'T komt goed || Всё будет хорошо

Две тысячи двадцать второй год Одинокая лампочка на кухне давит своими электромагнитными волнами, что исходят из неё уже больше часа. Глаза слипаются, а тело всё ещё приятно потягивает от близкого контакта с ним, напоминая моему мозгу о том, что всё не так уж и плохо. Всё наладится, и я это прекрасно понимаю. Солёные дорожки от слёз на щеках уже высохли. Губы перестали дрожать ровно в тот момент, когда в мой организм попал целый бокал вина. Красная жидкость, что всё это время находилась в холодильнике приятно протекала по стенкам горла, опьяняя ещё до того, как алкогольный напиток коснется моего языка, своим запахом. Головная боль отдаёт в виски. В моей крови, кажется, алкоголя уже было больше нормы. Те напитки со вчерашнего дня не вышли полностью. Я смотрю на лёгкий тремор в руках, а на губах вырисовывается ухмылка. Как реагирует моё тело на то, что мне вновь снилось — это вовсе не удивительно. Я наблюдаю за трясущимися пальцами, за тем, как иногда сокращаются мышцы, оставляя после себя лёгкий след покалывания. Но контролировать это я не могу. В принципе, так же, как и другой любой нормальный человек, обдарённый «магичискими силами изощрённо управлять своим телом». Ведь примерно так полюбляют режиссеры показывать на экранах кинотеатров или телевизоров людей в жанре «Фэнтези»? Я хмыкаю от своих мыслей. С грохотом мои ладони ударяются об деревянную поверхность стола. Я чуть кривлюсь от достаточно громкого звука, кусаю губу, чувствуя, как на них понемногу начинает отходить кожица. Я всё ещё чувствую его присутствие у себя за спиной. Я всё ещё помню те слова, которые он шептал мне на ухо, и о боже, какой же я была тогда глупой и наивной тогда. Веки слипаются, но спать, не поверите, сил больше нет. Даже под дозой алкоголя, которая бы сто процентно помогла бы «отогнать» кошмары того дня, произошедшие восемь лет назад – даже это больше не помогает. Но, видимо организм, что испытал и до этого не мало стресса за последние несколько недель не мог больше справляться с тем, что происходит внутри моей головы. Я правда начала замечать за собой головные боли, и, кажется, зря я не обращала на это должного внимания раньше. Я помню, как тогда, когда мне ещё даже не исполнилось 17, он хотел меня. Он взглядом раздевал меня, представлял свои руки на моих бёдрах. И я помню, как его карие глаза не излучали ничего, кроме похоти. Его томило дикое желание овладеть мной, овладеть моим телом. По коже пробегается мороз. Я смотрю на пустой бокал в своей руке, туда, где всё ещё было пару капелек спиртного. Тёмно-красные пятнышки на бокале сливаются в одно, когда рука резко поворачивает бокал вправо, а затем, резким движением руки повернув бокал влево, те на миг рассоиденяются, но вновь сливаются в одно целое, связываясь крепкими узами «замкнутого» пространства. — Эй, — шепчал он, — ты ведь сама захотела, сама пришла ко мне. Так чего ты тогда дрожишь? — Улыбка проскакивает на его жутком лице. Его большие ладони крепко держали мои бёдра так, чтобы я не смогла сдвинуть ноги, или же попытаться оттолкнуть его — каждая моя попытка подняться сопровождалась дикой болью в области таза от сдавливания крепких и, накаченых рук. На моих глазах вновь заблестели слёзы. Я глотаю комок боли. Чувство тошноты в который раз настигает меня, но я игнорирую это чувство, ведь оно ложно. За последние пол часа я пару раз бегала в туалет, ведь, как мне казалось, вся моя обида и горечь выйдут на изнанку прямо здесь, на кухне в номере моего парня. Я поднимаюсь с места, крепко держусь за край стола, ведь один неверный шаг — и я окажусь на полу рядом с пустой бутылкой пива. У Йоста, на удивление в номере не мало алкоголя, если сравнивать с моим. Мой номер удосужился угостить меня лишь одной небольшой баночкой пепси и пачкой мармеладок в «холодильнике». Каждое его движение, каждый его толчок отдавался невыносимой болью. Будто бы тысячи ножей входят в тебя, разрывая все внутренности на мелкие частицы. Будто бы каждый из этих ножей вырезает по кусочку меня, оставляя до боли глубокие раны. Я умоляла его, плакала и кричала, чтобы он остановился. Я обещала делать всё, что он скажет, лишь бы это только прекратилось. Но он продолжал. Он улыбался, слыша, как из моего рта выходят тихие крики, а за ними и слова мольбы. Такие противные и недействующие. Каждый его толчек, и меня будто бы переставало существовать. Каждый его стон, и меня выворачивало наизнанку. Я смотрела в потолок, двигаясь в унисон с его телом, с его резкими и, порой грубыми движениями, подавляя внутри себя дикую смесь боли, злости, обиды и разочарования. После той ночи в его доме, после той ночи, когда меня разломали на тысячи маленьких кусочков, я плакала. Я пыталась смыть эту грязь со своего тела, что невидимым следом теперь останется со мной на всю жизнь. И даже если я содру свою кожу, он навсегда останется со мной. Его силуэт в тёмном проулке будет преследовать меня везде, где бы я не была. Воспоминания о его поступках крепко закрепились у меня в голове, и вряд-ли теперь их можно будет содрать, скомкать и выбросить.

***

Звёзды тлеют на фоне утреннего неба, но они всё же продолжают светить, боясь отпускать упущенную ночь. От этой ночи веет странным чувством, каким-то незамысловатым комом в груди сдавливая прилежащие к лёгким органы. Апрельский ветер проходит через приоткрытое окошко, касаясь своими холодными пальчиками оголённой части моего тела. Я поджимаю ноги под себя, спиной упираясь об стену позади себя. Одна звезда, кажется, самая огромная из всех заглядывает прямо в окошко балкона. Она сверкает, искриться, но понемногу исчезает по течению времени и солнца, что вот-вот затуманит собой все остатки былой ночи. Она прекрасна, пусть и незаметно для всех тлеет. Моё прозвище, данное когда-то Йостом приелось мне очень сильно. Каждая звезда на небе будто бы подмигивает мне, когда мой взор цепляется за ночное, а иногда и полностью усеянное звёздочками небо. Когда-то мы с Йостом смотрели на небо, и думали о своём, наслаждаясь компанией друг друга. Тогда Кляйн посмотрел на меня, а я в непонимании посмотрела на него, когда на его лице засверкала улыбка. Парень кивнул в сторону неба, и тогда я увидела множество маленьких звёздочек, что окружают одну огромную. Её ещё привыкли называть «полярной». Тогда и слов не нужно было, чтобы понять, что все эти звёзды предназначены только для меня. Только мне их посвящает Йост, и только с ними я буду ассоциироваться у него. — Заболеть хочешь? — Хриплый и сонный Йост подходит к окну, и с хлопком закрывает его, потирая всё ещё слипающиеся от недавнего сна глаза. — Ты чего здесь сидишь? — Протягивает руку мне ангелочек. Я, отрицательно покачав головой, рукой хлопаю по месту рядом с собой, таким способом приглашая его присесть рядом. Без лишних слов, светловолосый садится рядом, так же, как и я, поджимает ноги под себя. Парень зевает, трёт костяшками глаза, хмурится, пытается отогнать остатки сна. Моя голова падает на плечо Йоста, вздыхаю. — Что случилось, звёздочка? — Йост заправляет мои волосы за уши и, почти что невесомо целует меня в макушку. — Не знаю, — пожимаю плечами, смотрю на свои бордового цвета ногти, — мне… противно от себя. — напрягаюсь. Моё дыхание останавливается после сказанных слов, замирая в тревожном ожидании реакции парня. Но он молчит. Вроде тишина, а вроде бы громко... Молчит минуту, две, три. А моя неспокойная душа разрывается от этого напряжённого молчания больше, нежели если бы он говорил, что вовсе не понимает меня, моих мыслей и действий. Но он молчит, и это больно отзывается где-то в сердце — Прости, я не должна была… — кусаю губу и томно вздыхаю. Я поднимаюсь на ноги и отдёргиваю край футболки. Йост странно косится на меня, оглядывает с ног до головы и поднимается на ноги, чуть пошатываясь. — Ты куда? — Наконец решает заговорить Йост. Я молча отворачиваюсь от него, провожу пальцами по влажным волосам, и вновь тихонько вздыхаю. — Мелисс… — Светловолосый кладёт руку мне на талию и затем, аккуратно, не спеша обнимает меня, положив свою голову мне на плечо. Внутри что-то трепещет, что-то такое, словно я плотно закрыла его в клетке и посадила на цепь, а сейчас оно буйно пытается вырваться, отчаянно борется за право быть свободным. — Я не знаю, что говорить, — Йост аккуратно целует в плечо, большими пальцами поглаживая мою талию под футболкой, — я не хотел обидеть тебя, — шепчет он с каким-то отчаянием в голосе, — правда не хотел. Мне больно слышать это и осознавать, насколько я бесполезен в этой ситуации. — Звёздочка… — вздыхает Йост, — посмотри на меня. Я послушно поворачиваюсь лицом к нему, в подоконник упираясь спиной. Голубые, почти что сапфировые глаза с сожалением бегают по моему лицу, будто бы отчаянно выискивают какой-то ответ на какой-то вопрос. Но, не найдя ничего, уводит взгляд в сторону, поджимая свои искусанные губы. — Ты ведь многое мне не говоришь. — Не спрашивает, а констатирует факт Йост, медленно кивает головой, якобы удостоверившись в своих домыслах. — Окей, — вздыхает он и делает шаг назад, — пойдём, нам есть о чём поговорить.

***

Наматываю на вилку вермишель, спешно заталкиваю её в рот, и так же спешно пережёвываю еду, паралельно запивая всё это каким-то напитком, что ранее заказала мне Иза. Женщина странно косится на меня, прищурившись глядя на то, как за считанные минуты исчезает немалая порция Карбонары с моей тарелки. С Йостом мы так и не поговорили. Этим ранним утром мы лишь обменялись утомившимився взглядами и немым молчанием, тишину которой прерывал только скрежет вилки об тарелку. Мы устали, и каждый понимал это. Но разговор, так который необходим нам мы вновь отложили на потом, зарываясь в пучину страсти и мягкого матраса, что прогибался под нашим весом. Мимо нас проходят люди, некоторые кидают на нас странные взгляды, а быть в точности, на меня: но всё это меркнет на фоне, когда я встречаюсь с строгим взглядом сестры моего парня. Она, нахмурившись, даже осуждающе смотрит мне прямо в глаза, держа в одной руке телефон с открытым чатом в Инстаграме, а в другой вилку с намотанной на зубчики пасту. — Что? — Спрашиваю я. Иза томно вздыхает и уводит взгляд в сторону брендовых магазинчиков. Я несколько раз глупо клипаю ресничками, перевожу недоумённый взгляд на почти что пустую тарелку, затем снова на Изу, и так несколько раз, пока та не решает подать голос. — Ты же подавишься так, зачем так спешить? У нас ещё полно времени, Мес. — И в суровом взгляде бывшей Кляйн — я узнаю Йоста. Её недовольный тон идентичен с тем же тоном Йоста; глаза, полны недовольства, плотно сжатые губы, небольшие складки между бровей — всё это имеется и у Йоста. Я улыбаюсь сама себе от такого очевидного сравнения. — Мелисса… — Всё в порядке, — хихикаю я, — я просто… — улыбка с лица проходит тотчас. На её место приходит явное замешательство, что так ярко отображается на моём лице; я ёрзаю на стульчике, пытаясь подобрать хоть какие-то слова, но ничего, кроме «ничего» больше на моём языке не вертится. — Просто? — Женщина откладывает предметы в сторону, кладёт руку на руку, тем самым показывая свою заинтересованность в «разговоре». — Ах, — я откидываюсь на спинку своего стула, устало ладошкой прикрывая лицо, — я целый день не ела ничего, чашечкой кофе с сигаретой с утра только удосужилась, — качаю головой и сжимаю губы, — как-то не до этого было. — Как это? – Хмурится русоволосая. – А Йост? — Что Йост? — Непонимающе смотрю на неё я. — Он не следил за тем, чем ты питаешься? — Он мне не нянька, чтобы следить за мной, — пожимаю плечами. Беру в руки телефон, ведь на его экране я увидела новое сообщение, — он утром ушёл к друзьям. Иза тяжело вздыхает и запихивает в рот листья салата, слегка качнув головой. — Угадай кто? — Чьи-то руки накрывают мои глаза. Я подпрыгиваю на месте, чуть ли не роняю телефон со своих рук. Голос кажется до жути басистым и грубым. Он точно не принадлежит Йосту или Апсону. — Мм… — друзей мужского пола, помимо друзей Йоста у меня нет, что вводит меня в лёгкое заблуждение, – это слишком тяжело. — хмыкаю я. Мужские руки исчезают. Я пару раз клипаю глазами, вновь привыкаю к яркому освещению торгового центра, а затем поворачиваюсь в сторону мужчины, стоящего за моей спиной. На меня смотрит одна пара любимых, голубых глаз, что выглядывают из-под оправы солнцезащитных очков, а за его спиной серые, холодные, совсем чужие и незнакомые мне глаза. Несколько секунд мне приходится для того, чтобы прийти в себя и ринуться, словно брошенный котёнок, так отчаянно который ищет ласки, в объятия парня; так, словно мы не виделись целую вечность, хотя прошло всего пол дня. Йост тихонько посмеивается мне на ушко, но обнимает в ответ, утыкаясь холодным носом мне в ключицу. Я ежусь, когда чувствую на себе, непривычно для меня, холодную часть его тела, чуть сильнее вжимаясь в Йоста. Фоновым шумом я слышу, как тот парниша, что, скорее всего является другом Йоста, аккуратно, чтобы не задеть меня шлёпает того по плечу и обходит нас, садясь на одно из свободных мест вокруг небольшого квадратного столика. Кляйн фыркает, чуть отстранившись от меня. Его руки перемещаются с моей спины на плечи, чутка сжимая их. Одним ловким движением я оказываюсь повёрнутой лицом к ребятам, чьи взгляды прикованы на нас. Я непонимающе кидаю взгляд на стоящего позади себя Йоста. От волнения кусаю губу. — Знакомься, — Йост слегка надавливает мне на левое плечо, — это Натан, — я встречаюсь взглядом с тем самым парнем. На его лице лучезарная улыбка, такая широкая, но искренняя, это видно сразу. — Приятно познакомиться с тобой лично, Мелисса, — парень, что всего на пару сантиметров выше Йоста поднимается на ноги, отдёргивает край кофты на замку и протягивает мне руку; я сразу подмечаю длинные пальцы и огромную ладонь. — интересно было увидеть тебя вживую. — Почему? — я стеснительно пожимаю Натану руку, чуть склонив голову набок. Внутри трепещет странное чувство заинтересованности и какого-то страха. Что же Йост мог рассказать обо мне такого, что кому-то из его друзей хотелось познакомиться со мной лично? — Ты не подумай, — сероглазый с грохотом падает на стул, расставив ноги пошире, — я хотел увидеть своими глазами «объект» обожания своего друга, — хмыкает, — он постоянно говорит только о тебе, все мозги уже проел. — показательно закатывает глаза и отворачивается от нас Натан. Я с секунду непонимающе смотрю на нового знакомого, затем на Йоста, что уже успел отступить от меня на несколько шагов, убийственно глядя в сторону Натана. Я улыбаюсь краешком губ. — Вы одновременно такие милые и такие смешные, — делает своё заключение Иза, оставляя все столовые приборы в пустой тарелке. Я даже и забыла, что она всё это время была здесь.

***

Натан просидел в нашей компании всего каких-то двадцать минут. Он дико извинялся, говоря, что у входа торгового центра его ждёт девушка. Насколько я узнала от Йоста, «загадочная незнакомка» по имени Эльза является девушкой Натана. Вместе они больше пяти лет, что очень удивляет в наше время. Йост на слова своего давнего друга лишь тихонько хмыкнул и хитро стрельнул глазками, специально приспустив тёмные очки. — Скоро придёт Мартен, — радостно воскликнула Иза, прикусив губу. Йост, что с минуты назад сидел расслабленно и раскинувшись на весь стул, резко выпрямился, тотчас поменявшись в лице. Я с непониманием смотрю на своего парня, что, кажись, на ощупь стал как камень; его рваные движения, выступившие вены на руках только и кричали о его диком напряжении. — Ребят, — Иза откладывает телефон, с яркой улыбкой окидывая нас излучающим доброту взглядом, — вы не хотите к нам в гости? — Нет, — резко отзывается Йост. Голос ангелочка излучает холод, а из глаз метается безразличие вперемешку со злостью. Его желваки играют, но всё это, конечно же, сам Йост пытается скрыть за кривой улыбкой. — у нас были другие планы, извини. – сразу смягчается Йост. — Но, Йост… — Кляйн кусает свою губу, переводя умоляющий взгляд на меня. Он так и просит меня помолчать. Мои брови ползут к переносице. Я очень недовольна и раздражена. И этот засранец всё прекрасно видит и понимает. — Оу, — Иза неловко прикусывает губу, отведя взгляд в противоположную сторону. В голове всплывает тот день, когда эта женщина плакала у меня на плече, думая, что чем-то обидела Йоста: что заслуживает такого отношения к себе, ведь в детстве не всегда могла быть рядом, когда надо было, или когда об этом просил сам Йост. — я понимаю. — Иза… — Всё в порядке, — женщина натягивает улыбку, смотря мне прямо в глаза. Йост расстерянно смотрит на нас по очереди, ничего не понимая. Его солнцезащитные очки спадают на кончик носа: на секунду я смогла уловить на себе весь спектр эмоций на лице этого парня: начиная от полного непонимания, заканчивая немым раздражением. И что же, простите меня, его так раздражает? Указательным пальцем Йост натягивает очки чуть выше, тем самым скрывая за чёрной оправой свои бесстыжие, голубые глаза. — Ты сегодня ела? — Переводит тему Йост, чувствуя, как между нами тремя, словно Бермутский треугольник, нарастает странное напряжение. Он поддаётся вперёд, локтями упирается об беленький столик, но продолжает сверлить меня взглядом. — Разве не видно? — Я томно вздыхаю, провожу по своим угольным волосам, на миг прикрывая свои веки. Я чувствую взгляд Изы на себе, поэтому спешно пытаюсь повернуться корпусом в сторону Йоста — светловолосый отвернулся от меня, но лишь для того, чтобы скептически окинуть взглядом полупустую тарелку передо мной. — Через час я уйду. — Кляйн, посмотрев время на телефоне, кладёт смартфон на стол перед собой экраном вниз и откидывается на спинку стула, своим коленом касаясь моего. — Куда? Кадык Йоста чуть дёргается, когда он делает глотки холодной Кока-Колы; холодная жидкость проникает в его тело, проходя через горло. За солнцезащитными очками рэпера не видно его глаз, и это, почему-то, вызывает во мне начальную точку кипения. Меня начинает раздражать то, как он смотрит куда-либо, но только не на меня, то, как его глаза хорошо спрятаны за оправой аксессуара, и какого он вообще носит их в середине апреля в чёртовых Нидерландах? Наконец Йост смотрит на меня спустя, как мне казалось, целую вечность: если быть точнее на мою ногу, что нервно стучит по плитке то-ли от раздражения, то-ли от стресса, так крепко который вцепился в меня, приедаясь куда-то глубоко под кожу уже долго время. Его брови медленно сводятся к переносице, а в голубых очах, скорее всего можно было бы увидеть непонимание — к сожалению, его глаза всё так же плотно спрятаны. — Приветствую, — отзывается чей-то грубый, полный мужской стали голос над нами. Тень мужчины перекрывает почти весь небольшой столик, и я медленно пробегаюсь взглядом по глянцевому столу, поднимаясь постепенно к глазам этого человека. Он уже пристально смотрит в мои глаза, и, как мне кажется, это замечаю не только я.