Мой папочка — псих!

      Появление Молли в жизни Ганнибала стало неожиданностью. Он видел, как его Уилл — этот хрупкий, молчаливый мальчик, склонный к одиночеству, вдруг обрёл компанию. Блондинка была энергичной, искренней и сразу расположила к себе подростка, который обычно держался настороженно. Лектер наблюдал, как их дружба начинала расцветать, и, поначалу, он искренне радовался этому.       Он был благодарен, что малыш наконец нашёл кого-то, с кем мог бы разделить свои детские радости.       Однако в какой-то момент кое-что изменилось.       Психиатр стал замечать, что их дружба перестала быть лишь невинным детским союзом. И это чувство тревожило его. Девочка уже не просто дружила с ним — она, похоже, увлеклась им.       В один из таких вечеров, когда мужчина был на работе, в его голове тревога начала нарастать с каждой минутой. Весь день он не мог найти себе места. Ему вдруг почудилось, что он улавливает какую-то неуловимую опасность, как будто его внутренний инстинкт предупреждал его, что что-то идёт не так. Ощущение тревоги увеличивалось, пока он не принял решение оставить все дела и поспешить домой.       Сердце Ганнибала сжалось, когда он увидел Молли и Уилла, сидевших в полумраке, близко друг к другу. Они целовались. Он сделал шаг вперёд, и этот звук заставил детей отпрянуть друг от друга. Брюнет был удивлён, почти смущён, но Молли смотрела на него иначе — с тем выражением, которое Лектер никак не мог принять. Вскоре, она смутилась и покинула дом, но и этого было достаточно, чтобы сердце мужчины замерло.       Он чувствовал, как внутри закипает ревность, непонимание и предчувствие непоправимого. Как она могла позволить себе увидеть в Уилле, в его мальчике, то, что видит в нём только он сам? Как она посмела притронуться к тому, что было так глубоко его?       Подростку могли быть не до конца понятны его чувства и реакция, но психиатр знал — блондинка перешла ту границу, за которой была его собственная, болезненная привязанность к этому ребёнку.       Ганнибал ощущал, как волна гнева медленно поднимается в груди. Эти эмоции заставили его пальцы сжаться, пока ногти не впились в ладони. Всегда казалось, что Уилл, принадлежал ему одному, был его созданием, его находкой, его маленькой тайной, которая существовала лишь для него. И теперь кто-то пытался прикоснуться к его миру, влезть в его глубокую, тщательно оберегаемую привязанность.       Он не мог просто закрыть на это глаза. Несмотря на то, что Молли была ребёнком, взрослому мужчине это не помешало захотеть её проучить.

***

      В ту ночь он специально оставил подвал открытым, психиатр знал, что юный Уилл Грэм не будет спать и обратит внимание на посторонние звуки из кладовки.       Он наблюдал за мальчиком, как тот, несмотря на весь страх спустился вниз и стал анализировать окружающие его предметы. В тени, мужчина видел в глазах малыша страх, когда тот, услышал отчаянный вопль Молли.       Ганнибалу было интересно, что предпримет подросток.       Но брюнет, остался стоять на месте, не предпринимая никаких действий, что было удивительно.       Это заставило Лектера напрячься.       Его острый ум быстро перебирал варианты: что это значит? Почему Уилл не предпринимает никаких действий? Его парализовал страх? Или, что хуже, ненависть к мужчине настолько сильна, что она пригвоздило его на месте?       Эта мысль показалась ему невыносимой. Психиатр больше не мог оставаться в укрытии. Страх, что его мальчик отвергнет его, заставил мужчину выйти из тени.       Его шаги прозвучали в гробовой тишине подвала, перекрывая даже крики девочки. Ребёнок посмотрел на него, его глаза казались бездонными, полными чего-то, что Ганнибал не мог определить.       Сделав ещё несколько шагов, его лицо оставалось спокойным, но внутри него всё кипело.       Он протянул руку и обхватил шею малыша. Движение было быстрым и неожиданным. Пальцы Лектера сжались, и подросток захрипел. Уилл пытался что-то сказать, что-то донести до него, но не мог — силы покидали его слишком быстро. На мгновение мужчина заметил в глазах брюнета отблеск уязвимости, которую он так хорошо знал. Этот взгляд был слишком знакомым, слишком родным.       Он понял, что не может убить Уилла, не может лишить жизни его находку, его творение, его мальчика. Пусть тот лучше ненавидит его на расстоянии, чем умрёт. Пусть лучше Молли станет ему напоминаем, из-за кого он потерял его. Пусть разум ребёнка продолжит развиваться и становится всё лучше... и как бы больно это не звучало, но без мужчины и его присутствия, контроля рядом.       Его руки дрожали, когда он опустил брюнета на холодный пол подвала.       Подросток лежал без сознания, дыхание ослабло, но он был жив. Блондинка всё ещё кричала, но для Ганнибала весь мир в этот момент замкнулся на Уилле.       Лектер сел на корточки рядом с ним, нежно проведя рукой по его голове, будто утешая его, будто пытаясь убедить себя, что поступил правильно. Он наклонился и поцеловал его в лоб, шепнув почти беззвучно:       — Прощай, мой милый Уилл.       Его сердце сжалось от боли.       Он знал, что должен оставить его.       Знал, что больше не может оставаться рядом, не может подвергать себя такому риску и боли.

***

      Уже поднявшись наверх, психиатр действовал быстро. Его руки двигались механически, собирая всё, что могло понадобиться: документы, деньги, некоторые личные вещи. Весь дом, который когда-то был его убежищем, теперь останется лишь в его дворце памяти.       Через несколько минут он покинул дом, оставив Уилла и Молли в подвале. На припаркованной недалеко машине, он поехал в сторону окраины города. Но, даже покидая Балтимор, он не мог избавиться от мысли об малыше.       Его разум метался. Он знал, что не может просто исчезнуть. Ребёнку нужна помощь, и он единственный, кто мог её обеспечить. Остановившись на обочине, мужчина нашёл телефонную будку. Это было решение, которое далось ему с трудом.       Он набрал номер Аланы Блум. Гудки казались бесконечными. Наконец, её сонный голос раздался в трубке:       — Алло? Кто это?       — Здравствуй, Алана.       — Ганнибал? Почему ты мне в такое время звонишь?       Лектер не стал отвечать на её вопрос. Его голос был холодным и отстранённым:       — У меня в подвале Уилл без сознания.       Он повесил трубку, не дожидаясь её ответа.

***

      Путь за границу был изматывающим. Взрослый мужчина несколько раз менял транспорт, оставляя машину на стоянке, пересаживаясь на такси, затем на поезд. В его голове был только один пункт назначения: Флоренция.       Когда он наконец добрался до города, который когда-то бывшим для него домом, он почувствовал, что его сердце пустеет. Тоска по мальчику накатывала волнами. Ганнибал знал, что не сможет забыть его. Малыш был частью его, и теперь, когда они оказались разделены, он чувствовал себя неполным, как будто потерял самого себя. Во Флоренции психиатр чувствовал себя чужим. Он бродил по улицам, слушал звон колоколов, пил вино в тишине своего нового дома, но это не приносило утешения. Его мысли всегда возвращались к брюнету. Он спрашивал себя: выжил ли он? Ненавидит ли его теперь? Или, возможно, понимает?       Без Уилла мир казался лишённым смысла. Даже искусство, музыка, чтение книг больше не приносили радости. Ребёнок был его вдохновением, его целью. И теперь, когда он потерял его, Лектер чувствовал себя опустошённым.       Он знал, что когда-нибудь они снова встретятся. Это было неизбежно. Уилл всегда являлся для него всем, как и он для Уилла. Но до этого момента ему оставалось лишь ждать, наблюдая за тем, как его тёмный, прекрасный мир рушится.

***

      В ту ночь мальчик осознал, что его мысли о Ганнибале стали опасными для свободы, он понял, что нужно меняться. Доктор Чилтон и Алана Блум видели в нём жертву, сломленного ребёнка, находившегося под влиянием человека, которого они считали монстром.       И всё же подросток понимал, что должен сыграть роль, чтобы выбраться из этой ловушки. Он начал с того, что создал в себе новую личность — ту, которая забыла о Ганнибале Лектере.       Он много размышлял, как это сделать. Изучал поведение других пациентов, запоминая их манеры и реакции. Он копировал их и постепенно внедрял элементы этой фальшивой версии в своё поведение. Он начал говорить меньше, избегать упоминаний о прошлом и делать вид, что все разговоры о взрослом мужчине больше не имеют для него значения.       На одной из сессий с доктором Чилтоном он начал разговор, который должен был подтвердить его успехи:       — Знаете, я думаю, что больше не вижу смысла в возвращении к прошлому, — сказал Уилл с лёгкой улыбкой, скрестив руки на груди. — Оно меня больше не держит.       Фредерик слегка приподнял бровь, отложив блокнот.       — Правда? — спросил он, с нескрываемым скептицизмом. — А как насчёт воспоминаний о Ганнибале? Они ведь были основой твоего состояния.       Подросток сделал паузу, опустив глаза, как будто ему было неловко. Затем он мягко покачал головой.       — Я думаю о нём всё реже, — ответил он. — Всё стало... размытым. Как сон, который постепенно забывается. Я помню детали, но они больше не вызывают эмоций.       Эти слова, произнесённые с осторожностью, заставили доктора Чилтона задуматься. Его взгляд скользнул по лицу брюнета, словно он искал что-то, что противоречило бы словам мальчика, но не нашёл.       — Это впечатляет, — наконец произнёс он, снова берясь за блокнот. — Такое прогрессирование встречается нечасто. Ты действительно справляешься.       Внутри малыш торжествовал. Он знал, что слова Фредерика означают, что его "выздоровление" было воспринято всерьёз.       И каждое такое утверждение делало Уилла более убедительным в глазах окружающих. Он тщательно выбирал слова, чтобы показать, что якобы полностью осознаёт свою зависимость от Ганнибала и работает над её преодолением.       Алана же, которая по-прежнему беспокоилась о нём, в очередной раз пришла со словами:       — Ты выглядишь лучше, — сказала она, заметив, как он с улыбкой читал книгу в своей палате.       — Я чувствую себя лучше, чувствую, что начинаю понимать себя, — ответил он, глядя ей прямо в глаза. — Всё, что случилось, казалось таким подавляющим, но теперь я вижу, что это был всего лишь этап. Я хочу двигаться вперёд.       Блум слегка нахмурилась.       — Ты серьёзно веришь, что полностью отпустил это? — удивлённо спросила она.       — Да, — изрёк он быстро, но затем добавил чуть мягче: — Хотя это потребовало времени. Но я понимаю, что Ганнибал Лектер больше не часть моей жизни.       Её взгляд задержался на нём немного дольше, чем обычно, но мальчик знал, что она ему верит.       Женщина пыталась углубиться в его чувства, спрашивая о Лектере, но ребёнок сводил разговор на другую тему.       — Я не хочу говорить о прошлом, — заявил он с лёгкой печалью. — Я хочу сосредоточиться на будущем.       Это произвело на неё впечатление.       Она начала верить, что он действительно идёт на поправку.

***

      В конце концов он полностью научился контролировать свои эмоции и реакции, убеждая всех, что стал другим человеком. Его манипуляции были столь искусны, что все вокруг поверили, что малыш действительно избавился от влияния Ганнибала.       Когда пришло время покинуть психиатрическую больницу Балтимора, Уилл был уже не тем мальчиком, который туда попал. Он выглядел зрелым, уверенным, но внутри него бурлила та же одержимость что и раньше.       Алана предложила жить брюнету у неё.       — Ты можешь жить у меня столько, сколько потребуется, — сказала она, когда они сидели в её уютной гостиной. — Я хочу, чтобы ты был в безопасности, Уилл.       Он опустил глаза, словно задумавшись, но на самом деле он уже знал, что ответит.       — Спасибо, — мягко произнёс он. — Но я думаю, мне нужно самому найти своё место. Если останусь с тобой, это будет как будто я не двигаюсь дальше.       Её лицо омрачила лёгкая тень разочарования, но она кивнула.       — Я понимаю, — промолвила она. — Если тебе что-то понадобится, ты всегда можешь обратиться ко мне.       Брюнет поблагодарил её и принял от неё деньги, чтобы "начать новую жизнь".       Он использовал деньги Блум, чтобы вернуться в свой дом детства. Этот дом был символом его прошлого, и окружающие видели в его решении желание закрыть эту главу своей жизни. Но для Уилла это было нечто большее.       Дом, в который он вернулся, был не тем, что он запомнил. Когда-то это место было наполнено тишиной и страхом, но теперь оно стало ещё хуже. Дом был заброшен. Деревянные стены покрылись трещинами, штукатурка осыпалась, а крыша просела в нескольких местах. Полы были покрыты слоем грязи и мусора, оставленного теми, кто жил здесь после него.       Он осторожно прошёл через гостиную, где стояли разбросанные стулья и сломанная мебель. На стенах были граффити, на полу валялись пустые бутылки и шприцы.       Когда он прошёл дальше, его взгляд остановился на тёмном пятне на полу. Это было то самое место, где он убил своего отца. Он не хотел продолжать думать об этом, но засохшая кровь, что уже давно впиталась в древесину, оставила тёмный след, который напоминал о той ночи.       Уилл замер, продолжая глядеть на это пятно. Его руки сжались в кулаки, а сердце забилось быстрее. Это воспоминание было слишком сильным, чтобы его игнорировать. Он видел перед собой образ своего отца — его пьяное лицо, крик, удар. И свою руку, сжимающую нож.       Но в конце то концов вместо сожаления он почувствовал что-то другое. Он почувствовал силу.       — Я сделал это тогда, — подумал он. — И я смогу сделать это с кем-либо снова, если потребуется ради моей цели.

***

      На протяжении следующих недель подросток методично восстанавливал дом: убирал мусор, закрывал окна и укреплял стены.       Каждую ночь он сидел в своей комнате, анализируя всё, что знал о Ганнибале. Он начал собирать информацию о его привычках, всё что он помнил о нём, возможных местах, где он мог бы скрываться. Но Уилл быстро понял, что этого не достаточно. Ему требовались ресурсы.       Деньги, которые дала Алана, заканчивались быстрее, чем он ожидал. Он не мог просить у неё ещё — это означало бы признать, что он не справляется, а это недопустимо.       Он задумался о работе. Через несколько дней ему должно было исполниться семнадцать, и он мог бы устроиться на какую-нибудь низкооплачиваемую должность. Это была бы тяжёлая, изнурительная работа, но она дала бы ему больше свободы, чтобы подросток смог заработать достаточно и продолжить свои поиски.

***

      В один из вечеров Уилл сидел на диване, когда услышал звук подъезжающей машины. Он замер, прислушиваясь, как двигатель заглушился и кто-то вышел из машины. Затем раздался стук в дверь.       Его сердце подскочило. Это был вежливый и глухой стук. Такой стук, который мог принадлежать только одному человеку.       Ганнибал.       Малыш почувствовал, как его дыхание участилось. Его голова мгновенно наполнилась образами: Лектер стоит на пороге, сдержанно улыбаясь, словно ничего не произошло. Его голос — глубокий, тёплый, зовущий.       — Он вернулся, — подумал он, сжимая руки в кулаки, чтобы успокоить дрожь. Он не мог поверить, что это реально, но каждая клетка его тела говорила, что это он. Взрослый мужчина нашёл его сам.       Ноги, будто ватные понесли его к двери. Мальчик чувствовал, как растёт напряжение в груди, как его сердце стучит быстрее, чем он мог контролировать.       — А что если это не он? — мелькнула мысль в его голове, но он тут же её отбросил. Нет, это не мог быть кто-то другой. Только Ганнибал знал бы, где его искать.       Подойдя к двери, ребёнок на мгновение замер. Он провёл рукой по раме, словно пытаясь почувствовать присутствие того, кто стоял за ней. Затем медленно повернул ручку и открыл дверь.       — Здравствуй, Уилл.       На пороге его дома стоял Джек Кроуфорд.