Ласка от лиски

      Сяо Хун всегда знал, что его родители любят друг друга, но порой они вели себя весьма странно.       — А-Ян… Ах! Ах!       — Даочжан!       Баба говорил, что детей приносит священный аист, но почему же тогда каждую ночь из комнаты родителей доносились странные звуки? О чем он и спросил Цзецзе, на что та задумчиво постучала бамбуковой палкой и, словно передавая великую истину, подняв высоко палец к небу, поделилась мудростью, которую ей передал фуцинь:       — Глупый! Твой баба солгал тебе! Фуцинь рассказывал, что дети появляются после того, как отец положит семечко в живот мамы.       Сяо Хун задумался над словами Цзецзе. Его маленький ум пытался представить, как это возможно — положить ребенка в живот мамы? Он вспомнил, как однажды видел, как отец поднимал тяжелый мешок риса и с трудом нес его на кухню. Может быть, дети тоже были такими тяжелыми?       Однажды ночью, когда эти звуки снова раздались из комнаты родителей, Сяо Хун тихонько подкрался к двери и прислушался. Он услышал, как баба что-то шептал, а отец смеялся. Потом все стихло, и он услышал только тихий стон.       «Наверное, отец кладет ребенка в живот бабы», — подумал он и вернулся в свою комнату, довольный тем, что раскрыл эту «тайну».       — Цзецзе, а почему у бабы закрыты глаза белой лентой? — А-Цин, поставив руки на бока, удивленно охнула и тоже присела рядом с лежащим без сознания мужчиной в белом. — И пахнет совсем не как баба!       — Может, это демон, меняющий личины? Фуцинь рассказывал о таких! Его нужно убить!       — Но… Он похож на бабу! — воспротивился Сяо Хун, смотря на старшую сестру большими, полными слез глазами.       «Маленькая копия даочжана погубит каждого своим милым видом!» — пронеслось в голове у А-Цин, которая, не сдержавшись, слегка потискала мальчика за румяные щеки. — Цзе-е-е!       — Не будь таким милым! И да, ты прав, мы не можем убить кого-то с лицом бабы. Это плохо… И мне будут сниться кошмары.       — Ладно, — наконец сказала она, — давай отнесём его в дом. Пусть взрослые решают свои взрослые дела. Но если он окажется демоном, я тебя лично за уши оттаскаю!       Сяо Хун засмеялся, но тут же притих, когда мужчина в белом слабо пошевелился. Оба замерли, ожидая, что будет дальше.       — Цзецзе, он просыпается! — прошептал Сяо Хун, прячась за спину сестры.       Мужчина медленно открыл рот, словно пытаясь что-то сказать, но вместо слов из его горла вырвался лишь слабый стон. А-Цин сжала бамбуковую палку, готовая ко всему.       — Фуцинь! — закричал Сяо Хун, стремглав пустившись в бега, стоило мужчине в белом принять сидячее положение. Схватив А-Цин за руку, мальчик рванул что есть силы к выходящему из дома Сюэ Яну.       Сюэ Ян, услышав крик, мгновенно насторожился. Эти дети доведут его до искажения ци! Повернувшись на бегущего на него Сяо Хуна, он прыснул со смеху. Один в один, как его Лисёнок, когда тот увидел огромного жука на потолке.       — Фуцинь! Там… там! Он… он как будто баба, но глаза у него закрыты лентой, и он пахнет… странно!       — Вы опять игрались с моими артефактами? — подозрительно спросил альфа, вспоминая, как малыш Хуа призвал какое-то склизкое существо из дневника по темной энергии.       — Нет, — не так уверенно сказал мальчик, глядя огромными честными глазами. — Честно! Честно!       — Как и твой баба, ты совсем не умеешь врать. Ладно, показывайте, что вы опять нашли или откопали.       Когда его привели к персиковому дереву, Сюэ Ян замер от увиденного. Это явно был Сяо Синчэнь, но какой-то другой… словно моложе и… что за тряпка на чудесном лице его супруга?!       — Даочжан, ты же не обвалялся в каких-то непонятных цветах на той поляне? Почему…       В этот момент мужчина в белом резко дёрнулся, и в Сюэ Яна полетел Шуанхуа. Сюэ Ян мгновенно среагировал, отпрыгнув в сторону, и Шуанхуа вонзился в дерево позади него. Его глаза сузились, а в груди закипела смесь гнева и тревоги.       «Что за чертовщина происходит?» — подумал он, глядя на мужчину в белом, который, казалось, всё ещё не пришёл в себя.       — Баба! — крикнул Сяо Хун, но Сюэ Ян резко поднял руку, чтобы остановить его.       Мужчина в белом медленно поднялся на ноги. Движения были странно плавными, словно он не совсем контролировал своё тело. Лента на глазах ослабла, но он не стал её снимать, а вместо этого повернул голову в сторону Сюэ Яна, словно чувствовал его присутствие.       — Сяо Синчэнь, — произнёс Сюэ Ян, стараясь сохранять спокойствие, но в его голосе всё же прозвучала нотка тревоги. — Если это ты, отвечай.       Мужчина в белом замер на мгновение, затем его губы дрогнули, и он произнёс хриплым голосом:       — Сюэ… Ян…       И повязка окрасилась кровью. Закричав, мужчина в белом согнулся и схватился за лицо, словно ему было нестерпимо больно. Сюэ Ян выругался и вытянул руку, пытаясь успокоить его, но в тот же момент даочжан резко бросился вперёд, двигаясь быстро и агрессивно. Сюэ Ян едва успел отскочить в сторону, чувствуя, как воздух рядом с ним рассекло что-то острое.       — Цзецзе, он… он нападает на фуцинь! — крикнул Сяо Хун, его глаза наполнились слезами.       А-Цин, ни секунды не колеблясь, бросилась вперёд, с яростью обрушивая удар своей палкой на мужчину в белом, и ей удалось застать его врасплох.       — Даос! Ты же говорил, что насилие не выход!       И с этими словами повязка слетела с бледного и изможденного лица. Глаза. Глаза были серыми и красными от багровой крови, струящейся в уголках. Сяо Хун охнул и громко заплакал, подбегая на маленьких ножках к даосу, страдающему от боли.       — А-Цин? — еле слышно произнёс Синчэнь, с мольбой вглядываясь в девушку затуманенным взглядом. — Ты здесь, но он же… он же сказал, что убил тебя. Он…       Мужчина в белом дрожал крупной дрожью, его дыхание было прерывистым, а глаза, всё ещё затуманенные болью, метались из стороны в сторону. Беспомощно протягивая дрожащую руку к девушке, заклинатель упал без сознания.       — Что за чертовщина! — воскликнул Сюэ Ян.       — Не сквернословь, душа моя! И что у вас происходит? Я ваши крики слышал даже в городе, — произнёс Синчэнь, подошедший с полной корзиной овощей.       — Не знаю, моя Сладость, но что-то очень странное. Тут еще один даочжан нарисовался, и, клянусь, это ты — твой вид сзади я узнаю везде.       — А-Ян!