Мой папочка — псих!

      Уилл узнал бы этот стук лакированных, дорогущих туфлей об ступеньки, или любую другую поверхность среди тысячи похожих звучаний или шумов. Просто потому что он привык, привык к тому как звучит Ганнибал Лектер. Как звучат его одежда, обувь или же голос. Сам того не подозревая, он выучил, будто зазубрил привычки и манеры взрослого мужчины. Конечно, часто он не мог предугадать, что выкинет на этот раз психиатр, как сейчас, но он просто познал его, в своём понимании.       В данный момент он метался между двух огней: помочь Молли, спасти её или... что?       Принять тот факт, что на самом деле он не испытывает отвращение к Ганнибалу. Он будто выдохнул, ведь в том случае, если Лектер узнает его страшную тайну, то станет всё намного легче.       Ведь так?       — Уилл, — в темноте прозвучал голос Ганнибала, он был довольно грустным и даже... скорбящим.        — Уилл?! — блондинка начала метаться по полу и истерично просить его о помощи.       Подростку в очередной раз стало мерзко от себя, он повернулся к психиатру и попытался взглянуть ему в глаза. Он не знал, что взрослый мужчина увидел в его выражении лица, но через пару мгновений рука мужчины уже удерживала мальчика за шею и душила.       Брюнет захрипел, его пальцы инстинктивно вцепились в запястье мужчины, пытаясь освободиться, он пытался донести до Лектера, что всё не так, как он мог подумать, но силы покидали его слишком быстро. На долю секунды он увидел вместо психиатра своего отца. Но желания убить или как-то навредить взрослому мужчине не возникло, лишь объясниться перед ним.       Ганнибал смотрел на него с какой-то ледяной отрешённостью, которая была ему свойственна, но в его взгляде всё-таки мелькало что-то иное — что-то почти болезненное.       — Я делаю это для нас, Уилл, — прошептал он, склонившись ближе, так что его голос стал едва слышен.       Глаза подростка стали закатываться, а крик и рыдания Молли остались на заднем плане.

***

      Юный Уилл Грэм проснулся в незнакомом месте. Его окружала помятая кровать, изобилие разных цветов на подоконнике, светлая мебель и нежный запах стирального порошка. Мальчик попытался привстать и позвать кого-нибудь, но у него ничего не вышло. Голова невероятно сильно болела, как и горло, от чего из его рта вышел лишь хрип. К горлу подступила паника, которая росла с каждой секундой.       Подросток ощутил тяжесть происходящего, не до конца понимая, как он оказался в этом месте и что именно произошло. Воспоминания о руках Ганнибала на его шее внезапно вспыхнули в голове, и холодный пот выступил на лбу.       Дверь комнаты медленно приоткрылась, и в помещение осторожно, даже боязливо вошла Алана Блум, которая посмотрела на Уилла с беспокойством, но попыталась скрыть это за слабой улыбкой.       — Как ты себя чувствуешь? — мягко спросила она, деликатно подходя ближе.       Мальчик сглотнул, но боль в горле была слишком острой, чтобы ответить сразу.       Он лишь медленно покачал головой, давая понять, что его состояние оставляет желать лучшего. Алана присела на край кровати, внимательно изучая его. В её глазах мелькала тревога, но было что-то ещё — некая настороженность, будто она знала больше, чем готова была сказать вслух.       — Ты в безопасности, — сказала она, касаясь его руки, стараясь говорить максимально успокаивающе. — Всё уже закончилось. Тебе нужно немного отдохнуть и восстановиться. Когда ты будешь готов и выздоровеешь мы поговорим.       Но малыш не понимал, что именно закончилось, что произошло за то время, пока его не было. Образы событий вновь всплыли в его памяти — холодные, словно лёд, глаза взрослого мужчины, сжимающие его шею руки, болезненная отрешённость на лице. Вспомнив этот момент, Уилл почувствовал, как его дыхание стало учащаться. Он попытался задать вопрос, но слова так и не смогли прорваться сквозь горловой ком.       — Где он? — наконец выдавил подросток, голос которого был едва слышен и хрипел от напряжения.       Алана напряглась, но попыталась это скрыть.       — Он больше не причинит тебе вреда, — ответила она, обходя вопрос.       Но он не считал, что Ганнибал навредил ему по-настоящему. Он вновь попытался спросить у женщины, где психиатр и что произошло, но в ответ ему были лишь тяжёлый вздох Блум и молчание.       Через несколько минут Алана взглянула в сторону окна и, извиняясь, встала с кровати.       — Нам нужно время. Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Мы поговорим позже, когда ты будешь готов, — с этими словами она направилась к двери, оставляя его одного в комнате. Уилл продолжил лежать, глядя в потолок, мучительно пытаясь выстроить хоть какой-то смысл в происходящем.       Но ничего не вышло.       На следующее утро его разбудил радостный лай. В комнату ворвался его верный пёс Уинстон, мгновенно подбежав к кровати и облизав лицо хозяина. Подросток приподнялся, погладив собаку. Его руки всё ещё дрожали, но прикосновение тёплого и живого существа принесло ему хоть небольшое утешение. Уинстон был рядом, и это напомнило ему, что не всё потеряно.       В это время за ним наблюдала Алана, где-то внутри себя радуясь, что брюнету стало хоть немного спокойнее.

***

      Прошло несколько недель. Мальчик медленно восстанавливался, хотя физические силы возвращались быстрее, чем внутреннее спокойствие. Блум посещала его регулярно, но каждое их взаимодействие оставляло некий горький привкус. Она явно что-то скрывала, и он это чувствовал. А в его голове постоянно звучал один вопрос: где Ганнибал?       Когда Алана наконец решилась сказать правду, её слова прозвучали, как гром среди ясного неба.       — Ганнибал оставил Молли в живых, — изрекла она осторожно, наблюдая за реакцией Уилла. — Но он сбежал. Мы не знаем, где он сейчас.       Эти слова, казалось, ударили по малышу с невообразимой силой. Он замер, дыхание перехватило, и сердце начало биться слишком быстро. Паническая атака накатила внезапно, словно волна, лишившая его воздуха. Ему было трудно дышать, он ощущал сдавливание в груди, как будто в этот момент его бросил самый близкий и дорогой человек. Одновременно с этим ему пришло осознание, что он даже не рад слышать новость про Молли. Как это возможно? Как он мог любить эту девочку какое-то время назад, когда едва лишь из его жизни исчез взрослый мужчина, чувства к блондинке сразу пропали? Может ли быть, что те чувства к ней были фальшивы? Что он просто проецировал её влюбленность на себя, таким образом пытаясь заглушить какую-то внутреннюю боль, желание найти ещё одного человека, способного принять и понять его. Если это так... то что он может сделать для неё? Посетить Молли в больнице будет лишним, она лишь вспомнит неприятный эпизод, когда он, не пожелал ей помочь, и лишь наблюдал за тем, как она мучилась.       Ребёнок почувствовал себя настоящим эгоистом, от чего его голова запульсировала.       Мысли подростка возвратились к Ганнибалу.       Не зря говорят: пока не потеряешь, не поймёшь. И правда, пока он не потерял мужчину, он не понимал, что всё это время принимал как должное его внимание и поддержку. А ему лишь стоило ценить и открыться ему и тогда, возможно, этого всего бы не произошло, и малыш бы сейчас так не мучился.       Блум попыталась помочь ему, пытаясь успокоить, но брюнет не мог ни на чем сосредоточиться. Сейчас его сущность кричала о том, что ему нужно найти Лектера. Неважно, что тот сделал — Уилл жаждал его увидеть, почувствовать его присутствие.       — Я должен его найти, — пробормотал он, тяжело дыша. — Я не могу... я не могу без него...       Алана видела, как мальчик погружается в этот болезненный цикл мыслей, и это пугало её. Она понимала, что его привязанность к взрослому мужчине была глубже, чем она могла себе представить. Теперь её задача была не только лечить его тело, но и помочь освободиться от этого наваждения.       Но Уилл от слова совсем не хотел освобождения. Его разум был целиком и полностью поглощён одной мыслью — о Ганнибале.       Блум вышла из комнаты, стараясь сохранить спокойствие, но в её душе бушевала буря. Она знала, что ребёнок был в ловушке, созданной Лектером, и это беспокоило её всё больше с каждым днём. Их с малышом разговоры становились всё более напряжёнными, а попытки привести его в чувство — безрезультатными. С каждым днём он всё сильнее замыкался в себе, погружаясь в воспоминания о взрослом мужчине. Алана чувствовала, что её усилия бесполезны, но оставлять его одного в таком состоянии было немыслимо.

***

      Время шло медленно, но неумолимо. Уилл по-прежнему пребывал в состоянии беспокойства, разрываемый внутренними конфликтами. Он был одержим мыслями о Ганнибале — о том, где он может быть, что делает и думает в этот самый момент. Скучает ли он по нему? Пытается ли анализировать, что именно до него хотел донести брюнет? Жалеет о том, что бросил его в тот ужасный момент, оставив напоследок горькое воспоминание?       — Ты ведь понимаешь, что он не вернётся? — однажды спросила Алана, пытаясь встряхнуть его. — Ты должен отпустить его, ради собственного спасения. Он разрушит тебя, если не сделал этого уже.       Мальчик только молчал, опустив взгляд на свои руки. В его голове звучал голос взрослого мужчины — тихий, спокойный, почти заботливый. Этот голос был частью его, и он не мог представить свою жизнь без него.       — Я не хочу этого, — едва слышно ответил он, снова почувствовав ту тяжесть на груди, которая становилась его постоянным спутником.       Блум нахмурилась, понимая, что малыш всё больше теряет себя. Она не могла до конца понять, почему связь между ребёнком и Лектером была такой сильной, почти разрушительной. Но с каждым днём её тревога росла.

***

      Прошёл ещё месяц. Подросток уже мог покидать дом, но каждый его шаг был пропитан внутренней болью и тоской. Он старался вести себя как раньше, взаимодействовать с окружающими, но мысли о Ганнибале всегда были рядом, как тень. В каждом человеке он видел его отражение — иногда это был случайный прохожий с той же осанкой, иногда чей-то голос, похожий на голос Лектера. Это сводило его с ума, хотя одновременно заставляло чувствовать себя живым на долю секунды. Давало надежду, что было самым ужасным и мучительным.       Однажды вечером, когда темнота уже окутала улицы, он почувствовал непреодолимое желание уйти. Его собака лежала у его ног, тихо посапывая, но он не мог оставаться на месте. Он встал, накинул куртку и вышел в ночную прохладу, чувствуя, как холодный воздух обжигает его лёгкие. Ему было всё равно — его тело двигалось на автопилоте, будто ведомое невидимой нитью.       В ту ночь, когда Уилл снова вернулся к дому Ганнибала, тишина окутывала улицы Балтимора, а на его душе лежала невыносимая тяжесть. Дом казался безжизненным и пустым, но что-то неотступно тянуло его туда, к тем воспоминаниям, которые он так старался забыть. Он не осознавал времени, не понимал, сколько прошло минут или часов, пока стоял перед дверью, вглядываясь в темноту окон, словно ожидая увидеть тень, знак, что тот, кого он так ждал, может вернуться.       Но никого не было.       Он не придёт.       Мальчик просидел перед домом до утра, пока его не нашла Алана Блум. Её сердце сжалось, когда она увидела его, замёрзшего на холодном крыльце. Его лицо было бледным будто мрамор, губы синими словно лазурь, а глаза — пустыми.       Он даже не заметил её приближения, ведь был полностью поглощён в свои мысли, в воспоминания, которые никогда уже не вернуть. Алана осторожно взяла его за руку, но он не отреагировал. Она осознала, что у брюнета утрата связи с реальностью.       Анализируя ситуацию, она понимала, что малыш больше не может жить обычной жизнью, и единственное место, где ему могли бы помочь, была психиатрическая больница Балтимора. Она не хотела этого, но понимала, что сейчас это единственный выход — поместить его туда, где он будет в безопасности.       Через несколько дней брюнет оказался в психиатрической больнице. Ему выделили отдельную программу, учитывая его возраст. Он больше не ходил в школу — обучение продолжилось в условиях клиники, под строгим наблюдением докторов. Теперь его дни были наполнены однообразием: он не общался ни с кем, кроме Аланы и доктора Чилтона, который взял на себя роль куратора его лечения. Однако Чилтон интересовался не только состоянием мальчика, но и тем, что могло скрываться за его разумом.       Для Уилла Доктор Чилтон был очередной двуличной свиньёй, строя из себя великого, известного и почитаемого человека.       Самозванец.       Иногда он выходил на прогулку на улицу под надзором персонала.       Прогулки возле больницы не приносили облегчения, лишь показывали ребёнку, что он в заточении.              Он чувствовал, что каждый день в больнице размывает его личность, стирает остатки того, кем он был до встречи с Лектером. Чилтон, своим навязчивым любопытством и скрытой жестокостью, вызывал у него отвращение.       Тем временем Алана продолжала приходить к нему. Она пыталась говорить с ним о будущем, о возможности вернуться к нормальной жизни, но малыш не верил в это.       Через время, когда Чилтон снова попытался вывести ребёнка на разговор о Ганнибале, мальчик не выдержал. Он резко вскочил с кресла, сверкнув глазами.       — Вы ничего не понимаете! — выпалил он, сжав кулаки. — Он не такой, каким вы его считаете. Он… он нужен мне!       Чилтон только усмехнулся, записывая что-то в блокнот. Его улыбка была едва заметной, но от этого казалась ещё более зловещей.       — Ты всё ещё находишься под его влиянием, Уилл, — спокойно произнёс доктор. — Но это нормально. Мы разберёмся с этим. Нужно только время и терпение.       — Вы никогда не поймёте, — прошептал малыш, чувствуя, как гнев сменяется отчаянием. — Никто не поймёт.       После этого разговора что-то изменилось. Юный Уилл Грэм стал ещё более замкнутым, его взгляды чаще обращались в пустоту, как будто он пытался найти выход в мире, который существовал лишь у него в голове. Он знал, что никто вокруг не верит ему. Алана, Чилтон — они видели в нём сломленного ребёнка, зависимого от человека, который причинял ему боль. Но Уилл знал правду — Ганнибал не монстр, он его ... друг.       Ночами, лёжа в холодной постели психиатрической больницы, он снова и снова представлял себе тот момент, когда взрослый мужчина появится перед ним. Он представлял, как тот снова заговорит с ним своим тихим, гипнотическим голосом. И тогда всё встанет на свои места.       За несколько месяцев пребывания в этом месте у него созрел план: как выбраться и найти Ганнибала Лектера.       В тусклом, узком помещении на лице Уилла образовалась зловещая улыбка, а глаза заблестели по-новому.