Niemand als du

Михаэль задумчиво перебирает длинными тонкими пальцами шёлковые тёмные пряди спящего Исаги, думая о том, закончатся их отношения во время этих сборов или нет? Ну, а что? Их прошлые сборы на базе сборных едва не поставили точку. Расстояния не для них — двух эгоистичных ревнивых собственников. Они и сейчас-то не всегда справляются с заёбами друг друга, а на расстоянии всё становится ещё сложнее. Он не сразу замечает внимательный взгляд синих глаз. Исаги смотрит молча, что для него по утрам совсем не свойственно. По-крайней мере, не в этой постели. Сейчас Йоичи, кажется, даже дышит через раз, словно боясь что-то между ними разрушить. Кайзер усмехается, оценивая чужие старания. Даже выёбываться не хочется, поэтому он прижимает мальчишку ближе, скользит ладонью по обнаженной спине вниз до ягодиц, поглаживает нежную кожу, легонько хлопает, слыша резкий выдох. Губы Исаги почти невесомо касаются угла челюсти, увереннее скользят вниз, оставляя на белоснежной шее красноватые отметины. Йоичи хочет забраться руками под футболку, но Михаэль легким движением подминает его под себя, нависая сверху. Он опирается на одну руку, на указательный палец другой наматывает темную прядь, гладит большим пальцем щеку, смотрит прямо в глаза, облизываясь. Голубые глаза лихорадочно блестят, мысли в голове путаются, скачут смазанными картинками. Хочется всего и сразу. С Йоичи всегда так. Исаги обнимает Михаэля за шею, приподнимается, проводит язык по чужим губам, прикусывает нижнюю. Кайзер, которому явно надоели эти игры, целует глубоко и мокро, жадно вылизывая мягкий, податливый рот. Исаги стонет в поцелуй, крепче обнимает за шею, жмётся сильнее. Оба чувствуют, как раскаляется воздух, стихают звуки, доносящиеся из открытого окна. Они растворяются друг в друге, забываясь, теряясь в ощущениях. Михаэль целует глубже, кладет руку на шею, сжимает, придушивая. Йоичи подставляется, выгибаясь. Он доверяет Кайзеру абсолютно, неоспоримо. Это безумие. Их отношения — безнадежное помешательство. Игра на грани фола. И страх потерять. — Я тобой словно бесом одержим, — шепчет Кайзер в чужие губы, выпускает из плена крепкой руки хрупкую шею, позволяя отдышаться. Он стягивает с них одежду, гладит беспорядочно крепкое спортивное тело, покорно подставляющееся под грубоватые ласки. — Выебешь? — спрашивает Исаги, глаза пьяные от желания, шальные. Кайзер обхватывает рукой его член, водит по стволу вверх-вниз, дразня. — Как суку, — выдыхает обещание сквозь зубы, слыша в ответ просящий стон. Кайзер целует сначала шею до синяков и недовольного шипения, затем челюсть — уже нежно, отвлекая. Входит одним движением в растянутую еще с ночи дырочку, впиваясь в губы грубым поцелуем, прижимает к постели руки. Вдавливает своим телом в матрас, двигаясь быстро и резко, вслушиваясь в чужие тонущие в поцелуе стоны, всматриваясь в расширенные зрачки, не видя, но зная, что тонкие руки Йоичи сжимаются до побелевших костяшек. Михаэль отрывается от его губ, приподнимаясь, выходит полностью, переворачивает мальчишку и ставит на колени. Сжимает запястья, заводит за спиной, чтобы держать было удобнее, и снова берёт резко и грубо. До криков и мольбы. Сжимает эти чёртовы запястья до синяков, другой рукой держа за шею. Исаги прогибается в спине, сильнее насаживаясь, ему слишком хорошо, слишком много и слишком хочется ещё больше. Кайзер скалится, скользит рукой с шеи вниз, задевая соски, сжимает член у основания, чувствуя, что мальчишка под ним уже близко. Михаэль вздрагивает, захлёбываясь в волне оргазма, сдавливает основание и запястья сильнее, слыша просящий скулеж. — .эль, пож.жа.луй.с.с.та, — Йоичи прокусывает нижнюю губу до крови, коктейль из боли и возбуждения взрывает все внутри похлеще Молотова. — Нет, малыш, я же обещал, что выдеру тебя, как суку, а теперь сожмись или тебе же будет хуже. Исаги ничего не остаётся, кроме как послушаться. Он сжимает ягодицы, чувствуя, как рука пропадает с члена. — Вот так, моя послушная сучка, — горячий шепот в самое ухо заставляет покраснеть. Кайзер целует во впадинку за ним, прикусывает хрящ и шлёпает по напряжённой ягодице, затем ещё раз и ещё, впитывая кожей то, как тело под ним содрогается от оргазма. Исаги кричит, кончает, чувствуя, что Михаэль выходит из него, обхватывает двумя руками за талию, аккуратно укладывает на бок. Пространство перед глазами кружится, мутнеет, измученное сознание отключается, забирая своего владельца в небытие. — Йоичи, ты как? Йоичи? Teufel! *** Исаги приходит в себя через минут десять, чувствуя крепкие объятия, саднящую боль в шее и разливающуюся по всему телу приятную истому. Удивительный коктейль. — Нам же никуда не надо? — спрашивает он охрипшим севшим голос. — Душ, кросс, еда — обязательно, остальное — по желанию. Исаги утыкается в изгиб шеи, шепча, что обязательная часть программы тоже может подождать минут двадцать.