Мой папочка — псих!

      Мальчику в очередной раз снился кошмар, где он с покрытыми кровью до локтей руками сидел на влажной земле перед мёртвыми волками. Рядом валялись их внутренности, скользкие и липкие, они покрывали всю траву, окрашивая её в бордовый цвет. Хищники были обглоданы, а у некоторых отсутствовали какие-то части тела.       Он закрыл глаза, пытаясь избавиться от видения ужасающего кошмара, но когда снова взглянул на них, на него резко подул холодный влажный воздух, он вздрогнул и облизнул губы.       Металлический привкус крови.       Даже на его губах была кровь, она будто покалывала на языке, заставляя непроизвольно сглатывать накопившуюся слюну, чтобы избавиться от этого ощущения мерзости и грязи. Его начало колотить от невероятного осознания, что смерть волков — полностью его вина. Но как? Как он мог убить сразу несколько хищников и не помнить об этом? Безумие! Его нижняя губа задрожала, он подумал, что сейчас заплачет и слёзы потекут по его щекам, но этого не произошло, ведь он заметил его.       Оленя, того самого оленя, что преследует его уже которую ночь. Животное снова наблюдало за ним, а в его чёрных зрачках отражалось что-то вроде поощрения.       Этот олень был везде: теперь не только во снах, но и наяву. Сначала ребёнка это завлекало: ему нравилось то, что такое необычное животное обратило на него внимание, но потом стало жутко. Теперь он хотел спрятаться от оленя, не встречаться с ним взглядом, ведь глаза животного казались такими знакомыми и в то же время пугающими.       Грэм иногда кричал что-то в сторону оленя, но животное лишь неотрывно смотрело на него и следовало за мальчиком. Рядом с оленем природа меркла, трава становилась чёрной и разные ягоды начинали гнить. Поэтому у Уилла больше не было желания коснуться оленя, ему казалось, что, как только он это сделает, он исчезнет и завянет, прямо как та трава.       Но животное будто было и не против, не стремилось навязать своё общество, лишь только найти покой, сопровождая тень Грэма.       Они были похожи.       Мальчик не мог найти своё место среди людей: они его не понимали, боялись и осуждали, как и оленя не хотели принимать в лесу, его сторонились другие животные, включая хищников.       Не было такого места, где можно было согреть их тело и душу, пристанища, что послужит им спасением.       Или может они сами были спасением друг для друга?       Наверняка так и было.       Но пока что никто из них полностью не мог этого осознать.       Если же оленю было достаточно быть рядом с ребёнком, смотреть на него, то малышу хотелось узнать причину такой странной связи между ними.       В точности как и наяву.       Не правда ли?

***

      Подушка, что была рядом с ним, оказалась холодной и нетронутой.       Еле открыв слипшиеся влажные глаза, мальчик полностью проснулся. У него пульсировали виски, а вокруг была кромешная тьма без чьего-либо присутствия рядом. И чего он ожидал? Что проснётся в крепких и тёплых объятиях?       Как глупо...       Очнись, Уилл!       Он слишком быстро привязался к этому подозрительному человеку, не зная о нём практически ни-че-го, и всё равно был готов получать от него поддержку и внимание.       А когда он в последний раз чувствовал любящее прикосновение другого человека?       В детском доме, когда его волокли по грязному полу, чтобы он наконец помылся и поел?       Нет, точно не то.       Или же в возрасте шести лет, когда его ещё живой, но выпивший отец учил его рыбачить и за удачную попытку гладил мальчика по голове?       Близко, но тоже не то.       А может быть, когда Ганнибал прижимал его к себе, и он чувствовал себя защищённым и нужным? Чувствовал, что оставил все тревоги позади и немного утолил свой тактильный голод?       Ребёнок закрыл пылающее лицо руками и затряс головой в знак протеста.       Не может быть!       Ему нужно успокоиться и найти Лектера. Сейчас он спустится на первый этаж, встретится с его взглядом и поймёт, что он ошибался и ему никто не нужен.       Так и будет!       Мальчик уверенно встал с кровати и, найдя рядом новую одежду, переоделся в ванной комнате. Достал зубную щётку, почистил зубы, облил лицо и шею холодной водой и в зеркале заметил, как у него отросли волосы: теперь они касались его плеч. Вздохнув, он в одном из шкафчиков под раковиной нашёл расчёску и расчесал волосы, чтобы они выглядели более менее прилично.       — Сойдёт, — подумал он и вышел из ванны.       Спустившись на первый этаж, Уилл включил свет. Он сразу же заметил, что на часах было уже девять часов вечера.       Он проспал почти полдня. Неужели он и правда так устал? Наверняка да, всё же много чего произошло.       И за все эти дни у Грэма были разнообразные всплески эмоций и таинственные сны.       Чёрный олень, знакомый лес, волки — всё это было до безумия странно. Начиная с того, что ему все эти вещи казались отражением реальности, и заканчивая тем, что кошмары доводили его до неприятного состояния: у него всегда бешено стучало сердце, было повышенное потоотделение, боль в конечностях, в особенности в ногах и в голове, страх, очень сильный страх непонятно чего.       Уилл обошёл все комнаты в доме, но так и не обнаружил Ганнибала.       Его вообще не было дома!       Огорчённо хмыкнув под себя, малыш снова пошёл на кухню и, поковырявшись в предложенной тарелке, так и не попробовал еду в ней. Ему не хотелось ни есть, ни пить.       Когда он оказался перед фортепьяно, ему стало ещё более горестно. Ребёнок присел на банкетку и открыл крышку, взглянул на пюпитр и прикрыл глаза. По комнате раздалась приятная мелодия, он пытался погрузиться в музыку, почувствовать её, пока его пальцы скользили по клавишам от силы несколько минут, прежде чем руки так и остались висеть в воздухе, не дотронувшись до инструмента. Хоть мелодия и была красивой, но это была просто механика, просто заученные ноты, просто... игра. Обычная игра, как если бы художник рисовал без вдохновения, писатель писал без мотивации, а вокалист пел без поддержки слушателей. Красиво, обычно, но сухо. Нет того, за что можно зацепиться, нет частички себя. Ведь рядом не было его.       Лектера. Не хватало его указаний и ободряющего присутствия, приятного и мужественного шлейфа и прикосновений больших ладоней.       Он резко встал и со злостью закрыл фортепиано, а после направился в коридор.       Уилл так и не включил свет, присев возле стены. В данный момент ему казалось, что стены давят на него. Малыш почувствовал себя слабым и уязвимым, тем, кем он не хотел быть ни при каком раскладе, тем, кого сам осуждал, наблюдая, как дети в детском доме привязываются к старшим, цепляются за любую возможность быть увиденным и услышанным. Теперь он сам хотел того же. Он познал запретный плод, ощутив те самые эмоции, которых он страшился, и в данный момент лишь накручивал себя.       В его голову неожиданно пришла мысль:       — А может меня бросили?       И правда, их встреча была случайностью, и, как бы Грэм не пытался придумать оправдание, но мужчине было невыгодно держать его в своём роскошном, красивом доме и следить за ним. Поэтому может Ганнибалу просто надоело, что он такой... бесполезный, странный, со своей особенностью и бесячим характером?       Или же он сейчас где-то в другом месте в приятной компании, к примеру с этой женщиной... Аланой. Да! А почему нет?!       Почему такой мужчина, как Ганнибал, не может позволить себе проводить время с женщинами, и кто сказал, что он будет вечно с Уиллом, терпеть его и крутиться рядом?..       Грэм прикусил нижнюю губу до крови, облизнул её и почувствовал знакомый вкус, затем подтянул к себе ноги и обнял себя руками. Резко стало так холодно и тоскливо.       Когда его глаза сомкнулись, по бледной щеке покатилась одинокая слеза.       Такая же одинокая, каким ощущал себя ребёнок, засыпая на полу в тёмном коридоре.

***

      Мужчина еле сдерживал себя всё это время, чтобы не сорваться и не накричать на Джека. Его тупые и бессмысленные вопросы вынуждали человеческий костюм внутри Ганнибала морщиться и скукоживаться. Чтобы не раскрыть себя и все свои не самые славные эмоции, он отвлекался на мысли о мальчике. О его славных сапфировых глазах, о волшебных камелопардовых кудрях и экстерьеристой улыбке, которую он хотел бы почаще видеть на его румяном лице. Да... безусловно, юный Уилл Грэм был будто Аполлон, словно греческая статуя, достойная поклонения огромной восхищённой толпы. Как бы он хотел сейчас вдохнуть его пряный запах с макушки головы, обнять покрепче, ощущая в объятиях хрупкое и маленькое тело, и никуда не выходить, не встречаться и не разговаривать с другими людьми.       Только Уилл и он.       Казалось, чем сильнее он этого хотел и желал присутствия Грэма рядом с собой, тем становилось сложнее осуществить задуманное.       Вздохнув, Ганнибал посильнее нажал на педаль газа, с упованием ожидая того, как он окажется дома.

***

      В ночной тишине раздался неприятный скрип входной двери, Лектер уверенно вошёл домой и, включив свет, мягко говоря удивился, увидев возле стены Уилла, его малыша, зажатого и скрученного на полу.       Он опустился на колени и положил свою руку на его плечо, Грэм мгновенно отреагировал и распахнул покрасневшие глаза.       — Ты пришёл? — произнёс он, не веря в происходящее.       — Да, Уилл, я пришёл. Прости, что так поздно, — сказал мужчина и предложил руку, чтобы помочь встать. Ребёнок кивает и принимает жест, а после он ведёт его на кухню.       Уже на месте мужчина осматривает обстановку и говорит:       — На столе нетронутая тарелка, — утверждает он, всё ещё держа Уилла за руку.       — Угу, я не хотел есть, — мальчик зевает и свободной рукой потирает глаза. Ганнибал разворачивается к нему и вглядывается в его лицо.       — Ты плакал, — говорит он и сжимает детскую руку сильнее.       Уилл лишь горько улыбается и кивает, не поднимая взгляда на Лектера, тот в ответ спрашивает:       — Почему?       — Тебя долго не было, — отвечает Грэм и слышит тяжёлый вздох напротив, в следующую секунду его прижимают к крепкому и мужественному телу. — От тебя пахнет кровью, — бормочет ребёнок, пытаясь отодвинуться. В ответ мужчина произносит будничным голосом:       — Знаю, Джек заставил слишком долго находиться рядом с очередным трупом, который ничего не даст в расследовании.       По комнате разносится уставший смех мальчика.       — Тебе подходит такое занятие, — изрекает Уилл, всё же поднимая свой взгляд на Ганнибала. Тот лишь кивает и выдаёт:       — Скажешь тоже, — хмыкнув, Лектер выпускает из объятий ребёнка и убирает тарелку с едой в холодильник. В этот момент малыш без слов поднимается на второй этаж, а через несколько минут слышит, как за ним следует мужчина.       — Ложись в кровать, я скоро приду, — говорит Ганнибал и сворачивает в ванную. Грэм идёт в спальню и ложится в кровать, понимая, что он практически весь день проспал, и ожидает прихода Лектера. Всё это время он рассматривает потолок и, когда мужчина всё же заходит в спальню, мальчик делает вид, что он спит.       Ганнибал садится на кровать рядом с ребёнком, наблюдая за его спокойным выражением лица, и произносит лишь следующее:       — Спи спокойно, mylimasis.       Иностранное слово приятно откликается в голове Уилла. Он понятия не имеет, что оно значит, но может предположить, что это что-то вроде "сын" или "малыш".       О, как же ошибался юный Уилл Грэм.

***

      Впервые за несколько дней он проснулся не от кошмара, не от ощущения, что за ним гонятся или собираются убить, нет же. Он проснулся и увидел перед собой знакомую мускулистую спину. На его губах расцвела скромная улыбка, он сам не заметил, как поднял руку и приблизил её к волосам Ганнибала, но он успел её убрать перед тем как мужчина перевернулся. Теперь его сонное лицо освещал солнечный свет. Карие глаза стали янтарными, а на макушке его головы можно заметить больше седых волос, чем обычно.       Уилл сам не понял, как начал смеяться.       Как же образ сонного Лектера отличался от интеллигентного мужчины в остальное время. Словно два разных человека, два разных мышления и модели поведения.       — Что-то не так? — Ганнибал нахмурился не только от недопонимания между ними, но ещё и из-за яркого солнечного света, который будто специально стал ярче и жарче.       Мальчик продолжил смеяться. Как же он хорошо себя чувствует сейчас! Так хочется запомнить этот момент и больше никогда не плакать, не страдать и не разочароваться ни в чём.       Он неожиданно слышит что-то наподобие рычания от мужчины, и тот хватает его за плечи и начинает щекотать. Глаза Грэма округляются, он в изумлении, а через секунду он пытается вырваться из хватки Лектера, отбивается и волочится на шёлковых простынях, но это не помогает.       — Доигрался, непослушный мальчик, — с наигранной злостью произносит Ганнибал и продолжает усиленно щекотать Уилла. Ребёнок заливается смехом всё сильнее, дёргается всем телом, его пульс учащается, а лицо краснеет.       — Ладно-ладно, прости-и-и! Просто ты днём и утром — два разных человека. И ты сонный такой смешно-о-ой! — произносит мальчик с одышкой и поднимает руки вверх, полностью сдаваясь.       Мужчина мгновенно останавливает своего рода пытку и рассматривает лицо малыша, его прекрасные кудри, наблюдает за образовавшимися капельками пота на его лбу и неконтролируемым сглатыванием слюны. В его голубых глазах отражаются одновременно шок и радость. Ганнибал почувствовал блаженное и такое знакомое чувство власти, когда только ты можешь решать, что будет с человеком. В голове образовалась кровавая череда картинок, но он сразу взял себя в руки.       Нельзя, ни в коем случае нельзя о таком думать.       Стоит только сорваться, сделать непоправимое и всё, он больше не почувствует себя живым, счастливым и способным создавать новые шедевры. Лектер не простит себя, если совершит эту ошибку.       — А каким я тебе больше нравлюсь? — спросил он и прищурился.       Уилл вздыхает и открывает рот, но всё равно продолжает молчать, его глаза мечутся туда-обратно, и через мгновение он изрекает:       — Ты мне нра... — он не успевает договорить, так как его перебивает мелодия телефонного звонка. Он мгновенно краснеет пуще прежнего и видит, как Ганнибал встаёт с кровати и берёт телефон в руку.       — Да, Алана... — начинает разговор Лектер. Но дальше Грэм ничего не слышит, он надувает щёки и быстрым шагом выходит из комнаты. Его не останавливают, так что он спускается на первый этаж и скрывается на кухне.       Он не может не думать о том, что эта женщина... Алана Блум будто специально лезет в жизнь Ганнибала. И почему мужчина позволяет ей это?       Сидя на кухне, он понимает лишь одно — Блум нацелена на Лектера. И это понимание заставляет его сердце сжиматься до боли.       Уилл не позволит ей совершить задуманное. Ганнибал сам выбрал его, а значит этот мужчина — его. И, как бы Грэм не копил в себе негативные эмоции, некий план всё же созрел в его голове.       И у него всё получится.       Несомненно.

***

      Утром они завтракают в тишине, а днём вместе играют на фортепиано, и это помогает им безмолвно помириться. Хоть они даже не ссорились, но ох уж этот эмоциональный мальчик. Сам всё надумает и сам обидится.       Когда наступает вечер, у них всё уже готово: блюда, сервировка стола, напитки.       Пока Лектер совершает последние приготовления на кухне, Уилл наблюдает за ним.       По дому раздаётся стук во входную дверь.       Они в тишине идут в коридор и открывают дверь. Их встречают две пары глаз: Гаррет Джейкоб Хоббс одет довольно прилично, на нём классические брюки и полосатая зелёно-голубая рубашка, под ней чёрная футболка, а в руках большой пакет. От Хоббса пахнет мясом и знакомым запахом крови. Мальчика передёргивает от его внешнего вида, в глазах Гаррета читаются презрение и тлеющий огонёк жажды крови и смерти. Грэм пытается всеми силами сделать вид, будто он не замечает в Хоббсе ничего странного, и переключает внимание на Эбигейл. Она выглядит прекрасно, в чёрном длинном платье, а на её шее красуется платок. Она выглядит уставшей и подавленной, хуже, чем в прошлую их встречу.       — Добро пожаловать, заходите, — говорит Ганнибал, тем самым прекращая поток мыслей Уилла. И видя, как его мальчик морщится, смотря на Джейкоба, понимает, что скучно точно не будет.       Наоборот, это будет невероятно весёлый вечер в компании не менее невероятных людей.