Если бы все было наоборот

Во Дворце Ушань воцарился хаос. Первыми встрепенулись личные охранники Его Величества, которые непостижимым образом упустили из внимания факт его возвращения. Для начала они пришли в ужас от самого осознания такой серьезной оплошности. Следом их охватила леденящая душу паника: Темный Император не просто вернулся во Дворец, но и оставил за собой внушительную кровавую дорожу, которая змеей вилась по полу и вела к его личным покоям. В абсолютной тишине онемевшие от испуга стражники изучали ее направление, пока их взгляды не остановились на плотно закрытых дверях спальни Его Величества. На дорогой древесине отчетливо виднелся алый отпечаток ладони, недвусмысленно намекающий на то, что владелец оставившей след руки вряд ли пребывает в полном здравии. Он-то и заставил всех выйти из оцепенения: стражи разом встрепенулись и наперебой заголосили: — Срочно позовите Таньлана! — Где Министр Ши? Найдите его! — Его же нет на Пике! Забыли, что он во Дворце Тасюэ по поручению Его Величества? — Нам нужно войти в покои, кто возьмет на себя смелость открыть дверь? — Кто-нибудь видел драгоценного наложника? Без него не обойтись! Нестройный гвалт восклицаний мгновенно прервался, стоило лишь дверям с грохотом распахнуться. На пороге возник тот самый наложник — и одним своим видом заставил вздрогнуть полтора десятка закаленных в боях мужчин. Щеки, шея, дорогие одеяния, пальцы: там и тут Мо Вэйюя покрывали кровавые пятна. Его взгляд отражал отчаяние на грани безумия, в них виднелись фиолетовые всполохи смертоносных молний, а лицо наложника словно оставили все краски жизни — настолько оно побледнело. Он свирепо воззрился на бесполезную толпу людей перед ним и рявкнул: — Быстро заткнулись и прекратили галдеть! Почему Таньлан еще не здесь? Сейчас же приведите! Соберите всех лекарей и немедленно пошлите за Главой Цзян! Принесите воду и полотенца! — видя, что немедленной реакции не последовало, Мо Жань окончательно разъярился, и заорал так, что эхо его рыка докатилось до самых укромных уголков Пика Сышэн. — Какого хуя вы стоите столбом?! Вам особое приглашение нужно, или пинка под задницу не хватает?! Брань Мо Вэйюя подействовала на стражников сильнее любого стимулирующего отвара. Они резво припустили прочь, и не было в мире хищника, способного за ними сейчас угнаться. Мо Жань подавил порыв напоследок бросить им в спины парочку отборных ругательств, и поспешил вернуться к Чу Ваньнину. Когда Учитель без сознания рухнул на него, Мо Жань на пару вдохов опешил и растерялся. На смену недоумению тут же пришел первобытный страх, ледяными иглами пронзивший сердце Мо Вэйюя, которое пропустило несколько ударов. Мо Жань позвал Чу Ваньнина, слегка потряс его за плечи, но не дождался даже крошечного отклика. Не помня сам себя, Мо Жань подхватил Его Величество, на негнущихся ногах подошел к кровати и бережно уложил на нее Учителя. Руки Мо Жаня неконтролируемо тряслись, пока он стягивал с Чу Ваньнина перепачканные легкие доспехи и разрезал мокрые насквозь, прилипшие к телу одеяния. Мо Вэйюй избавился от бесполезного куска ткани, тщательно осмотрел Его Величество — и одна из земных душ Мо Жаня едва не покинула его бренное тело. Стройный, подтянутый живот, который Мо Жань так любил покрывать россыпью поцелуев, пересекала глубокая рана, оставленная мечом. Почти от самого сердца и до выступающих внизу косточек: уродливый разрез был таким длинным, что казался Мо Жаню бесконечным. Это увечье было далеко не единственным: Мо Вэйюй насчитал пару десятков мелких и крупных царапин, синяков и ссадин. От кошмарного зрелища драгоценный наложник одеревенел и перестал дышать, будучи не в силах поверить в реальность происходящего. В том, что покалеченный Чу Ваньнин — не игра его воспаленного воображения, Мо Вэйюя убедил приглушенный стон Его Величества. Мо Жань тряхнул головой, сбрасывая наваждение, после чего наконец заметил закушенную страдальчески губу Темного Императора, бисеринки холодного пота на его лбу и серый цвет его кожи. Мо Вэйюй тут же подскочил с места и пошел на издаваемый стражниками шум. Отдав необходимые распоряжения, он быстрее ветра вернулся на прежнее место у постели Его Величества и вновь — понимая, что это сейчас не имеет никакого смысла, но не теряя надежды, — негромко позвал: — Ваньнин, ты слышишь меня? Учитель, отзовись, молю тебя. Мой Ваньнин, что с тобой стряслось? Давай же, вернись ко мне, расскажи, что с тобой случилось. Конечно же, его Учитель не ответил. Мо Жаню оставалось только ждать, пока прибудут способные помочь лекари, и наблюдать за Чу Ваньнином. Драгоценный наложник крепко сжал невыносимо холодную ладонь, уткнулся в нее лбом и беззвучно заплакал. Мо Вэйюй никогда не страшился ни собственных ран, ни тех повреждений, что от случая к случаю получал Сюэ Мэн. Драгоценный наложник не единожды помогал брату наносить на них целебные мази и делать перевязки. Мо Жань лишь посмеивался над очередным боевым «трофеем» и вскоре забывал о его существовании. Но увидеть пострадавшим Чу Ваньнина оказалось выше сил Мо Вэйюя. Если бы он мог, то забрал бы без остатка всю испытываемую Учителем боль, его лихорадочный жар, мучения и страдания. К несчастью, воплотить такое в жизнь удалось разве что небожителю, а Мо Жань мог только верно сторожить Чу Ваньнина, уповая на его удачу. Его Величество в это время видел сон. Когда вязкая липкая темнота увлекла Чу Ваньнина на самое дно, он долго парил вне времени и пространства, между явью и грезами, на границе жизни и смерти. Тьма, похожая на сотканное из ночного беззвездного неба покрывало, окутывала его теплом и качала на своих волнах, ласково убаюкивая. Она манила и обещала подарить долгожданный покой, спрятать Чу Ваньнина от мирских забот, щедро осыпать его благами, недоступными при свете дня. Его Величество был готов поддаться ее соблазну, отказаться от собственной сущности и навсегда оставить все позади. Пока толщу небытия не пронзил ослепительно яркий красный луч. Он устремился прямо к Чу Ваньнину и нежно обвил его с ног до головы. Луч пульсировал, звенел — и в этом звоне Его Величество смог различить звуки своего имени. Кто-то звал его, ждал, просил возвратиться. Кто же, кто… Неожиданно пространство вокруг Чу Ваньнина резко переменилось. Его больше не окружала пустота: из ничего возникла длинная галерея с открытыми комнатами по обе ее стороны. Чу Ваньнин ощутил под своими ногами опору — он уже не парил, а твердо стоял на мраморном полу. Темный Император замер, одолеваемый сомнениями, но все же сделал первый осторожный шаг. В этот миг комната справа от него вспыхнула, и перед Чу Ваньнином разыгралась странная сцена. Мальчишка в форме ученика Пика Сышэн сидел на корточках спиной к Чу Ваньнину под темно-коричневым зонтом. Тот, кого почтительно называли Старейшиной Юйхэном, подошел к нему, откашлялся и спросил: — Что ты делаешь? Темный Император наблюдал, как паренек сбивчиво объясняет ему же, что спасает дождевых червей. Как сам Чу Ваньнин призывает Тяньвэнь и помогает ему. Как сообщает, что будет ждать его в бамбуковой роще за Платформой Шаньэ. Сердце Его Величества словно пронзило раскаленной иглой. Он вспомнил: в тот день он решил все-таки принять Мо Вэйюя в ученики, несказанно удивив Сюэ Чженъюна. «Хочу помочь ему спасать дождевых червей», — сказал тогда Старейшина Юйхэн, поразив Главу Пика Сышэн до глубины души. Чу Ваньнин неспешно продвигался вглубь галереи, и рядом с ним возникали все новые и новые фрагменты прошлого. Вот Зал Мэнпо, где вовсю идет празднование кануна Нового года. Чу Ваньнин изящно поднимается с места, поправляет полы одеяний, занимает место перед учениками, Старейшинами и прикасается к струнам гуциня. На него отовсюду устремлены восторженные взоры, и один из них принадлежит Мо Жаню. Его Величество устало прикрывает веки. Он никак не может вспомнить, когда с помощью гуциня ласкал чей-то слух, а не наносил решающий удар в схватке. А здесь Мо Жань стоит перед ним на коленях и покорно принимает наказание за сорванную ветвь яблони. Его Величество слышит свист рассекающей воздух плети, что-то внутри него непроизвольно сжимается — и Чу Ваньнин поспешно отворачивается. Еще пара шагов, и Темному Императору является тренировочная площадка. Юношеские пыл и задор Мо Жаня, дерзость и упорство Сюэ Мэна, кроткость и очаровательная улыбка Ши Минцзина: Его Величество безошибочно различает каждую из эмоций бывших учеников и может с уверенностью сказать, что в тот момент неимоверно ими гордится. Чу Ваньнин все шел и шел, путешествуя сквозь обрывки давно смытых рекой забвения дней. Когда-то они все принадлежали ему, делали его настоящим и цельным. Но Темный Император не по своей воле растерял их, не приобретя новых взамен. Он чувствовал себя голодным босяком, по счастливой случайности попавшим в лавку с деликатесами и кулинарными изысками от самых талантливых поваров, — и не решался в полной мере вкусить хоть одно из предложенных ему угощений. Его Величество добрался до последней из комнат — и сполз по стенке, осознав, что именно он увидел. Это воспоминание уже приходило к Чу Ваньнину. Ни раньше, ни позже, чем в разгар схватки затылок Его Величества прошило чудовищно сильной болью, напрочь лишившей Темного Императора концентрации. Он пошатнулся, крепко зажмурился и упал на колени — а мысли пришли в абсолютный беспорядок. Деталь, еще деталь, звуки, запахи: они пробивали себе путь наружу, силясь вырваться из плена Цветка, и наконец показались на поверхности сознания. Это произошло примерно через месяц после того, как Старейшина Юйхэн взял Мо Вэйюя в ученики. Парень прибежал навестить его в Павильоне Алого Лотоса и принес с собой обмотанный бамбуковым прутом маленький глиняный кувшин. Мо Жань сиял от радости, он запыхался от быстрого бега, его щеки раскраснелись, а глаза сияли особенно ярко. Мо Вэйюй в тот день нес сущие глупости. Сказал, что ему нравится Учитель. Заявил, что пробуя вкусную еду или напитки, думает о Чу Ваньнине и хочет распробовать это вместе с ним. Широко улыбаясь, протянул кувшин и все-таки уговорил упрямого Юйхэна сделать пару глотков. Поджав губы, Чу Ваньнин принял кувшин. Осторожно понюхал содержимое, и его глаза тут же распахнулись чуть шире. — Такое ароматное? — Ага… Ха-ха, скорее сделайте глоточек и посмотрите, какой у него вкус. Чу Ваньнин отпил немного. Хотя вино оказалось довольно крепким, вкус был мягким, чистым и насыщенным. Не удержавшись, Чу Ваньнин сделал еще глоток. — И правда недурно, а как называется это вино? Мо Жань расплылся в улыбке: — Оно называется «Белые Цветы Груши». Впервые в жизни отведав спиртное, Чу Ваньнин зачарованно повторил: — «Белые Цветы Груши»… Темный Император медленно открыл веки. Не было Пика Сышэн, молодого Мо Вэйюя и солнечных лучей, озарявших очаровательные ямочки на щеках юноши. Его Величество был в Палате Цзяндун, и небо над его головой было не ослепительно голубым, а свинцово серым, затянутым тяжелыми тучами, готовыми вот-вот обрушить на бестолковые людские головы бурные потоки воды. Такая же погода властвовала и в душе Его Величества, но пришедшее воспоминание пробило в унылой бесцветности едва уловимую трещину, просочилось в нее тонкой нитью манящей сладости — и привело к тому, что Чу Ваньнин пропустил роковой удар. Приспешник Хуан Сяоюэ воспользовался возникшей заминкой, а генерал Сюэ не успел прийти на помощь и отразить чужой клинок. Но Чу Ваньнину будто и не было до этого дела. Он небрежно провел кончиками пальцев по ране, растер оставшуюся на них кровь и презрительно посмотрел на отчаянного мечника. Два вдоха — и несчастного отправил к праотцам ятаган Сюэ Мэна. — Ваше Величество! — генерал Сюэ резко развернулся к нему, охваченный беспокойством. — Не двигайтесь! Вас нужно для начала осмотреть. Чу Ваньнин проигнорировал его. Тяжело опираясь на Хуайша, он выпрямился, приказал Сюэ Мэну закончить здесь все и незамедлительно покинул Палату Цзяндун. Его Величество лучше, чем кто бы то ни было, осознавал серьезность своего положения — но ему было плевать. Он отчаянно желал одного: вернуться на Пик Сышэн, успеть встретиться с Мо Вэюйем и узнать, является ли правдой то, что явилось Чу Ваньнину. Увы, запасов его сил хватило лишь на то, чтобы озвучить вопрос — но дождаться заветных слов ему уже не удалось. Об этом — без скрытых подробностей, известных одному Чу Ваньнину, — поведал Мо Вэйюю вернувшийся вскоре вслед за Его Величеством Сюэ Мэн. К моменту его появления Дворец Ушань стал похож на встревоженный улей, а Темный Император — на мертвеца. Впрочем, на него походил и Мо Жань, наотрез отказавшийся отпускать Чу Ваньнина и хоть на цунь отодвинуться от его постели. Глава Цзян, не слишком-то впечатлившись его упорством, только цокнул и недовольно поинтересовался, где та мазь, что он недавно передавал Его Величеству. Мо Жань от вопроса поначалу опешил, но потом кое-что сообразил и скорее озвучил утвердительный вывод, нежели спросил: — Он понимал, что может пострадать до такой степени и готовился заранее. Цзян Си окинул его цепким внимательным взглядом. Знакомый ему драгоценный наложник Темного Императора отличался живым нравом, крепким здоровьем и приветливой улыбкой. Но молодой мужчина, стоявший перед Главой Цзян прямо сейчас, лишь отдаленно напоминал этого человека. С каким бы цинизмом Цзян Си не относился ко всему, что встречалось на его пути, он по-прежнему оставался целителем, которому надлежало лечить не только тела. Стараясь изо всех сил, Цзян Си без привычной едкости в голосе подтвердил мысли Мо Жаня: — Все верно, господин Мо. Внимание Его Величества уже давно приковано к Палате Цзяндун, а нанести им своеобразный «визит» он планировал на протяжении нескольких месяцев. Захотите узнать больше, обратитесь к министру Ши, он точно осведомлен. Но вряд ли Его Величество предполагал, что окажется в столь серьезном состоянии. Представления не имею о случившемся, но он должен был пережить глубокое потрясение, чтобы его боевые навыки поразительным образом ослабли. Драгоценный наложник Мо, возможно, вы осведомлены о неких важных деталях, в которые стоит посвятить и меня? Мо Жань сначала мотнул головой, но затем, противореча этому движению, коротко кивнул. Он крепко сжал кулаки, сминая рукава своего одеяния, глубоко вдохнул и выпалил: — Глава Цзян, кажется, Его Величество вновь кое-что вспомнил. Я расскажу вам подробнее, а пока скажите… Вы его спасете? Всего три слова — но произнести их вслух было сродни прыжку с высокой горы в пропасть. От реакции Цзян Си зависело сразу две жизни, и если понадобилось бы, Мо Жань без промедления пожертвовал своей. Сумбурный вихрь сложных эмоций, которые испытывал драгоценный наложник, не заметил бы только слепой, а Глава Цзян таковым не являлся. Вполне справедливо беспокоясь, не придется ли ему хлопотать над еще одним сложным пациентом, Цзян Си не стал медлить и честно признался Мо Вэйюю: — Драгоценный наложник, я не божество. Однако, я все еще лучший целитель в Верхнем и Нижнем мирах. Я применю все лекарства и секретные техники, имеющиеся в моем распоряжении. Дальнейшее зависит уже не от меня. Если у Его Величества нет причины оставаться с нами, то его нельзя будет удержать никакими методами. Поразмыслите об этом и подумайте, как можете поспособствовать скорейшему выздоровлению Императора Чу. Мо Вэйюй принял совет к сведению и применять его начал незамедлительно. Семь дней и шесть ночей он провел у постели Чу Ваньнина. Драгоценный наложник мылся, переодевался, принимал пищу и спал в его покоях, практически не покидая их. Он полностью взял на себя уход за Его Величеством: вытирал его и расчесывал ему волосы, хлопотал над постепенно затягивающейся раной, изо рта в рот переливал отвары. И без остановки нес чепуху. О побежденных им демонах, приготовленных в тот или иной день в Зале Мэнпо блюдах, книжонках с глупыми рейтингами, новостях из Палаты Цзяндун и невероятных переменах в ней. Мо Жань обстоятельно рассказывал, кто приходил к Его Величеству с визитом, с гордостью хвалился тем, что отогнал всех слуг для того, чтобы неустанно заботиться о своем Учителе. По указанию драгоценного наложника в императорскую спальню принесли множество свитков из библиотеки Пика Сышэн, и Мо Жань старательно читал их вслух, иногда засыпая непосредственно в процессе чтения. А еще Мо Жань звал. Настойчиво, постоянно, с невероятным упорством он просил Чу Ваньнина остаться с ним, не оставлять его одного. Он умолял, заискивал, требовал — но его своенравный Учитель все еще не приходил в себя. Мо Жань злился на него, страдал, огорчался, но продолжал ждать. На исходе седьмого дня на Пик Сышэн доставили послание от Цзян Си, адресованное драгоценному наложнику. Мо Вэйюй, получив его, устроился рядом с Чу Ваньнином и принялся болтать вслух: — Учитель, вот какие странные вещи ты пропускаешь, пока спишь. Этому напыщенному павлину что-то от меня понадобилось, а ты даже не можешь разделить со мной удивление. Но я прочитаю тебе его письмо, хотя бы послушаешь. Так, что тут у нас. Ага, ага… Так, понятно. Он уточняет, как твое нынешнее состояние и желает скорейшего восстановления. Ага, ага… Он создал очередную уникальную мазь. Скромник какой. Обещает вскоре передать ее на Пик Сышэн. Угу… Так, а это что?! Лицо Мо Вэйюя вытянулось и застыло в странной гримасе. Он перечитал смутившую его строчку и совсем сбился с толку. — Ваньнин, Глава Цзян настаивает на том, чтобы провести мой осмотр. Но ему для этого зачем-то нужен еще и Ши Мэй. У тебя есть идеи, по какому поводу ему понадобились мы оба? Учитывая наклонности Цзян Си, я начинаю волноваться. Учитель, скорее очнись! Вдруг из меня сделают подопытного в Школе Гуюэе, а ты все проспишь. Мне бы на твоем месте стало обидно. Поток вздорных глупостей коварнейшим образом прервала подушка, метким броском отправленная в голову Мо Жаня, и хриплый, треснувший от долгого молчания голос: — Я сейчас сам из тебя подопытного сделаю. Мо Жань, не веря ни ушам, ни глазам, судорожно вцепился в подушку и осторожно выглянул из-за нее. Полагая, что попал в иллюзию, драгоценный наложник робко прошептал: — Учитель… Ты пришел в себя?! Чу Ваньнин отреагировал не сразу. Он все еще пребывал не в лучшем состоянии, был измотанным и медлительным. Мо Жань успел внутренне умереть, уйти в круг перерождений и возродиться, прежде чем Его Величество выдавил: — Мо Вэйюй, ты невыносимый балбес. Кто знает, хотел ли Темный Император сказать больше. В любом случае, все возможные слова растворились в беспрерывном бормотании Мо Жаня, с облегчением уткнувшегося в укрытые одеялом колени Чу Ваньнина.