Искупление

Если бы он только мог что-то изменить. Мельчайшую деталь, будь то неловкий взгляд или же неаккуратное движение рукой. Он бы изменил. Он бы попытался вернуть всё на круги своя. Ведь как? Как можно совершать такую глупость?! Шестнадцать лет брака. И теперь стереть их в одночасье? Стереть и даже глазом не моргнуть, будто это какая-нибудь ерунда, вроде пролитого на пол кофе или сломанных часов. Нам сломанные часы не нужны, забирайте их, выбросьте или почините сами, главное нам не возвращайте. В голове не укладывается. Он собирался на эту встречу не торопясь, будто нарочно оттягивая время, ведь понимал, что удар гильотины будет неизбежен. Он брился стоя у зеркала в ванной, не хотел чтобы она его видела с щетиной, она этого не любит. О магии он даже и не подумал, просто взял бритву и начал елозить по лицу, и конечно же порезался. А она ведь его всегда предупреждала, а он дурак не слушал. Причесался, укладывая темные волосы, в которых уже виднелась благородная седина, надел серый пиджак, что она подарила на последнюю годовщину. Пиджак! Что за ужасающая незатейливость?! А, впрочем, это уже не важно. Если бы только он знал к чему всё это приведёт, то прежде бы хорошенько подумал бы. Но думать больше некогда, поэтому он вышел из дома и вмиг испарился, как утренний туман при виде солнца. -Мистер Поттер, — противный голос старика вырвал его из размышлений, — боюсь мисс Уизли сегодня не появится,— этот дряхлый бюрократ вечно что-то бубнил, действуя на нервы. Гарри уже давно перестал его слушать, думая лишь о своём. — В целом, все бумаги уже готовы, вам осталась лишь поставить свою подпись. — бубнил и бубнил… что ему нужно? -Я отказываюсь от развода. -Но… Мистер Поттер… — от удивления старик даже снял очки, обнажая свои глубокие морщины под глазами. — Мы же пришли к мировому соглашению… Все условия соблюдены: вы будете общаться с детьми, раздела имущества не произойдёт. -Разве она не должна сегодня быть здесь? -Мисс Уизли подписала документы еще неделей раньше. — он взглянул на Поттера, как на последнего идиота, а в его глазах так и читалась жалость, мол ты Поттер просто посмешище, сидишь здесь и скулишь, как подбитый пёс. Так ничего и не произнеся Гарри взял в руки перо, немного покрутил его, обдумывая последствия своего решения, затем поднял взгляд на старика и завидев его одобрительную улыбку, размашисто дернул рукой, оставляя на пергаменте чернила. Как глупо и просто всё может закончиться. Одно неаккуратное движение и вот ты разрушил всё, что так долго строил. Он вышел из бесконечных коридоров, в которых было до изнеможения душно и пахло старыми пергаментами на свежий воздух. Толпы магов сновали в разные стороны, не замечая друг друга. Никто и не обратил на Поттера внимания. Уже давно прошли те времена, когда на него глядели с открытыми ртами. Да и сейчас, узнать в этом высоком худощавом мужчине Гарри Поттера было трудно. Единственное, что-то хоть как-то отсылало в прошлое, были очки в тонкой круглой оправе, что он продолжал носить. В остальном же Поттер не выделялся. При первом взгляде на него у любого прохожего сложилось бы впечатление о благочестивом господине, вероятнее всего чистых кровей. Аккуратно уложенные волосы, хорошо подобранная одежда и в конце концов невозмутимое лицо, на котором проступают признаки самого расцвета сил. Он медленно не торопясь шёл по улице, смотря то себе под ноги, то на людей вокруг. Погода была мерзкой — летняя духота не позволяла вдохнуть воздуха, а слякоть после прошедшего дождя пачкала новые ботинки. Кажется, сам Поттер так и не понял, как за шестнадцать лет превратился из взбалмошного мальчишки в педантичного мужчину. В голову ему лезли странные и даже противные мысли — настроение было поганое. Такое отвратительное, что хотелось испариться, исчезнуть будто тебя никогда и не было. Как всё пришло к этому? Как он променял свою жизнь? Тридцать четыре года, а за душой ни гроша. Он видел лишь единственную возможность всё исправить — вернуть жену и детей, не позволить им уехать в Америку. Надо же было придумать, уехать в Америку! Какая ерунда! О чём она думала?! Наверное, он бы так и продолжал грызть себя, если бы, не мелкая оплошность. Он наступил в лужу, да в такую глубокую, что испачкал даже брюки. Теперь уж точно день не задался. Пришлось отойти к другому краю тротуара. И вот, случайно поднятый взгляд наткнулся на знакомую фигуру. Она шла поодаль, по другой стороне улицы. На миг Поттер отмахнулся. «Просто почудилось, обознался» Но позже, он взглянул снова, уже пристальнее. Сомнений в том, что этот человек ему знаком не было. Он куда-то шёл и конечно даже и не подозревал, что за ним кто-то наблюдает. А Поттер стоял и смотрел, да так жадно и внимательно, будто сейчас накинется на него. А он и хотел, хотел подойти и, хотя бы поздороваться. Поттера окутало необъяснимое чувство тревоги, оно оказалось резким и до ужаса неприятным. По ту сторону улицы шёл Снейп. Шёл своей дорогой и даже не замечал Гарри. Так Поттер и смотрел на него, словно шпион, пока тёмный силуэт не скрылся за поворотом. Мысли о грязных брюках и мокрых ботинках испарились в тот же миг, и он даже не понял, как дошёл до дома. Странно было всё. Эта мимолётная «встреча», эта лихорадка при виде старого профессора, в конце концов эта несчастная лужа, в которую наступил Поттер. Обычная случайность, но какая странная. Поттер и не знал что сейчас с Снейпом. Где он живёт, чем занимается, да и если быть откровенными, Гарри до сегодняшнего дня не до конца был уверен, что профессор жив. Ведь времени думать о каком-то Снейпе у Поттера за эти шестнадцать лет не было. Как бы сильно Гарри не волновали мысли о разводе, что рухнул на него, как снег на голову, детях, для которых он не является авторитетом, ушедшей жены, которая отвергла его и втоптала в грязь, мужчина старался погрузиться в рабочую рутину. И каждый прожитый день напоминал предыдущий, а может даже и больше. Кажется, они все были идентичными, словно Поттер попал в кроличью нору. С утра он медленно, аккуратно с несвойственной ему педантичностью подписывал пергаменты, позже проходился неторопливым шагом по Аврорату, держа руки за спиной и кивая в знак приветствия всем подряд, ближе к обеду проводил совещание, на котором из раза в раз обсуждалось одно и тоже. -Нет, мистер Уэйн, я не могу увеличить финансирование. Митчел, вам нужно дописать отчёт, как можно скорее. Боюсь я не смогу вам помочь, мистер Диксон, обратитесь с этим к министру. После Поттер позволял себе выпить кружечку кофе и не разуваясь, закинув ноги на массивный рабочий стол, прочитать пару страниц «Ежедневного Пророка». Вторую половину дня, он — главный аврор, посвящал прочтению и проверки отчётов, что писали его непутевые подчинённые. Вечером, когда время уже приближалось к ночи и Министерство вместе с Авроратом пустовали, Поттер всё же вставал, накидывал на себя пальто, и выключая свет в кабине, направлялся к выходу. По пути домой он обязательно заходил в магловскую забегаловку, что располагалась в подвале обычного жилого дома и заказывал одно и тоже. -Лапшу по-Сычуаньски, пожалуйста. -Не хотите попробовать что-то новое, мистер Поттер? — улыбаясь, вечно спрашивал продавец афроамериканец средних лет. Лямки на его фартуке почти протёрлись, поэтому ему постоянно приходилось поправлять их. -Не в этот раз, Кайл. Поттер садился за небольшой столик, что стоял в углу и пялился то в окно, наблюдая как мимо проносятся люди, куда-то торопясь, то на продавца, что своими массивными пальцами пытался упаковать заказ. Иногда он поднимал голову и смотрел на настенные часы, но уже через пару секунд вспоминал, что дома его никто не ждёт и торопиться незачем. Возвращаясь домой одной и той же дорогой, он каждый вечер здоровался с старушкой, что выходила на прогулку со своим пёсиком. Таким маленьким, что пару раз Поттер ненароком чуть было на него не наступил. Заворачивая за угол и спускаясь вниз по улице, Гарри поворачивал голову и вглядывался в единственное незашторенное окно, в котором по вечерам прекрасно был виден магловский телевизор с крутившемся по нему фильмами. Заходя домой, он разувался и ставил свои лакированные ботинки в левый угол от двери, вешал пальто и шёл на кухню, где обязательно обменивался с Кричером парочкой язвительных реплик. Уж сильно эльфу не нравилось, что его хозяин питается покупной едой, когда дома его ждёт полноценный ужин. -Я не просил тебя готовить, — раскрывая коробку с ещё горячей лапшой, говорил Гарри. Поужинав, он поднимался в спальню, использовал очищающее заклинание и ложился в постель, читал какую-нибудь книгу около получаса и засыпал. Утром всё повторялось снова. Вокруг него и в нём самом было лишь одиночество. Едкая пустота, вязкая скука и острая незначимость. Всё это скапливалось внутри, в одной единственной точке, а потом медленно распространялось по всему телу, к пальцам ног, к макушке, к заострённому кончику носа. Стоило Поттеру хоть немного замедлиться, хоть на минуту стать незанятым, как он ломался, будто старая игрушка, не зная, что ему нужно делать. Поддаться вправо или влево? Выйти на улицу или посидеть на стуле? А может так и остаться стоять посередине Аврората, пока мимо снуют люди? Ещё вчерашний герой оказался вмиг никому не нужен. Вся его слава, поклонники, постоянные корреспонденты у дома быстро улетучились. Магическая Британия воспевала новых героев, оставив старых лишь на задворках истории. И не то, чтобы это расстраивало самого Поттера, нет он был даже рад такому исходу, но оказалось, что постоянное внимание давало мужчине хоть какое-то ощущение значимости. Он был не одинок. Сейчас же, когда семья покинула его, бросив как ненужную собачонку, Поттер слишком отчётливо чувствовал свою беспомощность. Он старался наполнить свою жизнь делами, потратить всё свободное время лишь для того, чтобы не оставаться со своими мыслями наедине. Но даже будучи занятым, в его голову просачивались тонкие, едва уловимые нити размышлений. Они с детской невинностью и лёгкостью обходили баррикады, что Поттер с таким упоением выстраивал в собственной голове. В такие минуты мужчина терял всякий контроль, из его рук выпадали пергаменты, а взгляд болотных глаз устремлялся куда-то вперед, в пустоту. Гарри приходилось суматошно думать о другом, о работе. Он вслух проговаривал результаты последних отчётов, а затем, называя фамилии, критиковал каждого сотрудника. К счастью, это помогало, хоть и на короткий промежуток времени. В конце концов, вечером, когда Поттер подымался до своей спальни, а потом лежал в постели, ожидая, когда подействует зелье сна без сновидений, мужчина мучился от ужасающей тревоги, что была вызваны одинокими мыслями в его голове. Раз за разом он прокручивал одни и те же ситуации, разговоры. Мог ли он поступить иначе? Как всё к этому привело? В этих мыслях было всё: жена, дети, работа, друзья, и даже Снейп. Вся его жизнь, что до недавнего времени пылала яркими красками, будто картина импрессиониста, вмиг превратилась в старый американский нуарный комикс. В тот самый, что уже потрёпанный от пережитых лет пылится на чердаке в коробке с другим хламом. И выбросить жалко, и читать уже не хочется. Стоит отметить, что Поттер находил успокоение и отраду в своих детях. Он с свойственной любому отцу гордостью вглядывался в лица своих преемников, желая посвятить всего себя лишь им. Но его попытки раз за разом оканчивались провалом. Подрастающая детвора не видела в Поттере ни должного авторитета, ни фигуры отца. Гарри был слишком занят работой и становлением себя, как личности, а нежданные дети оказались совершенно не вовремя. Что нужно было с ними делать Поттер не понимал долгие двенадцать лет, а когда наконец сам повзрослел и стал готов нести на себе крест отца, оказалось слишком поздно — дети выросли. По началу всё это казалось большой ошибкой — скорый брак двух влюблённых, что так и не смогли полноценно вкусить плод отношений, привёл к тому, что молодые люди совершенно не могли жить вместе. Лодка любви разбилась об скалы быта. Чувства и эмоции, что так наполняли их юные сердца, открытые и жаждущие ласки, подкреплялись постоянной разлукой, переживаниями о возможной скорой гибели и истинными грёзами о любви. Но всё это быстро испарилось, оставив за собой лишь постоянные ссоры на пустом месте и молчание в постели. Их тела, их незрелые, угловатые, покрытые легким пушком тела, тёрлись друг об друга, в надежде, что где-то внутри сможет снова разгореться то пламя, что согревало их раньше. Скорая и внезапная беременность Джинни не позволила Поттеру разрушить семью и он остался смотреть, как тонкое тельце юной девушки меняется под действием подступающего материнства. Она носила под сердцем его дитё и мысль об этом приводила Поттера в ужас. Как столь хрупкое создание, в котором Гарри в силу своей незрелости видел лишь ангела, облаченного в плоть, смогло так измениться. От прежней Джинни, прежней красоты не осталось и следа. Её кожа, что раньше была сладка и мягка как персик, вмиг будто потемнела покрывшись редкой щетиной, ярко-карие, янтарные, медовые глаза, потускнели наполнившись тоской, волосы, что огнём блистали на солнце и нежно падали на грудь, едва прикрывая соски, стали короче и теперь даже не касались плеч, а бёдра, её миниатюрные бёдра приобрели форму. Эта юная леди, в которой Гарри видел лишь чистоту и непорочность, всего за какие-то жалкие месяцы превратилась в настоящую женщину. И Поттер не знал как к ней подступиться. Он уже не глядел на неё с тем упоением, что терзало его душу раньше, он не прикасался к её груди, затаив дыхание и не целовал её губы, ведь больше не чувствовал на них аромата карамели.И молодые люди молча, каждый сам в своей голове решили, подождать, что будет дальше. В конце концов все свыклись. Поттер привык целовать жену с утра и возвращаясь с работы гладить по голове старшего сына, а Джинни не могла представить, как будет засыпать без храпа мужа, что лежал рядом. Именно поэтому, известие о том, что Джинни подаёт на развод встревожило и разбило Гарри. Ведь всё шло своим чередом, и Поттер прекрасно знал, как проведет следующий день, он знал, что будет через год или два, он знал, что лет через двадцать, а может и тридцать он сядет у камина в своё кресло-качалку, сделает глоток чая, взглянет на супругу и улыбнётся. И вот в одночасье, всё разбилось, полетело в тар тарары. Джинни ушла, забрав с собой детей и оставила Поттера в одиночестве, о котором он уже и позабыл. Их отношения, брак, не имели ничего общего с любовью. Они были слишком юны и ещё не умели любить. Он тревожился о работе, что упала на него большой ответственностью, о себе в глазах других людей, о стране, которую теперь по праву звания героя должен был защищать. В конце концов он мучился от невосполнимой утраты, от боли, что щемило его хрупкое сердце. Незрелый юноша, что всю свою короткую жизнь лишь был марионеткой в чужих руках, обрёл свободу, такую нужную и важную, ту к которой так стремился, но совершенно не знал что с ней делать. Его мучили едкие колющие воспоминания, кошмары, видения, что заставляли его разум метаться из стороны в стороны, биться о стены собственного сознания. Его страдания, приводили её в недоумение. Он отбывал незримый срок на этой каторге и день из-за дня подавался бесчисленным ударам плети по спине. Она горевала об ушедшей любви и болезненно вглядывалась в омут его болотных глаз, в надежде отыскать в нём хоть что-то, что напоминало бы о прошлом. Её карьера к которой она так стремилась раньше, резко и безотказно скатилась куда-то вниз, испарившись в муках нежданного материнства и бумажного брака. Её вечные упрёки, просьбы об элементарном, жажда ласки были ему непонятны. А она с ужасом всматривалась в зеркало не понимая как довела свою жизнь до подобного. Дети, что тянулись к матери, как к единственному проблеску, заставляли Поттера чувствовать опустошающую тоску. Пятнадцатилетний юноша сорванец Джеймс Сириус, что выглядел, как копия Поттера старшего, пренебрегал отцовским советам. Его высокое худощавое тело, взъерошенные волосы и привычка носить всякое рваньё, болью отражались в сердце Гарри, что смотря на сына видел лишь себя. Этот мальчишка должен вскоре познать все прелести столь скоротечного, но до упоения прекрасного возраста. Родившись в известной и обеспеченной семье, юноша мог позволить себе многое, слишком многое. Касались ли его тонкие, покрытые светлыми волосками руки, женского тела? Блуждал ли его разум в больной извращённой фантазии? С какими трудностями он столкнулся и как с ними справился? Все эти вопросы оставались для Гарри без ответа, ведь Джеймс не торопился делиться своей жизнью с отцом. Альбус Северус, что родился четырьмя годами позже, и изуродовал тело матери ещё сильнее, был настолько податлив мнению старшего брата, что отец терялся в догадках, что же происходит и с этим сыном. Ещё ребенок, с естественной ему простотой и искренностью, Альбус верил всему что услышит. И если он услышит что-то от своего брата, единственного друга, то незамедлительно воспримет это как единственную верную истину. Малыш не был в силах даже помыслить, что им пользуются или его обманывают. Ведь, если с ним играют, проводят время, значит любят, и даже если потом отпинывают, то значит он сам в этом виноват. Кроха Лили, маленький ангелочек, что словно спустился с неба. Её безграничная любовь ко всему что существовало в этом мире, могла быть сломлена лишь взрослением и встречей с настоящей реальностью. Ну а пока, она оставалась единственным местом, шероховатым камнем, водной гладью или опушкой леса, на которую мог упасть луч отцовской любви.