Омега + Омега. Шелк на запястьях

I

      Утром просыпаюсь от того, что мне нервно и болит голова. Когда засыпал, думал, что обойдется. Вроде не тошнит, но виски давит просто смертельно…       Проверяю оповещения, отключив будильник. Сообщение от Влада: «Ты забыл свою ленту».       Я отвечаю: «Оставь себе».       Пока умываюсь и чищу зубы, он спрашивает: «Это типа спасибо и отъебись?»       Мне смешно, и я отправляю загадочных зайцев. И через минуту: «Это типа оставь себе».       Он присылает мне скобочки, и я набираю сообщение с зубной щеткой во рту: «Сегодня все коктейли заиграли новыми красками…»       Он спрашивает: «Плохо?»       «Раскалывается голова».       Он пишет: «Если бы ты не сбежал, я бы предложил аспирин перед сном».       «Что за аспирин?»       «Ацетилсалициловая кислота. В аптечке глянь».       «Не могу, меня спалят».       «Зайдешь?»       Смотрю на себя в зеркало. Пытаюсь пригладить волосы, но они опять завились как им вздумалось. Не знаю, в чем выходить. Бросаю в стаканчик щетку и полощу рот.       Залетаю к себе в комнату и наспех надеваю спортивный костюм, а потом по-тихому выскальзываю из квартиры.       Влад подает мне таблетки. Изучает меня взглядом, поправляет мне воротник. Потом челку.       Я спрашиваю:       — Поцелуешь, чтобы не болело?       Он охотно подается вперед и целует меня в лоб. Потом ниже. Наши губы встречаются… Одуреть какое классное начало дня…       — Почему открыта дверь? Женя?       Мамин голос из коридора портит момент, и я отрываюсь от Влада, ускользая в квартиру. И хлопаю дверью почти у него перед носом, с опозданием осознав, что даже не попрощался.

II

      Господи, почему квартира моей бабушки рядом с моим училищем? Я ухожу с пар, потому что у нее прорвало трубы, но она за городом и ей далеко ехать. Женечка, конечно, оценит обстановку. Обстановка такова: меня чуть не прибило к стене, как насекомое, потоком воды (спасибо, не горячим), и я насквозь сырой. Еще верещат соседи, что мы их затопили, и вот у них натяжной потолок, посмотрите, как провис. Да некогда мне смотреть на их потолки, мне воды по щиколотку.       Влад пишет вечером: «Так что насчет тренировки?»       И я с трудом вспоминаю, что обещал ему тренировку. И говорю: «Планы резко изменились, меня ждет другая крайне интенсивная нагрузка».       Пошлая заинтересованность Влада выглядит как знак вопроса с улыбочкой.       «Всё не так приятно, как можно подумать», — говорю я.       Он спрашивает: «Ко мне потом не хочешь?»       Я говорю: «Посмотрим». С мыслью, что ему понравилось со мной спать. С мыслью, что мне с ним, кажется, тоже.

III

      Предложение Влада грело меня ровно до десяти вечера. Потом я проклинал всё на свете, пытаясь вернуться домой на последнем автобусе и не слишком палиться, что я в бабушкиных шмотках, потому что мои можно выжать и выбросить.       Домой я возвращаюсь уставший, как собака, принимаю душ и сношу в комнате стул в потемках. Включаю свет. Но сил нет, даже чтобы разобраться с волосами, будь они неладны. Я падаю в постель замертво и решаю полежать минуту. Ну и короче... Влад, прости.

IV

      Утром в среду я пишу первым делом: «Я не выжил». Он не читает и не отвечает, и я думаю, что бабушка похоронит наши с ним не начавшиеся отношения.       Я ей так и говорю, помогая вечером:       — У меня с тобой никакой личной жизни.       Она тут же спрашивает, с кем я встречаюсь, на что я в сердцах отвечаю:       — Сегодня снова ни с кем. Спасибо.       Она говорит:       — Женя, я тебя не заставляю. Если какая-то девочка важнее родной бабушки — пожалуйста…       — Не какая-то!       И не девочка вообще. Всё, что меня спасает в этой ситуации с трубами, — воспоминание о штангах на его члене. И о цветах на бедре. И о том, как он подо мной стонал. Боже, можно еще…       Бабушка спрашивает:       — Всё серьезно?       — Отстань.       — Влюбился?!       — Отстань.       — Так вы встречаетесь?       — Сегодня уже нет.       — Не ерничай.       Я выжимаю тряпку и молюсь, чтобы поскорее пришли ремонтники, потому что диалоги с бабушкой один на один уже не вывожу.

V

      Влад молчит часов до восьми. В восемь присылает: «Женечка, ты динамщик», — с кучей печальных скобочек. Блин, я бы пришел, если бы не рубануло, честно. Кому бы пожаловаться на свою жизнь?..       Я говорю: «Хочешь сейчас?»       Он отвечает: «Я не дома».       Ясно.       А потом он добавляет: «Хочу».       Это короткое «хочу» моментом меня заводит. Я очень вымотан физически, и все меня достали, но я бы увиделся с ним.       Я спрашиваю: «Чур ты сверху. На моем члене, естественно».       «Женечка, ты пиздец».       Я не знаю, в каком смысле я пиздец, но кусаю губы, чтобы не разулыбаться.       И спрашиваю: «А что тебя вдруг смутило? Ты в каком-то приличном месте?»       Он пишет: «ДР коллеги». И снимает мне видеокружочек, на котором все мило общаются, а у него выражение, как будто он в двух шагах от веревки с мылом.       «Ну на моем члене тебе точно будет веселее», — говорю я.       «Ты думаешь, я сорвусь ради твоего омежьего члена?»       Влад сегодня решил побыть сучкой и поставить меня на место, но я, не смущаясь, отвечаю: «Да» и «Я знаю, ты скучаешь».       Выдержав паузу, добавляю: «С ними».       Влад отправляет мне кучу скобочек. И говорит: «Если я вернусь домой и ты не ждешь меня готовый, тебе хана». Я даже вижу, как он подхватил свою кожанку и попрощался жестом. Моя детка.       «А ты через сколько приедешь? Долго быть готовым?.. Я уже».       Я, разумеется, вру, потому что подскакиваю с места и несусь укладывать волосы и искать шмотки — почти одновременно.       Влад присылает мне многоточие и смывается из онлайна. Так и не понял, три его точки — это сколько по времени?

VI

      Он спрашивает: «Ну?»       Я тщательно маскируюсь под дурака: «Что?»       «Я уже даже принял душ».       Он ничего до этого не писал, и я, видимо, должен был ждать у двери, как собака, или догадываться телепатически. Мне кажется, он тоже вредничает. Я расплываюсь и пишу: «Надеюсь, ты встретишь меня голый».       Он говорит: «Не встречу, — и присылает свои эти скобочки. — Я не запер».       «Меня ждет сюрприз?»       «Как ты мне говоришь? Перебьешься».       Я ржу: «Влад... ты обиделся?»

VII

      Дверь в его квартиру правда открыта. Я запираю. Снимаю с себя алиби в виде верхней одежды и прохожу в комнату. Влад в кровати и ковыряется в телефоне. Он одетый. Какое разочарование…       Я протягиваю ему руку, и он не понимает, в чем дело. Улыбается:       — Что?       — Иди ко мне.       Я вытягиваю его с кровати и притягиваю к себе. О... Он уже возбужденный, заранее. Правда, хочет и ждал?.. Всё еще очень волнующий.       Я спрашиваю:       — Играешь в недотрогу?       — И каково?       — Фальшивишь…       Мы делаем полукруг, потоптавшись, и я меняюсь с ним местами в пространстве, чтобы сесть на кровать.       Я говорю:       — Раздевайся.       И он снимает с себя футболку. Только футболку. Под ней опять ничего. Он ее роняет на пол очень естественно, но даже это получается сексуальным. Он подходит ближе и поднимает мою голову за подбородок. Он хочет, чтобы я взял в рот. Я беру, задевая языком все штанги и прикрывая глаза. Это мне тоже нравится… Не знаю, что мне не нравится в нем.       Он шумно выдыхает и гладит мои волосы, проталкиваясь глубже. Ему это хочется — поиметь меня в рот, я даже знаю за что. Я отстраняюсь и спрашиваю:       — Ты втрескался?       Он пытается шлепнуть меня пальцами по щеке, но я уворачиваюсь и тяну его на себя. Он очень легко насаживается… и я сначала его обнимаю, а потом ложусь на спину, чтобы на него смотреть. На блестящую от моей слюны головку, на бедра с розовыми цветами и выступающими подвздошными косточками, на его плоский живот с сережкой в пупке. Я касаюсь молочной кожи руками.       Это преступно — быть таким горячим и узким…       Он спрашивает:       — Так что там с твоей нагрузкой?       — Что?       — Вместо тренировки…       — Ревнуешь?       Он сжимается на мне, и я думаю, что, если он не перестанет, я кончу прямо сейчас.       Он спрашивает:       — Секрет?       — О чем ты?       Я не в состоянии сосредоточиться, когда он так. Движется на мне. Вожу руками по его бедрам. Он только что воплотил одну из моих самых горячих фантазий.       Он смеется:       — Женя…       Какой он красивый… Он приподнимается на мне и опускается вниз. Его член покачивается в такт движениям, и я наблюдаю эти блестящие штанги… и сжимаю его рукой, чтобы почувствовать их под пальцами.       Он разрешает и прикрывает глаза. Он спрашивает:       — Нравлюсь?       Не пойму:       — Есть сомнения?       — Нет. А вчера что?       — Что?..       — Не пришел…       — Из-за бабушки.       — Снова?       — Даже не спрашивай…       — Ладно.       Он отклоняется назад и меняет угол. Он так сильно давит мне на головку, и такой скользкий и классный внутри. Я спускаю в его тело, с опозданием вспомнив… Он точно безответственный…       — Женечка, сдался?       Я сжимаю на нем пальцы, и он замедляется. Но я всё еще в нем и чувствую, как с него течет, только не знаю, кто из нас в этом виноват…       Он подается вперед и опирается руками мне на грудь. Вид у него грустный.       — Динамщик…       — Садись поближе.       Он тут же меняется в лице:       — Насколько поближе?       — Не сильно…       Он приподнимается и придвигается чуть выше по мне. Я улыбаюсь:       — Нет, не садись. Не то сказал… Вот так замри.       Мне еще с прошлого раза интересно: а штанги прокручиваются внутри, если провести по ним? Я провожу, задевая уздечку. А потом опускаюсь касанием по его подтянутым яичкам и ниже. Я вхожу в него пальцами и сгибаю их на себя. Он просто так отклонился перед тем, как я кончил… Я спрашиваю:       — Так?       Он отвечает стоном, и я поглаживаю свободной рукой розовые цветы. От него глаз не отвести, когда он жмурится и приоткрывает губы. Вообще от всего его тела — не отвести глаз.       Я больше дразню его, чем помогаю дойти до пика. Он, бедный, почти скулит. Ужас как заводит…       Хочу на нем повторить то же, что он делал со мной после бара. Я приподнимаюсь, подхватив его под поясницу, и опрокидываю назад, чтобы оказаться сверху. Опускаюсь вниз по его телу короткими влажными поцелуями, скольжу по члену губами и ловлю языком штанги. Металл такой металл на вкус… Я уже понял, что мне делать с ним пальцами. Понял по стонам. Мне нравится, как он «красноречив» в своих желаниях, и нравится, что он ничего не смущается. Особенно получать удовольствие.       Он приподнимает бедра, согнув в колене ногу, и спрашивает на выдохе:       — Тебе вчера зашло так?       Я уже достаточно завелся, чтобы повторить, поэтому отнимаюсь от него ненадолго, чтобы протолкнуться в его тело головкой. Я говорю:       — Так мне нравится больше. Но тебе тоже.       Он не спорит. Не язвит. Не усмехается. Он цепляется за меня и просит:       — Можешь быстрее?       Могу.       Он такой громкий, если быть с ним в этот момент, а не где-то в соседней комнате… Он кончает, и я толкаюсь ещё немного, чтобы вместе с ним… Я часто пытался вместе с ним. Но когда он рядом, это ощущается совсем иначе… и я его вижу.       Моя детка. Растрепанная, с припухшими губами, блаженно закрывшая глаза.       Он приподнимает ресницы и смотрит на меня поплывшим взглядом.       Он строго говорит:       — Ты в меня спустил.       Кстати, дважды.       Я спрашиваю:       — Что, боишься залететь?       — Женя, блин.       Он толкается, и мне смешно. Я его ловлю и целую. Он затихает. Пробую языком шарик. На языке без металлического вкуса…       Влад шепчет:       — Тебе очень нравятся мои штанги, да?       — Все до одной…       Он говорит:       — В душ и еще?       Он хочет повторить. И я пытаюсь не расплыться.