Та самая метка

      Приехав в дом Тэхёна, все молча разошлись по комнатам. Омега только ткнул пальцем, указав Юнги на нужную дверь спальни и в сторону ванной.       Сам же взял Чонгука за руку и повёл к себе в комнату. Выяснять отношения, кричать, обвинять — сил и никакого смысла не было. Нужно было отключиться от реального мира хотя бы на несколько часов, иначе мысли съедали изнутри живьём, не щадя.       — Я не хочу разговаривать, просто полежи рядом со мной, хорошо? — Тэхён лёг на свою кровать, подобрав ноги к животу и обнимая себя за плечи. Чонгук, постояв так несколько секунд, посмотрел на омегу тяжёлым пронзительным взглядом. Всего на мгновение он задумался, а имеет ли вообще право здесь быть, но затем, откинув мысли и поиски хоть какого-то смысла на потом, залез на кровать, прижимаясь к спине Тэхёна и обнимая того за талию.       — На тебе моя одежда. Сколько ты её носишь? Она уже давно не первой свежести.       — Я должен был как-то выживать, на ней твой запах, это давало возможность жить.       — Малыш, мы справимся. По одному не вариант, ты же видишь это, с этого момента я не отойду даже на шаг. Если бы меня не было рядом, я мог бы тебя потерять, больше не могу этого допустить, — Чонгук говорил тихо, оставляя невесомые поцелуи на белых волосах омеги. Он вдыхал глубже, наполняя свои лёгкие до отказа.       Тэхён заёрзал, повернулся лицом к альфе, зарываясь носом в шею, а руки бесстыдно залезли под футболку, прижимаясь ближе. Сейчас ему нужен этот альфа, он успокаивает, он отвлекает. Ему нужно хоть за что-то держаться, чтобы не сойти с ума этой ночью.       — Ты не должен был приходить, ты мог пострадать, глупый альфа… — каждое слово — это лёгкий поцелуй в шею, скулу, ключицу, каждый вдох — это поток кедра в лёгкие.       — Я страдал только тогда, когда тебя не было рядом, я обещал не лезть, но не обещал отказываться от тебя, тебе грозила прямая опасность, я не мог стоять в стороне, — если бы Чонгук знал, как намертво впечатать это дрожащее тело в себя, он бы это сделал, чтобы ещё ближе, ещё интимнее. Чтобы чувствовать этот запах каждой клеточкой, чтобы ощущать эту нежность, эти губы, это дыхание целую вечность.       — Помоги мне, Гук-и, помоги сейчас забыться, я больше не могу это выдержать…       Чонгук тоже больше не может. Эти месяцы должны были быть самыми счастливыми, он нашёл истинную пару, но жизнь повернулась к ним спиной и превратила всё это в ад. Его нутро нуждалось в омеге, всего было мало, мало запаха, мало общения, мало чувств, мало контакта. Это всё сводило с ума, а незавершённость обряда особенно давило на сердце. Нужно сделать омегу своим полностью, привязать к себе, забрать сердце и никогда не отпускать.       Взяв лицо Тэхёна в свои ладони, он прикоснулся к его губам, нежно опаляя их своим горячим дыханием и целуя каждую по очереди. Здесь не место страсти, нужно успокоить, разнежить, показать свои чувства.       Тэхён в ответ закрыл глаза и прильнул ближе, обнимая альфу за талию. Его губы слегка приоткрылись, а тело расслабилось, в этот момент он дарил себя Чонгуку, доверяя ему самое ценное — себя.       Поцелуй углубился, губы сминали друг друга, языки сплетались в едином танце, альфа гладил большими пальцами виски омеги, а остальными зарылся в шелковистые волосы, притягивая ещё ближе.       — Я люблю тебя, — на грани шёпота. —Я не хочу больше отпускать, — поцелуями спускаясь к шее, вылизывает свою метку. — Мы справимся вместе, — снимает футболку с омеги. — Я сделаю всё для тебя, только будь рядом, — обнимает крепко, прижимая к себе до хруста костей. — Я ничего не могу сделать сейчас, боже, я так сильно скучал… — расстёгивает пуговицу на штанах Тэхена, медленно их снимая. — Мой драгоценный, — целует в ухо. — Желанный, — медленно двигает бёдрами, имитируя толчки и чувствуя возбуждение Тэхёна своим телом. —Любимый, — поцелуй в место, где бешено колотится сердце омеги. — Ты — моя жизнь, — смотрит прямо в глаза. — Мой, только мой, — сжимает вставший член омеги, слыша низкие гортанные стоны. Чонгук прижимал к себе постанывающее тело омеги, не в силах что-либо делать дальше, он задрожал, а слёзы потекли по лицу. Все чувства в один момент хлынули подобно лавине. И альфа не способен с ними справиться.       — Тише, тише, Гук-и, я рядом, здесь, поцелуй меня, пожалуйста, — по телу Тэхёна уже так же пробегает сильная дрожь, таких слов он не слышал никогда, такой нежности и любви его тело не ощущало, а мозг просто выдавал ошибку. Как нужно действовать в ответ, что говорить. Это страшно и одновременно так прекрасно. Чонгук целовал так отчаянно, его слёзы смешивались со слезами омеги, с подбородка капала слюна, а звуки поцелуя разносились по комнате так искренне и по-настоящему, он выцеловывал каждый сантиметр лица, при этом прижимая всё так же крепко. Это был страх, страх потерять своё.       — Можно… можно я войду в тебя? Чёрт, не могу оторваться, если я не повяжу нас сейчас, с ума сойду, мне крышу от тебя рвёт, веришь? — не выдержав, он расстегнул молнию на своих джинсах, приспустив их вниз. Удивляясь, каким образом о первом сексе с истинным пишут такие красивые рассказы о долгих прелюдиях и самоконтроле, когда на деле от чувств срывает крышу, а перед красивым телом собственное цепенеет. Сердце так бешено бьётся, и всё, о чём думаешь: как бы сейчас не погибнуть от переизбытка чувств, как не разорваться на множество атомов и не впитаться на века в омегу.       — Сделай это, скорее, пожалуйста… — прошептал Тэхён, целуя дорожки слёз альфы. От нетерпения сжимались пальцы на ногах, нижнее бельё было насквозь мокрое, как в самый разгар течки, а учащённое дыхание отдавало до боли в груди. Он чувствовал себя нуждающимся, только его альфа способен залечить все раны, только он способен сейчас унести в другое место, место наслаждения, всепоглощающей любви, безопасности и мира.       Чонгук наспех снял бельё омеги и следом так же освободил от него и себя. Вид открытого и нагого Тэхёна под собой заставило глаза покраснеть, а клыки удлиниться.       — Ты безумно красив и такой мокрый только для меня. Я больше не могу, прости, любимый.       — О, господ… Господи, Гук-и…       Он вошёл в Тэхёна одним плавным рывком, до упора, сходя с ума от этой узости, от этой влаги внутри. Внутренняя сущность просто рвала кандалы, наконец освобождаясь. — Прости, прости, если больно, прости, любимый, — Чонгук двигался медленно, еле заметно, давая возможность привыкнуть притихшему сейчас омеге.       — Ты такой горячий, ты обжигаешь меня изнутри… — шептал Тэхён. Ему хорошо, немного больно, но эта заполненность, этот альфа сверху, что смотрит с таким обожанием, кажутся такими правильными и нужными сейчас. Омега с ним забывает обо всём, весь мир кажется не важным, когда рядом альфа, пара, истинная любовь.       Чонгук начал двигаться быстрее, он целовал все места, куда попадали его губы: лицо, шея, ключицы, грудь. Изящные руки и пальцы омеги. Альфа сходил с ума, казалось, что гон начался прям посреди процесса. Иначе объяснить такое всепоглощающее желание было сложно.        Их тела были мокрыми и горячими, стоны чувственные, а поцелуи нежные. Чонгук двигался в одном темпе: медленном и мучительном, растягивая удовольствие, а Тэхён, теряя самообладание, обхватил альфу ногами и подмахивал бёдрами навстречу.       — Гук-и, пожалуйста, быстрее, прошу тебя…       Мучить своего омегу не в его правилах, темп он не изменил, но, немного отстранившись, взял член омеги в ладонь, двигая ею в такт толчкам. Реакция была незамедлительная: Тэхёна начало трясти, глаза закрывались от удовольствия, а внизу живота становилось жарко.       — Давай, детка, сделай это для меня, покажи себя, покажи, как красиво ты кончаешь, покажи, до какого состояния я смог тебя довести, — притянув лицо Чонгука к себе, Тэхён впился в его уста, напористо, страстно, и через мгновение кончил, глуша громкие стоны в поцелуе. — Я люблю… люблю тебя, Чонгук, — шёпотом на ухо. Как самый тайный секрет.       — Господи… — в голове альфы: «Мой», «Только моё». Следом за осознанием — оргазм и как следствие — узел. Он повязал, теперь они вместе, теперь пахнут друг другом, это эйфория, это счастье, это огромное чувство любви к своему омеге. — Поставь мне метку, я хочу, пожалуйста…       Тэхён, взяв лицо альфы в свои ладони, поцеловал в лоб, после смотрел прямо в глаза с обожанием, с любовью. — Посмотри на мои зубы, ты видишь клыки, которые ранят сейчас мои губы?       — Да, я вижу.       — Ты веришь мне, что я очень хочу пометить тебя?       — Я верю, Тэхён-и.       — Верь мне, всегда верь и слушай своё сердце. Я обязательно сделаю это, но сейчас не время, — нежный поцелуй в губы, как извинение и лёгкий поцелуй в шею, как обозначение принадлежности.       — Ты стыдишься меня, Тэ?       — Я оберегаю нас, Чонгук. Больше всего я хочу, чтобы ты был счастлив. Послушай меня, ты потрясающий альфа. Я чувствую связь с тобой, чувствую любовь, чувствую заботу, а так же страх и ответственность. Но сейчас, ради нас, ради будущего просто верь, я умоляю тебя потерпеть, просто верь мне и не сдавайся, ладно?       — У меня чувство, что ты прощаешься. Я не отпущу тебя, не отойду ни на шаг.       — Поцелуй меня, Чонгук, — и снова поцелуй с ноткой тревоги и опасения. — Я твой, только твой, до самого конца.       Они целовались ещё долго, нежно, оставляя свой запах на каждом участке кожи, до тех пор, пока узел окончательно не спал, выбивая из сил и размаривая.        Тэхён ещё долго смотрел на спящего Чонгука, гладя его по волосам, успокаивая, шепча слова благодарности, что согрел, отвлёк, что подарил такую большую порцию любви, даря покой. И только когда веки альфы перестали дрожать, а хватка на талии омеги обмякла, он покинул уютное гнёздышко, выходя из комнаты.

***

      В гостиной было темно, лишь небольшая подсветка над барной стойкой давала небольшое освещение. На стуле с большой чашкой чая тихо сидел ещё сонный и помятый Чимин.       — Боже мой, цыплёнок, солнце моё, как ты? Я так испугался за тебя! — только увидев друга, он подлетел к нему, подхватил и так крепко обнял, как только мог.       — Тэ, я так рад, что ты жив, так рад. Как только я очнулся и понял, где я, хотел сразу бежать искать тебя, но Юнги меня остановил, сказал, что всем нужно отдохнуть. Я тоже очень испугался за тебя! Когда ты пропал, я с ума сходил… — они так и стояли посредине комнаты, обнимая друг друга, успокаивая, давая ощутить своё присутствие рядом.       — Как ты себя чувствуешь, Минни?       — У меня слегка кружится голова, кажется, это от переизбытка феромонов Юнги, он выпустил их настолько много, что я в прямом смысле искупался. Но в целом всё хорошо. Спасибо тебе, Тэ, ты нашёл меня. Юнги рассказал обо всём вкратце. И о родителях… мне так жаль…       — Я не мог не найти тебя, это моя вина, что ты варишься в этом дерьме. В любом случае, ты мой лучший друг, ты моя семья, я должен защищать тебя. Это всё, что рассказал Юнги? — Тэхён повёл Чимина к дивану, садясь рядом с ним, но не отпуская руки. Телесный контакт был жизненно необходим им обоим.       — Сказал, что твой брат будет шантажировать, что нужно его устранить любой ценой.       — Да, он прав. Но мы справимся, ведь так?       — Конечно! Конечно, Тэ. А… а тот альфа, твоя пара, он тоже здесь, да?       — Да, мой альфа, Чонгук, он здесь, спит сейчас, — говорить о Чонгуке, как о своём было странно и жутко непривычно, но эта формулировка грела сердце и заставляла внутреннего омегу урчать подобно коту. — Он, не знаю, как это сказать, он хороший. У нас было ужасное знакомство, и в целом наша история не наполнена романтикой, но я начинаю понимать его, его мотивы. И он извиняется, не словами, нет, поступками. Думаю, я верю ему, Чимин.       — Вау… Тэ, ты влюблён. Мой тигрёнок проходит такой сложный путь, но даже при этом всём ты столько приобрёл, тигр, да ты пахнешь на всю гостиную, — омеги улыбнулись друг другу, а Тэхён даже шлёпнул друга по бедру, пряча покрасневшие щеки. — Знаешь что? — Чимин подскочил как ошпаренный, подбегая к кухонному уголку, ища что-то в ящиках. — Я заварю нам наш любимый рамён, мы укутаемся в пледы и всё-всё обсудим. Сегодня мы не будем думать о плохом, только… Да что эти машины ездят в такую погоду туда-сюда, туда-сюда. Ты ещё и окно не закрыл, — подойдя к окну, Чимин захлопнул его и задёрнул шторы, не заметив, как сзади подошёл Тэхён и положил руку тому на плечо. — Чимин, иди спать.        — Но рамён и…       — Ты слаб, тебе ещё нужно восстановить силы, ты так похудел. А завтра утром ты должен съесть двойную порцию рамёна. Я тоже устал, тоже был долго без альфы, мне нужен покой, — Чимин на эти слова сник, он всё понимал, все слова Тэхёна были верными, но он просто сильно скучал по другу, по их вечерам.       — Не грусти, цыплёнок. В другой раз посидим, обговорим, сделаем всё, как раньше. Иди сюда, — прижав Чимина к себе, он хотел вдохнуть глубоко воздух, желая набрать больше ванили, но она почти не ощущалась, действительно, Юнги окутал его своим мускусом намертво. Почему-то это вызвало у Тэхёна добрую улыбку. Чимин в безопасности. — Иди к своему альфе. Я схожу в душ и тоже пойду спать, не волнуйся.       — Я очень скучаю, Тэхён…       — Знаю, я тоже скучаю. Иди, — поцеловав Чимина в щёку, он выпустил того из объятий. Проводил взглядом до комнаты. Увидел, что дверь закрылась. Тэхен подошёл к окну, глубоко вздохнул и открыл его заново.       Оглядел свою гостиную, наткнувшись взглядом на стул, на котором лежала толстовка Чонгука. — Надеюсь, ты не в обиде, что я таскаю твои вещи, милый, — медленно направился ко входной двери, обувая кроссовки.       — Ты знаешь, мне пришла в голову гениальная идея: мы разложим диван и ляжем… — Чимин вышел из своей комнаты с пледом в руках и застыл на месте, наблюдая, как Тэхён практически вышел из дома. — Тэ?       — Чёрт. — одними губами произнёс себе под нос Тэхён.       — Что ты делаешь, Тэ?       — Чимин, иди спи. Я погуляю и вернусь.       — Погуляю? Два часа ночи. Ливень. За кого ты меня держишь?       — Блядь, да почему всегда это происходит, — не объясняя ничего другу, он просто вышел из дома и быстрым шагом направился вдоль дороги.       Удивляться тому, что через минуту Чимин бежал сзади, догоняя его, смысла нет.       — Стой! Стой, придурок!       — Блядь, Чимин, иди домой по-хорошему. Иначе мне придётся применить силу!       Чимин, нагнав Тэхёна, дёрнул того за руку, силой поворачивая к себе. — С ума сошёл? Что ты уже придумал? Куда ты идёшь! Дождь усиливается, здесь опасно, чтобы ты не хотел, давай сделаем это утром! Ты опять идёшь к Ли Чану?! Да?       — Нет, я не иду к нему. Я всё закончу. Не мешай мне, Чимин!       — Я не пущу тебя! Слышишь, я не позволю творить всякую хуйню, Ким Тэхён!       Закрывая глаза на мгновение, Тэхён прошептал: — Прости, Чимми, — а затем со всей имеющей силы врезал другу, отправляя того в нокаут. — Сука! Ненавижу себя, прости, милый, прости… — у него было всего несколько минут для форы. Видимо, свершить задуманное спокойно у него шанса не было. Но он был настроен сегодня всё закончить, сегодня заберёт право у Ли Чана на свою жизнь. Сегодня он освободит себя и своих близких. Благо бежать было недалеко.       Где-то через минуту Чимин пришёл в себя, ощущая на своём лице холодные брызги воды усилившегося дождя. Доставая телефон из кармана, который он наспех схватил, выбегая вслед за Тэхёном. Набрав нужный номер, он прокричал: «Юнги, быстрее! Он направился в сторону Мапхо, быстрее, прошу!». И отключил звонок. Вставая, он побежал, это было трудно, удар был сильный, возможно, Тэхён ему даже сломал нос. Но это сейчас не важно, важно бежать быстрее, важно успеть.       Уже через пять минут показался мост, подбегая ближе, он заметил и самое ценное — фигуру на мосту. Тэхён, стоящий на перилах. Сердце Чимина упало в пятки, а от страха подкосились ноги.       — Тэхён, родной, стой! — Чимин бежит к перилам, бежит так отчаянно, задыхаясь в своих слезах.       Тэхён смотрит на него в ответ: — Вот же блядство… Стой! Иначе прыгну! Не подходи ко мне! Вали отсюда на хуй!       — Зачем ты это делаешь, Тэ! Он только этого и добивается! Изводит тебя! Ты же только обрёл жизнь, только встретил альфу. Не позволяй это всё забрать! Тэхён, ты же сильный! Ты такой сильный омега!       — Чимин. Чан никогда не даст мне жить! Пока я здесь, подвергаю опасности всех. В первую очередь Чонгука! Я не могу его бросить, не могу уйти. Я не могу прервать нашу ебанную связь, чтобы спасти. А жить в страхе за него я не могу, это тяжело. Он связал меня. Загнал в угол. Забрал родителей, почти забрал тебя. Он ясно дал понять, что пока я жив, я и все вокруг будут страдать. Достаточно!       — Нет, прошу тебя, Тэ!       — Я больше не могу так жить, не могу больше этого выносить, я хочу покоя, хочу тишины. Я уйду сейчас, и ему, и мне станет легче.       — Тэхён, ты не понимаешь, ничего не закончится, для других — нет, ты не думаешь о себе, так подумай о родителях, друзьях, блядь, я прошу тебя!       Голос срывается на истерический крик, слёзы смешиваются с каплями дождя, ноги дрожат. А в мыслях: хоть бы успеть, хоть бы отвлечь его немного, потянуть время, ещё мгновение.       — Мы поедем в Америку, там есть специалисты, профессора, они смогут помочь прервать связь. Не сдавайся только, то, что ты делаешь сейчас — не выход, исправить можно всё, всё, кроме смерти. Я прошу тебя, Тэ, посмотри на меня!!! Мы справимся, я буду рядом! — омега, плача, падает на колени. И Тэхён поднимает на него глаза. Несмотря на ночь и проливной ливень, Чимин видит этот пустой и безразличный взгляд, в нём нет ни надежды, ни любви, там тьма, та тьма, которая сожрала его друга изнутри, не щадя, оставив только пустоту после себя.       — Прощай, Чимми, и прости, — через секунду он закрывает глаза и отпускает руки, словно бабочка порхает вниз, в бездну, где никто его больше не найдёт, ни боль, ни страдания, он порхает вниз, к тишине, к свободе, о которой так долго мечтал.       — Нет! — в ту ночь этот крик, казалось, слышал весь Сеул. Крик страха, крик потери. Чимин выл на дороге, без сил подняться.       Мост «Мапхо» в Сеуле называют мостом смерти. Ежегодно на нём сводят жизнь с концами десятки людей. И сегодня этот мост забрал ещё одну душу.       Яркий свет фар осветил тонкую дрожащую фигуру на асфальте. Выбежавший Юнги принялся поднимать омегу, обнимая, успокаивая и поглядывая уже на пустой поручень моста.       Тем временем с другой стороны так же зажглись фары, и мимо пары проехал чёрный «Астон Мартин». В салоне прозвучала лишь одна фраза: — Проверь тело.