Lavender Scones & Second Chances | Лавандовые булочки и вторые шансы

      Прошло два месяца с момента похищения Драко и его последующего спасения. Его нервная система наконец-то пришла в норму, и сердце больше не колотилось при каждом малейшем звуке или неожиданном движении. Он дорожил каждым утром, когда просыпался рядом с Гермионой, когда утреннее солнце целовало ее спутанные кудри, когда ее губы слегка приоткрывались во сне. Спящая, была похожа на фарфоровую куклу, на ее лице не было ни беспокойства, ни напряжения.       Драко поцеловал ее кудряшки и убрал несколько волосков, упавших ей на лицо. Она что-то пробормотала и дернулась навстречу его прикосновению, но не проснулась. Сегодня он завершал подбор места для клиники Отдела поведенческого здоровья, что стало одним из заключительных этапов перед открытием. Гермионе не нужно было присутствовать, поэтому он дал ей поспать, тихонько выскользнув из кровати и направившись в ванную.       Когда он вышел, вытирая волосы полотенцем, Гермиона сидела, прислонившись к изголовью кровати, и читала Гримуар Холодной ковки, а Живоглот свернулся калачиком у нее на животе. Натянув брюки, Драко сел рядом с ней на кровать и наклонился, чтобы поцеловать в уголок ее рта.              — Я не хотел тебя будить, — извинился он.              — Ты не хотел… Глотик решил, что раз ты встал, то ему пора завтракать.              Драко почесал Живоглота за ушами и цыкнул на него.              — Ты же знаешь, я бы покормил тебя, как только вышел из душа, нетерпеливый зверь.              Кот мяукнул, слизывая остатки завтрака с усов.              — Знаешь, — сказала Гермиона, кладя книгу рядом с собой, — ты так и не рассказал мне, что все это значит, — начав с того места, где его татуировка обвивала плечо, она провела пальцем вдоль него, вниз по предплечью.              Он переплел их пальцы.              — Ты знаешь большинство из них, — он снова поцеловал ее. — Давай посмотрим, — задумчиво произнес он.              Он повел плечом.              — Ты помнишь Миртл Уоррен — Плаксу Миртл? Это для нее, — он указал пальцем на нарисованное чернилами солнце, выглядывающее из-за облаков, которые образовывали край татуировки на его лопатке. — Она была первым человеком, с которым я мог говорить откровенно, не боясь. Думаю, она была единственным человеком в замке, более одиноким, чем я.              Гермиона подвинулась, чтобы обхватить его руками, прижавшись грудью к его спине и обхватив его тело ногами по обе стороны от него. Он вздрогнул, когда она поцеловала солнечный луч, скользнувший по его коже.              — Это, — он постучал по татуировке в виде сома на своем трицепсе, — для Райнель, маггловской девушки, с которой я познакомился в Штатах, которая заставила меня впервые обратиться к психотерапевту и изменила мое мировоззрение.              Он помолчал, снова поворачивая руку, чтобы посмотреть на различные чернильные пятна, переплетенные зелеными лозами, в поисках тех, значения которых Гермиона не знала.       Гермиона протянула руку и коснулась татуировки в виде ожерелья, обвивавшей его бицепс.              — Это кажется мне знакомым… но я не уверена, почему.              Драко рассмеялся, глядя на ожерелье с пятью маленькими драгоценными камнями, образующими цветок на вершине. Он поймал ее руку и накрыл своей.              — Конечно, оно тебе знакомо… это ты.              — Что? Но Драко, — в ее голосе послышалась легкая обида, — я даже почти не ношу… только на Рождественский бал… — внезапно осознав, сказала она. — Мое ожерелье. Но как… почему?              — Гермиона Грейнджер потеряла дар речи, — он поцеловал ее в нос. — Ты была началом моего пути, любимая. Конечно, были и другие, кто помогал мне… но это была ты. Это всегда была ты… только ты, Гермиона.              Что-то сжалось в груди Драко. Он почувствовал прилив тоски и радости, когда реальность ситуации снова поразила его. Когда он наносил татуировку ожерелья на свое тело, то и представить себе не мог, что будет вести такой разговор — сидя рядом с ней в постели, чувствуя тепло ее тела, прижимающегося к нему, просыпаясь рядом с ней. Он никогда не осмеливался представить себе реальность, в которой Гермиона Грейнджер тоже хотела бы его. Больше, чем хотела — она любила его. Каким-то непостижимым образом… она любила его.       Драко притянул Гермиону к себе на колени, и она обхватила его ногами за талию. Поцеловав ее так, что у нее перехватило дыхание, он с сожалением отстранился, уложил ее обратно на кровать и запечатлел на ее губах последний, целомудренный поцелуй.              — Как бы мне ни было неприятно это говорить, я определенно опоздаю, если так пойдет и дальше. Мы обязательно продолжим, любимая, — он проклинал неподходящее время, натягивая на нее одеяло и протягивая книгу, которую она читала, и, чувствуя себя неловко, покидал поместье.       

      ***

             В тот день Драко встретился с Гермионой в «Дырявом котле». Его встреча по заключению договора аренды нового здания прошла лучше, чем он надеялся, хотя и заняла большую часть дня. Когда он вошел, то обнаружил ее сидящей за стойкой бара и болтающей с Роном, повернувшись к нему спиной. Драко приложил палец к губам, чтобы Рон не привлекал к нему внимания, и подкрался поближе. Рон кашлянул, чтобы скрыть ухмылку, и продолжил болтать с Гермионой, делая чертовски хорошую работу по тому, чтобы не испортить игру, поглядывая в сторону Драко — сразу было видно, что он вырос в семье шутников.       Драко подкрался к Гермионе сзади и обхватил ее за талию, сбив с табурета и расплескав сливочное пиво. В таверне было почти пусто, и он несколько раз покружил ее, прежде чем поставить на землю, заглушая ее возмущенные крики своими губами.              — Готова? — он спросил.              — Может, мне сначала стоит еще чего-нибудь выпить? — с опаской спросила она.              — Я совершенно уверен, что тебе не следует пить заранее, — пожурил он ее.              Гермиона разразилась нервным хихиканьем.              — Рон, — выдохнула она, — Драко говорит мне о правилах.              Драко стало интересно, сколько она уже выпила.              — Клянусь, — покачал головой Рон, убирая бокалы за стойку. — Если бы я не знал тебя лучше, я бы предположил, что ты слизеринка, а он гриффиндорец.              У Гермионы отвисла челюсть, и она что-то пролепетала.       Драко закатил глаза.              — Уфф, возьми свои слова обратно, Уизли, — добродушно сказал он. Он повернулся к Гермионе. — Все еще не собираешься рассказать мне, что ты сделаешь? — спросил он, целуя ее руку.              — Нет, я же сказала тебе, это сюрприз, — она озорно улыбнулась, и Рон прикрыл рот рукой, не сумев подавить внезапно появившуюся ухмылку. — До скорого, Рон!              Драко, прищурившись, посмотрел на них.              — Зайди и покажи нам позже, ладно? — Сказал Рон, пытаясь подавить смех. — Это будет чертовски зрелищно! — крикнул он, когда они уходили.              — Подожди, ты сказала Уизли? — спросил он обиженно, следуя за ней.              — Конечно, Драко, он один из моих лучших друзей!              — А я кто такой? — усмехнулся он. — Твой друг по переписке?              Она рассмеялась над ним, доставая отрезвляющее зелье. Драко тяжело вздохнул. Он уже смирился с тем прискорбным фактом, что теперь Уизли и Поттер будут неотъемлемой частью его жизни. Тео и Гарри тоже были вместе, и они проводили слишком много времени вместе. Хуже всего то, что в припадке безумия он даже вызвался помочь Уизли с какими-то хитрыми чарами в пабе на прошлых выходных. Рон по-прежнему был убежденным сторонником «Пушек Педдл», и Драко не мог дождаться, когда увидит выражение лица Рона, когда на следующей неделе «Гарпии» будут вытирать ими пол.       Они приехали в маггловский Лондон на черном такси в тату-салон, как раз к назначенной Гермионой встрече. Это был очень популярный салон, и Итан его очень рекомендовал. Татуировщик Драко был в Америке, и Гермиона настаивала, что использовать международный портключ для записи на татуировку было абсурдно — Драко не соглашался, но лондонский мастер был довольно хорош.              — Ты нервничаешь? — спросил он, когда они стояли на тротуаре.              — В некотором роде, мысль о том, что у меня что-то постоянно будет на коже, все еще немного странная, — сказала Грейнджер, держа левое предплечье перед собой для осмотра и потирая кожу, пока снимала гламур, скрывавший ее шрам. — Ну, что-то постоянное, что я не собираюсь скрывать. Я пыталась спрятаться от этого с той самой ночи. Мне казалось, что если я не буду его видеть, то смогу притвориться, что ничего не произошло, понимаешь? Но это всегда было рядом, вне моего контроля, как физическое напоминание о том, через что я прошла, — она глубоко вздохнула, собираясь с духом. — Я готова посмотреть правде в глаза — война больше не определяет нас, — яростно сказала она.              Драко обнял ее, притянул к себе и поцеловал в макушку. Она была действительно замечательной ведьмой. Он вспомнил, что было несколько недель назад, когда Гермиона пришла к нему, положив начало череде событий, которые привели к этому моменту.              — Я хотела бы спросить тебя кое о чем… И ничего страшного, если тебе это не понравится, — сказала она.              Выражение ее лица было таким открытым и уязвимым, что его сердце учащенно забилось, когда он подумал, что что-то не так.              — Конечно, — сказал он, присаживаясь рядом с ней на диван. — Все в порядке?              — Да, в порядке… Я имею в виду, я не знаю… — она вздохнула и прижалась к нему. — Помнишь, как несколько месяцев назад в кафе ты рассказывал мне о своем воспитании и о том, каково тебе было во время войны?              Он кивнул, обнимая ее одной рукой.              — Ты сказал, что надеешься, что однажды я поделюсь с тобой тем, каково это было для меня, но я не хотела тогда говорить об этом. Я все еще не чувствую себя полностью готовой, но не уверена, что когда-нибудь буду готова… Думаю, пришло время, но мне нужна помощь.              Он не мог припомнить, чтобы она когда-нибудь раньше просила о помощи.              — Просто скажи мне, что тебе нужно, любимая. Я здесь, чтобы помочь, — пообещал он.              — Я не хочу чувствовать всю оставшуюся жизнь, что бегу. Я хочу, чтобы ты сделал для меня то же, что сделал для Блейза, Пэнси и Тео. Я надеялась, что ты тоже захочешь мне помочь… Или это слишком странно? — она быстро пошла на попятную.              — О, Гермиона, — сказал он, сажая ее к себе на колени и крепко прижимая к себе. — Конечно… Я здесь ради тебя. Я всегда буду рядом с тобой.              — Спасибо, — пробормотала она, уткнувшись ему в шею. — Я не хочу устроить для тебя хаос.              Он усмехнулся:              — Хаос? Ты шутишь? Во-первых, ты не хаос. Во-вторых, было бы неплохо, если бы ты была хаотичной. Я люблю тебя, и это не зависит от условий. Никто из нас не идеален, но я знаю, что мы сможем справиться с чем угодно, когда мы вместе. Надеюсь, ты чувствуешь то же самое, — он медленно провел рукой вверх и вниз по ее спине.              Его грудь сдавило от волнения.       У них и раньше бывали трудные разговоры, но ничего подобного этому диалогу. Это было так откровенно и по—настоящему, и он никогда раньше не чувствовал себя ближе к ней. Гермиона была самой сильной женщиной, которую он когда-либо встречал, и он знал, что она терпеть не может, когда кто-то видит ее слабости, уязвимые места. Он хотел познать ее, а она — его. Он хотел настоящего партнерства, чего-то глубокого и мощного. Страстного и обыденного, уродливого и прекрасного, взлетов и падений — он хотел всего этого. Он открылся ей, но все еще чувствовал, что какая—то часть ее сдерживается — но не теперь. Он прижал ее к себе еще крепче, обещая, что никогда не отпустит.       Она не стала с ним спорить, и он надеялся, что она поверила в искренность его слов. Теплые слезы капали ему на воротник, когда они обнимались, и он чувствовал себя самым счастливым волшебником в мире, потому что такая особенная ведьма, как Гермиона, так сильно доверяет ему.       Прошел, как ему показалось, час, когда его руки начали сводить судорогой, она подвинулась и взяла его лицо в ладони. Ее взгляд пронзил его душу своей напряженностью.              — Когда мы вместе, — пообещала она ему, наклоняясь и целуя его в подбородок, чуть пониже уха.              Он вздохнул и откинул голову назад, чтобы предоставить ей лучший доступ. Его кожа стала слишком чувствительной из-за новой глубины их связи.              — Когда мы вместе, — тихо подтвердил он.              После этого разговора они стали выделять несколько часов в неделю, чтобы разобраться в прошлом Гермионы и лучше справиться с ее травмой. Поначалу это было непросто, особенно для Драко, учитывая их отношения, и он был уверен, что это нарушает все этические нормы, но Гермиона не чувствовала себя комфортно, обращаясь к другим целителям разума. Они нашли способ заставить это работать, выделив определенное время для работы в офисе, чтобы максимально отделить себя от домашней жизни. Он был так горд прогрессом, которого она добилась за такой короткий промежуток времени, и еще больше — ее готовностью признать свою уязвимость и двигаться вперед.       Сегодняшний день стал для нее огромным шагом вперед.       На прошлой неделе у Гермионы была назначена консультация по тату. Она ушла одна и по-прежнему отказывалась рассказывать ему о дизайне. Драко знал только, что она намеревалась прикрыть шрам, который Беллатриса оставила на ее руке много лет назад, как символический способ вернуть себе контроль за своим телом.       Сидя в углу, Драко наблюдал, как художница Сара готовит руку Гермионы к нанесению татуировки, и они дружески беседовали. Гермиона заставила его отвернуться, когда наносили трафарет, и он сел в стороне, чтобы не видеть ее руку, несмотря на искушение подглядеть.       Гермиона была так чертовски красива, и в лучах послеполуденного солнца, проникавшего в окно, она просто сияла. Из всех ужасных решений, которые Драко принимал в своей жизни, он был уверен, что принял правильное решение в отношении нее. Он улыбнулся про себя, вспомнив их первые несколько дней совместной работы над проектом, который впоследствии превратился в Управление служб поведенческого здоровья, и то, насколько он был уверен, что она его ненавидит. Как оказалось, он не ошибся, но каким-то образом (он все еще не понимал, каким) она полюбила его.       Он сжал ее руку, когда Сара начала выводить контур на ее коже, но Гермиона не вздрогнула и не отреагировала, когда игла зажужжала — он знал, что она сталкивалась с болью и похуже этой. Он тоже. Но это было то, что она контролировала, и он лучше, чем кто-либо другой, знал, каким странным образом это могло быть исцеляющим.       Гермиона улыбнулась ему, а затем повернулась к Саре, чтобы поговорить о маггловской политике и текущих событиях. Драко достал свой ноутбук и открыл его. Это была немного устаревшая модель, то же самое устройство, которым он пользовался в университете, но все еще очень функциональное. Не все в школе пользовались ими, но он был очарован этими устройствами и просто обязан был обзавестись таким.       Он развернул рисунки, присланные «Филигранью» и «Гранями», размышляя, конечно, не в первый раз, что делать. Он спросил мнения почти у всех, но все еще не был уверен. Пэнси просто сказала:              — Купи ей самый большой камень, какой сможешь найти. Она не должна быть в состоянии пошевелить пальцем.              Поттер посоветовал что-нибудь простое и нетрадиционное, например, рубин. Уизли только пожал плечами — понятно.       Тео (что неудивительно) оказался наименее полезным из всех.              — У тебя нет какой-нибудь милой проклятой семейной реликвии от твоей прапрапрабабушки или что-то в этом роде?               — Да, Тео, Гермионе понравилось бы проклятое кольцо чистокровки. Почему я об этом не подумал?              В течение следующих нескольких часов Драко продолжал просматривать образцы. Он сузил выбор до двух вариантов. Одним из них было кольцо из черной платины с узором в виде листьев и несколькими маленькими камнями, которые уравновешивали круглый бриллиант в центре. Другим был комплект помолвочного и обручального колец, изготовленный из более традиционной белой платины. Кольцо для помолвки было украшено бриллиантом круглой огранки в центре, более мелкими бриллиантами на ободке, создающими своего рода оправу. Обручальное кольцо представляло собой ободок из таких же бриллиантов меньшего размера, который огибал обручальное кольцо по внешнему краю.       Он не мог выбрать, но в запасе было еще несколько недель, чтобы определиться.