Омега + Омега. Шелк на запястьях

I

      Все выходные провожу в доме бабушки. Помогаю убирать цветы. Некоторые живее всех живых. Мы их срезали на пару букетов. Я всё нафоткал. И себя, когда ехал домой. С цветами. И поменял аватарку. Бабушка мне сразу написала: «Кого хочешь заставить ревновать?»       Я драматично промолчал.       Приехав домой, я ставлю цветы в вазу. А вечером устраиваю их на лестничной клетке так, чтобы Влад сразу заметил, открыв дверь, но при этом не задел.       В свое оправдание скажу так: это серьезное решение — внезапно выставить ему цветы почти что по приколу — я тяжело обдумывал аж пять минут в двенадцать ночи.

II

      Утром в понедельник я, конечно, никуда не выхожу в семь. Но я не сплю. В основном, потому что жду. В семь ноль семь прилетает: «Я думал, их подарили тебе».       Мне очень нравится, как изящно он пытается выяснить: есть у меня кто-то или нет?       Что я могу сказать?..       «Теперь я знаю, что ты мониторишь мои аватарки…»       Влад присылает мне кучу расстроенных скобочек и пишет: «Силки не для волка…»       Отправляю ему смайлы со злыми зайцами и короткое злорадное: «Попался».       Он спрашивает: «Зайка, вечером придешь?»       Я говорю: «Перебьешься».       «И долго?.. перебиваться».       Развожу руками. С помощью стикеров. И смываюсь из онлайна.

III

      Днем приходят фото. И три сообщения.       «Это месяц назад».       «Я не самоубийца, мне просто нравится секс».       «Не хотел от тебя отлипать, чтобы лезть за резинкой. И было приятно ощущать, какой ты внутри».       Офигеть, нафоткал анализы… Мне от этого смешно, и я пишу: «Чем, говоришь, ты занимаешься на работе?»       Он делает вид, что не заметил подколки: «Я в типографии работаю, на машинах».       Я насмешливо хмурюсь: чего-о?.. И тут же требую доказательства. Он записывает мне видеосообщение, в котором скучает возле гудящей техники.       Офигеть, у него там цех… И он ходит по цеху такой… загадочный. Носит на своей скучной работе под черными шмотками цветы и манящий металл на теле…       «Ты бы еще бухгалтером работал, — говорю я. — Для контраста».       «Так на кого ты учишься?» — спрашивает он.       И я не понимаю: «Тебе зачем? Если ты просто хочешь потрахаться».       «А зачем цветы? Если ты даже не влюблен».       Коротко и нагло вру: «У меня аллергия».       Он, слава богу, не верит и шлет мне скобочки. И говорит: «Колись уже насчет учебы».       «На актерское учусь. Но работать пойду в цирк».       «Женя…»       Я говорю: «Не, сейчас не шучу».       Он спрашивает: «Будешь пари́ть под куполом?»       «Типа того».       «Твое предложение в силе? Насчет прийти на тренировку?»       «Ну приходи, — говорю я. — Только после этого я буду считать, что ты в меня втрескался».       Он пишет: «Ну блин, хуле делать». И я не пойму: это он че, признался?.. Поэтому говорю: «Так и знал».       Он отвечает: «Мне понравилось, что ты сказал по телефону. Но я хочу переспать с тобой как с омегой. Даже если ты будешь активом. И чур я сверху».       Сползаю под парту. У меня идет лекция по истории искусств. Влад в гудящем цехе явно цепляет больше, самое изысканное из произведений бога. И я уже вижу его на себе. И кусаю собачку на толстовке.       «Ну давай, — пишу я. — С тебя ужин и вино. И ты в чем-нибудь… не знаю. Что ты носишь, чтобы соблазнить парней?»       «Ничего, — отвечает он. — Буквально ничего».       «Только я хочу сначала на свидание. Так что ужин — это не дома», — говорю я.       Влад присылает мне кучу смеющихся скобочек. И замолкает. Ну пусть решает. Он же планировал заглаживать вину…       Через полчаса мне прилетает: «Я не хожу на свидания».       Но это не мои проблемы, и я пишу: «Можешь не соглашаться».       Он опять тяжело замолкает. И мне интересно, насколько он хочет со мной переспать и что я могу потребовать?

IV

      Проверяю телефон весь вечер. И думаю: Влад слился. Потому что замолк он, кажется, навсегда. Я успеваю прийти с учебы домой и провести в душе целый час. Но в оповещениях, как в танке: глухо. И бесперспективно.       Почти утопившись с горя, я решаю, что кое-кто трус, но всё равно укладываю волосы. И думаю, что в любом случае куда-нибудь свалю. С ним или без него. Подумаешь.       Когда я заканчиваю шуметь феном, на телефоне высвечивается: «А ты куда вообще хочешь? В бар пойдешь?»       Смотрю в сторону стены. И нервничаю.       «Да».

V

      Что он там сказал? Хочет быть со мной как с омегой?       Жаль, что у меня нет юбки для эффектного появления. Зато где-то тут, на самом дне шкафа, покоится бабушкин подарок, перевязанный шелковой розовой лентой. Бабушка вообще главный источник моих модных шмоток. И это абсолютно без сарказма. Носить мне их решительно некуда. И вообще они не в моем вкусе. Но так и быть.       Вот Женя-омега в розовой шелковой рубашке. Я сейчас еще на шею повяжу эту ленту с упаковки — и можно на представление в цирк. Или предлагаться в качестве подарка.       Фоткаю на себе эту дебильную ленту с грустно поникшим бантом. В кадр попадает: кусочек плеча, подбородок и мои приоткрытые губы. Будем считать, что слать всякое неприличное я научился у Влада. Я отправляю это в соседнюю квартиру, подписав так: «Откроешь только после полуночи».       Сегодня, ладно уж, я даже не стану прятаться в вещах, как в мешке, и заправлю рубашку в брюки на завышенной талии. У них широкий пояс, и они не мои. Вернее, они мои, но такое я не ношу, и они пылились бы на полке до моей смерти, если бы не Влад. Смотрю на себя в зеркало. И решаю, что в таком виде я даже постеснялся бы выступать.       — Жень? — зовет Влад.       — Что?       — А целиком?       — Перебьешься, — говорю я. И ставлю в известность: — Я выйду через пять минут.       Блять, у меня нет обуви под такие тряпки. Ну серьезно. Под это не наденешь кроссовки. Я не знаю, что взять. Ботинки? Пока чищу их от пыли, звоню папе. Папе проще, чем маме.       Я спрашиваю:       — Ты когда придешь?       И говорю:       — Мама еще тоже на работе. Если что, я смылся гулять.       Скрываю свой стыдный прикид за мешковатой курткой, и сразу становится уютнее. Еще насижусь в таком клоунском виде в баре…       Из квартиры я нормально выйти не успеваю: Влад стоит возле моей двери, привалившись к стене плечом, и я вздрагиваю от неожиданности. Он напугал меня и очень доволен. Еще пытается не заржать.       Демонстративно решаю вернуться в квартиру. Он меня удерживает.       — Жень, ну перестань.       — Ты меня сталкеришь, это стремно.       — Просто интересно…       — …сказал Влад, доставая бинокль.       Он говорит:       — Я еще не настолько…       — Еще?       Я запираю дверь.       Он ловит меня пальцами за край куртки и ласково, тихо, интимно просит:       — Покажись…       Игнорю и сбегаю вниз по лестнице, а то меня еще разденут в лифте…

VI

      Я вылетаю на улицу. В какую сторону — черт его знает, но я на автомате несусь в сторону ближайшей остановки.       Влад ловит меня за руку, нагнав, и дергает за собой. Он открывает мне дверь в машину. И говорит:       — Запрыгивай.       Машина черная и без опознавательных знаков. На что я подписался…       Но я бесстрашно (нет) падаю на сидение.       Водителю примерно столько же, сколько Владу, и тот говорит:       — Привет.       Меня напрягает вся эта ситуация: еще сейчас завезут… Но Влад спрашивает, куда перевести деньги, и я понимаю, что чел — таксист.       Ладно.       Мы выезжаем со двора, Влад отлипает от экрана и пялится на меня. Ему всё еще смешно, и он явно в настроении меня подразнить, поэтому цепляет за собачку на куртке. Я отстраняю его руку.       Я говорю:       — Прекрати раздевать.       Серьезным тоном не получается.       Влад расплывается. Он садится ближе и шепчет:       — Очень сложно сдержаться… Еще весь вечер ждать, когда смогу потянуть за ленточку…       — Она, кстати, из натурального шелка.       Он прикидывает:       — Наверное, очень приятная к телу…       Я ввожу его в курс дела:       — Поиграем в новогодний вечер, когда тебе не терпится открыть подарок, но куранты еще не пробили двенадцать…       — Будешь за подарок?       Я говорю:       — Если твои руки еще раз окажутся на моих брюках — мне придется тебя связать.       Он уточняет:       — Натуральным шелком?       Его горячий шепот и дыхание — на моей коже. Опаляют мне щеку и ухо. Он спрашивает:       — А что потом? Будешь целовать, пока не сойду с ума?       — Зацепило? — спрашиваю я и отстраняюсь, чтобы видеть его выражение лица.       Он всерьез отвечает:       — Да.       Его глаза — насмешливые и почти зачарованные. Я жду, когда он прикроет их, жду, когда он медленно приблизит лицо, жду, когда он расслабится. Жду, чтобы оттолкнуть и обломать.       Не отталкиваю… От него пахнет какой-то сладкой фруктовой жвачкой, и его губы — тоже сладкие. Женя, говорю я себе, ты просто слабак. Но целоваться с ним очень классно…