В ночь твоего прибытия

      Как и обещал, Саурон разбудил любимую ласками на рассвете.       — Где он? — первым делом спросила она.       — Кто?       — Кузнец!       Это звучало как оскорбление. После того, как он собрал оружие из моргульской стали и бросил его в огонь вместе с короной.       — Разве ты не за парнем отправился?       — Я отправился к вулкану. Парень в пути.       — Тебе сложно было сопроводить его?       — Его сопровождают.       — Орки?       — Волки. Я конечно мог взять его на руки и перелететь сюда, но как ты себе это представляешь?       — Так ты… летал? — озадаченно спросила Галадриэль.       — А ты как думала?       — Думала, ты как-то телепортируешься, не знаю. Но если ты можешь летать, то почему я отбила себе задницу, пока добиралась к тебе?       — Тогда не мог, — ответил Саурон, и это прозвучало как извинение.       — Ты вроде намеревался не совершать ошибок, но начинаешь новый путь, мучая подопечного.       — Я создал условия для побега, а мой мальчик его возглавил. Зачем отбирать подвиг у храбреца?       — А корона? Мир стал лучше?       — Рад, что ты спросила. Артефакт Моргота уничтожен, мне стало гораздо спокойнее.       — Ещё бы, ты теперь неуязвим.       — Это я-то неуязвим? —воскликнул Саурон. — Я, как ребенок под взором родителя, боюсь сделать неверный шаг. А моя любимая в любой момент может скрыться от меня в убежище, и я не проберусь к ней даже во сне. Мечтать не мог о такой жизни!       Галадриэль пожалела о своей резкости, достала из-под одеяла серебряную корону и надела себе на голову.       — Я взяла её в свою постель. И я не собираюсь сбегать.       — Ты осчастливила меня, — произнëс он с облегчением.       — Ты когда-то отправлял меня в места из моей памяти. Я хотела бы взять тебя кое-куда.       — Нет, Галадриэль. Я не хочу проникать в твою голову.       — Почему?       — Я и так о тебе узнал больше, чем следует.       — Ты же видишь незримое, это в порядке вещей.       — Я держу твой разум закрытым для себя. Я ощущаю тебя человеческим зрением, слухом и осязанием, и иного мне не нужно, чтобы наслаждаться тобой.       — Я тебе не верю. Думаю, Создатель лишил тебя этого дара, чтобы ты не мог дурачить его детей.       Саурон вспыхнул. Ему захотелось уязвить еë, отыскав в памяти какую-нибудь гадкую вещь, или вернуть еë в моменты слабости. Нет, стоило найти что-то новое, чтобы показать ей, что еë разум всегда доступен для него. Вот она гремит ведром, чтобы остудить воду в ванне: она зла, обижена и борется с собой. Да как она не спилась тут в таких терзаниях? Эльфы, конечно, крепкие создания, но силы их духа не безграничны. Их любовь не сделала еë счастливой, а он не дал ей и крупицы обещанной силы.       Она выполнила свою часть им же навязанного договора: принесла ему свет и даже надела корону, а он, как болван, мелочно пытается ей отомстить. Не дождавшись ответа, она отвернулась и начала одеваться, но Саурон остановил еë, обняв за плечи. Он отправил еë на праздник в село — туда, где она пустилась в пляс. Он показал, какой видел еë своими глазами: счастливую, озарëнную огнями костра, неотразимую.       — Прости, — прошептала Галадриэль, когда видение прекратилось.       Это он должен просить прощения за свой подлый порыв и за свою любовь, сделавшую еë такой одинокой.       — Тебе здесь плохо, — сказал Саурон.       — Мне было бы хуже без тебя. Наверное, мне не положено счастья. Остаëтся лишь наслаждаться нашей близостью, когда я забываю, кто мы и откуда.       Саурон выяснил, куда она хотела отправиться, и ему стоило сразу ответить на еë просьбу, не закатывая сцены. Это была поляна в Нуменоре, которую она пересекала на резвой лошади в сопровождении Элендиля. Когда Галадриэль обнаружила себя на острове по колено в траве, Саурон обратился к ней:       — К сожалению, я знаю, что ты намерена сделать.       — Тогда просто жди.       Он разлëгся на траве, а Галадриэль отправилась собирать цветы. Вернулась она с венком в руках, а он выглядел удивлённым.       — Это для меня?       — Как будто ты не прочёл этого в моих мыслях?       — Этого я не успел разглядеть, только намерение собрать цветы.       — Врëшь.       — Я тебе никогда не вру.       — Я порой забываю, какое ты могущественное создание. Ведь ты создавал этот мир.       — Только по воле Единого.       — Ты мог бы мне показать незримое?       — Боюсь, это невозможно.       — А свои воспоминания? Покажи мне ту битву. Я хочу увидеть, как пал мой брат.       — Нельзя. Ты не сможешь выдержать мою песнь, это не нуменорская песенка, это магическая атака. Нужно обладать силой майар. Может быть, когда-нибудь мне удастся передать её тебе.       — Это возможно?       — Не знаю.       Грусть еë сердца снова выплеснулась наружу и повисла между ними. Саурон сидел со склонëнной головой. Галадриэль осталось лишь сделать шаг, чтобы снова забыть, кто они и откуда. Она опустилась на колени у его ног и возложила цветочную корону на его голову.       — Жаль, что нельзя забрать венец с собой, но я привяжу его к самому своему существу, — сказал Саурон.       — Весной я сплету тебе новый и буду венчать тебя каждый день.       — Иди ко мне.       Галадриэль устроилась на его груди и поразилась, насколько спокойнее она чувствует себя сейчас по сравнению с теми днями в Нуменоре, когда она выясняла, где находится еë враг, и не знала, что погоня окончится в его объятиях.       Дни в ожидании гостя тянулись долго. Саурон стал покидать Галадриэль, чтобы помочь деревенским. Она же принялась за женские труды, которыми не занималась веками, и с непривычки натёрла пальцы о пряжу.       Саурон сказал, что хочет еë помощи, и Галадриэль уже загорелась желанием научить парня сражаться, но речь шла о том, чтобы для начала обучить крестьян грамоте, а король с магическим кольцом запросто обойдëтся без меча. От такой унылой перспективы ей стало скучно заранее. Ну какой король без отработанных боевых навыков, в самом деле? И какой юнец откажется от еë тренировок?       Для гостя приготовили комнату. От нечего делать Галадриэль даже украсила еë букетом из сухоцветов и подрядила служанок набить для него подушки потуже. Свой гусиный пирог она тоже получила. Эти колдовские куклы больше не раздражали — теперь еë удивляло, как она вообще могла спутать их с настоящими людьми. То ли привычка сказывалась, то ли слишком тесное общение с рождëнным до начала времён — но еë состояние менялось.       Она привыкла — как он и предсказывал. И к колдовству, и к постоянным долгим соитиям. К тому, для чего не предназначены эльфы. Не говоря о майар, для которых плоть — несовершенное средство для взаимодействия с детьми Единого. Едва ли кто-то из им подобных созданий так неудержимо рвался этим заниматься. Она отмахнула мысль о его тëмной развратной подружке. Об эльфийках Эрегиона тоже думать не хотелось. Но на накие подвиги толкала похоть его человеческое тело — вот это было любопытно.       В один из снежных вечеров она расспросила Саурона о женщинах в его постели. Оказалось, о постели речи не шло. Это еë он трахал в исключительном комфорте на мягких перинах. И если бы она могла повернуть время вспять, то предпочла бы не слышать этот рассказ, потому что Саурон не врал ей, даже если правда не была приятной.       — Расскажи мне о своих женщинах, — попросила Галадриэль.       — Они не были моими. Строго говоря, трахал я только одну. Это случилось в Нуменоре. Мужчины смотрели на меня с завистью, а женщины — с желанием. Король-изгнанник, потомок слуг Мелькора, любовник эльфийки — их волновал Халбранд. Сильно волновал.       — Любовник эльфийки? Ты такие слухи распускал?       — Нет, любовь моя. Людская молва свела нас, ведь любому ясно, что мы созданы друг для друга.

***

      — Я любил наведываться в одну харчевню в порту. Там меня заприметила красивая женщина, и я решил взять её наконец. Она подала мне знак, и я последовал за ней. Нуменорские сумерки, эль в моём желудке, портовые запахи — всë это разожгло во мне азарт. Настоящий, мужской, первобытный. Следуя за ней, порой теряя её из вида, я завëлся, как зверь. Я преследовал еë, как добычу, член стоял колом, мне даже пришлось накрыть его рукой, чтобы пробраться через толчею и никого не задеть. Так мы добрались до отдалённой пристани и оказались на небольшом судне совсем одни.       Она разделась сама. В трюм проникало достаточно света, чтобы видеть её красоту, но меня и так сражало еë влекущим запахом. Пышнотелая, полногрудая, весь день она провела, трудясь в закусочной. Я готов был до утра облизывать её кожу, солёную от пота. Она не избавлялась от волос на теле и была неотразима в первозданной красоте. Я зарывался носом в её подмышки, мял в руках еë тяжелые груди, упивался запахом ее кудрявой промежности. Она закрывала рот руками, чтобы подавить свои крики, ей было хорошо со мной. Только долго это не продлилось. Я так ошалел от впечатлений, что забыл про осторожность, когда вошёл в неё.       Я слишком легко поднял её, крупную и тяжёлую даже для сильного кузнеца. Я слишком легко держал её вес на руках, слишком яростно вбивался, двигался слишком быстро, и длилось это чересчур долго. Я трахал еë слишком хорошо для смертного. Мне стоило прежде подглядеть за людскими утехами. В ужасе она спросила: «Кто ты такой?» — чем подвела итог своей жизни — я придушил еë, не раздумывая. Когда я кончил, она уже не дышала. Судно я поджëг и больше не искал встреч с женщинами.

***

      Галадриэль была глубоко опечалена этим рассказом, но рада, что он смог им поделиться. Она даже немного гордилась им, раз он не стал повторять ошибку.

***

      — Потом случилась еще одна история. Ко мне пришла молодая знатная девушка. Пришла прямо в кузницу ночью. Утверждала, что полюбила с первого взгляда и хочет подарить мне свою девственность. Я был растроган.       Рослая, стройная, с тонкой талией и маленькими упругими ягодицами. Я не отказал себе в удовольствии посмотреть на неё без одежды. Ореолы грудей были большими, как бутоны, а когда я коснулся их, благодарно сморщились, предложив мне гордо торчащие твёрдые соски. Смертные не способны создавать совершенство, но иногда оно встречается в их женщинах.       Я не взял еë невинности. Лишь повторил то, что делал в начале с её предшественницей. Открыл ей мир чувственных удовольствий, насытил молодую плоть как мог. Я увлëкся настолько, что вошёл в роль благородного наставника, сказал, что её невинность принадлежит будущему мужу, и она обязательно встретит свою любовь. Она ушла от меня под покровом ночи и больше не появлялась перед глазами. Я всë ещë был в одежде, а член ныл от желания. Ты будешь смеяться, но как только она ушла, я выкинул её из головы и дрочил до утра как проклятый, думая о тебе.

***

      — И это весь твой опыт с людьми? — спросила Галадриэль.       — Да. Осуждаешь меня за убийство?       — Осуждаю. Ты меня опечалил. Но спасибо, что поделился.       — Я уже был необратимо влюблён в тебя тогда. До сих пор не верю, что мы вместе.       — Кажется, у нас обоих не было иного шанса. За нас всë решили, а мы лишь наломали дров на пути друг к другу.       Галадриэль пронзила догадка.       — Та девушка, что прислуживала нам за ужином, — это та самая? То есть, еë образ?       Саурон кивнул.       — Так вот зачем ты их создал, распутник!       — Нет, милая, увы. Это всë равно, что ты нарисовала бы себе любовника на обрывке бумаги. Это невозможно для меня. Я дрочу, как простой смертный.       Он сделал несколько движений рукой по стволу члена, но Галадриэль не отреагировала на его красноречивое приглашение.       — Знаешь, а я их вижу пустыми. То есть, я ясно вижу теперь, что в них не положили жизни, такого не было в начале.       — Ты ведь обучена бороться с магическим воздействием и уже это демонстрировала, ничего удивительного.       — Мне кажется, со мной что-то происходит. Может, я каким-то образом перенимаю твою силу?       — Может, так и ладошками начнёшь огонь высекать? — он постарался звучать очень, очень соблазнительно, поцеловал еë руку и направил к своим бëдрам. Но она оставалась задумчивой и безучастной.       — О, Создатель! Галадриэль, когда я говорил, что дам тебе силу, я имел в виду власть, влияние, могущество.       — Тебя никто не тянул за язык сегодня.       — Но я честно ответил, что не знаю, как тебя усилить. Хорошо, пускай у меня волшебная сперма, в таком случае нам надо продолжать практиковаться. Тем более, ты подала мне одну идею. Только не бей меня по лбу.       — А ты не являй мне эльфийский облик. Змей и то лучше, если честно.       — Знаешь, мне всегда не хватало рук, чтобы ласкать тебя всюду. Думал даже отрастить какой-нибудь хвост или щупальце прямо в процессе, но постеснялся.       — Ты — и постеснялся? Выкладывай, что ты намерен делать, прежде чем меня стошнит.       — Смотри, — сказал Саурон, указав рукой ей за спину.       Из воздуха появился двойник Саурона и произнëс тем же голосом:       — Я намерен доставить тебе двойное удовольствие.       Галадриэль мотала головой из стороны в сторону.       — Я не настолько развратна, нет.       — Это не двое мужчин. Это всего лишь я, и меня может быть столько, сколько захочешь.       — Я не хочу.       — Врëшь, — прошептал двойник ей на ухо, — я читаю твой разум.       Она зажмурила глаза. Голова кружилась, но Саурон не дал ей потеряться в пространстве, слившись с ней губами. Другие губы оставили короткий, изучающий поцелуй на еë шее.              Она прижалась к груди Саурона, будто прося защиты, не решаясь войти в предложенную им игру. Он дал ей передышку, ничего не говоря, и гладил еë волосы, успокаивая. Или настраивая на продолжение.       — Пусть принесëт вино, — сказала Галадриэль.       — Когда двойник покинул комнату, она забралась под одеяло. Саурон присоединился к ней, устроил поудобнее, протянув руку за её спину, и начал нежно и настойчиво распалять еë тело.       Он принял поднос из рук двойника, заставил его исчезнуть и разлил вино по бокалам.       — Я могу окутать тебя своей лаской со всех сторон, разве не этого ты хотела? Хочешь, я погашу свечи?       — Нет, я хочу смотреть. Когда ты рассказывал о кузнице, я представляла вас.       — Хочешь подсмотреть за мной, любимая?       Он вошёл в еë разум и показал, как Халбранд помогает раздеваться нуменорской красавице.       — Как я об этом мечтала тогда, — усмехнувшись, сказала Галадриэль.       — Если валар посвящены в планы Эру, то представь себе, как они хохотали над нами. Два глупца, предназначенные друг другу, занимаются самоудовлетворением, находясь в одном городе.       Галадриэль начала пьянеть и подтекать, наблюдая, как Халбранд, нацеловавшись с девушкой, спускается к еë налитым соскам, берёт в рот по одному, кружит пальцами по изнеженному благородному телу, а потом прикладывает рот к еë гладкому лобку. Соблазнительница основательно подготовилась к свиданию.       Галадриэль никогда не хотелось избавиться от волос внизу. Она слышала, что женщины людского рода убили бы за такую деликатную поросль между ног, которая служила скорее украшением, чем помехой. И уж точно ни одно существо в мире не носило священный свет под юбкой. Кроме принцессы золотого эльфийского дома.       Саурон не дал ей увидеть, как девушка забьëтся в оргазме. Он явил перед ней пару двойников — еë и своего собственного, и это уже не было видением.       — Представление только начинается, любимая, — объявил он, подлил ей вина, а парочка гостей начала раздевать друг друга.       — Болван! Вот что надо было показать мне на скале, — воскликнула Галадриэль.       — Тогда я проткнул бы тебя вовсе не короной…       Вторая Галадриэль подошла к кровати, приняла упор руками и прогнулась в спине. Еë спутник пристроился сзади и начал водить руками по еë телу, вызывая в ней стоны. Галадриэль наблюдала во все глаза, и это было совсем не то, что видеть себя обнажённой в зеркале.       — Ты видишь, насколько ты прекрасна в своей страсти? — спросил Саурон.       — Да.       — Коснись себя, любимая. Почувствуй, как ты приятна на ощупь.       Галадриэль дотронулась до шеи своей копии — тëплая кожа затрепетала под еë пальцами, но на этом контакт не закончился — злодей заставил еë ответить на прикосновение. Влажный поцелуй женских губ — еë собственных губ — застал Галадриэль врасплох. Языки сплелись, маленькая рука ухватила еë за затылок, чтобы не дать ей вырваться, но Галадриэль и так уже была не в силах оторваться от собственного рта. Она никогда не желала женщину. Да что там, она и желать научилась только с этим колдуном, и это он целовал еë сейчас, используя еë же тело, заставляя еë желать саму себя.       Галадриэль положила руки на грудь своей копии и почувствовала, как под пальцами твердеют соски, как вдруг началось ритмичное движение, а в еë рот стали вливаться прерывистые женские стоны. Двойники начали трахаться.       Саурон притянул Галадриэль к себе, уложил спиной на кровать и стал осыпать поцелуями еë лицо и шею, пока она любовалась сценой их соития. Ничего прекраснее она в своей жизни не видела. Они были неотразимы в своëм служении взаимному удовольствию. Они были поистине королевской парой.       — Посмотри, как ты кончаешь, Галадриэль, послушай свои стоны, — шептал Саурон, — я живу ради этого, вот что ты со мной сделала.       Представление не окончилось на этом, он целовал еë губы, нежно держа за подбородок, а по еë телу блуждали ещë две пары рук. Когда к ним добавились и языки, Галадриэль заскулила. Колдун умудрился объять еë своими ласками, а ведь это была только прелюдия. В её влагалище скользнули маленькие пальцы, а обе груди были захвачены ртами Саурона. Он начал посасывать их и делал это синхронно, проклятый маньяк. Вместе с ритмом толчков от пальцев между еë ног, эти действия не оставили ей шансов: она кончила молниеносно и чуть не захныкала от досады.       — Дыши, моя королева, дыши глубже. Эта ночь будет долгой, — успокоил еë Саурон.       Она и правда чувствовала себя развратной, пресыщенной королевой в окружении рабов. Но исключительно потому, что это развлечение ей устроило самое могущественное существо в Средиземье. Она утоляла жажду вином и расслабленно наблюдала, как Саурон устраивается на коленях между еë ног. Двойник поправил ей подушки и забрал у неë бокал.       Вторая Галадриэль села на кровать с другой стороны. Королева была готова продолжать и раскинула согнутые ноги, приглашая любимого войти в неë. Он придвинулся к ней, подхватил еë за ягодицы и насадил на свой истомившийся от желания член, твëрдый, как стальной жезл.       Галадриэль застонала, закрыв глаза, раскинув руки и подставляя тело под бесчисленные поцелуи. Её гладили, целовали, покусывали, сосали ей грудь, А Саурон исступлëнно двигался внутри еë влагалища. Маленький острый язычок лизнул еë клитор.       Видеть своë лицо рядом с двигающимся членом Саурона за таким непривычным занятием оказалось завораживающим зрелищем. Она не сразу поняла, что обе еë груди ласкают губы. По обеим сторонам кровати был Саурон — их стало четверо — его стало четверо. О, Эру, прости, это слишком хорошо, чтобы возмущаться!       Галадриэль встретилась глазами со своим королëм и направила признание из самого сердца:       — Я люблю тебя.       — Поцелуй меня, любимая, — ответил он.       Она запрокинула голову на подушке, чтобы подставить губы для поцелуя от ещë одной копии короля, устроившейся в изголовье. К счастью, эльфы не умирают от наслаждения, иначе это была бы последняя ночь в еë жизни.