Lavender Scones & Second Chances | Лавандовые булочки и вторые шансы

      Как и каждый год 2 мая, в «Дырявом котле» было многолюдно. В послевоенные годы встречи были мрачными — это было время оплакивать тех, кого они потеряли. Но с годами, когда время сгладило острые углы утраты, тон изменился. Хотя они продолжали пить в память о павших, это стало больше похоже на празднование — время поделиться историями о том, как жили их близкие, вместо того, чтобы размышлять о том, как они умерли. Встреча всех вместе стала важным напоминанием о том, за что они боролись, и возможностью воссоединиться с товарищами, которых они не видели в другое время года.       Несмотря на толпу и фоновый шум, Гермиона подпрыгнула, когда с другой стороны бара раздался громкий голос Рона.              — Вот и он! Я думал, ты умер! Где ты был, приятель?              — О, ты же знаешь, я занят работой, — ответил Гарри, занимая свободное место рядом с ней. — Есть что-нибудь новенькое?              — Знаешь, Гарри, если тебе когда-нибудь понадобится помощь с бумажной работой, все, что тебе нужно сделать, это попросить, — предложила она. У авроров, конечно, не было выходных. Должно быть, он действительно отстает.              — Да, ну, я имею в виду… — он запнулся. — Я знаю, что ты занята проектом и все такое. Все в порядке, но, вероятно, это ненадолго… это просто временно… — его щеки вспыхнули от смущения.              Гермиона удивленно приподняла бровь, но решила не настаивать.       Вмешался Рон:              — Я не понимаю, зачем ты спрашиваешь, что у нас на разливе, Гарри. Мы все знаем, что ты собираешься пить как обычно.              — Хорошо, — раздраженно признал он. — Дай мне огневиски.              — Итак, Гермиона, ты собиралась рассказать мне, как продвигается проект? Или он «совершенно секретный», как и все, что задумал главный аврор Поттер? — спросил Рон.              Гарри закатил глаза, но возражать не стал.              — Ну, в общем, да. Все идет довольно хорошо, даже лучше, чем я ожидала.              — И как продвигается работа с Хорьком? Все так ужасно, как ты думала? — облокотившись на стойку и забыв на время о других посетителях, Рон ухмыльнулся.              — Я бы хотела, чтобы ты не называл его так, — упрекнула Гермиона. Он потрясенно покачал головой, не веря своим ушам, когда она продолжила: — Полагаю, это было не так уж ужасно. Странно… — она замолчала, проводя пальцем по краю своего бокала.              — Извини, — сказал Рон, прерывая ее размышления, — но разве ты не угрожала заколдовать Гарри — не так давно, заметь, — за то, что он заставлял тебя работать с Малфоем? И я почти уверен, что мне не привиделось, как ты убегала отсюда несколько недель назад, когда этот мерзавец хвастался своей Черной меткой. Как ты это объяснишь?              Ее щеки вспыхнули — она действительно не знала, как объяснить свои изменившиеся чувства к Драко. Рон поддерживал ее в работе с Малфоем, но у их семей были давние отношения, и Уизли яростно защищал их.              — Он… о, я не знаю… хороший? Я полагаю? Я не знаю, как это описать, — она неловко поерзала под его взглядом, делая глоток. — Он… он изменился.              — Гарри, что это? — спросил Рон, указывая на нее. — Не думаю, что когда-либо раньше видел, чтобы ты теряла дар речи, Гермиона.              На это она закатила глаза.              — Я не потеряла дар речи… Мерлин, это звучит слишком драматично… Я просто пытаюсь понять, как свести сложную ситуацию к чему-то, что вы сможете понять с вашим ограниченным социально-эмоциональным диапазоном, — поддразнила она.              — Ого-го! Драко Малфой стал таким сложным, не так ли? — воскликнул Рон, игнорируя ее колкость.              Очевидно, он почувствовал, что происходит нечто большее, чем она готова признать. Щеки Гермионы вспыхнули, и она попыталась уткнуться лицом в свою кружку.              — И что же это означает? — спросил он, шевеля бровями.              — Ничего, — слишком быстро ответила Гермиона.              — Черт возьми, Гарри… наша маленькая Миона поймана на чувствах к Слизеринскому принцу? Джинни знает? Что она сказала? — сказал он, практически хихикая. Став владельцем бара, в нем усилилась естественная потребность в сплетнях.              — Как я уже говорила Джинни, он… объективно привлекателен. Верно, Гарри? - она защищалась нейтральным, будничным тоном.              Гарри поперхнулся своим напитком.              — Почему ты спрашиваешь меня об этом? Не вмешивай меня!              Одновременно Рон обвиняюще указал на нее пальцем.              — Это не отрицание!              — Потому что это абсурд, — настаивала она. — Кроме того, разве не странно с твоей стороны спрашивать об этом? Разве ты не должен, ну, не знаю… взбеситься или что-то в этом роде?              — Почему? Мы встречались много лет назад, Гермиона. Мы были детьми! Ты думаешь, что сейчас меня что-то подобное беспокоит? — потянувшись через барную стойку, он взъерошил ей волосы, но она оттолкнула его руку, пытаясь исправить причиненный ущерб. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, ты ведь понимаешь это, правда? — серьезно спросил он.              — Конечно, Рон, — сказала она, улыбаясь в ответ.              — Мы сражались за свободу и равенство, — добавил Гарри. — Малфой — порядочный парень, и если его глупое «объективно привлекательное» лицо делает тебя счастливой… — Гарри замолчал, а лицо Гермионы стало ярко-красным.              Огнеопасный Симус Финниган спас ее от дальнейших разоблачений. Он, спотыкаясь, подошел к бару и обнял Гарри и Гермиону за плечи, расплескав их напитки. Когда был предложен тост за павших, разговор быстро перешел на обсуждение последнего матча по квиддичу (чего же еще), отвлекая внимание от Гермионы и давая ей возможность подумать.       Они с Драко уже некоторое время вели деликатный танец своих взаимоотношений. До инцидента в баре, произошедшего несколько недель назад, между ними что-то было. Сказать, что она была расстроена, было бы преуменьшением, но после его объяснений и по прошествии некоторого времени это перестало ее так сильно беспокоить. Их короткое общение в спортзале доказало это. Она покраснела, вспомнив о том дне и о том, что она могла чувствовать, а могла и не чувствовать, когда боролась с ним.       Драко Малфой был плохой идеей, опасной идеей. Между ними было так много общего. Достаточно было одного неверного шага, чтобы вся ситуация превратилась в ад, разрушив не только их зарождающуюся дружбу, но и перспективу беспрепятственного запуска этой важной программы. Она думала, что решила, что доступ к нему закрыт; она убедила себя, что это к лучшему.       Рон, как никто другой, должен был согласиться с ней, несмотря на то, что он говорил в начале проекта. У него (и Гарри) была склонность чрезмерно опекать ее, и они, конечно же, не стеснялись выражать свои чувства, когда считали, что с ней обращаются неправильно. Она ожидала, что они выскажут больше опасений по поводу потенциальных отношений с Малфоем; тот факт, что они этого не сделали, был весьма красноречив.       Она прикусила нижнюю губу, пока вокруг нее продолжался разговор, и подумала, что, возможно, не так уж и плохо было бы обдумать эту идею более серьезно — невозможно было предсказать, что произойдет, пока она сама не попробует. Одна только мысль об этом вызвала у нее легкое волнение в животе.       

       ***

             Гермиона вернулась домой ранним утром, немного спотыкаясь, когда выходила из камина. Она скучала по Джинни, но из-за матча, который должен был состояться в эти выходные, она не смогла присоединиться к ним в этом году. Как и ожидалось, когда она проверила свой мобильный, там было сообщение для нее.              Джинни: обнимаю, дорогая.        как у всех дела?              Гермиона: все хорошо, Джин, мы все скучаем по тебе.        Жаль, что тебя сегодня здесь не было.              Джинни потребовалось всего несколько минут, чтобы ответить, несмотря на поздний час.              Джинни: я тоже скучаю.        подумала, что было бы лучше остаться здесь, но никто из нас не может уснуть        думаю, это бы ничего не изменило        отвлеки меня        как высокий, бледный и угрюмый?              Закатив глаза, она размышляла, как ей следует ответить. После разговора с Роном и Гарри этим вечером (и изрядного количества выпитого алкоголя) она чувствовала себя ужасно раздираемой противоречиями.              Гермиона: ухххххххххх        Блядь, я не знаю, что делать, Джин…        Я чувствую себя глупо…              Джинни: ладно, ладно, вернемся назад        первый вопрос почему ты чувствуешь себя дурой?        этот мерзавец что-то тебе сказал?        я кину аваду в его сладкую задницу, если мне придется       только скажи              Гермиона: Нет, ничего подобного, дело скорее в том, чего он не сказал.        Он был очень мил, но я просто не знаю.        Он как будто стал другим человеком.        Но я не могу избавиться от ощущения, что ослаблять бдительность было бы ошибкой.        Кроме того, я уже много лет прекрасно справляюсь сама. Было бы глупо усложнять отношения с Драко.        Я просто не знаю, что делать.              Джинни: Во-первых, мы все стали другими людьми, чем были до войны        Во-вторых, забавно, что ты думаешь, что сейчас все еще не так сложно              Гермиона: Ладно, хорошо… Я не хочу делать все еще сложнее, чем оно есть!              Джинни: это дерьмовая отговорка        так что давай проигнорируем это        а как насчет остального        не знаешь, что делать        хорошо, что у тебя есть я, чтобы сказать тебе, когда это не так        серьезный разговор, или я приеду и заставлю тебя говорить        к черту матч        в любом случае, это всего лишь пушки, и они отстой        это гораздо важнее        Чо согласна со мной              Мобильный постоянно пищал, когда приходили сообщения, и Гермиона практически слышала голос Джинни в своей голове, когда читала их. Когда дело доходило до «сердечных дел», как называла это Джинни, она не была глупой. Если бы она была здесь, то стояла бы, скрестив руки на груди, выпятив бедра и притопывая ногой, сверля Гермиону взглядом.              Джинни: насколько это серьезно на самом деле?              Почему она решила, что поговорить об этом выпившей, с неумолимой Джинни Уизли — хорошая идея?              Гермиона: Откуда мне знать Джин?        Иногда он кажется заинтересованным, но его так трудно понять.              Джинни: я не спрашивала, что этот придурок считает       это несущественно       я спросила, чего ТЫ хочешь, Грейнджер       просто быстрый перепихон       или что-то большее       у тебя есть несколько вариантов, Грейнджер       какова твоя цель?       Слова на экране с подсветкой крутились у нее в голове:              «Что-то большее… что-то большее… что-то большее».. Как вообще может выглядеть «что-то большее»? Ее мечта о «чем—то большем» умерла давным-давно, не так ли?              Было много сильных одиноких женщин, которыми она восхищалась, например, Минерва Макгонагалл. Когда Гермиона стала старше, ее личная жизнь стала доставлять ей больше хлопот, чем что-либо еще, и она решила, что лучшим вариантом для нее будет оставаться незамужней. Просто, непроблемно. И все же, что—то в идее отношений «что-то большее» с Драко — с кем-то, с кем у нее не только было неоспоримое физическое влечение, но и кто мог не отставать от нее на интеллектуальном уровне — было более чем заманчиво. С таким сочетанием она раньше не сталкивалась, и ей пришлось признать, что ей было любопытно посмотреть, к чему это может привести. Как неразгаданную тайну, она не могла оставить это в покое. Некоторое время ее мысли блуждали, пока жужжание мобильного телефона не вернуло ее внимание к настоящему.              Джинни: Тебе потребовалось слишком много времени, чтобы ответить        для меня этого ответа достаточно        Рон был прав        ты испытываешь чувства, не так ли?              Она закатила глаза. Конечно, Рон уже поговорил с Джин, он был хуже, чем на первом курсе. Ей не нужно было отвечать. Джинни знала, что она не бросит разговор на полпути.              Джинни: хорошо, вот что ты собираешься сделать…