Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко...

Марат сидел на подоконнике в школьном туалете и нервно вертел в руках зажжëнную сигарету, которую стрельнул у какого-то одиннадцатиклассника. Вообще, курил Суворов очень редко, зависимости у него не было, за сигарету он хватался только в случаях, когда нервы, натянутые до предела были готовы вот-вот лопнуть. Он сам не знал, что с ним происходит, но тревога с каждой секундой только усиливалась, и никотин едва мог его успокоить. Андрей не появился ни на первом, ни на втором уроке, на звонки и сообщения не отвечал. Марат чувствовал, что навязывается, но просто не мог перестать волноваться за одноклассника. Особенно после того, как тот почти в панике убежал из его квартиры, после звонка отчима. Бог знает, что там с ним творят. Поэтому страшно было до безумия. Марат докурил сигарету почти до фильтра и выбросив окурок в унитаз, отправился на следующий урок. Кажется, это был английский, если он ничего не напутал с расписанием. До звонка оставалось ещё пять минут, но опоздать не хотелось, иначе Флюра Габдуловна, которая и так его не любила, точно пиздячек вставит. Зайдя в кабинет, он тут же нервно забегал глазами по классу, отыскивая знакомую светлую макушку. И через пару секунд, Марат действительно его увидел. Андрей сидел за последней партой на первом ряду у окна и смотрел куда-то в стол. Взгляд у него был таким же отрешëнным и... потерянным что-ли. Рядом с ним сидел их общий одноклассник. Кудрявый темноволосый пухляк, Искандер, кажется. Честно, Марату он никогда не нравился. Больно много тот мнил о себе. Одноклассник что-то увлеченно рассказывал Андрею, который его, кажется, даже не слушал. Может быть, Искандер даже раздражал его, но по лицу, не выражающего ровным счётом ничего, понять было сложно. Марат быстро подошёл к ним и положил руку на плечо темноволосого. Тот посмотрел на него исподлобья и слегка выставил вперёд нижнюю челюсть. Марат прыснул со смеху. Выглядело это, если честно, очень глупо. Андрей тоже посмотрел на них и еле заметно приподнял уголки губ, при виде Суворова. В груди что-то приятно сжалось. Тот улыбался ему. Не этому придурку, Искандеру, а ему - Марату. — Съеби, — коротко сказал Суворов пухляку и кивнул головой на соседнюю парту. — Ты че опух?! — тут же набычился Искандер и резко встал со своего места. Он был чуть выше Марата, но того это совершенно не пугало. Чем больше шкаф, тем громче падает. — Ребят, вы чего, — тоненько пискнула девочка Аня, сидящая недалеко. — Я здесь сижу, — выпучился толстяк, сбрасывая руку Марата со своего плеча. — Теперь я, — с притворной приветливостью улыбнулся Суворов. — Марат, не надо, — попросил Андрей, вставая со своего места. Тот не собирался уступать. С самого начала его выводил из себя этот жердяй, вечно корчивший из себя не пойми что. Сейчас, когда представилась возможность показать Искандеру, где его место, он ни за что её не упустит. — Марат, — снова позвал его Андрей, уже подходя ближе и вставая между ним и одноклассником, — Ты чего? — осторожно спросил он касаясь локтя Суворова. От этого лёгкого касания у него мурашки пробежали по спине. — Искандер же всегда тут сидел, — продолжил Васильев. Марат почувствовал, как собственное лицо кривится от отвращения. Он не знал, что с ним твориться, но сейчас единственное, чего ему хотелось, это вышвырнуть жердяя из-за этой парты. — Мне поговорить с тобой надо, — сказал Марат. Внезапно прозвенел звонок, оповещая всех о начале урока. Андрей вздохнул и, кажется, закатил глаза. Всё так же держа его за локоть, отвёл в сторону и аккуратно толкнул в грудь за свободный стул другой парты. Марат слегка опешил от такого... да он даже не знал, как это назвать... напора что ли? Васильев не заставлял его, не принуждал ни к чему, просто легонько подтолкнул к стулу, а Марат взял, да послушно опустился за парту. Это было что-то наподобие мягкой силы, что-ли... У Андрея будто бы характер какой-то начал вырисовываться. Не просто образ бедного мальчика, дрожащего от каждого шороха, а человека, способного вообще без применения грубости разрулить любые конфликты. Марату это определённо нравилось. Андрею ведь даже говорить почти ничего не пришлось. Взял за локоть и повёл, куда надо, а Марат поплыл будто бы. Всё резко так не важно стало, будто и не существовало ничего. Буря злости на Искандера, просто за то, что тот существует, сразу же как-то поутихла, а потом вовсе сошла на нет. Андрей сел рядом с ним и уставился выжидающе. — Ты как вообще? — первое что спросил Марат. Сначала нужно было узнать о его состоянии, а только потом предъявлять что-то. Васильев пожал плечами и забавно опустил уголки губ вниз на секунду. — Нормально, — ответил коротко. — А на звонки чего не отвечал, я тебе три раза звонил, — спросил Марат, понимая вдруг, что ведёт себя сейчас как истеричная девочка. В класс зашла Флюра Габдуловна и гул тут же прекратился. Она поприветствовала учеников и начала вести тему урока. Марат особо её не слушал, ему сейчас это было не важно, да и не интересно. — Не отвечал, потому что телефон забрали, я даже не в курсе был, что ты звонил мне, — понизив голос до шёпота, ответил Андрей, открывая тетрадь и что-то записывая. "Успевает же всё и сразу" — мелькнуло в голове. — За что забрали? — поинтересовался он как-то нетерпеливо. Ему хотелось разузнать всё, что произошло вчера, после ухода Андрея. — Они периодически так делают, — ответил тот и внезапно поморщился, от чего непонятно. — А на первых уроках тебя чего не было? — продолжал докапывать его Марат. — Будильник не услышал, — ответил Андрей и продолжил писать что-то. Марат поставил локоть на стол и подложив ладонь под щеку, без всякого стеснения принялся разглядывать Васильева. Тот боковым зрением заметил его взгляд и закусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь сдержать улыбку. Но Марат всё равно заметил, как уголки его губ медленно ползут вверх, и сам же поплыл в довольном выражении лица. "Красивый" — подумалось внезапно. Конечно Марат оценивал красоту Андрея чисто со стороны эстетики. Ничего более. Нос ровный, губы выразительные, чёткая линия скул. Приятно глазу, и ладно. Не то, что этот Искандер противный, от вида которого уже блевать тянуло с его прыщавой мордой и десятью подбородками. — Суворов, я тебе не мешаю? — внезапно раздался голос Флюры Габдуловны как гром среди ясного неба. Марат вздрогнул и повернулся к ней. Что он уже успел сделать? Слишком громко моргнул? Или дышать начал не так, как ей нравится? — На перемене Васильева влюблённым взглядом сверлить будешь, а сейчас будь добр тему записывай! — едко подколола она. По классу тут же пронеслась волна издевательских смешков, — Между прочим, я в начале урока сказала, что устрою контрольную по этой теме, — продолжила Флюра Габдуловна. Марат от злости едва карандаш пополам не сломал, который всё это время оказывается вертел в другой руке. Так опозорить его перед всем классом! Он краем глаза глянул на Андрея, ожидая увидеть на его лице что-то типа лёгкого отвращения или хотя бы неприязни ко всей этой ситуации, но вместо этого на его губах снова появилась та аккуратная, немного неуверенная улыбка. Такая прекрасная, что Марат снова невольно залюбовался. Да плевать! Пусть говорят, что хотят. Пусть высмеивают его и ржут, зато Андрей улыбается снова. В конце концов, как там пелось в той песне? «Люди никогда не вспомнят наши звонкие смешные имена» так что абсолютно плевать, кто и что подумает. Марат внезапно понял, что готов хоть в цифру восемь завернуться, чтобы постоянно эту улыбку видеть. На столько она была поразительной.

***

После урока, Марат обычно уходил сразу, небрежно скинув школьные принадлежности в рюкзак. Сейчас же он терпеливо стоял и ждал около парты, пока Андрей сложит свои. Он не был медлительным, скорее аккуратным. Даже чрезмерно. Будто бы боялся помять что-то или порвать. Марату же на такое, кажется, было абсолютно плевать. "Полные противоположности" — мелькнуло в голове Андрея. Он не понимал, почему Марат внезапно начал с ним таскаться. Ждал везде, постоянно разговор завести пытался, волновался за него что-ли... Единственное, на что он надеялся, то что это было не из жалости, ведь жалость Андрей не переносил. Просто ненавидел, когда его пытались пожалеть, называть бедным несчастным мальчиком. Тогда, дома у Марата, когда у него случилось что-то на подобии истерики, Суворов его не жалел. Он успокаивал, но не жалел. Это подкупило. Он будто бы понимал или чувствовал, что не надо этого делать. Когда они вышли из класса, молчавший до этого Марат вдруг взял его за локоть и потащил куда-то в противоположную сторону от нужного им кабинета. — Куда? — удивленно спросил Андрей, но внезапно поймал себя на мысли, что вовсе не против. Да куда угодно! Пусть они и общались не так долго, но за это время, Андрей успел понять и отметил для себя, что Суворов просто не может сидеть на месте. Ему вечно было нужно бежать куда-то, делать что-то, разговаривать о чем-то. Вчера Андрею показалось, что Марат преисполнен чувством ответственности и серьёзности, но сейчас понял, что кроме этого в нём сохранилась та чистая, светлая и даже немного по-детски наивная частичка, от которой он будто как солнышко светился, проливая свет на окружающих. В данном случае, на самого Андрея, что просто не могло не радовать. Он так устал от стен дома, где не знал ничего, кроме боли. Устал от Ильдара, от его рук на собственном теле. Просто устал от всего. С Маратом ему было хорошо до чёртиков. И так спокойно, что рядом с ним моментально начинало клонить в сон. Андрей не привык быстро доверять людям, но с ним его словно переклинило в какой-то определённый момент. — Пойдём покажу одно место, пока перемена, — сказал Марат и зачем-то потащил его в раздевалку. Там он снял куртку Андрея с вешалки и так ничего не объясняя протянул ему. Васильев накинул её на плечи, стараясь сильно не задевать свежие гематомы на спине и пошёл вслед за Маратом, которого уже понесло куда-то на улицу. — Перемена пятнадцать минут всего, — попытался он вразумить Суворова, но, кажется, это было бесполезно. — Да успеем, — отмахнулся Марат, даже не обернувшись. "Чокнутый" — подумалось Андрею. Что-ж, может и так. Зато с ним было хорошо. И спокойно. Это самое главное. До того самого места они шли молча. Слова были не нужны. Шли прямо по снегу во второй обуви, не удосужившись даже переобуться в сапоги. Андрею не было холодно. То ли потому что, несмотря на февраль на календаре, термометр показывал всего -15 градусов, то ли потому что рядом был Марат, с которым и в -30 тепло будет. Они вышли на школьное поле, которое хорошо просматривалось из окон. Андрей опасливо стал озираться на школу, мало ли, кто смотрит. Марат взял его за запястье и потянул за собой, молча заставляя отвернуться. Он повёл его к трибунам, которыми школа пользовалась очень редко, и те стояли без дела. Андрей думал, что Марат посадит его на один из стульев, но тот молча прошёл мимо них, направляясь куда-то в деревья. — Зачем? — немного обеспокоено спросил Андрей. — Не бойся, я просто хочу кое-что показать, — успокоил его Марат. Они снова замолчали на какое-то время, пока не дошли до посаженных деревьев в самом конце стадиона. Их было не так уж и много, они не выделялись из общей картины, не резали глаз. Марат завел его в эти посадки и указал рукой в сторону. Андрей посмотрел туда и обомлел. Вроде ничего такого здесь не было, но атмосфера создалась очень приятная. Несколько деревьев стояли почти вплотную друг к другу и создавали какое-то полукольцо, закрывая Марата с Андреем от внешнего мира. Рядом лежало длинное бревно. Это место напоминало какой-то своеобразный шалаш, только выстроенный не детьми, а самой матушкой природой. Марат потянул его за рукав на это бревно, и Андрей послушно опустился туда. — Я это место летом нашёл. Приходил сюда с братом в футбик играть и нашёл, — внезапно сказал Марат. Андрей улыбнулся и огляделся ещё раз. — Красивое место, — выдохнул тихо. Он представил, как здесь красиво летом, когда листья пестрят и там и тут. — Очень, — подтвердил Марат с какой-то... гордостью в голосе что ли. — Хочешь нашим будет? — спросил тихо, почти шёпотом. — Хочу, — так же тихо выдохнул Андрей, чувствуя, как в груди затрепетало что-то нежно так. Внезапно Суворов наклонился вбок и уложил голову на колени Андрея. Тот от неожиданности дёрнулся, но Марат быстро его успокоил, своим уже знакомым «тише, тише, всё хорошо» — Я просто очень люблю на коленях лежать. С детства привычка, — пояснил он, — Надеюсь, ты не против? — Да нет, не против, — пожал плечами Андрей. А что здесь такого? Тем более, их никто не видит. Подумав об этом, он потянулся к волосам Марата и запустил в них пальцы. Тот немного зашевелился у него на коленях, пытаясь лечь поудобнее и, кажется, закрыл глаза. Всё это время они молчали. Вокруг стояла тишина. Но даже в этой тишине Андрею было комфортно. Если дома тишина ощущалась как что-то напряжённое, как приближение неминуемой опасности, то сейчас она была словно долгожданным упоением после стольких лет боли. Сколько они так просидели, Андрей не знал. Он потерял ход времени. Всё, что было за этими деревьями стало не важно. Опомнился он только тогда, когда глянул на часы на телефоне. Прошло уже больше пяти минут от начала урока! — Марат! — позвал он и резко потряс одноклассника за плечо. Суворов поднялся с его колен и озадаченно посмотрел в глаза. — Чего? — спросил так, будто забыл вообще о том, что сейчас учебное время. — Урок, — произнёс Андрей только одно слово. Но этого слова хватило, чтобы Марат всё понял. Они возвращались в школу так, будто не знали, что получат сейчас выговор. Так, будто всё стало не важно, не только за деревьями, но и вообще во всём мире. С улыбками на лицах и звонким смехом.