Niemand als du

Дрочишь на меня? Михаэль не отвечает несколько дней. Просматривает фото, которые сразу же исчезают. Смотрит на сообщение и блокирует телефон. Он не собирается связываться, это не то, что ему нужно. Исаги смешит это сопротивление. Кайзера хватает на четыре дня. Он пишет одно единственное пропитанное ядом лжи слово.

Нет.

Ложь. Потому что сильное тело, выглядит в оковах слишком неправильно и очень многообещающе. Наглая ложь, призванная спровоцировать на дальнейшие действия. Ответ приходит поздним вечером. Ложь. Знаешь, Сае нагло игнорирует мои вопросы о тебе. Но. Я умею пользоваться гуглом. Кто бы мог подумать, что ты нижний? Тебе, наверно, идет быть послушным? Я бы справился с тобой, заставил бы тебя страдать, вымаливая наслаждение. Михаэль удивляется. Игнорирует вопрос, задавая свой. Он совершенно забыл об минимальном этикете, который должен выдерживать, общаясь с Верхним.

Ты — свитч?

Нет. Топ. Что до тех фото, что-то было проигранным спором, что-то мастер-классом от более опытного Верхнего. Я должен знать, чем могут обернуться мои действия. Ты помнишь, что лгать Топу плохо, а игнорировать вопросы невежливо? Плохой мальчик. Хочешь, чтобы тебя наказали? Хорошо. Для начала тебя стоит раздеть, поставить на колени, две пощечины, совсем легкие, чтобы щеки немного покраснели. Затем разогреть: десяток шлепков сначала по ягодицам, затем еще столько же по бедрам. Думаю, ты достаточно разогрет для наказания. Я бы привязал тебя к кресту. Двадцать пять ударов ремнем: пятнадцать за ложь, десять за неуважение. Шестнадцать я опущу на твои ягодицы, по восемь на каждую, остальные — на бедра. Уверен, ты не умеешь быть тихим, поэтому придется использовать кляп. Кайзер тихо стонет от нарисованной воображением картины, отвлекаясь от сообщения. Возбуждение растекается по телу сладкой патокой. Блондин стягивает с себя футболку, скользит рукой по груди, лаская соски. Вылизывает пальцы и спускается рукой вниз, обхватывая член. Он медленно двигает кулаком, возвращаясь глазами к тексту. Интересно, этого достаточно, чтобы ты заплакал? Я уверен, тебе идет быть послушным: стоять на коленях с опущенной головой, желая угодить своему Топу. Поэтому после порки я снова поставлю тебя на колени, руки заведу за спину и свяжу крепко предплечья бечевкой. Веревка будет неприятно натирать кожу, оставляя красные следы, которые ты, конечно, сможешь скрыть. Ты должен четко ощущать давление и боль, чтобы помнить: ты не просто подчиняющийся мне нижний, ты провинившийся, которого наказывают. Я бы скользнул рукой по твоим волосам. Уверен, они мягкие и приятные на ощупь. Помассировать кожу головы, собрать волосы в кулак, крепко сжимая, потянуть назад, заставляя тебя запрокинуть голову назад. Погладил бы большим пальцем скулу, скользнул им по растянутым вокруг кляпа губам, еще одна пощечина. Несильная, ведь наказание ты получил, затем расстегну кляп, чтобы услышать ответ на вопрос: «Ты усвоил урок? Больше подобной дерзости не будет?» Кайзер ласкает себя, доводя до желанного оргазма. Картина в голове яркая, обещающая заслуженную боль и, он уверен, последующее за ней искупление. Наслаждения. Сессию, которой у него давно не было, ощущение полного подчинения, забытье и эмоциональную разрядку.

Да, пожалуйста, прошу.

О чем просит плохой мальчик?

Я прошу Вас преподать мне урок.

Прошу, накажите меня.

Научите меня правильно себя вести.

Ответ приходит только на следующий день. В коротком сообщении: дата, время, адрес и одно предложение. Не разочаруй меня.

***

В комнате приятная полутьма. Михаэль осматривает помещение и замечает на столе записку с его именем, под ней пачка белых листов. Он раскрывает бумажку, вчитываясь в текст. Ты знаешь, для чего ты здесь. Изучи контракт, заполни и подпиши, если не передумал. Разденься. Надень на запястья манжеты, лежащие рядом. Встань на колени лицом к зеркалу, голова опущена, стопы — вместе, колени должны быть широко расставлены, руки заведи за спину и сцепи в замок. Я запрещаю тебе говорить без разрешения. Не разочаровывай меня.

Мастер.

Михаэль сглатывает, облизывает пересохшие губы. Предвкушение, легкое дразнящее возбуждение. Михаэль снимает рубашку, гладит себя медленно несколько минут, не догадываясь, что за ним наблюдают. Кайзер спешит выполнить указания Мастера. Тело дрожит от предвкушения и обволакивающего цепкого страха. Наказание не должно быть приятным, оно призвано донести до нижнего всю степень его вины и недовольство Верхнего им и его поведением. Он рассматривает мягкий темный ворс ковра, сдерживая порыв поднять голову, чтобы рассмотреть себя в зеркале. Одна из дверей открывается, по комнате раздается звук шагов. Исаги подходит к покорно стоящему на коленях сабу, хлопает по плечу, давит, заставляя опуститься на пятки. Гладит по макушке, пропуская шелковые пряди между пальцев, массирует кожу головы. — Правда шелковые. Тебе действительно идет быть послушным. Твое стоп-слово? Отвечай. Ты должен отвечать на мои вопросы всегда. — Кислород, мастер, — тихо говорит Кайзер. — Прекрасно. Зеленый — сигнал, что я могу продолжать, желтый — сигнал, что тебе нужна передышка, стоп-слово, и мы прекращаем. Во время наказания ты можешь произнести только стоп-слово. Правила: я ограничен рамками, установленными договором, ты беспрекословно подчиняешься и принимаешь то, что я тебе даю, или всё заканчивается. Я не трачу время на пустые уговоры, угрозы и наказания за намеренное нарушение приказов. Начинаем мы с обещанного мною наказания. Если ты будешь послушным, то мы продолжим, если нет — разойдемся на этом. Тебе всё ясно? — Да, Мастер, — снова тихий ответ. Кайзеру очень хочется поднять глаза, посмотреть на Исаги. Сравнить полученные у аудитории фото с тем, что увидит сейчас. С владельцем хриплого голоса, уверенной рукой в волосах и данными ранее обещаниями. Но нельзя, он уже провинившийся. Злить Топа еще дольше было страшно. Вдруг он действительно уйдет. — Пока я читаю контракт, ты расскажешь мне, за что я собираюсь тебя наказать. Йоичи берет бумаги со столика и присаживает на диван. — Я проигнорировал ваш вопрос, Мастер, и солгал вам. Вы обещали за мою дерзость две пощечины, разогреть, привязать к кресту и выпороть. Шестнадцать ударов по ягодицам, остальное на бедра. Я действительно не умею быть тихим, Мастер. Вы обещали заткнуть меня кляпом, Мастер. Исаги хмыкнул. Контракт не принес особых сюрпризов. Они с нижним сошлись в предпочтениях, кинках и табу. — Хорошо, ползи сюда, руки остаются в том же положении, глаза поднимать нельзя. На время наказания я буду обращаться к себе «сучка». Думаю, это обращение к тебе сохраниться до конца сессии. Другое нужно заслужить. Михаэль подползает к дивану, останавливаясь в шаге от Исаги, всё также смотрит в пол, ожидая следующего приказа. — Ближе, сучка, — Кайзер становится вплотную, невольно касаясь плечами чужих ног, обтянутых светло-серой джинсой. Пальцы крепко обхватывают подбородок, поднимают опущенную голову, светло-голубые глаза покорно опущены вниз. — Сучка всё правильно помнит. Хлопок, голова дергается в сторону, тут же возвращаясь обратно. Кайзер облизывает пересохшие губы, щека краснеет, на бледной коже красные следы проступают особенно ярко. Хлопок, на этот раз пощечина ложится на другую щеку, голова снова дергается в сторону, с губ срывается тихий, словно просящий большего, стон. Щеки покалывает болью, а в паху приятно тянет. Йоичи хлопает себя по бедру, приказывая: — На диван на колени, — дождавшись, пока нижний выполнит приказ, он фиксирует лодыжки распоркой, а манжеты на руках сцепляет вместе карабином, после чего садится обратно на диван, — теперь в коленно-локтевую, разогреем тебя, сучка. Кайзер быстро выполняет приказ, становясь в указанную позицию. Локти и колени упираются в чужие бедра с обеих сторон, задница вздернута, полувставший член также касается чужих бедер. Эль покорно ждет начала, надеется, что не кончит от разогревающих кожу шлепков. Он не может так опозориться перед Топом. Кайзер уже показал себя с худшей стороны, если он еще позорно кончит, когда его наказывают, когда об удовольствии и оргазме ни может идти речи, то точно лишится шанса на продолжение отношений. Он должен вымаливать прощение, а не думать о собственном возбуждении. Сознание заволакивает паникой, блондин напрягается. У него было несколько дней, чтобы все обдумать, собрать об Исаги Йоичи слухи и сплетни в тематическом комьюнити, а главное понять нужно ли ему что-то серьезное или нет. Осталось лишь показать себя достойным нижним. Без нареканий принять наказание, а после экшена вымаливать право на еще одну встречу. В том, что это будут мольбы, Михаэль не сомневался. Ему обещали. Паника охватывает сильнее, Кайзер сглатывает скопившуюся во рту слюну, облизывает сухие губы. В себя его приводят прикосновения ладоней, затянутых в перчатки. Михаэль напряженно выдыхает, немного расслабляясь. Исаги опускает одну руку на шею, придерживая, другой ласково скользит от шеи по позвоночнику вниз, гладит ягодицы и бедра. Гладкая кожа перчатки вызывает мурашки, Михаэль слабо дергается в чужих руках. — Дыши. Назови цвет, — произносит Исаги. — Зеленый, Мастер, пожалуйста. — тихо стонет Кайзер, которого начинает выматывать долгое ожидание. Сверху раздается веселое фырканье, а затем сильный шлепок по ягодице, вызвавший вскрик. — Глупая сучка, неспособная выполнить элементарные приказы. Я приказываю тебе заткнуться. Держать. Язык. За зубами, пока не разрешу, — голос у Йоичи спокойный, отдающий металлическими нотками, которые заставляют Кайзера трепетать. Рука снова оглаживает ягодицы, слабый шлепок, вызвавший короткий вздох, несколько десятков секунд в ожидании продолжения, и два пальца, затянутых в кожу, проникают в податливый рот. — Оближи, сучка, — новый приказ, — надо проверить, насколько хорошо непослушная невоспитанная сучка подготовилась. Кайзер старательно облизывает чужие пальцы, смачивая слюной. Большой палец надавливает на щеку, указательный и средний покидают жадный старательный угодить рот. Исаги приставляет пальцы ко входу медленно проталкивает их в горячее нутро. Пальцы легко проникают, Йоичи разводит их в стороны, наслаждаясь сорванными вздохами со стороны нижнего. — Хорошая, сучка. Был бы моим нижним, ждал бы меня дома, покорно раздвинув ножки и подставляясь каждый раз, когда я уставший возвращаюсь домой и нуждаюсь во влажной дырке? Сидел бы покорно на коленях. Носил бы мой ошейник. У Михаэля в глазах искры жажды, желания. Йоичи медленно двигает двумя пальцами, массируя стенки ануса. Стоит Михаэлю громко застонать, как Йоичи вытаскивает пальцы. Исаги крепче обхватывает чужую шею, фиксируя, и начинает разогревать возбужденного нехитрой лаской нижнего. Тишину комнаты наполняют звуки шлепков. Михаэль действительно не способен быть тихим, поэтому комнату наполняют протяжные просящие стоны. — Тихо, — приказывает Исаги, переходя к бедрам, Кайзер старается, закусывает губу до крови, и спустя несколько минут, снова срывается, — очень громкая сучка. Заткну тебя паучьим кляпом с широким кольцом с возможностью зафиксировать язык. Исаги заканчивает. С минуту любуется покорным красивым телом, лежащим на его коленях, тянет назад за волосы, снова ставя на колени. Йоичи целует щеку, скулу, линию подбородка, оставляет засос в основании шеи, наливающийся синевой. Лижет сосок, прикусывает, повторяет то же самое со вторым. Кайзер выгибается, стонет. — Пожалуйста, Мастер, — срывается с его губ отчаянная просьба, с каждой минутой следить за собой становится сложнее. Получает звонкую пощечину в наказание. — Я приказал тебе молчать, глупая сучка. Как можно быть таким невоспитанным, для опытного саба ты ведешь себя отвратительно. Кайзер виновато опускает голову, закусывая губу. К недавней панике добавляется страх окончательно разочаровать. Исаги отходит к шкафу, берет из него несколько вещей и возвращается к дивану. — Я думаю ремень тебя ничему не научит, заменим его на розги. Открой рот. Шире, сучка, не зли меня, — Кайзер широко раскрывает рот. Йоичи в меру грубо вставляет в рот металлическое кольцо, вокруг которого растягиваются прокушенные губы, язык прижат к нижней челюсти специальными отходящими от кольца фиксаторами, ремешок затягивается на затылке. Рот наполняется слюной, Михаэль сглатывает, но небольшая часть все равно стекает по подбородку. Исаги уделяет внимание и вставшему члену нижнего. Он не собирается позволять сучке кончать в ближайшее время, поэтому кожаные ремешки плотно обхватывают стоящий член и основание мошонки. Йоичи фиксирует бандаж у основания члена. Сжимает мошонку, мнет не сильно, добиваясь реакции. Сверху раздается глухое мычание. Исаги отпускает, снимает распорку и манжеты. Вокруг шеи обвивается ошейник-цепь, от которого отходит короткий поводок. Взгляд у Кайзера мутный, с поволокой. Возбуждение, смешанное с болью, причиняемой кляпом, начинает медленно сводить с ума. Йоичи тянет за поводок, заставляя нижнего сползти с дивана вниз. — Ползи за мной. Крест стоит в другой части комнаты. Исаги отстегивает поводок, привязывает покорного нижнего к кресту, а в его руку вкладывает металлический брусок. — Это вместо стоп-слова, — шепчет Исаги, обжигая горячим дыханием ушную раковину, — если будет слишком, разожми пальцы. Кивни, если тебе все ясно. Слабый кивок удовлетворяет Топа. Йоичи отходит на пару шагов, берет розги, оглаживает гладкие прутья, скользит ими по спине, заставляя вздрогнуть. Вместо пронизывающей боли, на ягодицы снова опускает рука. Его опять разогревают. Десяток быстрых уверенных шлепков сначала по ягодицам, затем по бедрам. Первый удар ложится на правую ягодицу, вырывая из нижнего мычание. За ним второй, третий. Йоичи бьет размерно, с одинаковой амплитудой. После восьмого останавливается, давая нижнему передышку. Мягко оглаживает налившиеся красным ягодицы, после порки определенно останутся синяки. Сверху всё еще доносится приглушенное кляпом непрерывное мычание, тело Кайзера мелко дрожит, глаза застилает влага. Этого недостаточно, чтобы заплакать, нужно еще немного боли, но пока вместо нее приятно греющая нутро ласка, на которую Михаэль не рассчитывал, его все же наказывают. — Осталось еще восемь, потом перейдем на бедра, к концу на твоей крепкой заднице и бедрах будут синяки, долго будешь вспоминать сегодняшний урок, — голос Исаги спокойный, губы оставляют легкие поцелуи на спине, — продолжим, эти восемь ударов я буду наносить в полную силу, чтобы ты как следует прочувствовал. Новый удар опускается на ягодицы. В них действительно вкладывается больше силы, Йоичи перестает жалеть саба. — Девять, — произносить Топ металлическим тоном, — Десять. Кайзер срывается на приглушенный кляпом истеричный вой. Нижнего срывает на рыдания, но он продолжает сильно сжимать руку с металлическим бруском. Обжигающие слезы скатываются по щекам, слюни и сопли стекают по подбородку на шею и грудь. От нижнего доносится глухой скулеж, но стоит нанести новый удар и Кайзер снова глухо воет. Челюсть неприятно сводит от боли и напряжения. Язык немеет Тело бьет крупной дрожью. — Четырнадцать. Пятнадцать, — Исаги безжалостно отсчитывает удары, явно намереваясь дать все, что обещал. Михаэль с удивлением осознает, что потерял воспитанную в нем ранее выдержку и выносливость. Причиненная Топом боль слишком сильно влияет на внутреннее состояние, тело сковывает усталостью, безмолвно умоляя хотя бы о небольшой передышке. Нижний отпускает себя, рыдания становятся сильнее и громче. — Шестнадцать, — на ягодицу ложится последний удар, прутья спускаются ниже, Йоичи издевательски гладит ими бедра, намекая, что еще не конец. Ему все еще нужна передышка, небольшой перерыв, о котором у него нет права ни просить, ни унизительно жалобно умолять. На этой мысли с него снимают кляп и ошейник. Изо рта против воли вырывается облегченный вздох, следующий за ним скулеж глушит затянутая в перчатку ладонь, зажимающая рот. — Я с тобой еще не закончил, сучка. Сучка такая жалкая, подчиненная, разрушенная, — шепот проникает в разум. Сильная рука расстегивает ремешок, снимает кляп, отбрасывая в сторону, но зажимает рот рукой, — молчать, сучка, ты все еще наказан, сейчас я заберу у тебя из руки брусок, дам тебе выпить воды, после задам вопрос, продолжение будет зависеть от ответа. Кивни, если тебе все ясно. Исаги убирает руку после чужого кивка, снимает ошейник, давая слабое ощущение свободы, отходит за стаканом воды. Йоичи вплетает руку в волосы, слегка оттягивая голову назад, подносит стакан к чужим губам. Кайзер жадно пьет, желанная передышка дает немного прийти в себя. Становится чуть лучше. — Какой цвет? — спрашивает Йоичи. — Зеленый, Мастер, — скулит нижний жалобно, он очень близок к своему пределу. — Ты готов продолжить, малыш? — нежное обращение отзывается приятным теплом внутри. — Да, Мастер, умоляю вас. Ваша сучка заслужила наказание, сучка осознает это, сучка примет. Пожалуйста, сучка умоляет преподать ей урок, показать ее место, научить себя вести, — нижний трется щекой о чужую ладонь, выпрашивая внимание. Говорить о себе в третьем лице, унизительным нарицанием данном в самом начале оказывает психологическое давление, подводя к краю. — Хорошо, я не стану тебя ругать за шум, сучка. Ты отсчитаешь оставшиеся удары сам, если собьешься, мы начнем сначала. Помни, если станет слишком, ты обязан произнести стоп-слово. Кайзер кивает, интуитивно понимая, что быть шумным не значит разрешение говорить. Йоичи улыбается довольно, поворачивает голову и утягивает в поцелуй. Награда за хорошее поведение. Йоичи снова берется за розги. Первый удар ложится под ягодицы, сопровождаемый громким вскриком. — Семнадцать, — вскрикивает Михаэль, затем подряд ложатся еще два. — Восемнадцать, девятнадцать! — Старательная, послушная сучка, — одобрительный тон Верхнего приободряет Кайзера. — Продолжай стараться. Йоичи оглаживает чужой бок, опуская на бедра друг за другом еще три удара. — Двадцать, двадцать один, двадцать два, — скулит сорванным от криков голосом сквозь рыдания, хотя осознает, что его жалели, бедра пороли едва ли в полсилы. — Двадцать четыре. Двадцать пять! Благодарю за наказание, Мастер. Бедра красно-синие, Йоичи действительно был к нему мягче. Тело крупно дрожит. Йоичи ласково гладит чужую дрожащую спину, легкими поцелуями покрывает заднюю часть шею и лопатки. А затем и вовсе обнимает, аккуратно прижимаясь. — Умница, малыш. Ты хорошо справился, осталось немного. Я тобой доволен. Ты очень хорошо себя показал.Тебе очень идет быть послушным. Исаги освобождает нижнего, который едва держится на дрожащих ногах, придерживает его, ведет в центр комнаты, опускает на колени на ковер. Придерживает за подбородок, заставляя смотреть в зеркало. Ягодицы и бедра горят. Лицо, шея и грудь в подсыхающих слюнях и слезах. Тело мелко дрожит. Он опускает глаза, за что подбородок сжимают сильнее. — Смотри на себя, сучка, смотри, я сказал. Какой урок ты усвоил? — Исаги требовательно держит уставшего, измотанного поркой нижнего. Они должны закончить наказание. — Сучке преподали урок о том, что нельзя игнорировать ваши вопросы, Мастер. Сучке преподали урок о том, что нельзя лгать, Мастер. Сучка провинилась и была наказана. Сучка усвоила урок, она больше не посмеет проявлять неуважение. Сучка больше не посмеет лгать. Пожалуйста, умоляю, простите, я больше не буду, — Михаэль снова срывается на тихие рыдания. Горячие слезы неровными дорожками расчерчивают щеки. Долгое отсутствие сессий и пусть короткое, но интенсивное и серьезное наказание выматывают нижнего слишком сильно. — Умница, малыш, — Исаги ласково стирает слезы с чужого заплаканного лица, — я позабочусь о тебе, пойдем в кровать. Михаэля укладывают на спину. Он скулит от боли, когда горячие выпоротые ягодицы касаются холодного шелка. Ему больно. Попытки перевернуться пресекаются сильными руками. Кайзера избавляют от бандажа. — Будь покорным, малыш, лежи смирно, — приказывает Исаги. Кайзер приоткрывает рот, готовый умолять о снисхождении, как головку стоящего члена начинают посасывать. Крикливый стон срывается с измученных губ. Йоичи с каждым движением заглатывает член глубже, пока головка не упирается в горло. Михаэль стонет, скулит, вьется под Топом, сжимает пальцами простыни. Исаги выпускает член изо рта, прижимает к кровати бедра нижнего, фиксируя его. Боль немного отрезвляет Кайзера. С его губ срывается новый жалобный скулеж. Йоичи снова заглатывает член, ритмично двигает головой, доводя своего нижнего до оргазма. Михаэль слишком чувствительный. Дя него все это слишком. Слишком много. Слишком больно. слишком сильно. Яйца болят от долгого бандажа. Тело сполна выкормлено болью. Сознание переполнено эмоциями. Глаза застилает пелена, всё плывет. Первой его накрывает эмоциональная разрядка. Кайзер выгибается, кричит, окончательно срывая голос, когда умелый язык толкается в уретру, зубами намеренно царапая чувствительную кожу головки. Отключаясь, он чувствует физическую разрядку. Изливается в чужое горло. Оргазм, такой желанный и яркий, приносит истощение, облегчение, унося в сладкую темноту. Михаэль падает на простыни изломанной куклой. Исаги проверяет пульс, сидит несколько минут рядом с подчинившимся, разрушенным нижним, принявшим покорно всё, что ему дали на протяжении экшена. Вернувшись спустя пару минут с влажным полотенцем, он сначала старательно обтирает лицо, шею и грудь. Затем аккуратно переворачивает его на живот, оставляет засос на лопатке, обтирает спину, ягодицы и бедра. Последние два участка смазывает заживляющей мазью. Забота — важная часть тематических отношений. Нижний особенно нуждается в ней после наказаний, когда эмоциональное состояние находится в отрицательном спектре, а сам он часто чувствует себя униженным, виноватым и недостойным внимания Топа. В себя Михаэль приходит через час с небольшим. Усталость сковала все тело, боль неприятно сдавливает внутренности, напоминает о том, что он виноват. Он лежит на животе, спину мягко гладит сильная рука. — Я тобой очень доволен, малыш. Ты можешь говорить свободно. Идем, нужно принять ванну, еще раз позаботиться о следах, перекусить, чтобы восстановить силы. Михаэль согласно мычит, а после приподнимается, тянется за поцелуем. Йоичи целует его глубоко, играет с чужим языком, придерживая ослабшее тело. Кайзер мягко избавляется от чужих рук, боясь снова заработать наказание, сползает на пол, встает в коленно-локтевую позу, скрещивая запястья над головой, лбом упираясь в пол. Тело ломит, меньше всего хочется сейчас о чем-то просить, но Кайзер даже не просит, он умоляет. — Простите мою дерзость, Мастер. Я правда исправлюсь. Я стану для вас послушным. Я буду учиться вести себя, как подобает, чтобы вы были довольны, дайте мне шанс. Умоляю вас, Мастер, будьте снисходительны к недостойному нижнему. Умоляю, позвольте стать вашим. Йоичи смотрит на покорное тело, стоящее в униженной позе. — Выпрямись, сведи ноги и опусти задницу на пятки. Исаги понимает, что будет очень больно, что эйфория прошла, осталась только боль. Ждет метаний, сопротивления, мольбы или стоп-сигнал. Но Михаэль удивляет, сразу же выполняет приказ, закусывая губу и скуля от боли. Его хватают за подбородок, задирая голову, по щекам скатываются слезы. Исаги поднимает послушно тело с колен и шепчет в чужое ухо. — Мы обсудим это утром. Ты понятия не имеешь, чем одноразовая сессия со мной отличается от лайфстайл отношений. Все, малыш, все завтра. Сейчас нужно помыться, поесть и отдохнуть. Сессия окончена. Поставив на сегодня точку, Йоичи стирает слезы, ласково целует в губы и настойчиво уводит в ванную. Они вместе принимают ванну, после чего Йоичи ставит нижнего раком, вынуждая опереться о раковину. Мазью смазывает ягодицы и бедра, кутает в халат, после чего они возвращаются в комнату. Йоичи отправляет юношу в постель, сам же отправляется за закусками. Возвращается он с подносом, на котором помимо фруктов и сырно-мясной нарезки, хлеба еще и дымятся кружки с ароматным чаем. Он ставит поднос на пустующую прикроватную тумбу, передает Михаэлю чай. — Благодарю, — Кайзер в несколько глотком выпивает обжигающий напиток. Исаги усмехается, забирает чашку, ставя на тумбу, кладет руку на чужую шею, нежно притягивая блондина к себе и настойчиво целуя. Кормит с рук, прижимая ближе к себе лежащего на боку парня. Михаэль быстро отключается, измотанный экшеном. А Йоичи еще долго любуется красивым лицом, все больше убеждаясь в том, что стоит попробовать с ним постоянные отношения.