Цена жизни Пожирателя

      Из воспоминаний Гермионы Грейнджер       Гермиона устало выдохнула и вперилась взглядом в часы. Те снова были беспощадны и упорно не желали показывать шесть часов. Ведьма не могла себе позволить прохлаждаться и томно вздыхать в ожидании свидания. Свидания, на которое её не позвал Теодор. Девушка машинально подготавливала простенькие зелья, такие, как укрепляющий раствор. Гермиона уже привычно добавляла кровь Саламандры в гораздо меньшем количестве, отчего жидкость имела не бирюзовый цвет, а, скорее, голубой. Орден начал экономить ресурсы.       Девушка ожидала привычной волны злости, что неизменно поднималась внутри при мысли о том, что силы Волан-де-Морта начали их теснить. Однако она настолько устала, что испытала лишь лёгкое раздражение. В той другой жизни, что была до войны, Гермиона частенько его испытывала. Когда Гарри и Рон не делились своими секретами, когда Снейп игнорировал её успехи в зельеварении, и конечно, когда Теодор, будучи в тайных отношениях с ней, делал вид, что Грейнджер ему совершенно индифферентна. Это ранило, несмотря на все увещевания слизеринца и собственного разума. Их связь, став достоянием общественности, непременно бы поставила жизнь обоих под угрозу. Но так отчаянно хотелось взять Тео за руку прямо в большом зале, провести по идеальному завитку кудрей, прижаться к тёплым и пухлым губам. Этого так и не случилось, зато были обжигающие объятия украдкой в Выручай-комнате и поспешно сорванные стоны в закрытых кабинетах. Гермиона так и не спросила, откуда Нотт доставал ключи. А ещё трогательные заверения в любви, слёзные обещания.       Девушка мотнула головой, отгоняя неуместные мысли. Впрочем, разве было подходящее место для мыслей о «верном последователе и палаче Тёмного Лорда»? Грейнджер угрюмо усмехнулась. Знать бы, кто сегодня встретит гриффиндорку в их милом домике: её возлюбленный кудрявый мальчишка или тьма, переполняющая его, расплёскивающаяся через край?       Часы наконец милосердно пробили шесть, Гермиона поспешно взглянула в зеркало и осталась не слишком довольна. Магловские джинсы и сиреневый укороченный кардиган — ничего особенного. Растрёпанные волосы, забранные в хвост, уставшее лицо — ничего стоящего внимания. Но прихорашиваться намеренно не хотелось, ведьме отчаянно и глупо желала получить подтверждение, что Тео всё ещё любит и хочет её любой. Гриффиндорка воспользовалась порт-ключом и оказалась в доме, что стал местом их встреч.       Гермиона растеряно оглянулась — в гостиной явно было чище, чем обычно, а с кухни доносились запахи еды, и громыхала посуда. Источником шума оказался Тео. Он сменил привычное облачение на ярко-розовые шорты, открывавшие взгляду острые колени и жилистые ноги, и безразмерную серую футболку. Парень что-то помешивал в красной кастрюле и насвистывал неизвестный Гермионе мотив. Всё это казалось нереальным, даже сюрреалистичным. Девушка с силой зажмурилась так, что перед глазами замелькали звёздочки.       — Что ты делаешь? — собственный голос показался ведьме слишком хриплым, и она поспешила прочистить горло.       Юноша замер, убавил огонь, продолжая методично помешивать неизвестное блюдо. Теодор ответил, так и не обернувшись.       — Притворяюсь, конечно. Я же постоянно этим занимаюсь, решил хоть раз разыграть приятную сценку. Делаю вид, что работаю пять дней в неделю где-нибудь в Министерстве или Банке. Прихожу вечерами в этот дом, готовлю ужин, смотрю матч, выпиваю пиво… Ладно, не будем совсем уж врать. Терпеть не могу пиво, а от вина голова болит. Нет ничего лучше огневиски! Так вот, отвлёкся. Потом иду в кровать, трахаю жену в какой-нибудь унылой позе и ложусь спать, — брюнет сделал паузу и решил попробовать нечто отдалённо напоминающее мясо с овощами. Нотт скривился и брезгливо отодвинул кастрюлю. — Вот же дрянь, а! Вся иллюзия коту под хвост. — А ты что тут делаешь? Поттер, похоже, не понимает с первого раза… Видит Мерлин, я не хотел.       Юноша наконец обернулся, и Гермиона смогла рассмотреть мрачную улыбку, что расцвела на красивом лице слизеринца.       — Значит, ты не рад меня видеть? — девушка закусила губу, выдавая волнение, и принялась поспешно зализывать крохотную ранку.       Тео в один широкий шаг преодолел расстояние между ними и опалил горячим дыханием мочку уха Гермионы.       — Не кусай, они мои, — жаркий шёпот вызвал волну возбуждения в теле ведьмы.       Брюнет провёл языком по пухлым губам гриффиндорки и закатил глаза от удовольствия. Теодор забрался под кардиган и легко сжал девичью талию, и этого хватило, чтобы с губ ведьмы сорвался стон. Сладкий, протяжный, из самой груди. Слизеринец вжал в себя Гермиону так крепко, что между их телами не осталось и сантиметра. Грейнджер ощутила исходящий от Нотта жар. Кажется, что волшебник пылает так, что вот-вот сгорит заживо. Руки Тео мягко соскользнули на бёдра ведьмы и ласково их огладили. Хватка усилилась, и пальцы, что недавно дарили утешение и нежность, теперь жадно впивались в кожу, оставляя следы. И гриффиндорка жаждала этого, ведь всё, что ей останется после этого вечера, — синяки и царапины — свидетельства несдержанности Нотта. Конечно, потом тот будет зализывать каждую метку, словно стараясь извиниться, исцелить. Гермионе отчаянно хотелось избавиться от одежды, сейчас она казалась лишней, ещё одна преграда между ней и Пожирателем. И, пожалуй, та единственная препона, от которой Грейнджер по силам избавиться. Девушка издала жалобный стон, когда Теодор слегка отстранился. Впрочем, уже через мгновение, показавшееся ведьме вечностью, юноша переплёл их пальцы, и это простое, невинное движение тут же подняло в груди Гермионы Грейнджер целую бурю не имеющих названия чувств. Очарование момента рухнуло через секунду: стоило девушке попытаться поцеловать его, как Тео отстранился, словно и не было ничего. Горечь обиды немедля растеклась по венам.       — Я скучал. Но придётся наказать Избранного. Никакой информации сегодня, вся ответственность на Поттере, — сухо и отрывисто отчеканил юноша.       — Теодор! — В глазах Гермионы полыхнуло недоброе пламя. — Ты не можешь рисковать жизнями невинных из-за своего оскорблённого эго. И меня изрядно раздражает необходимость это объяснять!       Нотт повёл плечами и хмыкнул.       — Не то чтобы я хочу навредить. Но Орден должен принимать меня всерьёз и не пытаться манипулировать с помощью тебя. Придётся преподать Гарри урок, иначе в нужный момент он сможет выкинуть ещё что-нибудь.       Гермиона непонимающе нахмурилась.       — Какой ещё нужный момент? О чём ты?       На лице Тео мелькнуло что-то такое горькое, что ведьме захотелось вскрикнуть: «Не отвечай! Не говори! Я не хочу этого знать!» Но она лишь прикусила губу, сдерживая возглас. Брюнет опёрся на руки и лёгким движением забрался на столешницу.       — Гермиона, я не могу больше делать вид, что для меня есть будущее. Всё, что я могу сделать, — умереть с большей пользой для дела и утянуть за собой как можно больше ублюдков. Хотелось бы и Волан-де-Морта, но это вендетта Поттера.       Ведьме показалось, что из неё выбили весь воздух, невысказанные признания горели на языке, вместо крови по венам потекла раскалённая лава. Сумасшедшая, невыносимая боль пронзила Гермиону и… Принесла облегчение. Это правда, и они оба знали это. Теодор лишь первый нашёл в себе силы сказать это вслух, и только.       — Мы закончим это вместе, — Гермиона сделала паузу, избегая взгляда возлюбленного, и резко выдохнула, — умрём вместе. Ты и я.       Нотт мгновенно оказался рядом, с него будто разом слетели все маски. Надменный наследник Ноттов, приближённый Тёмного Лорда, носитель Тьмы, палач — все эти личины спадали в мгновение ока. Под всем этим скрывался Тео Нотт. Побледневший, обескураженный, он судорожно прижимал ведьму к своей груди. И стук его заполошно стучащего сердца заменил Гермионе все существующие в мире звуки.       — Нет-нет, для тебя всё будет иначе. Эта проклятая война закончится! Станешь министром, а? Выйдешь замуж, родишь ребёнка. Девочку! Кудрявую, умную и чтобы нос курносый. Задавака будет знатная, прям как ты. Хотя мальчик тоже хорошо. Тогда двоих! Нет! Блядь, милая, прости. Я такой жадный, хочу это себе! Тебя, всю тебя… И детей хочу наших, — Нотт лихорадочно шептал это, пока порывисто и резко срывал одежду с Гермионы.       — Не смей сдерживаться, только не сегодня, — вторила девушка, зарываясь лицом в местечко, где соединялись шея и плечо Тео, с наслаждением вдыхая глубокий, тёплый древесный аромат.       Гермиона спустила кричащие шорты вниз и забралась пальцами под резинку боксёров. Там горячо и влажно. Она провела большим пальцем по головке, и этого хватило, чтобы слизеринец зарычал и, подхватив на руки ведьму, помчался в спальню. Этой ночью они пытались вплавить себя друг в друга, презрев физическую невозможность этого. Гермиона любовалась разительным контрастом их тел. Её молочная кожа на смуглой плоти Тео. Красиво.       Нотт любил её неистово, жадно, ненасытно, но не забывая чутко следить за реакциями девушки. Шатенка чувствовала приближение оргазма, удовольствие прошивало каждую мышцу, каждое нервное окончание, искрило на кончиках пальцев. Гермиона сомкнула ноги вокруг талии Теодора и пятками прижала его к себе ещё ближе.       — Только не останавливайся, кончи в меня. Хочу сегодня так.       Слизеринец беспомощно застонал, когда ощутил, как сильно сжимается вокруг него шатенка, отдаваясь финальному аккорду наслаждения. Всего через несколько глубоких толчков Тео с глухим стоном излился в неё. Гермиона окончательно пришла в себя в ванне в компании Нотта, который бережно поддерживал её, прижимая к собственной груди.       — Если ты не поделишься информацией, кто-нибудь умрёт?       Ответ последовал незамедлительно:       — На этой чёртовой войне каждый день кто-нибудь умирает, милая.       Наши дни       «Я хочу сбежать из этой окутавшей меня темноты, хочу наслаждаться яркими лучами солнца где-нибудь подальше отсюда, хочу отпустить прошлое, не приближаться к будущему».       — Тео?       Нотт вздрогнул и обернулся на звук звавшего его голоса. Гермиона. Это снова была она. Куда бы слизеринец ни пошёл, он неизменно натыкался на эту девчонку. И если с прибывшей из нерадужного будущего Грейнджер юноша начал чувствовать необъяснимую близость, то Гермиона из настоящего вызывала тревогу. Словно присутствие ведьмы было неотвратимым.       — Что тебе тут нужно? Пришла полюбоваться тем, как я драю кубки? — Тео с удовлетворением отметил, что его голос звучал как надо. Немного надменности и высокомерия в тщательно отмеренной дозе. Молодец, Нотт! Садись, пять.       Гермиона поправила идеально сидящую мантию и фыркнула:       — Что ты там драишь, придурок? По твоей милости я уже отмыла тут всë. Понятия не имею, почему профессор Снейп, прислал тебя именно сюда отрабатывать наказание.       Теодор закатил глаза, показательно провёл пальцем по прошлогоднему чемпионскому кубку и покачал головой.       — Вероятно, потому что ты недостаточно хороша даже в уборке. Тут пыль.       Нотт со свирепым интересом вперился в девушку взглядом. Внутри клокотала злость и требовала выхода наружу. Пусть и таким жалким способом, как препирательства с подружкой Поттера. Называть так ведьму становилось всё сложнее, ведь теперь Тео знал, что в будущем Гермиона будет готова нарушить законы мироздания, чтобы он выжил. Подобное отношение сначала вызвало отрицание, испуг. Но после предательства Драко и Пэнси Тео был склонен видеть в этом… Надежду.       Вопреки ожиданиям парня Гермиона не стала поддерживать обмен колкостями. Гриффиндорка схватила одну из тряпок и принялась оттирать стекло, за которым расположились награды, от следов пальцев. Девушка была абсолютно спокойна, пассажи слизеринца явно не достигли цели.       Теодор разочарованно вздохнул и вернулся к уборке. На самом деле процесс был почти медитативным, монотонные движения, не требующие напрягать мозг, умиротворяли. Парень сосредоточился на незамысловатых действиях и уже достиг блаженной свободы от мыслей, как ощутил робкое прикосновение к плечу. Первой реакцией было дёрнуть, повести плечом и скинуть чужую руку. Но потом… Тепло растекалось по всему телу от места, где его нерешительно касалась Гермиона. И тепло это пробиралось под кожу, неуклюже и неловко обволакивало внутренности Теодора. И отчего-то хотелось разрыдаться, дать слабину, молить согреть заледеневшее сердце. Юноша немедля разозлился на себя. Каким надо быть жалким, чтобы от прикосновения пробрало до костей?       — Чего тебе? Кхм, то есть что ты хочешь? — Тео вдруг сокрушённо вздохнул. И неожиданно даже для самого себя доверительно прошептал: — Я не хочу быть грубым, просто так получается.       — Мне жаль, что так вышло с Паркинсон и Малфоем. Я не то чтобы специально узнавала, но это обсуждает весь Хогвартс.       Щёки Гермионы залила краска, отчего-то она сопереживала этому вздорному мальчишке. В глубине души она не видела в Нотте ничего по-настоящему плохого и злого. Он безусловно был избалованным и взбалмошным, но такого явно не заслужил.       Теодор хмыкнул и вдруг накрыл ладонью всё ещё сжимающую его плечо руку Гермионы. Это ощущалось так… Правильно. Будто так и должно быть. Это умиротворяло и побуждало бунтовать одновременно. Хотелось смириться, принять, а уже через мгновение доказать себе же самому, что в его силах изменить судьбу. Конечно, он знал, что стал горячей темой для обсуждения. Ведь Драко демонстративно зажимал Пэнси в каждом углу Хогвартса, сминая мантию, приводя в беспорядок волосы, размазывая макияж. Блондин лишил их факультет порядочного количества баллов за непристойное поведение. К самому Тео бесчисленное количество раз лезли с задушевными разговорами и насмешливыми комментариями. От первых он отмахивался, а чтобы избавиться от вторых, пришлось начистить пару особо надоедливых физиономий. Однако слова Грейнджер не вызвали раздражение, лишь разочарование, что он не мог ответить: «Не переживай, ведь ты меня предупреждала». Потому что для этой Гермионы этого ещё не было. А потому Теодор напоследок сжал кисть девушки, аккуратно отпустил и произнёс:       — На самом деле, думаю, хорошо, что всë так получилось. Пэнси и Драко подходят друг другу, это не моя история. Следовало понять раньше.       — Странно разговаривать с тобой так… Нормально?       Нотт еле заметно растянул губы. Не улыбка, лишь намëк.       Оба студента вернулись к уборке. Но вернуться в умиротворённое состояние у Тео не вышло. Он не мог прекратить посматривать на Грейнджер. Интересно, как всё началось у того Теодора с другой Грейнджер? Повторит ли этот путь он сам? Нет, лучше не знать, стараться идти своим путëм.       Слизеринец вздохнул и понял, что первоначальный план «держаться подальше от ведьмы и прожить долгую и (необязательно) счастливую жизнь» катился в тартарары.