Цена жизни Пожирателя

      Из воспоминаний Теодора Нотта       В безуспешной попытке унять дрожь, беспощадно бьющую тело, Тео обнял себя за колени и прижал их к груди. От того, как жалко он выглядел, накатила тошнота. Кожа была покрыта испариной, спина испещрена следами от кнута. Снова.       Когда-то в прошлом, будучи подростком, юный наследник Ноттов обожал крутиться перед зеркалом, наслаждаясь видом оформившегося тела. А любоваться было чем: широкие плечи, твёрдый рельефный пресс, неестественно узкая для мужчины талия. Холёная кожа будто сияла, отросшие волосы Нотт любил собирать в небрежный пучок, впрочем, кудри не желали подчиняться и то и дело выбивались из причёски, падая на лоб. За эту привычку Блейз и Драко дали ему прозвище «юная леди». На что Теодор лишь смешливо предлагал стащить с себя и друзей штаны, чтобы выяснить, кто именно тут леди.       Мельком бросив взгляд в зеркало, Нотт скривил лицо в болезненной усмешке. Те времена давно позади, друзей у него нет, и даже тело больше не принадлежит ему. Всё, что ему осталось, — влачить жалкое существование, исполнять роль, что ему давно не под силу. Все вокруг клеймили его как безумного убийцу, чьи руки по локоть в крови.       О Мерлин, как же он хотел и впрямь лишиться рассудка. Но этого благословения ждать не приходилось, волшебник действительно был в своём уме, когда творил кровавые деяния. Хотя отрицать, что тьма, дающая ему невероятный магический потенциал, изменила его личность, было глупо. Рамки дозволенного непозволительно расширились. Чужая боль больше не тревожила сердце, страдания стали лучшим аккомпанементом к любому дню. В своём уме… Пожалуй, от этой иллюзии стоило бы отказаться. Иногда Теодор хотел добровольно сдаться этой силе, вот было бы облегчением больше не терпеть, не скрывать, не сгорать в этом пламени раз за разом. Но он обещал Гермионе, что вытащит её, накажет всех, кто причинит ей боль. И он выполнит обещание, даже если это будет стоить ему души. Жизнь Тео уже не предлагал, ведь с ней он попрощался давно.       С тихим стоном Нотт попытался приподняться, но в итоге просто завалился на кровать, лишь подтянув колени к подбородку. Почему, блять, всё так? Хотелось отчаянно скулить и клясть судьбу. Парень впился в собственную кожу, ощущая, как под его пальцами расцветают бордовые следы. Комната, которую он занимал у Лестрейнджей, была тёмной и мрачной. И как можно создать такое в собственном доме? Впрочем, одного взгляда на супружескую чету хватало, чтобы найти ответ. От пыли, что покрыла полки и старинные книги в кожаных переплётах, нещадно щипало в носу.       Сам Нотт не тяготел к уборке, а позволять кому-то шнырять среди его вещей не хотел. У волшебника язык бы не повернулся назвать это проклятое место домом, несмотря на то, что ночи он проводил в основном здесь.       В сердце ёкнуло, когда он вспомнил о комнате, которую занимал в Нотт-холле. Будучи залюбленным единственным ребёнком, Теодор ни в чём не знал отказа. И, конечно, он не встретил сопротивления, когда украсил просторную светлую спальню по своему вкусу. Кажется, у мамы дёргался глаз, когда она заходила к сыну и видела бессчётное количество плакатов с командами по квиддичу и музыкальными группами, которыми увлекался Тео.       Дом. Слизеринец отчаянно хотел домой.       Дверь внезапно отворилась с тихим скрипом, заставив Нотта вздрогнуть, тревожа свежие раны. С силой закусив губу, парень погасил стон боли и поспешно вытер слёзы, предательски выступившие в уголках глаз.       Тёмная фигура скользнула в открывшийся проём и неодобрительно вздохнула. Повинуясь тихому шёпоту, в комнате загорелись свечи. Слизеринец тихо зашипел, свет резанул по глазам, заставив зажмуриться. Совсем рядом с лицом что-то звякнуло. Наконец незваный посетитель приблизился, и Теодор с удивлением признал в нём не кого иного, как Блейза. Нотт даже не пытался добавить привычной стали в голос, понимая, что в его положении это будет выглядеть скорее смешно, чем пугающе.       — Что ты тут делаешь?       Забини показал склянку с хорошо знакомой Теодору мазью.       — Я знаю, что обычно профессор Снейп делает это. Но он сейчас на задании с отцом Драко. Не двигайся.       Нотт крепко сцепил зубы, втягивая воздух. Лёгкими касаниями Блейз нанёс мазь на подрагивающую спину Пожирателя. Пока он прикасался к воспалённой спине, Тео терпел, но, когда мулат попытался приподнять его, чтобы перевязать, выдержка изменила ему. Парень подскочил и поспешно отодвинулся, стараясь игнорировать боль, что почти оглушила его. Зуб не попадал на зуб, когда Нотт процедил:       — Н-не трогай меня!       Ритм собственного сердца отдавался шумом в ушах.       Блейз осторожно опустился на кровать, сохраняя дистанцию. Какое-то время оба молчали, пока наконец дыхание Теодора не выровнялось. Забини не смотрел в сторону брюнета, за что он был благодарен. Голос Блейза звучал хрипло и надломленно:       — Он… Тёмный Лорд что-то сделал с тобой? Помимо кнута?       Мулат нервно сглотнул и крепко сжал простыни, словно желая разорвать гладкую ткань. Теодор не собирался отвечать, прекрасно понимая, что достаточно будет фыркнуть и закатить глаза, чтобы одногруппник отстал. Но слова сорвались с языка будто без его желания. Хотя. Разве не это было самым сокровенным желанием Тео? Быть откровенным и честным, быть понятым!       — Он только отхлестал меня, но… — Теодор сделал судорожный вздох и, пересилив себя, продолжил: — Но то, как он это делал, что говорил. Я чувствую себя таким грязным! И как у него только получается. Хотя я почти уверен, что Волан-де-Морта не интересуют… Подобные вещи.       С этими словами от кисти тёмного волшебника отделилась лёгкая дымка и, метнувшись к Забини, обвила того за шею, превратившись в удавку. Несколько секунд Нотт, словно заворожённый, наблюдал за безуспешными попытками Блейза освободиться, за тем, как лицо парня побагровело, а глаза чуть выкатились. Жажда крови заполнила всё существо слизеринца. Он искренне наслаждался развернувшейся картиной. И только когда мулат в последний раз сдавленно захрипел и замолк, пелена наконец перестала застилать Теодору глаза. Прикрыв веки и глубоко вздохнув, слизеринец отозвал тьму. Однако его приказ оказался не услышан. В панике распахнув глаза, Тео начал шептать заклинания, чувствуя, как голову словно сжимают железные тиски. Тьма отступила и заклубилась возле ног парня, ластясь, словно провинившийся щенок. Нотт, убедившись, что Блейзу не нанесён непоправимый ущерб, потянулся к прикроватному столику, нашарил флакон и незамедлительно влил содержимое в рот Забини. По спине потекла кровь, раны вновь открылись. Мулат пришёл в себя и покрасневшими глазами уставился на Нотта. Тео почувствовал давно забытую необходимость оправдаться:       — Это не я. Иногда это происходит само собой. Я не стал бы.       Ложь, это Теодор, это всегда он. Но иррациональное жгучее желание, чтобы Блейз продолжал смотреть на него так, как обычно, толкает на ложь. Это точно не больший из грехов наследника Нотта.       Забини молча кивнул и, едва переведя дух, вернулся к обработке ран. Теодор на этот раз не сопротивлялся, послушно дал остановить кровь, нанести мазь и забинтовать себя.       — Что ты дал мне? Действует так быстро и убирает все последствия без следа.       Мулат красноречиво провёл ладонью по своей шее. Тео поджал губы и задумчиво окинул взглядом однокурсника. Действительно, ни следа. Зрачки чистые и ясные, на шее нет багровых следов, голос не хрипит.       — Я слабо приложил тебя, это зелье создано для ликвидации более значительных последствий. Когда я тренируюсь, часто теряю контроль. Снейпу понадобилось немало времени для его создания.       Забини понимающе кивнул.       — Профессор говорил нам с Драко, что твоя сила не совсем принадлежит тебе. Это, скорее, паразит, с которым ты делишь тело.       Брюнет недовольно скривился, обнажив ряд идеальных зубов, и произнёс:       — И когда Снейп с вами сплетничал?       Блейз простодушно ответил:       — Когда обучал нас окклюменции. Занимаемся дважды в неделю.       Боль моментально пронзила сердце Теодора. С профессором у Нотта были сложные отношения. С одной стороны, они оба работали на Орден и помогали друг другу по мере возможностей. Снейп — единственный, перед кем Тео не стеснялся быть собой. С другой стороны, Северус без смущения отчитывал ученика за безрассудство и импульсивность, не стесняясь в выражениях. А уж его связь с Гермионой была предметом регулярных ссор. Теодор даже осмелился бы назвать их отношения близкими, но всё же декан Слизерина никогда не предлагал обучить окклюменции. А ведь ему бы это тоже не помешало. Размышления прервал Забини.       — Тео, я скучал по тебе. Я бы хотел вновь стать твоим другом, знаешь?       Адепт тёмных магических искусств вскинул выразительные брови и насмешливо протянул:       — И как, по-твоему, становятся друзьями? Выпьем и будем болтать о чувствах? Залечивать друг другу травмы? Какие-то гейские истории.       Блейз резко приблизился, картинно облизал губы и с придыханием произнёс:       — Ну, если это так необходимо, я готов. Только не выпускай этот чёртов дым, это для другого уровня близости, детка.       Парни посмотрели друг на друга и одновременно прыснули со смеху. У Нотта от резкого движения закружилась голова. На мгновение им показалось, что они снова в гостиной Слизерина, а впереди безоблачное будущее. Но стоило смеху смолкнуть, как Тео очнулся.       — Блейз, как ты можешь говорить со мной после того, что я сделал? Твоя мама мертва из-за меня.       В голове гремело набатом «я убил твою мать». Но Нотт не мог это произнести. Он смотрел на Забини и ждал, с болезненным и мрачным удовлетворением наблюдая, как улыбка сходит с лица парня, уступая место пугающей гримасе. Давай, ну же! Оставь, отвергни! Так будет проще отдаться манящей тьме, что уже раскрыла свои щупальца, готовая поглотить последние крупицы света.       Забини отвёл взгляд, крепко сжал кулаки и прошептал:       — Тёмный Лорд хотел, чтобы это сделал я. Тео, не знаю, как пережил бы это. Я знаю, как он наказывает за непослушание. Мне нужно было сказать раньше. — Парень помедлил, но всё же произнёс: — Спасибо, что сделал это сам.       Мрачная тень вуалью накрыла лицо наследника Ноттов, губы искривились в усмешке. Слова, что должны были принести облегчение, на деле подожгли фитиль бессильной злобы. Кажется, Теодор и впрямь безнадёжен.       — Блять, ты жалкий! Убирайся, Блейз! Ты и твоя чёртова дружба мне не нужны! Мне никто больше не нужен! Держись от меня подальше, если хочешь пожить подольше.       Ошарашенный переменой настроения Забини поспешно поднялся с кровати. Глаза Нотта отливали красным, а пальцы подрагивали.       — Убирайся, я сказал!       Блейз ощутил, как его подхватил поток воздуха и припечатал к двери. Не говоря ни слова, мулат вышел из комнаты.       Теодор не мог оторвать взгляда от двери, за которой скрылся человек, что предложил ему свою дружбу, бескорыстно протянул руку, не боясь запачкаться. Кровь стучала оглушительно, будто он был глубоко под водой. «Никаких привязанностей, никаких чувств». Парень беспрестанно повторял эту фразу, словно мантру. Тео проклинал себя за минуту слабости, чёртов щенок, потянулся за жалкой толикой ласки. Наконец он, превозмогая боль, прижался к двери и еле слышно прошептал:       — Прости, Блейзи, тебе никак нельзя быть рядом. Я… Я буду очень скучать.       Облегчение в душе Тео так плотно переплелось с разочарованием.       Кое-как добравшись до тумбочки, Нотт достал несколько пузырьков с обезболивающим и снотворным. Снейп просил их не смешивать, но эти рекомендации для тех, кто планирует пожить подольше. А ему, Тео, и так сойдёт. Через несколько мгновений слизеринец почувствовал, что боль отступает, а вместе с ней и сознание. Наконец благословенная тьма накрыла Нотта.       Наши дни       Биение сердца Тео стало учащённым, словно у человека, пробежавшего марафон. Он прислонился лбом к стене, надеясь позаимствовать немного холодности и самообладания у камня. О великий Мерлин, она сказала «да!», Пэнси согласилась!       С расцветшей на губах улыбкой Нотт зашёл в подземелье и окинул взглядом аудиторию, где вот-вот должна была начаться совместная пара по зельеварению у Гриффиндора и Слизерина. Очевидно, провидение не могло быть так благосклонно к нему, и единственное свободное место было рядом с Гермионой Грейнджер. Чертыхнувшись себе под нос, парень растерянно замялся у двери.       — Мистер Нотт, неужели к Вашей фееричной пунктуальности добавились проблемы со зрением?       Снейп был явно не в духе, обычно такими эпитетами он щедро награждал гриффиндорцев. Студентов своего факультета декан предпочитал чехвостить наедине. Справедливо рассудив, что наказание получать ему совершенно не с руки, Тео пробормотал «простите, профессор» и проскользнул к парте.       — Э-э, привет, Гермиона, — неуверенно шепнул Нотт. Он не знал, что именно помнит Грейнджер, оттого совершенно не понимал, как себя вести.       Девушка закатила глаза и выразительно фыркнула.       — Да как ты смеешь!       Над аудиторией незамедлительно прогремел голос Северуса Снейпа:       — Минус пять баллов Гриффиндору. Мисс Грейнджер, не стоит разжигать вражду между факультетами.       Гермиона мгновенно вспыхнула, щёки покраснели, и она с силой сжала губы, справедливо опасаясь: любая попытка оправдаться будет стоить Гриффиндору очков. Сегодня студенты изучали дурманящую настойку и её действие.       Тео скучающе покачивал ногой и отбивал палочкой прилипчивый мотивчик. Наконец теоретическая часть оказалась позади, и можно было приступить к отработке в парах. Нотт с энтузиазмом потянулся к ингредиентам, но наткнулся на суровый взгляд гриффиндорки и устало протянул:       — Ну, чего тебе, Грейнджер?       — Не хочу опростоволоситься, ты всю пару занимался ерундой. Я сама сварю!       Слизеринец только закатил обсидиановые глаза и подтолкнул котёл поближе к ведьме. Впрочем, несмотря на ожидания Гермионы, Теодор не пререкался, а лишь внимательно наблюдал за тем, как работает шатенка. Волшебник сохранял молчание, пока Грейнджер измельчала чихотник и ложечницу. Но, когда девушка потянулась за корнем любистока, он недовольно покачал головой и безапелляционно заявил:       — Лучше использовать зелёные части и добавить три капли эфирного масла.       Гермиона глубоко вздохнула и смерила Нотта высокомерным взглядом.       — Тебе-то откуда знать?!       Ни на секунду не задумавшись, юноша ответил:       — Мы уже делали это зелье на факультативе, поэтому я особо и не слушал. Снейп мучает нас дважды в неделю.       Ведьма была возмущена до глубины души, а насмешливый взгляд слизеринца и вовсе выводил из себя.       — Это нечестно! То есть профессор Снейп даёт вам усовершенствованные рецепты, да ещё и заранее!       Тео легко парировал:       — Нечестно? Да уж, а добавлять Гриффиндору баллы в конце года только за то, что у вас учится любимчик Дамблдора, очень справедливо? Ничего страшного, перебьётесь!       Этого Гермиона снести никак не могла. Мало того, что этот нахальный павлин Нотт посмел забрать её первый поцелуй, так он ещё и смеет рассуждать о справедливости! Ведьма схватила измельчённую траву и сдула её прямо в лицо Теодору Нотту. У юноши была неплохая реакция, и он успел отвернуться, но всё же часть травы вдохнул. Тео непонимающе нахмурился и уже открыл рот, чтобы разразиться громкой и едкой тирадой, как вдруг оглушительно чихнул. И остановиться брюнет уже не смог. Всю дорогу до больничного крыла Нотту пришлось беззвучно проклинать противную девчонку, строя планы мести. Впрочем, навестивший его Малфой немного успокоил брюнета, рассказав, что на этот раз Гриффиндор лишился целых пятидесяти баллов, а Грейнджер будет две недели натирать кубки в зале трофеев.