Как кричит тишина

— Почему ты не сказал раньше? — Аль-Хайтам терпеливо вздыхает и как-то лениво разминает шею после недавнего эпизода. Переминаясь с ноги на ногу в ожидании, он не отводит глаз от включённого чайника, хотя боковым зрением всё равно следит за Сайно. — Только вердикт Владыки не сеял в душе сомнений, но сейчас, когда Он молчит… я могу ошибаться. Это очевидно. Тот покачивается на стуле, изображая крайнюю степень занятости обучением, хотя напряжение читается в каждом его движении и взгляде. Столик перед ним уже накрыт блокнотом и вырванными из него страницами. Над головой горит свет, отбрасывая тень на удобно устроенную на поджатых коленях книгу. — Я не требую от тебя говорить только то, в чём ты уверен, — вздыхает Аль-Хайтам, — просто перестань смотреть на меня волком… вернее, шакалом. — Я бы с радостью вообще не смотрел на тебя, — бубнит Сайно, не отрывая глаз от текста. — Это взаимно, однако уясним для протокола… Парень неприятно морщится, услышав очередное незнакомое слово. Смертные изобрели слишком много… как там правильно… комбинаций из разных символов, чтобы поместить это разом в голову. Однако интуитивно Сайно понимал, о чём идёт речь, судя по невозмутимому лицу, с которым мужчина заваривал себе кофе. — Ты хочешь доверия? — Честности, — поправляет Аль-Хайтам, разбавляя периодические паузы тихим стуком посуды на кухне. — Мне не нужны тёплые или тесные взаимоотношения с тобой, как и тебе со мной. Однако я предпочту быть честным до конца: наше вынужденное «сотрудничество» станет выгодным для нас обоих, когда ты перестанешь видеть во мне врага или угрозу. Мужчина поворачивается к столу с чашечкой готового кофе, натыкаясь взглядом на Сайно, пристально всматривающегося то ли в его безмятежное лицо, то ли сквозь него. По телу проходится неожиданная и едва уловимая дрожь, оставляя некое неприятное чувство. Будто пальцами забрались под кожу и мышечные переплетения, чтобы потрогать внутренние органы. В какой-то момент этот странный зрительный контакт прерывается, и юноша фыркает: — Допустим, ты не врёшь сейчас, но пока я не могу видеть твоё настоящее нутро… Вот оно что. От своих грязных фокусов Сайно не отказывается, и уж тем более не перестаёт удивлять. Мужчине хочется закатить глаза, но секунду затишья он использует как возможность вернуть драгоценный покой на душе и упрямо продолжить. — Из-за духовной слепоты? — быстро находит предположение Аль-Хайтам и так же ловко гнёт тему в удобном направлении. — Ты не говорил, что можешь различать ложь, и уж тем более видеть чужие души. Совру, если скажу, что меня это не интригует. — Здесь и без божественной прозорливости видно, насколько ты алчный, — Сайно осуждающе смотрит на того исподлобья. — Владыка бы не потерпел такого смертного рядом. — Вот оно что. Ты не можешь перестать думать о своём Божестве и потому на всякий случай держишься стороной, непричастной ни к чему… Парень стискивает зубы, но напряжения старается не выдавать. — Нет, правда, отличная тактика, — хвалит его Аль-Хайтам, отпивая немного кофе, — ты очень умён. С другой стороны, оставаясь не при делах, есть вероятность, что Анубиса будет ждать судьба Божеств времени. — Намного больше вероятность, что после пробуждения Владыка прикажет мне забрать твою жизнь, — вдруг холодно чеканит Сайно и оставляет книгу. — И знаешь что? — Что? Обрадуешься такому приказу? — Не дерзну отказать. Не захочу. Мужчина хмыкает. — Звучит многообещающе. Куда лучшая участь, чем подставиться под нож культистам. Это не умаляет моего научного интереса в отношении твоего Божества, а потому в его пробуждении я заинтересован не меньше. — А? — Сайно едва заметно дёргает плечами, потрясённый столь смелой прямолинейностью. Понять природу такого поведения сложно, но, может… может, человек перед ним просто безумен? — Отлично, ты чувствуешь, что я честен с тобой, — при виде чужой растерянности Аль-Хайтам не сдерживает улыбки, — откройся мне и ты? Открыться… Просьба повисает тишиной в воздухе. Откровенно говоря, хочется съязвить опять, но у Сайно не находится аргументов в пользу этого. Вернее, он даже не ищет их, знаменуя тяжким вздохом вынужденную капитуляцию. Переспорить Хайтама будет сложнее, чем утопить рыбу. — Ладно… У меня плохое предчувствие насчёт Дэхьи, а эта мелкая… — Дори. — Да. — С ней что-то не так? — Я ещё тогда почувствовал у неё сильную связь с неизвестным мне Божеством. Однако стало странным не обнаружить её сосудом. — То есть у этой связи есть другая почва? Сайно отрицательно мотает головой, пусто смотря в остывающую чашечку кофе напротив. Аль-Хайтам, кажется, теряет к ней интерес вовсе. — Нет, это… возможно, только следы сильной связи. Её родственники могли обрести очень сильное Божественное благословение или что-то вроде того. Аль-Хайтам отмечает, что юноше неудобно говорить о том, в чём он не уверен. И тем не менее данная информация помогает составить предположительную картину. Вероятно, цели Дори имеют обоснование куда сильнее, чем он мог предположить, раз уж человек такого влияния готов рисковать всем и вставать рыбьей костью в горле опасной организации. Но так ли прозрачны их мотивы? — Поможешь мне с этим? — Сайно пользуется минутным затишьем и поворачивает книгу в сторону мужчины. Переводит тему, чтобы не продолжать этот сомнительный допрос, а как же… В этот раз сдаётся Аль-Хайтам, пусть желание продолжить давить на парня до получения всех ответов, которые он только сможет дать, перевешивает. Что с этой бедовой мумии взять? Не молчит — и на этом спасибо. Поэтому он вздыхает, возвращаясь к чашечке своего кофе и обучению Сайно на ближайшие несколько часов до самой ночи. Перед сном заваливает парня множеством заданий, чтоб тому было чем заняться всю ночь и, желательно, утро. Эта традиция постепенно входит в привычку на протяжении следующей недели: пока Сайно ломает голову над полученными задачами, Аль-Хайтам спокойно спит до самого обеда. С каждым днём парень справляется лучше, и время для сна, очевидно, убавляется. Мужчину вполне устраивает перспектива сидеть в четырёх стенах и читать книги. Сайно же это даётся с трудом, в особенности когда учёба надоедает, а из развлечений остаётся только донимать Аль-Хайтама в любое время суток. Делает он это профессионально в любом виде: когда тот читает и что-то записывает со своего светящегося аксессуара со странным названием, когда отжимается, убирается или возится на кухне с готовкой еды. Сайно всегда и везде следует за ним хвостиком уже неосознанно. Мужчина почти привыкает к нему, как к своей второй тени, но точно не к его приступам безутешной скуки. — К чему столько усердия? — комментирует Сайно под размеренный стук ножа о разделочную доску. Хайтам старается не обращать внимания, продолжая нарезать овощи на мелкие дольки. В такой момент музыки в одном наушнике кажется недостаточно, пока другой провод свободно болтается за плечом. — Я нашёл перевод и трактовку слов, что ты мне дал. — Молодец, — сухо хвалит его Аль-Хайтам. — Напиши ещё. — Я занят. — Ты специально делаешь это неспешно, чтобы потянуть время? — Сможешь быстрее? — мужчине хочется закатить глаза, но Сайно, секунду поразмыслив, с вызовом кивает и протягивает руку. — Смогу. До этого он весьма пристально наблюдал за нарезкой, потому Аль-Хайтам предполагает, что проблем с задачей возникнуть не должно. Он кивком приказывает Сайно помыть руки, только после этого передаёт ему нож и спокойно переключается на гарнир, чтобы зря не терять время. Однако трудности у Сайно начинаются с наспех изрубленного перца и непонимания принципа разделки абсолютно круглых овощей. Разрезать помидор в руке ему кажется более удобным и быстрым, но попытка угнаться за поспешностью делает каждое его движение слишком неаккуратным и резким. — Так никто не делает. Аль-Хайтам терпеливо вздыхает, боковым зрением следя за неумелыми попытками быть… умелым. — Так делаю я. Сайно игнорирует мужчину напрочь, а его замечание заставляет переусердствовать с давлением и нервно разрезать овощ на неровные половинки. Сок неприятно течёт сквозь пальцы, и в моменте к нему на столешницу падает несколько красных капель. Кажется, он сделал всё правильно и теперь можно спокойно продолжать расчленение овощей — иначе и не назвать. — Боже, нет… — Хайтам, отвлекаясь от промытого риса, яркостью реакции не отличается. Он только наспех вытирает руки полотенцем и забирает у Сайно нож, прежде чем тот продолжит кромсать помидор уже на доске. — Железо в рационе это хорошо, но не в таком же виде. Иди сюда… — Что ты-?.. Мужчина осторожно тянет его за запястье в сторону раковины и подставляет кровоточащую ладонь под проточную воду. Сайно мгновенно упирается, стараясь выдернуть руку. — Да что на тебя нашло? Вот так прикасаться ко мне, когда тебе вздумается… дерзость совсем рассудок вытеснила? — А твоё самомнение напрочь не ладит хоть с каким-то понятием самосохранения? — Аль-Хайтам закрывает кран и совершенно спокойно раскрывает ладонь юноши для оценки серьёзности травмы, но… — Какого?.. — Что? — раздражённо фыркает Сайно. — Ещё что-то? Ладонь оказывается абсолютно целой, без шрамов и каких-либо намёков на произошедшее вообще, хотя мужчина был уверен, что видел именно кровь. Удивлённым Сайно не выглядит, только если слегка злым из-за такой нелепой ситуации. Аль-Хайтам бездумно ослабляет хватку, позволяя тому выдернуть руку. — У тебя всегда так было? — скрыть свой откровенный интерес мужчина не пытается. Пускай он раньше никогда не засматривался на тело Сайно, но готов поклясться, что под одеждой всё такая же бархатная кожа без единого шрама. Во всяком случае, то, что он только что увидел, не покинет его голову ещё очень долго. — Всегда ли ты меня раздражал? — юноша прижимает к груди руку в полной готовности защищаться. — С того самого момента, как ты оборвал мой сон. — Не драматизируй, ты обрываешь мой сон в пять часов каждого утра, — понимая, что это очевидная попытка Сайно избежать допроса, Аль-Хайтам вымученно вздыхает. Ладно. Это не последняя возможность поговорить. Так уж и быть. Однако более к готовке он Сайно не подпускает и отправляет его в комнату… читать. Просто читать ради лучшего восприятия иероглифов и своего спокойствия. И юноша действительно безропотно слушается, оставляя Хайтама прибирать беспорядок и всё ещё свежие капли крови на столешнице. Единственное доказательство того, что это не у него крыша едет, а Сайно продолжает удивлять…

***

Дэхья навещает их чаще, сообщая какие-то новости или принося продукты. К её юмору Сайно привыкает быстрее, чем к вынужденному соседу в общем. Ленивая практика с арабским языком даёт свои плоды и вносит разнообразие. Да и девушка сама весьма… забавная. Уж точно не такая, какими он привык видеть сосудов Сета. Совсем не такая… Тем не менее она умеет совладать с ним и даже… уживается. Сайно плохо скрывает любопытство, но каждый раз не успевает спросить. Она говорила, что на Дори работают и другие сосуды, но кто и где? Всё это слишком сильно подогревает интерес, и сидеть на одном месте кажется пыткой. В компании Аль-Хайтама — точно. Потому Сайно предпочитает ускользать из комнаты и проводить время в гостиной. Работницы этого странного места постоянно наполняют вазы фруктами и сладостями, а парень с каждым разом пытается смелее пробовать для себя что-то новое. Да и здесь достаточно тихо, чтобы сфокусироваться на своих мыслях, не отвлекаясь на мужчину. Сайно раздражённо фыркает, роняя заученный вдоль и поперёк словарь себе на лицо. Он развалился на диване, перекинув ноги через спинку, потому что во всех других позах уже насиделся до невозможного. Эта начинала нервировать не меньше, так что очередная попытка отбросить всё и медитировать напрашивалась сама. Спокойно переместившись на пол, Сайно садится поудобнее и закрывает глаза. Окружающий мир исчезает по щелчку, а сознание привычно погружается в непроглядную черноту. Но даже её что-то содрогает и беспокоит. Изжить из души эфемерную тревогу сложно, но догадаться, что её провоцирует, не составляет труда. Он не слышит ничего, кроме собственных удручающих мыслей, а все попытки заставить их замолчать не венчаются успехом. Инпу был способен усмирить любое сомнение, был способен направить и даровать блаженное избавление от любого… страха? Может, это не Он молчит, а просто Сайно не слышит? Сердцебиение учащается, и каждая секунда на глубине своего сознания нагоняет панику. Снова. Снова… И в этот раз никакого отклика в душе — сплошное напоминание о том, насколько он одинок. Это вызывает… злость. Вернее, растерянность, что постепенно в эту глухую злость превращается. И как только Сайно даёт название неуместным эмоциям, становится только хуже. Он приходит в себя так, как выныривают из воды едва не утонувшие люди, жаждущие наполнить лёгкие кислородом. Широко распахивает глаза и содрогается, стоит заметить сидящую на полу напротив… Дэхью. — Ты! — восклицает он, ошарашенно отпрянув. — Как ты?.. — Как оказалась настолько близко, что ты не заметил? — упускает смешок девушка. — Скорее, зачем… — Самый опасный хищник — тот, кто в комплекции льва способен передвигаться бесшумно, как котёнок, — она простодушно пожимает плечом и слегка отклоняется назад, упираясь руками в мягкий ворс ковра. — Хотя я не пыталась быть тихой. Учишься, посмотрю? Дэхья кивает на оставленный на диване словарь, хотя явно намекает на положение, в котором его застала. — Да… — Как успехи? — Нормально… — А с этим? — девушка указывает протезированным пальцем на свою голову. — Ты достаточно долго так просидел, ничего не слыша? — Я погрузил сознание в душу для контакта с Владыкой, так что не услышал бы, даже кричи ты над ухом… — Сайно напряжённо хмурится. — Но реакция тела всё же разочаровывает. — Так ты не просто медитировал? Сайно отвечает напряжённым молчанием и с подозрением косится на девушку. — Ты не говоришь с Сетом в пределах своей души? — Нет? — удивлённо приподнимает брови Дэхья. — О чём говорить с этим психом? Последней его идеей было перерезать Аль-Хайтаму горло и насильно притянуть тебя к Дори. Сайно едва заметно вздрагивает, и это заставляет её упустить звонкий смешок. — Шучу, конечно. На самом деле он предложил убить вас двоих. Неловкая тишина обрушивается на головы слишком внезапно, но юноша, похлопав ресницами, избавляется от эфемерной растерянности. — Другого от Бога войны и хаоса я не ожидал. Но что насчёт твоего контроля… — Мм? Сайно считает это хорошей возможностью для вопроса, но как раз в этот момент в гостиной появляется Аль-Хайтам, отвлекая от беседы. — Так мне не послышался твой голос, — мужчина осторожно закрывает книгу и подходит ближе. — Ты что-то хотела? Сайно буравит его недовольным взглядом. — К слову об этом-… — Дэхья хлопает руками по своим коленям, прежде чем подняться, — хотела. Я пришла, чтобы пригласить вас… развеяться, что ли? — Дори передумала насчёт двух недель? — Ей необязательно знать, моя подруга нас прикроет. — Смело. Ты ждала лучшего момента для этого предложения? — вздыхает Аль-Хайтам. — Почему бы и нет? Вам самим не надоело сидеть в четырёх стенах? — Пока это выглядит как заслуженный отпуск, жаловаться не приходится. — Давай! — незамедлительно оживает Сайно, видя в этом лучшую возможность расспросить девушку обо всём, что его интересует. — Вот кто соскучился по обществу, — поддерживает она его настрой звонким смехом. — Ты ж и внешнего мира с этим занудой не увидишь, Сайно. — Хочешь провести ему экскурсию по Каиру? — Аль-Хайтам игнорирует невпечатляющую издёвку. — Хорошая идея, но пока лучше не привлекать внимания к своим персонам, я бы отдала предпочтение спокойным посиделкам и шоппингу. Сайно с немым вопросом поворачивает голову к мужчине, и тот переводит для него на автомате: — Покупки. Во всяком случае, если я не ошибаюсь в определении твоих, — он возвращает взгляд к Дэхье, — планов. Она оживлённо кивает, подтверждая правильность чужих слов, а Сайно с вдохновением поднимается с пола следом. И что-то подсказывает Аль-Хайтаму, что возможность обновить гардероб — последнее, в чём тот заинтересован. Тем не менее окончательное решение он действительно оставляет за Сайно, хотя и не скрывает явного нежелания куда-либо ехать. Аль-Хайтам ещё несколько раз подумает о том, стоит ли это времени, которое он мог бы потратить на чтение, уже по дороге в самый крупный торговый центр города. Однако пока Сайно кажется искренне заинтересованным в возможности провести день как-то иначе… почему бы и нет? Именно «кажется», ведь голову до сих пор не покидают его опасения насчёт Дэхьи. Причин не доверять предчувствию Сайно нет, да и мужчина их не ищет, но то, как искусно тот не выдаёт при девушке своего недоверия… Весьма любопытная картина. С ним Сайно даже не пытается изображать из себя святого агнца, а иногда и вовсе смотрит на Аль-Хайтама так, будто тот вырезал всю его семью. Привилегии это или нарочитая небрежность в адрес мужчины, он даже знать не хочет. Дэхья всю дорогу шутит, а Сайно только подхватывает с задних сидений. В такие моменты Хайтам особенно радуется тому, что захватил с собой наушники. Уже к вечеру они наверняка его не спасут, когда Сайно будет детально повторять каламбуры девушки и объяснять суть каждой шутки. Нельзя сказать, что это не радует в каком-то смысле.

***

Затеряться в бесконечно снующих толпах людей не сложнее, чем потеряться взглядом в изобилии ярких цветов. Сайно инстинктивно напрягается от давящей со всех сторон атмосферы и заметно неохотно переставляет тяжелеющие конечности. Туристы среди всего этого хаоса отличаются особенно: юноша изумлённо провожает взглядом прохожих и внимает их языку, что кажется ещё более странным, чем сам арабский. Здесь их намного больше, чем на улицах, так что Сайно почти неосознанно ускоряет шаг, догоняет своих сопровождающих и вцепляется пальцами в закатанный рукав чёрной рубашки Аль-Хайтама. Тот сразу же в недоумении поворачивает к нему голову, но рукой лишний раз не дёргает. На немой вопрос в бирюзовых глазах Сайно хмурится так, будто это его тут дёргают по пустякам: — Что? — Плохо себя чувствуешь? — Аль-Хайтам отмечает, насколько рваными и тяжёлыми становятся шаги юноши. — Тебя это заботить не должно, — буркнув едва разборчиво, Сайно отворачивает голову. Дэхья цокает невысокими каблуками, знающе ведя их в направлении эскалатора, и при виде самостоятельно стремящихся вверх и вниз ступенек Сайно накрывает волной жара. Люди просто встают, и устройство поднимает или опускает их без малейших трудностей. Это что за магия такая? Он ещё не до конца доверяет тому странному устройству, которое при нём называли лифтом, а теперь ещё это? Аль-Хайтам специально пропускает его вперёд за Дэхьей, оставаясь позади в качестве подстраховки, но она не требуется хотя бы потому, что Сайно невозмутимо цепляется обеими руками за движущиеся балюстрады, как поднятый в воздух котёнок. Ещё бы хоть раз он подписался на что-то подобное, о чём представления не имеет… Однако девушка находит это забавным и помогает безопасно сойти на неподвижную платформу: — Легче, не нервничай, — она простодушно улыбается и отводит Сайно за руку в сторону. Тот даже не успевает возмутиться нежеланному контакту. — Тебе нужно чаще выходить в город и видеться с людьми. Не знаю, насколько сложно будет привыкать ко всему новому, но это всяко лучше, чем сидеть в четырёх стенах. — А в чём, собственно, проблематика? — Аль-Хайтам встаёт рядом. — В четырёх стенах гораздо меньший шанс достать проблем на свою голову. — Да-а-а, но ты почему-то не руководствовался этим убеждением, когда подписывался на сомнительную «экспедицию», — Дэхья картинно закатывает глаза, когда от мужчины буквально отскакивает ирония её шутки, а затем поворачивается к заполненным заведениям. — Перекусим для начала, а то я голодная как волк. Никто, впрочем, не возражает. К удивлению, даже Сайно, метнувшийся за девушкой хвостиком. Он безропотно плюхается за выбранный столик вдали от основной массы людей и не без противного скрипа стула придвигается ближе к нему. Аль-Хайтам и Дэхья присоединяются следом. И всё выглядит абсолютно нормальным, даже слишком, будто они действительно пришли сюда ради спокойных посиделок. Мужчина сомневался в этом уже с первого предложения выбраться куда-то, но свои опасения предпочитал оставить пока что при себе. — Дори ещё ничего тебе не говорила? — однако заходит издалека, этим заставляя и Сайно угомониться да прислушаться. — О планах на вас? — Дэхья на секунду отворачивается, принимая от подошедшей официантки плоские книжечки меню, и продолжает, когда она уходит: — На самом деле ничего такого, у неё сейчас полно забот с решением некоторых проблем с культом. Её бизнес прижимают и требуют полного подчинения. Безусловно, госпожа Бай сейчас занята более приоритетными вопросами. — Кто бы мог подумать. Завет настолько влиятельный в Египте? — Даже больше, чем ты можешь себе представить, — кивает она на вопрос мужчины. — Они ещё в моё время начинали пускать корни своего влияния среди фараонов и даже жрецов в храмах Божеств, — Сайно задумчиво скрещивает руки на груди и несколько мрачно буравит взглядом край стола. — Удивительно, что за несколько тысяч лет они придерживаются своих принципов и идеологии. — Идеология… — хмыкает бесцветно Аль-Хайтам, — звучит слишком красиво. Полагаю, в её основе лежит нечто грандиозное? — Скорее, богохульное. — Избавление мира от Богов и их законов, если быть прям точным, — фыркает Дэхья и возвращает взгляд к меню. — Это всего лишь сборище напыщенных уродов, мнящих себя высшей формой жизни. А пока устои и равновесие в мире сохраняются существованием Божеств, это хоть как-то сдерживает их безумие. — То есть уничтожая остатки Богов, затерявшихся в мире, Завет постепенно раздрабливает и без того хлипкое спокойствие в угоду… чему? Девушка замолкает, но и Сайно не торопится говорить, смотря уже на неё. Он напряжённо ожидает чего-то определённого, поджимая губы. И без волшебной проницательности прозрачен тот факт, что эти двое ведут свои молчанки вполне осознанно, располагая информацией, о которой пока не решаются заговорить вслух. И всё же под пристальным взглядом Дэхья вздыхает и, подзывая официантку с другого конца помещения вскинутой рукой, говорит тихо, чтоб услышали её только спутники: — Хотелось бы ответить на твой вопрос, но даже некоторые члены культа до сих пор не знают, чего ради всё это продолжается… Теперь в задумчивое молчание погружается Аль-Хайтам, такого ответа явно не ожидая. Время на обработку полученной информации прибавляется с приходом официантки, принимающей заказ. Ради приличия мужчина выбирает самое незамысловатое блюдо и чашечку кофе, но Дэхья всё равно настаивает на том, что день предстоит тяжёлый и нормально позавтракать просто необходимо. Сайно отказывается, впрочем, как и всегда, но девушка предпочитает проигнорировать это, делая выбор за него. Когда официантка спешно удаляется, Сайно не запрещает себе съязвить: — Сами будете всё это есть. — Вместо того, чтобы кормить свою агрессию аскезой, расслабься и получай удовольствие от радостей мирских, — девушка с улыбкой складывает руки на столе. — В конце концов, от одного вкусного завтрака твой мир не рухнет, а Анубис не начнёт съедать тебя изнутри. — Навряд ли его хоть немного интересует мнение человека, с которым схожи только беды с головой, — вздыхает Аль-Хайтам и, в принципе, оказывается прав: Сайно не успокаивают утешения Дэхьи, точно змеи искусительницы, а даже чем-то… злят? — Сет та ещё беда с головой. Если Анубис хоть на грамм такой же невыносимый, могу представить, как тяжело Сайно. — Сомневаюсь, — тот скрещивает руки на груди. — Наши взгляды на своих Покровителей кардинально разнятся. — Оно и понятно. Я что-то не замечала, чтобы вы со своим Божеством дрались за право говорить. — Дело совсем не в молчании или почитании, — Сайно раздражённо мотает головой. — Ты не такая. Слишком сильно отличаешься от тех сосудов Сета, которых мне приходилось видеть. Я почувствовал это в нашу первую встречу и не могу избавиться от этих мыслей до сих пор. Лёгкий обмен колкостями внезапно начинает потрескивать статикой в воздухе, стоит парню прямолинейно выразить свои подозрения. — Ха-а? — Дэхья резко откидывается на спинку стула, явно не считая такое «нападение» на неё заслуженным. — Ты серьёзно судишь меня только по тому, что видел несколько тысяч лет назад? Аль-Хайтам безучастно наблюдает за первой искрой разгорающегося и совсем ненужного в таком месте конфликта. Благо они не переходят на высокие тона и не агрессируют, позволяя гомону на фоне всё так же нахально замещать собой всё пространство. И тем не менее заданный вопрос интересует мужчину тоже, так как формулировка претензии Сайно вносит много неясностей и в без того смутную картину. — Это ж сколько ты прожил, что видел многих сосудов Сета? — спрашивает в лоб мужчина, а Дэхья и не старается что-то добавить, кивая поддерживающе. — Девятнадцать лет. Но не помню ни одного избранника этого жестокого Божества, что прожил бы дольше года, — хмурится Сайно. — Его безумие подавляло рассудок даже самых стойких, а впоследствии и уничтожало. Если человек оказывался достойным принять Бога войны, то после их слияния этот бедолага замолкал навсегда. Дэхья напряжённо поджимает губы, когда взгляд красных глаз фокусируется на ней. Аль-Хайтам отмечает, что вид у неё в этот момент мало напоминает человека, уже слышавшего такое ранее. — Если все Божества растеряли свою изначальную силу, боюсь представить, каково приходилось этим смельчакам тысячи лет назад, — у девушки опускаются плечи, и с тем же — голос. — Но я понимаю, о чём ты говоришь. — Зато я не понимаю… — Сайно продолжает пристально смотреть на неё, — как? Даже учитывая прошедшее время, почему ты? Впервые вижу, что смертный человек может подавить… вот это. К тому же его избранниками никогда не были женщины. А вот тут Дэхья театрально кривит губы и говорит ещё тише, с натянутой улыбкой, но без прежнего задора в голосе: — Знаю, он тот ещё хренов сексист. Но какой у него вообще был выбор? — Выбор? — заинтересовано поднимает брови Сайно, когда девушка делает паузу в несколько секунд. — Да, — она разделяет свою речь настолько неуверенным молчанием впервые, силясь сформулировать свои выражения правильно или вообще сомневаясь в необходимости делать это. Сет неприятно скребёт на душе, противясь всем, чем только может: от лёгкой тошноты до головокружения и помутнения в глазах, но в этот раз действительно остаётся неспособным перенять контроль. Девушка пользуется возможностью не быть перебитой и набирается смелости. — Его попытки выбраться из заточения медальона увенчались тем, что он убил нескольких членов культа в надежде захватить их головы. Я просто неудачно попала под руку и сумела выстоять… — Ты… что? — Аль-Хайтам хмурится, когда смысл сказанного всё-таки в полной мере замещает все остальные мысли в голове, а интерес в глазах Сайно мгновенно сменяется на чистой воды враждебность. Дэхья продолжает со всей серьёзностью, отпуская короткий вздох, и перемещает протезированную ладонь на грудь: — Да. Я тоже была частью Завета.