Омега + Омега. Шелк на запястьях

I

      Утром слышу, как у Влада звенит будильник. Долго. Потом он матерится. Потом — затихает. И я из интереса проверяю, не просматривает ли он мое сообщение с фоткой в пижаме. Ага, прочитал. Устраиваюсь удобнее на боку, прислушиваясь к тому, что происходит за стенкой.       — Жень? — голос у него хриплый ото сна, и я напрягаюсь. Он спрашивает: — Спишь?       — А что?       — Иди ко мне? Только в пижаме.       Теперь я напрягаюсь в другом плане. Но спрашиваю:       — Ты на работу не опоздаешь?       — Будешь вместо завтрака.       Я думаю секунды две.       Он, кажется, в хорошем настроении.       Скатываюсь с кровати на пол. И первым делом иду умываться и чистить зубы. В этом неприличном шелке я разгуливать по квартире точно не собираюсь. Там шорты больше трусы, чем шорты, еще и с такой рюшечной каймой, ну просто картина маслом… Так что напяливаю я это на себя в самую последнюю очередь и прячу под обычным спортивным костюмом.       Тихонечко выскальзываю из квартиры. Дверь к Владу не заперта. Открывая, чуть не сбиваю игрушечного льва, поставленного на порог. Я уже забыл о нем. Подбираю его и прячу в карман.       Влад тоже выплывает из ванной. И расстраивается:       — Ну Жень…       Притворяюсь, что не врубаюсь:       — Что?       Прогулочным шагом собираюсь продефелировать к нему в комнату, но он ловит меня на полпути к кровати и забирается руками под мою толстовку. Находит под ней шелк и шепчет:       — Врунишка…       Он раздевает меня так, чтобы осталась только розовая пижама. И я чувствую, как сильно он завелся.       Он подталкивает меня к кровати, шумно выдыхая у меня за ухом. Он прижимает к себе, исследуя на ощупь то ткань, то голую кожу на моем животе и ниже. Он толкает меня на кровать и ставит в очень однозначную позу, и я затихаю под ним.       Он шепчет мне в ухо горячо и интимно:       — Так бы и взял тебя… За всё хорошее.       — Не растягивая?..       — Порастягивать тебя, зайка?       Ну… особого «нет» я не ощущаю. Только сильное волнение. Он такой горячий прямо с утра, а я еще, наверное, до конца не проснулся и не совсем против… Вернее, даже совсем не… Он хорошо делал это пальцами…       Он тянет с меня шорты, делая это и сейчас. Он бессовестно заявляет:       — Ты так быстро намокаешь из-за меня — и нельзя?       Он не заставит меня покраснеть в таком положении.       — Ты тоже.       — Тебе меня всегда можно…       Одни эти слова пускают ток вдоль позвоночника, и я оборачиваюсь к Владу, чтобы поцеловать. От него пахнет вчерашним вином и зубной пастой. Его язык на вкус — как мятные леденцы. Он тискает меня, шумно выдыхая через нос, и валит на спину.       И я прошу:       — Иди ко мне, детка.       Он послушно насаживается.       Есть в этом что-то приятное и безумное в хорошем смысле. Я имею в виду: то, что между нами происходит. Когда он вот так срывает меня к себе или срывается сам, если позвать. Когда постанывает, всхлипывает и хнычет на мне. Он ускоряет темп, но я не могу, когда он сам… Я так вместе с ним не кончу, а мне хочется.       — Подожди, стой…       Он канючит:       — Нет, Женечка, давай ты не будешь мучить меня с утра…       — Не буду, клянусь.       Я толкаю его на постель, чтобы лег, и опускаюсь сверху. Шелковая ткань скользит по его телу, когда я вхожу и начинаю двигаться. По моему тоже… Я слушаю его голос и время от времени, зажмурившись, зарываюсь носом в его короткие черные волосы и целую его в висок. Моя детка… Такой хороший и нежный… Ласковый и горячий.       Он снова и очень плаксиво называет мое имя:       — М-м, Женечка… Женя… Жень… Да, зайка, еще…       Я люблю, когда он говорит. В постели — даже больше, чем в жизни. И после вчерашнего — особенно. Он бесконечно признается в том, как сильно я ему нравлюсь.       Спускаю глубоко в его тело, едва его мышцы начинают сокращаться, и двигаюсь еще немного, пока он не стихнет, а его пальцы, стиснувшие мою спину и розовый шелк, не ослабнут. Он весь слабнет подо мной, и я ложусь с ним рядом. И смотрю на него. Как он пытается восстановить дыхание… Его губы заживают, очень хочется поцеловать…       Он вдруг вспоминает, что ему еще на работу, и, посмотрев на время, опять заявляет мне:       — Женечка, ты пиздец…

III

      Я одеваюсь в прихожей. Пока он бегает по квартире. И, спрятав руки в карманы, нахожу льва. Влад касается лба, слабо поморщившись, но почти сразу забирает назад волосы и делает вид, что у него всё в порядке. Никакого похмелья и всё такое. Одни сплошные развлечения. Не жизнь, а бесконечный праздник.       Спрашиваю:       — Болит?       — Что?       — Голова…       А он у меня в ответ интересуется:       — Ты знал, что оргазм притупляет боль?       — Серьезно?       — Да, это же всё в мозгу. Видимо, что-то там срабатывает. Как анальгин.       — Ты поэтому меня позвал?       — Не хотел дрочить…       Я расплываюсь:       — А было вдохновение?       — Ага… Ты охуеть какое вдохновение, Женечка.       Собравшись, он толкает меня из квартиры, чтобы я вышел. Но я не выхожу. Он, кажется, в себе. Не бегает и не «во́лчится». Я его не пускаю и обнимаю.       Он спрашивает:       — Ты зачем такое по ночам присылаешь, зайка?       — Ты отказался от моей пижамы…       — Отомстил?       — Нет, хотел показать…       Влад обнимает меня в ответ, притягивая ближе, и почти сразу заводится. И тяжело-тяжело вздыхает.       — Женя… Как работать с тобой…       — Подо мной… Или на мне.       Он прыскает. И говорит:       — Только если.       Я его отпускаю, но он спрашивает:       — Может, еще успеем?       — Иди. До вечера.       — Блять, — глубокомысленно отзывается Влад. — Это я че, опять в силках, получается?       Мне смешно. Я выхожу из квартиры, и жду, что он закроет. Потом останавливаю его рядом и прошу жестом вытянуть руку, зажав льва в кулаке.       Он спрашивает:       — Что там?       — Исправил цвет.       Я разжимаю руку, и лев шлепается Владу на ладонь. Привстаю на носки и целую его, чтобы почувствовать металлический шарик. Или сразу оба… сверху и снизу… Влад тяжело от меня отнимается. Тяжелее, чем я от него. И я оставляю его с черно-белым львом.

IV

      На вопрос мамы, откуда я, отвечаю, что бегал.       Она у меня спрашивает:       — С кем?       Беру паузу. Такого интересного подвоха я даже не ожидал.       А она добавляет:       — Только предохраняйтесь.       И я почти невозмутимо интересуюсь:       — Во время бега?       Чуть не получаю подзатыльник. Но успеваю смыться в свою комнату. Вид у меня очень довольный, и она даже не подозревает… что мой партнер по «бегу» живет по соседству. Интересно, как бы она отреагировала на эту новость? Пришлось бы Владу менять место жительства?