся, как Лили удалось сделать из такого непрошибаемого болвана и повесы, как Джеймс Поттер, приличного человека.       — Твоя мать поистине уникальная ведьма, — ухмылялся Сириус, пропуская стаканчик-другой в гостях у Поттеров. — Вряд ли кому другому было такое под силу.       За подобные комментарии он, конечно, регулярно получал нагоняй и от Джеймса, и от самой «уникальной ведьмы», но на поведении Бродяги это никак не отражалось.       — Прекращай тут играть в моралиста, Сохатый, и отстань от парня, — подмигивая крестнику, забавлялся он дальше, — твои же собственные гены во всей красе. Как только найдётся на него своя Лили, так сразу успокоится.       — О чём ты говоришь, Бродяга? Другой такой в целом свете просто нет, — расплывался в улыбке Джеймс, перехватывая влюблённый взгляд своей жены и перебирая в руке её изящные пальчики.       — Ну, раз так, выходит, внуков вы никогда не дождётесь, — продолжал подкидывать дров в разговор Сириус, и его задорный смех наполнял гостиную.       Гарри крёстного просто обожал. Сириус, казалось, совсем не взрослел и оставался всё тем же обаятельным балбесом и дамским угодником, как и годы назад. Гарри зачастую воспринимал его как ровесника. Именно Сириус в своё время научил его флиртовать с девушками, гонять на зачарованном магловском мотоцикле, задорно шутить и быть душой любой компании. Если добавить к этому природный талант ловца и сильное внешнее сходство с красавцем-Джеймсом, то не было ничего удивительного в том, что Гарри Поттер слыл самым популярным парнем в Хогвартсе, а затем и пополнил ряды самых завидных холостяков магической Британии. Его успехи в профессиональном квиддиче впечатляли, и даже тренер был уверен, что в обозримом будущем Гарри походя побьёт рекорды самого Виктора Крама.       За время своей учёбы Гарри успел перевстречаться со многими красотками. Чжоу Чанг, Парвати Патил, Джинни Уизли — вот последние из списка его любовных побед. Ни один из романов Поттера не длился больше полугода: этого времени Гарри, как правило, с лихвой хватало для того, чтобы устать от очередной пассии. Некоторые оказывались чересчур прилипчивыми, иные — скучными, но самые глупые пытались ограничивать его свободу. Обижать девушек Гарри не привык, потому действовал всегда честно и открыто. И, надо отдать должное, имел железное правило, которому никогда не изменял: прежде, чем завести новую подружку, он всегда ставил точку в существующих отношениях и даже умудрялся расставаться со всеми достаточно мирно, без громких скандалов, упрёков, слёз, истерик и театральных заламываний рук.       Одна только Джинни восприняла финал их романа слишком бурно и даже попыталась проклясть Гарри при помощи своего «фирменного» летучемышиного сглаза. Сам Гарри успел вовремя среагировать и выставить щит, однако это не спасло от стаи разъярённых крылатых тварей несчастных студентов, которые так некстати оказались поблизости в момент выяснения отношений двоих. После того случая многие загремели в Больничное крыло, а Джинни оказалась под угрозой отчисления. Инцидент изрядно подпортил взаимоотношения двух волшебных семей: Поттеров и Уизли. Они с тех пор не то, чтобы враждовали, но практически прекратили любое общение.       Выбрав дальнейшей целью спортивную карьеру, Гарри приобрёл ещё большую известность и явно не собирался остепеняться. В одной из командировок он закрутил роман с внучкой вейлы, Габриэль Делакур, а совсем недавно увлёкся обворожительной Асторией Гринграсс. Интерес к выпускнице Слизерина подстёгивал дух соперничества с Драко Малфоем, который тоже пытался за Гринграсс ухаживать. Идиота Малфоя Гарри не переваривал с первого дня в Хогвартсе. Эти двое продолжили конкурировать и после окончания школы, причём теперь уже не только на квиддичном поле, но и в любви. Гарри не собирался сдавать позиции, ибо доза адреналина, получаемая от любовных побед, вполне могла сравниться с радостью от побед профессиональных.       Весёлая, кокетливая, сексуальная — такой была младшая из сестёр Гринграсс. Один лишь взгляд этой красавицы заставлял кровь закипать, а кокетливый взмах густых ресниц и игривая улыбка без проблем укладывали лучших мужчин штабелями у её ног.       Гарри не знал, является ли его влечение настоящей любовью или же это очередное мимолётное приключение — приятное, волнующее, да ещё и помогающее в очередной раз утереть нос ненавистному сопернику. Но эта игра его не на шутку затянула.       Гарри заваливал девушку подарками, приглашал на всевозможные приёмы и вечеринки, но пока так и не добился её полной благосклонности. Астория весьма успешно вертела поклонниками и явно не спешила отдавать предпочтения ни одному из них. То она появлялась в компании Драко Малфоя, то в сопровождении Кормака МакЛаггена — ещё одного давнего соперника Гарри на поле и в делах амурных, то любезно принимала приглашения самого Гарри.       Последнее свидание едва не привело к желаемому завершению. Гарри, сминая пухлые девичьи губы в грубом поцелуе, теснил её к кровати в своём гостиничном номере, но неожиданно взгляд Астории мазнул по лежавшему на тумбочке свежему номеру «Ежедневного пророка», где львиную долю первой полосы занимало одно из многочисленных интервью Джеймса Поттера.       — Ой, это же твой отец, — кокетливо хихикнула Астория, чьё внимание уже успело переключиться на чёртову статью.       — Так переверни страницу, если стесняешься, — напирал Гарри, продолжая со всей страстью ласкать изящную девичью шею, в то время как его проворная мозолистая ладонь уже пробралась под тонкую ткань блузки и уверенно стиснула изумительно мягкую грудь. Можно подумать, эта лисица никогда не видывала интервью его отца в газетах!       — Этот колдоснимок был сделан у вас в доме? — не унималась Астория, упрямо игнорируя его ласки.       — Нет. В его кабинете, — буркнул Гарри и намеренно прикусил нежную кожу, чтобы оставить на ней видимый след. — Тебе приспичило новости почитать?       — О, Гарри, это просто прелесть… — она ловко вывернулась из его объятий, заставляя его испытать разочарование вперемешку с раздражением. Вот зараза! — Какая красивая шкатулка! А ты не мог бы…       — Что? — нахмурился Гарри. — Какая шкатулка? Что ты несёшь? — он едва не рычал оттого, что каменный стояк уже грозил порвать джинсы.       — Да вот же! — Астория сунула ему под нос газету и ткнула пальцем куда-то на задний план снимка. — Я хочу её в подарок. Обожаю музыкальные шкатулки, у моего отца их целая коллекция.       — Понял, завтра забежим в лавку, и я куплю тебе хоть шкатулку, хоть новые серьги — всё, что захочешь! А сейчас продолжим то, что начали… — он снова наклонился для поцелуя, но Астория отстранилась и расстроено надула губки.       — Но я действительно хочу эту шкатулку, Гарри! Это ведь явно какая-то безделушка, судя по тому, что она свободно хранится в кабинете твоего отца, а не в Отделе тайн или где-то ещё покруче. Даже начальники Аврората не станут хранить опасные вещицы у себя под носом.       Будь это любая другая девушка, Гарри тотчас же выставил бы её вон и благополучно забыл о её существовании с какой-нибудь симпатичной поклонницей, которых у него всегда было в избытке. Но чертовка Гринграсс являлась той самой непокорённой вершиной, которая по неведомым причинам манила его гораздо сильнее всех остальных. Возможно, он просто не хотел, чтобы она досталась Малфою, возможно, боялся удара по самолюбию — сути это не меняло. Им повелевали упрямство и привычка добиваться своего, привычка быть первым, приправленная диким влечением, сводящим с ума. Гарри стал буквально одержим Асторией.       — Хорошо! — бросил он и в спешке принялся расстёгивать ряд пуговиц на своей рубашке. — Будет тебе шкатулка. Ты же останешься на ночь?       — Гарри, ты такой милый, — промурлыкала Астория, — И я бы с радостью осталась, но вспомнила тут, что должна навестить сестру. Я ей обещала. Она же недавно родила первенца. Так что… думаю, мне пора.       — Ясно.       — Не обижайся, чемпион, — она затянула его в горячий поцелуй на прощание. — Обещаю тебе обжигающую совместную ночь… очень-очень скоро.       Гарри понимал, что это был всего лишь предлог с целью подольше его «помариновать». Он прекрасно знал, на какие коварства бывают способны красивые женщины. Даже не скорее всего, а совершенно точно Астории не сдалась эта чёртова шкатулка, но Гарри умел и любил принимать вызовы. Особенно если в качестве приза ему улыбалось сорвать самый настоящий джекпот, затащив в свою постель саму Неприступность, а заодно в очередной раз утереть нос этому Малфоевскому засранцу. Что может быть лучше? Задачка предстояла не самая простая, но цель определённо оправдывала риски.       Гарри предстояло ни много ни мало ограбить кабинет главы блюстителей магического правопорядка и по совместительству родного отца. Он, конечно, рассчитывал просто позаимствовать шкатулку на время, доказать Астории, что он способен дать ей всё, что она захочет, а потом незаметно вернуть вещицу на место. Всё равно она не представляла для девушки ни малейшего интереса на самом деле.       Взять шкатулку на пару дней не означало её украсть. Всё равно она уже не первый год пылилась без дела в дальнем шкафу среди кучи такого же бесполезного хлама, когда-то изъятого у тёмных волшебников и полностью обезвреженного. Шкатулка не содержала в себе ни малейших признаков присутствия тёмной магии и, скорее всего, являлась обыкновенным сувениром — дорогим и, несомненно, красивым. Возможно, она попросту внешне приглянулась Астории, и та уже размечталась, как украсит ею свою комнату. Неудивительно: девушки такое любят.       Вариант просто попросить данную вещицу у отца пришлось отмести сразу. Астория, конечно, была права насчёт того, что это не опасный артефакт, раз он не хранится в положенном таким вещам месте, но ей, в отличие от Гарри, было просто невдомёк, как ревностно Джеймс Поттер относился ко всему когда-либо конфискованному у Пожирателей смерти, и отсутствие интереса со стороны Отдела тайн не являлось для него причиной ослаблять контроль. Пройдя через тёмные времена и множество потерь, Джеймс никогда не расслаблялся и был чрезвычайно осторожен. Иногда Гарри думал, что отец перегибает палку, ведь всё это давно осталось в прошлом. Волан-де-Морт побеждён, а его немногочисленные последователи доживают свой век в Азкабане, за исключением особо изворотливых вроде Люциуса Малфоя, которому чудом удалось выйти сухим из воды. Но тот был слишком труслив, чтобы представлять серьёзную опасность без своего окончательно сгинувшего предводителя.       Рабочий день давно подошёл к концу, а в кабинете Джеймса всё ещё горел свет. Отец частенько задерживался, чтобы привести дела в порядок в тишине. Нужно было как-то отвлечь его и пробраться внутрь, пока он ещё здесь. Гарри понимал, что вряд ли взломает кабинет начальника Аврората простой «Алохоморой», а ничего посильнее в его арсенале не водилось.       Гарри навёл палочку на вазу с цветами, стоявшую на столе секретарши, и заклинанием столкнул её вниз. Раздался оглушительный звон стекла и плеск воды, а за стенкой сразу же послышались уверенные шаги. Дверь резко распахнулась. Джеймс был настолько стремителен, что вызывал невольное восхищение. Его взгляд замер на осколках вазы на полу.       Гарри бесшумно проскользнул в кабинет и притаился за небольшим кожаным диванчиком около зачарованной иллюзии окна. Он слышал, как Джеймс тихо выругался себе под нос, починил вазу «Репаро», бросил в пустоту парочку каких-то заклинаний и вернулся в кабинет. Твёрдые шаги проследовали к письменному столу, послышался шелест пергаментов и хлопок закрывшейся дверцы секретера. Затем снова были шаги, краткий скрип дверных петель и приглушённый щелчок дверного замка. Гарри улыбнулся, услышав удаляющиеся шаги отца снаружи.       Всё складывалось как нельзя лучше. Гарри сдёрнул с себя мантию-невидимку и тыльной стороной ладони утёр со лба выступивший от напряжённого ожидания пот. Как только отец покинет Министерство, можно будет приступить к исполнению второй части плана, который, к слову, так и не был до конца продуман. К примеру, Гарри не представлял, как будет выбираться отсюда. Вполне возможно, придётся провести здесь всю ночь, но молодой человек слишком рассчитывал на свою природную способность к импровизации, чтобы всерьёз к такому готовиться. Он обязательно придумает что-нибудь поинтереснее, чем до утра вертеться на узком неудобном диване.       Спустя минут пятнадцать он окончательно успокоился. Отец не вернулся. Скорее всего, он давно уже спустился в Атриум и переместился оттуда домой по каминной сети. Гарри приблизился к шкафу и полосонул «Диффиндо» по собственному указательному пальцу. Сдавленно выругавшись от боли, он приложил кровоточащий палец к замку в надежде, что не просчитался. Он знал, что магия на крови — излюбленный вид защитных чар отца, поскольку именно она являлась самой надёжной из всех существующих.       Секунда. Вторая. Третья. Щелчок. Мерлин, сработало!       Дверцы неспешно отворились, предоставляя Гарри доступ к вожделенной шкатулке. Оставалось молиться, чтобы отец не заметил пропажи, иначе мало не покажется. Хоть родители и обожали своего единственного сына, за подобную дерзость он рисковал огрести по полной программе. Эта стерва Гринграсс его точно под монастырь подведёт! Но как же хороша собой, чертовка…       Гарри с трепетом прикоснулся к сувениру, взял его в руки, осторожно повертел. Элегантная вещица была инкрустирована драгоценными камнями. Судя по стилю, старинная. Сразу делалось понятно, что этот антиквариат стоил баснословных денег. На крышке мерцала гравировка. Гарри пригляделся и различил затёртые временем очертания некой руны. Молодой Поттер не шибко ими увлекался, поэтому не стал даже пытаться угадать, как это расшифровывается. Всё равно надеяться вспомнить то, что было безнадёжно проспано на уроках по древним рунам, не приходилось. В свете настольной лампы поблёскивал благородным алым цветом крупный рубин. Гарри глядел на этот центральный камень несколько секунд, словно загипнотизированный, а затем надавил на него всё ещё кровоточащим пальцем. Крышка тотчас же распахнулась, и перед глазами Гарри возникли две изящные статуэтки: мужчина и женщина в средневековых костюмах. Выполненные с ювелирной точностью и поразительной детальностью, они заставили залюбоваться собой даже равнодушного ко всяким побрякушкам ловца.       Фигуры пришли в движение, и Гарри даже вздрогнул от такой неожиданности. Он едва не захлопнул крышку, когда из шкатулки полилась нежная мелодия. Крошечный кавалер галантно протянул партнёрше руку, и они закружились в грациозном танце.       Гарри замер, наблюдая за представлением. Эти двое были совсем как живые: их движения меньше всего походили на зацикленную механическую имитацию танца. Без тонкой магии здесь дело явно не обошлось. Вероятно, весь секрет этой шкатулки и заключался в её необычайной красоте. Красоте пленительной, чарующей, такой, от которой невозможно было оторвать взгляда.       Гарри неотрывно смотрел за этими двумя, медленно погружаясь в их историю. Ему показалось, что он даже стал ощущать покалывание в пальцах, когда миниатюрный мужчина брал свою даму за руку. Хотя… Это просто порез на пальце саднит. Гарри подумал, что надо будет позже не забыть залечить его, но прерывать ради этого танец фигурок казалось ему просто непозволительным. Почему-то он был уверен, что делать этого нельзя. Гарри не переставал дивиться той гамме чувств, что выражали неодушевлённые крошечные изваяния: их движения, прикосновения и взгляды были исполнены нежности и непостижимого смысла. В конце концов, кавалер склонился к своей хрупкой возлюбленной, чтобы соединиться с ней в поцелуе.       Гарри вдруг завладело неприятное чувство, будто он подсматривает за чем-то глубоко личным, очень интимным и не предназначенным для посторонних глаз. Его глаз. В момент, когда он уже собирался захлопнуть шкатулку, руна на крышке внезапно озарила кабинет ярким магическим светом.       Гарри оторопел. Он аккуратно поставил сувенир на стол и уставился на изображение двери, возникшее на глухой до этого момента стене. Что ещё за чертовщина? Он, словно зачарованный, шагнул вперёд и осторожно коснулся рукой света, рассчитывая наткнуться на твёрдую преграду. Но далее случилось необъяснимое. Иллюзорная дверь под его рукой неожиданно поддалась, будто была абсолютно реальной и умела открываться, как любые обычные двери. Подобного просто не могло быть, даже в мире волшебников. Гарри вспомнил, как МакГонагалл скучным тоном затирала на лекциях что-то в духе законов Гэмпа. По всем законам логики и здравого магического смысла данная дверь не могла являть собой ничего кроме простой галлюцинации. Гарри кивнул собственным выводам и зачем-то сделал шаг вперёд: наверное, чтобы убедиться в том, что всё-таки не спятил, и дверь правда ненастоящая. Но вместо того, чтобы врезаться в стену, он просто прошёл сквозь неё подобно тому, как раз за разом проходил через барьер на платформе 9¾.       Из-под ног моментально пропала поверхность, Гарри понял, что летит куда-то вниз и закричал.       Он приземлился на что-то твёрдое, сильно ударился спиной и застонал от боли. С трудом открыл глаза и обнаружил себя лежащим на полу в отцовском кабинете. Точнее сказать, в месте, которое выглядело как отцовский кабинет, но некое шестое чувство (да и вся окружающая обстановка) явно кричали о том, что это не то, чем кажется. Всё вокруг оставалось прежним, но при этом совершенно не так, как было ещё минуту назад. Гарри поднялся на ноги, отряхнулся, нащупал в кармане палочку и облегчённо выдохнул. Не потерялась. Так что же, выходит, ему всё померещилось? Это наваждение, эта дверь, это падение… Молодой человек внимательно осмотрелся по сторонам и вновь нахмурился. Нет, всё определённо было по-другому.       Помещение претерпело целый ряд изменений. Распахнутые дверцы шкафа покосились не то от старости, не то от неаккуратного обращения, а внутри вместо ровного ряда папок, пергаментов и разложенных вещей царил настоящий бардак. Письменный стол тоже был завален бумагами, на одном из пергаментов валялось перо, а опрокинутую чернильницу даже не потрудились поднять. Знакомый кожаный диван у окна выглядел потрёпанным, его подлокотники истёрлись.       Да что произошло? У отца в жизни не бывало подобного беспорядка! Хотя Гарри был убеждён, что это именно та самая комната и никакая другая. Это точно его кабинет.       Молодой человек с силой потёр виски в попытке унять внезапно разыгравшуюся головную боль и вспомнить всё в мельчайших подробностях. Итак… Шкатулка, мелодия, яркое свечение и странная дверь… Он снова стал шарить глазами вокруг в надежде найти ту самую шкатулку. Осмотрел стол, сдвинул на край бумаги — ничего. Твою мать! Видимо, вещица всё-таки оказалась с подвохом. Чары шкатулки незаметно одурманили его и умудрились навести вокруг такой беспорядок, что теперь понадобится целый день работы дюжины домовиков, чтобы всё тут поправить. Такое от отца не скроешь, а значит, трёпка неизбежна. До Гарри начало доходить, что на этот раз он явно переоценил свои силы и действовал слишком неосмотрительно.       Ох уж эта сучка Гринграсс! Подбила его на такое поганое дельце, что теперь не отмыться. Впрочем, Гарри принял решение отложить момент поиска виноватых и задумался, как теперь станет выбираться.       Без особой надежды он подошёл к двери и со всей силы толкнул её от себя. Он не рассчитывал, что дверь поддастся, ведь сам недавно слышал, как отец запер её снаружи. Но в этот злополучный вечер с Гарри в очередной раз случилось необъяснимое, и дверь безо всяких проблем открылась. Снаружи тянулся длинный коридор, в котором почему-то горел свет, хотя не должен был. Снова странности.       Впрочем, тратить время на обдумывание своих действий Гарри никогда не любил, поэтому решил для начала поскорее смыться отсюда, раз уж ему представилась такая возможность. В груди даже затеплилась наглая надежда на то, что и со всем остальным дело обойдётся. Помоги, Великий Мерлин! Гарри наспех пригладил торчавшие в разные стороны волосы и быстрым шагом направился к лифтам.