Омега + Омега. Шелк на запястьях

I

      Едва я выхожу из зала, бабушка пишет, что готова надарить мне подарков в любом магазине на любую сумму. Не пойму: это авансом на день рождения или на новый год? Может, на оба праздника сразу? Но еще рановато.       Пишу ей: «Подозрительно».       Пишу: «Что ты задумала?»       Пишу: «Ремонт? Пожар? Аварию?»       Бабушка обижается. И говорит, что из-за прорванных труб у меня испортились вещи. Они не испортились, после стирки как новые, держу в курсе.       Бабушка спрашивает: когда я в последний раз вообще носил что-то приличное, а не мешки из-под картошки и мусора?       Я рассекал в шелковой рубашке в баре. Считается?       Меня напрягает бабушкино великодушие и желание при каждом удобном случае обновить мой гардероб. И я говорю: «Пожалуй, нет». А то еще потом придется ходить в должниках дьявола.       Я открываю шкафчик, закрывая диалог. И не успеваю раздеться, как прилетает оповещение. Я жду от Влада и заглядываю. А это деньги какие-то.       Пытаюсь посчитать нули. Это не похоже на две с половиной тысячи. Тут явно одна цифра лишняя. Бабушка перевела мне целое состояние. Я же теперь богат. Можно бросить учебу хорошиста и забить на «большую» стипендию.       Я всё-таки спрашиваю, не ошиблась ли бабушка нулем. Она говорит: «На симпатичное пальто».       И я не пойму: «А что не так с моей курткой?»       Бабушка присылает мне стикеры, на которых коты пытаются выблевать шерсть. Очень мило. Я говорю: «Пожалуй, куплю еще две».       Бабушка закатывает глаза с помощью молоденькой ведьмы. А я присылаю злых зайцев. Так и живем.       Залезаю в душевую. И, пользуясь случаем, записываю Владу видеокружочек, на котором я — под водой и раздетый. Я говорю:       — Не хочешь в выходные пройтись со мной по магазинам?       Влад пишет: «Женечка, ты желаешь мне смерти». И: «Согласен только на магазины нижнего белья».       Я ставлю его в известность, что раздеваться почти целиком придется в любой примерочной.       Он пишет: «Ладно, я согласен подглядывать и говорить, как тебе не нужна одежда». Он спрашивает: «Ты зайдешь сегодня? На поцелуй».       «А ты на поцелуе остановишься?»       Он до странного быстро сдается: «Если хочешь».       Откладываю телефон и нервничаю. Очень хочу без остановок.

II

      Когда выхожу на улицу, в переписке чистосердечное от Влада: «Собирался в клуб. С твоей лентой. Думал найти идиота, который будет меня трахать, пока я смотрю на твои фотки и вдыхаю твой запах».       Я представил эту картину… Как он стонет в соседней комнате мое имя под кем-то. Мне тут же становится жарко.       Хочу подарить ему вибратор. И желательно, чтобы я мог сам управлять его оргазмами. Мне очень нравится эта идея. У меня теперь есть деньги на такую хуйню. Походу, я знаю, на какие вещи всё спущу.

III

      Захожу в магазин и беру «Киндер». Правда, весь шоколад съедаю по дороге. Во-первых, я голодный. Во-вторых, так и задумано, обойдется.       Отдаю Владу игрушку. Сегодня это пингвин. Мы соберем черно-белую коллекцию, вот что я думаю. Объясняю, что шоколад я съел сам.       Пока я всё это втираю с невозмутимым видом, Влад ощупывает мое тело и тянет к себе. И шепчет про мои губы:       — Ты теперь, наверное, еще слаще…       Он целует меня, утягивая к себе в квартиру. О таком речи не шло. И я пытаюсь его оттолкнуть.       Он заверяет:       — Ничего, кроме поцелуев...       — Хорошо, — я ему не верю. И прошу: — Принеси мне ленту.       Он смотрит на меня долгим изучающим взглядом. Заинтригованным.       — Что? — я расплываюсь. — Ты меня уже всего излапал. Только поцелуи, сам сказал, руки тебе не нужны.       Сознаюсь тише:       — Правда, хочу связать тебя...       Он запирает дверь и уходит за лентой. На нем подозрительно много одежды.       Снимаю обувь и, привалившись к стене плечом, интересуюсь:       — Я сорвал твои планы на вечер?       — Да, хотел стонать этой ночью тебе на ушко под кем-то другим. Я же сказал.       Встречаю его на половине комнаты и говорю без сарказма:       — Моя лучшая колыбель.       Когда он стонет.       Поворачиваю его спиной к себе и стягиваю лентой ломкие запястья. Говорю:       — Давай, детка, вставай на колени.       Он послушно опускается, и я обхожу его, чтобы посмотреть в его поплывшие глаза. Я знаю по одному его запаху: он потек, едва открыл дверь. Я подхватываю его за подбородок. А затем запускаю пальцы ему в волосы. Тискать его таким мило. И меня пронимает от близости.       Я прикусываю губу, чтобы не расплыться:       — Оставить тебя так?       — Женечка, ты бессердечный…       Он бы сейчас на что угодно согласился. Но войти в его тело мне хочется больше, чем использовать его рот.       Я сдаюсь:       — Ладно, забирайся на постель, все принципы с тобой по пизде.       — Аналогично.       — Ага. От слова «анал».       Он поднимается со связанными руками. Со связанными руками встает коленками на постель. Я забираюсь следом, стягиваю с себя толстовку, с него — джинсы и белье. Глажу руками белые бедра, розовые цветы, голову дракона.       Роняю его щекой на подушку, спускаю свои штаны… Разумеется, я не могу просто дать ему, что он хочет, так что сначала только вожу головкой по влажному сжимающемуся входу. Он жмурится и шумно выдыхает.       Он говорит:       — Я не очень по БДСМ…       — Уже готов расплакаться? Я же нежно.       — Женя…       — И ты вроде любишь пожестче…       Он любит и нетерпеливо подается ко мне. Я уже начинаю понимать, что самый настоящий садизм с моей стороны — это растягивание прелюдий. Поэтому с опозданием отвечаю на немую просьбу — войти в его разгоряченное тело.       Мне нравится его брать, я бы точно сделал это своим хобби.       Он сегодня стонет, как хнычет, в подушку. А еще он очень активно, нетерпеливо подмахивает в ответ. Я смотрю, как беспомощно он прогибается в спине и сжимает пальцы, цепляясь за ленту. Задираю выше его черную футболку, оголяя поясницу. Ему нравится угол, и я ускоряю темп.       Я правда очень много понимаю по его стонам… по сбившемуся дыханию, по тому, как он переходит на исступленный ласковый шепот: я у него и «Женечка», и «моя зайка», и «можешь быстрее?», и «нет, пожалуйста, не замедляйся».       Не знаю, как можно трахать его неправильно. Он буквально одна сплошная инструкция, как доставить ему удовольствие.       Хочу трахать его неправильно.       Глубоко и долго. Входить до упора.       Я не поддаюсь на провокации, когда всё его тело подо мной дрожит и просит поскорее его разрядить. Мне нравится прижимать его ближе и быть с ним так тесно. Нравится, что он плачется и поскуливает.       Я уже говорил, что обожаю его мучить?.. Особенно когда он изнывает от возбуждения.       Он кончает, сильно и плотно сжимаясь, с глухим сдавленным стоном. Я даже не всё… и продолжаю еще немного толкаться в тугое кольцо его тела. Он терпит, пока я не спускаю. Потом валится набок и затихает.       Очень красивый. В полумраке комнаты. Со связанными руками. Раскрытый сзади. Из него вытекает моя сперма, и он тяжело дышит.       Я спускаюсь на пол и одеваюсь, не сводя с него глаз. Спрашиваю, потому что правда интересно:       — А ты прям очень хочешь? ну, чтобы тебя трахал кто-то еще...       Он молчит. Немного возится, пытаясь освободить руки, но эти попытки — пустые. Я знаю, как фиксировать ткань на теле, чтобы она держала крепко. Улыбаюсь и говорю, помогая:       — Я хорошо перевязал. Профдеформация.       Он усмехается. И, освободившись, ловит меня.       — Жень…       — М?       — Я же всё проебу.       Не уточняю, что за таинственное «всё». Вместо этого говорю:       — Если будешь хорошо себя вести, я сделаю тебе очень пошлый подарок.       Я чмокаю его в губы, и он просит:       — Останешься?       — Нет.       Рожа ведь треснет — столько улыбаться. У меня. Он пихает, чтобы я отвалил и не видел, что у него, может, тоже. Но это — признание.       Я валю его на постель, я говорю это вслух:       — Моя детка.       И чувствую, как он снова заводится. Целую его еще. Как целуют мечту. И, отстранившись, наверняка пялюсь на него зачарованно и влюбленно.       Он уговаривает:       — Может, второй заход?       И я дразню его, отстраняясь:       — Тебе точно понравится мой подарок…       — Женя.       Я сбегаю. Хватаю спортивную сумку, куртку, ботинки и несусь из квартиры, пока не передумал. Рядом с ним очень сложно держаться. И я постоянно срываюсь.