Мальчишник с подвохом

* HIM – Wicked game * Феликс совершенно ничего не разбирает, когда, вылетев из VIP-комнаты, несётся прочь по длинному коридору. Ярость вперемешку с обидой стремительно растекается по венам, заполняя всё существо, но Ли сам не знает, на что конкретно злится: на Минхо, устроившего для него такой сюрприз, на загадочного танцора, который оказался неожиданно горячим, или на собственное тело, что так предательски отреагировало на абсолютного незнакомого человека, а что хуже того – на мужчину. Его возбуждение имело бы хоть какой-то смысл, будь он юнцом в пубертатный период, либо же если бы его сексуальная жизнь была скудной и неинтересной – у них с Цзыюй с этим, к счастью, нет никаких проблем. Но пугает тот факт, что даже в подростковый возраст Феликса никогда не влекло к представителям своего пола, по крайней мере, он за собой не замечал гомосексуальных наклонностей. Разве что в эстетическом плане его восхищали хорошо сложенные мужские фигуры. Не более того. А сейчас он испытывает стыд и отвращение к самому себе за собственные эмоции... Отчаянно пытаясь понять, где именно он оступился, за что судьба играет с ним столь злую шутку, Ли кое-как добредает до главной залы, откуда его мгновениями ранее потащили в ту злосчастную комнату с тем гипнотическим парнем в маске, будь он неладен. И к своему ужасу лишь сейчас обращает внимание на то, что за ворохом навязчивых мыслей твёрдость в штанах ушла совсем малость. Какой позор. Как теперь друзьям в глаза смотреть? Они же теперь до самого гроба будут подшучивать над ним. И словно в подтверждение всем опасениям Феликса встречает Минхо своим безудержным сумасшедшим хохотом и отчего-то встревоженный Хёнджин. Сердце с противным грохотом падает вниз. – Я, конечно, знал, что ты оценишь мой подарок, – давя смешки, Ли-старший прочищает горло и своими хитрющими глазами устремляется на промежность Феликса, вгоняя его в ещё большее смущение, отчего руки по инерции тянут вниз край вылезшей из джинсов кофты. – Но, Ёнбоки, не до такой же степени! По разрумянившемуся лицу и расстёгнутым двум верхним пуговицам рубашки видно, что мужчина пьян и несёт полнейший бред, однако злость накатывает на Феликса новыми волнами – ему совершенно не смешно положение, в котором он оказался и, между прочим, по вине того же Минхо. – Ты ебанутый или да?! – наконец бросает Феликс, повышая голос из боязни, что за громкой музыкой его любезный хён его не услышит. – Делать больше нечего?! – Чего так завёлся из-за какой-то шутки? – лепечет Минхо, не теряя и доли своего веселья, затем отпивает ещё немного коктейля. С одной стороны, Ли и сам не понимает, почему так взъелся, ведь Минхо всегда был беспечным и легкомысленным, своими дурацкими приколами мог ранить человека абсолютно неосознанно, но если взглянуть на ситуацию под другим углом – в конце-концов, подобное имеет накопительный эффект, и рано или поздно должен разразиться пожар от затаённой обиды. Именно поэтому Феликс не сдерживает себя, когда выплёвывает каждое слово по буковке: – Хён, найди уже себе кого-нибудь, а то от одиночества с ума сходишь. И, к твоему сведению, шутки твои становятся более чем странными. – Ликс, ты перегибаешь! – тут не выдерживает Хёнджин, сидевший до этого в напряжении. Возможно, так оно и есть, ведь Феликс выбрал бить по самому больному и ему стоило бы замолчать, учитывая вмиг помрачневшее лицо Минхо, однако чувства берут верх над разумом и он запускает последнюю ядовитую стрелу в самое сердце их многолетней дружбы: – Но я не притворяюсь, как ты, а говорю прямо. Может уже скажешь ему, что тебя тоже смущают его шок-презенты и ты хотел продать то золотое кресло? И какого чёрта именно сейчас затихает музыка, и между лучшими друзьями повисает гнетущее молчание. Притихший Минхо задумчиво глядит перед собой, а Хван виновато опускает голову, буравя взглядом носки собственных туфель. Чувство сожаления в ту же секунду закрадывается в душу, но Феликс, ведомый совсем свежим уязвлением, отгоняет лишние эмоции. – Мистер Ли, Вы забыли. – голос Ниен служит отрезвляющим фактором – она выглядит немного запахавшейся, будто только что с пробежки. Она протягивает Феликсу его телефон – о нём он действительно успел и позабыть в порыве ярости. Ли спешно забирает устройство у ничего не понимающей девушки, и бросает друзьям перед уходом: – Не могу здесь больше находиться. Хорошего вам времяпровождения. Как только силуэт Феликса скрывается за большими дверями, у Хёнджина начинается немая паника. Он не знает, как вести себя перед старшим и что говорить, но Минхо, заметив его метания и растерянность, произносит спокойным тоном: – Ёнбок прав. Я и подумать не мог, что моё внимание может быть таким обременительным. Просто не знаю, как ещё выразить свою привязанность к вам, – Минхо, обычно весёлый и шумный, сейчас выглядит таким грустным и крошечным с покрасневшими глазами и дрожащим подбородком, отчего Хёнджину становится даже жаль его. – Джинни, прости за причинённые неудобства. Таким уязвимым Ли-старшего можно увидеть крайне редко, и эту свою сторону он показывает лишь самым близким. У Хвана сердце болезненно сжимается. Он разрывается меж двух огней, решая, как лучше ему поступить: с одной стороны Феликс со своей обидой, с другой – расстроенный Минхо. Хоть Феликс и часто проявляет эмоции, он не глупый и, Хёнджин уверен, младший не пропадёт и быстро придёт в себя. Однако, Минхо нуждается в поддержке, как никогда, поэтому Хван тихо подсаживается к нему, в утешительном жесте беря его за руку: – Всё в порядке, хён. Я ценю тебя и твоё внимание. Минхо чуть успокаивается и одаривает младшего благодарным взглядом: – Спасибо, Джинни. – Желаете чего-нибудь ещё, джентльмены? – снова раздаётся голос Ниен, и Минхо, как ни в чём не бывало, обращается к ней с улыбкой на лице: – Ниен, милая, можешь повторить наш заказ? – Хван немного озадачен столь резкой сменой настроения друга. Минхо же, чьи сияющие глаза в данный момент магнетическим образом прикованы к тому самому парню с модным андеркатом, которого они встретили ещё у входа, вкрадчиво дополняет: – И контакты вон того жеребца, пожалуйста. Как частый гость, я ведь имею право на бонус? * * * Ночная улица встречает Феликса со всей душой, окутывая тело приятной лёгкой прохладой. Застегнув молнию на куртке, парень достаёт телефон и проверяет на наличие уведомлений. Несколько сообщений от коллег по работе, и одно от Цзыюй, полученное около часа назад: "Я тоже по тебе скучаю... Смотри, не зарься на других девушек. Ревную страшно! >.<". Ли горько усмехается – ей лучше не знать о том, что с ним произошло, потому что самому от себя становится тошно. Феликс не гомофоб, ни в коем случае! Он всегда спокойно относился к представителям ЛГБТ-сообщества, и у него достаточно квир друзей. Да те же Минхо с Хёнджином: первый – открытый гей, а второй – бисексуал. Однако, когда этот вопрос коснулся его самого, он попросту испугался собственных чувств. Феликс всё ещё растерян и не имеет понятия, куда ему идти – домой он не поедет, поскольку не хочет портить праздник Цзыюй, и к друзьям тоже не вернётся по ясным причинам. Поэтому спешно строчит сообщение невесте о том, что будет поздно и чтобы она ложилась спать, не дожидаясь его. Наваждение вновь всплывает в сознании, и прежде чем оно успевает поглотить его душу, Ли быстро ловит такси, уносясь из этого злополучного места прочь. Феликс никогда не считал алкоголь решением каких-либо проблем, предпочитая подходить к любой ситуации на трезвую, однако, сейчас, когда голова забита навязчивыми мыслями, решает заглушить их как раз алкоголем. Зайдя в первый подвернувшийся бар неподалёку, он заказывает что покрепче, дабы хотя бы немного забыться. Но, как бы он не старался, результат не совсем плодотворный. Снова перед глазами та тускло освещённая комната, крошечная сцена, и... образ загадочного танцора, кажется, уже отпечатавшийся на полотне сознания. Ли залпом опустошает очередной стакан с горючей жидкостью, чувствуя, как разум начинает потихоньку плыть. Но, тем не менее, парень в маске не желает покидать его бедную голову... Знакомый ягодный запах слишком отчётливо бьёт по обонянию, горячие прикосновения всё ещё фантомно ощущаются на чувствительной коже, а проникновенный взгляд, буквально заглядывающий в самую душу, вновь беспокоит сердце. Феликс зажмуривается в попытке спрятаться от этих мучительных чувств, а потом разлепляет тяжёлые веки и впадает в оцепенение – карие глаза по-прежнему здесь, и глядят прямо на него. Только теперь уже без преграды в виде маски. Это галлюцинация? Желая выяснить, мираж перед ним или реальность, Ли протягивает руку, но, на удивление, она не проходит сквозь, а опускается на крепкое плечо. Чужой добродушный смешок вгоняет в смущение. – Ох, простите, пожалуйста! – Феликс старается говорить внятно, но язык заплетается из-за выпитого алкоголя. – Я думал, Вы призрак. Незнакомец улыбается, забирая свой заказ у бармена, а потом интересуется: – А Вы видите призраков? Феликс не знает, отчего его щёки наливаются румянцем – от того факта, что он сморозил самую что ни на есть глупость, либо же от чужого бархатистого голоса, приятными волнами разнёсшегося по всему телу. Он снова поднимает свои пьяные глаза на парня, сидящего рядом, на сей раз внимательно изучая: у него довольно волевое лицо с невероятно мягкими чертами, красивые тёплые глаза, крупный нос, полные розовые губы в форме бантика и тёмные вьющиеся на затылке и висках волосы. Есть в нём что-то такое, что чарует, гипнотизирует, заставляет любоваться, затаив дыхание... Наверное, Феликс просто перебрал. – Не совсем, ну, то есть, Вы просто похожи на одного человека. – бормочет он себе под нос, быстро отворачиваясь. Стыд вперемешку с каким-то непонятным трепетом не на шутку волнуют сердце – оно отдаёт громким стуком в ушах. – Ну, слава Богу, что всё-таки на человека, – незнакомец снова усмехается, отпивая немного своего напитка, а потом устраивается поудобнее, подперев голову рукой, анализируя его в ответ. – А Вы и правда чудак. Ли почти уверен, что сходит с ума, потому что изображение перед глазами начинает размываться в одно сплошное марево, оставляя в сознании лишь пустоту и... этот мягкий убаюкивающий голос. Ощущение, будто он пребывает в каком-то трансе. Феликс чувствует, как веки наливаются свинцом, и постепенно проваливается в забытье. Бережно подставленная под щеку чья-то тёплая ладонь – последнее, что фиксирует уставший мозг. И всё-таки, это была иллюзия или реальность?