Книга 1. Свобода воли - это иллюзия

      Казалось должно быть более-менее тепло, но нет, Мари привыкшая жить в южном климате совсем не переносила холод Страны Воды:       — Что б я ещё хоть раз, пошла в такую холодину куда-то, — сетовала шаман, обнимая себя за плечи.       Шедший впереди мечник, молча старался не слушать её причитания, но выходило плоховато, ибо с каждым пройденным километром их становилось всё больше и больше:       — Ну и что ты предлагаешь, развернуться и уплыть обратно, потому что чья-то задница не выдерживает лёгкого похолодания? — приуменьшения температуры вокруг, и вообще мнимое убеждение Сато в том, что её проблемы ничего не значат, взбесило девушку тут же:       — Да ты... ты как посмел, это ты на свою задницу смотри, никчёмыш, — у шаманки уже зуб на зуб не попадал, поэтому говорила она с небольшой заминкой в речи, но мечник даже не развернулся, продолжая идти переступая через камни гористой тропы ведущей к Киригакуре.       Ещё какое-то время слыша бормотания позади, до момента пока они не прекратились, на секунду Хошигаке выдохнул с облегчением, но в следующую минуту услышал глухой звук, ощущение, что что-то упало на землю, он закатил глаза, неторопливо поворачиваясь:       — Сато, на меня не действуют твои провокации, давай вставай и хватит разыгрывать обморок, — подходя к лежащей на земле напарнице, что сипло дышала, и кажись тряслась.       В момент вид посерьёзнел, Кисаме присел возле девушки:       — Мари, — позвал он её уже настороженно, пока не заметил как по лицу шаманки стекали капли пота, а кожа сделалась бледной, она стала трястись и сводить пальцы, загребая ими землю. От того-то сейчас он понял — это не шутки:       — Так, — скоро приподняв напарницу на руки, он ощутил, жар исходящий от её тела, через одежду, — да у тебя лихорадка, — в секунду поняв, что дело не шуточное, он ускорился дабы свернуть с тропы и спуститься вниз к реке.       С каждой минутой она белела, лицо исказилось от боли, а губы вздрагивали, шевелясь в безмолвных речах:       — Потерпи чуток, станет легче, — тихо говорил мечник, стараясь успокоить её и себя, он не очень понимал в сознании ли та, или же нет, что произошло, и может её отравили. Из средств первой помощи не было ничего, медицинскими знаниями он обладал на уровне генина, поэтому помочь в таких условиях не мог никак.       Спустившись к реке в считанные минуты, он снял Самехаду, не выпуская из рук шаманку. Усадив её на землю, опуская ноги в ледяную воду горного потока, осматривая её на наличие ран или видимого укуса, как и ожидалось ничего не было. Хошигаке слишком хорошо знает эту местность, чтобы не разбирать потенциальной опасности, это было исключено.       Шаман всё ещё не приходила в себя, мечник не нашёл ничего лучше как остудить её тело:       — Ты меня убьёшь если узнаешь об этом, но с другой стороны не сделав это, ты точно уже ничего мне не сделаешь, — плюнув на приличия, мужчина стащил с девушки накидку, сняв обувь и штаны, оставив только кожаный топ, не рискнув его развязывать.       Сам раздевшись до нижнего белья, чтобы не замочить одежду, он снова поднял Сато на руки и вошёл в студёный горный ключ, опустив её, по шею, в воду дабы охладить температуру тела, которая могла попросту убить девушку.       К холодной воде, мечник привык уже очень давно, его не уносило потоком, даже какое-то спокойствие наплывало когда он находился в воде, любил и ненавидел одновременно. Он опустил взгляд на дрожащую в его руках напарницу:       — Ну же, Сато, давай, просыпайся, — как-то с надеждой в голосе, — скажи, что я несносное животное или подобное, поори, ну же, — но желаемого ответа не последовало.       Через минут двадцать в голову закрались мысли, что она вовсе умрёт от переохлаждения, решение так и не приходило в голову:       — Сато, чёрт бы тебя побрал, открой глаза, — со злостью на складывающуюся ситуацию, громко гаркнул мечник, в одночасье веки шаманки дрогнули и она закашлялась.       Он напрягся всматриваясь в её лицо, когда та подорвалась с его рук, чуть не выскользнув и не утопившись на месте:       — Ах... кх... кх-кх, — надрывая грудную клетку, чтобы откашляться, она перепугано посмотрела на напарника:       — Кисаме, холодно, вынеси меня от сюда, живо, — слабо протестуя и указывая пальцем на берег.       Ровно минута и они уже сидели на берегу, неловкость испытывал, казалось, только мечник, но не молчаливая шаманка, которая уткнулась взглядом в землю.       Не начав расспрашивать, что да как, нукенин оделся, накинув плащ на плечи Мари, кинув:       — Я скоро, — уйдя чуть поодаль, собрать хворост, шишки и кору деревьев, просто всё, что могло гореть и давать тепло.       По истечению времени, оба уже сидели у костра, Хошигаке пытался понять, что это было и почему уже как час, от вечно болтливой Мари, не слышно и слова.       Встав, он разложил палатку на ночлег и снял с камней, не до конца просохшую, одежду.       Солнце клонилось к закату, становилось холоднее, земля будто напитывалась влагой и сыростью, а воздух промёрз от холодных гор вокруг:       — Мы сегодня не дойдём к Киригакуре, да и вообще в ближайшее время не дойдём, — тут Мари подняла голову и посмотрела на напарника, — свернём ближе к западу, там есть небольшое поселение, остановимся там и покажем тебя лекарю, ты дальше не сможешь идти. На миссию, я отправляюсь сам, заберу тебя по окончанию, на обратном пути, — решив всё, он передал одежду девушке, присев перед ней на корточки:       — Кисаме... — впервые произнеся слово за пару часов, в её взгляде было какое-то смирение, — меня не вылечить, тут лекарь не поможет, — встретив полный недопонимая взгляд мечника:       — Что ты такое говоришь, поможет, там есть у меня знакомый, тебя быстро поставит на ноги, ты посмотри рассохлась как старая корма, — не желая воспринимать всё это.       Но он не встретил тот взгляд которого ждал, надменного и заносчивого, только тот же взгляд, когда он вытащил её из воды в первый раз:       — Я шаман, Кисаме, я проклята судьбой уже с рождения, — из груди вырвался тяжёлый вздох, который та не старалась подавить, мало-помалу начиная говорить, — в моей деревне... когда мне было пять, — она сглотнула и жилы на шеи запульсировали, пока губы лепетали — я потеряла свою семью, мама, отец и бабушка умерли от холеры, тогда эта эпидемия перекосила почти весь остров. У нас в деревне был шаман, он тоже тогда внезапно умер, селение практически потеряло надежду, дети, старики, взрослые, они умирали каждый день, ночью, люди боялись выходить на улицы, эта болезнь не обошла ни один дом. Трупы сначала хоронили как положено, но спустя время, их стало настолько много, что тела сбрасывали в одну выгребную яму и жгли прямо там. Но в тот день, на похороны шамана, не побоявшись, пришла вся деревня, старейшины переговаривались, казалось, он так и не выбрал преемника, все так боялись, считали, что это небо наказывает их за все проступки, — голос девушки был слабым, она глядела на языки пламени, перебирая пальцами свои бусы из костей на шеи.       — Тогда то, у меня начался жар, мы стояли на похоронах шамана, возле его могилы и я почувствовала как моя кожа горит, воздух стал обжигать ноздри, гортань и выжигать глаза. Я помню только как упала в могилу этого самого шамана, как там уже разлагалось это тело, и как сверху, на меня смотрела вся деревня, а после, наступила темнота, — она даже не дышала, говоря об этом, — спустя время я очнулась у себя в доме, и потом, как оказалось, я была его преемницей, с самого рождения, так сказал старейшина. Вскоре, я не смогла жить в одной деревне с остальными, моя жизнь поменялась, я должна была постигать путь шамана и поэтому перебралась подальше, в глубь болотных топ.       — Выбора, как видишь, мне не давали, а это, то, что ты видел, — именно сейчас она посмотрела в лицо напарника, — это и есть шаманская болезнь, духи мучают моё тело, чтобы я помнила от кого завишу и чем должна жить.       В глазах Хошигаке не было жалости, только сострадание и понимание, в чём-то, сейчас, он увидел её человеческую сторону, настоящую:       — Скажи, Мари, тогда как ты познакомилась с лидером, почему он направил нас с Итачи на остров Таро, — он хотел всё же сложить пазл в своей голове.       — Мы познакомились с Яхико, когда тот ещё создавал Акацуки, это произошло случайно, тогда, чтобы остановить болезнь, и не допустить её распространение, шиноби стали привозить на остров лекарства с материка. Приехало очень много людей, остров превратили в портовый город, тогда я познакомилась с Яхико, затем с Нагато и Конан, — предаваясь воспоминаниям, она замолчала и нахмурилась:       — Кстати, странно одно, — шаманка взглянула на напарника, — почему человек в маске называет Дейдару, сэмпаем, он ведь пришёл раньше, чем подрывник, — утверждение девушки насторожило Кисаме:       — Не может такого быть, ты путаешь, Тоби добавили в Акацуки не так давно, — совсем иначе, изложил нукенин, заметив, как Мари покачала головой.       — Нет, я его помню ещё когда познакомилась с Яхико, он уже был в организации, — взгляды двоих встретились и между ними прошло молчаливое понимание, лучше перенести это разговор.       Сейчас между Кисаме и Сато возникла странная связь, стало легко говорить с заносчивой шаманкой, пусть скорее это было не на долго, впрочем, не нужно портить данный момент:       — Я посижу ещё, Кисаме, — отступник всё понял и встал направившись в дозор.       Только когда он ушёл, Мари достала свои костяные бусы, называемые астрагалами, сняв с них нить, она собрала их в ладони, прошептав длинную песнь, на непонятном языке, закрывая глаза и покачиваясь со стороны в сторону. Пальцы дрожали, перекидывая кости из ладони в ладонь, пока она не положила их в середину костра, кожа рук совсем не опалялась, покрываясь тонким слоем пепла и золы.       Сато внимательно изучала как кости перекатываются от жара пламени, пока зрачки не расширились и девушка застыла, сжав губы, а после закусив до крови, брови изогнулись, а ресницы стали мокрыми, она замотала головой:       — Нет, нет, так не должно быть... — всунув руку в огонь, она вытащила горячие кости, зажав их в ладони, метнувши взгляд вдаль, куда ушёл мечник. Девушка впилась зубами в нижнюю губу, по подбородку стекала струйка алой крови, тотчас чувствуя во всём теле тревогу, а в груди могильный холодок.

***

      Не спав всю ночь, мечник встречал рассвет на шелковом небе, с восходящей кровавой зорей, всё это было таким знакомым, когда-то он встречал рассвет совсем мальчишкой в этих местах. Восход быстро яснел, лучи уже падали на склоны гор, окутанные туманном, который так же клубился над рекой, на всех выступах ещё лежали тени полусвета, вокруг едва слышались звуки просыпающейся природы, скорее, это был самый красивый рассвет Хошигаке, он направился к лагерю, намереваясь разбудить напарницу, но к удивлению заметив как та уже была на ногах, собирая футоны:       — Ни ужели рак на горе свистнул, ты чего? горячка ещё не прошла? — слегка налаживая старую атмосферу между ними.       — Чё ты там бормочешь? — Сато старательно запихивала спальный мешок в чехол, выходило, мягко говоря, не очень.       — Лучше иди помоги, а то всё сама, всё сама, — недовольно резонируя.       Тотчас мечник усмехнулся и помог с таким тяжким делом. В два счёта, они собрали лагерь и направились к тропе по которой шли вчера днём.       Кисаме принял решение разъяснить их дальнейшие действия:       — Через пару часов будем в деревне, там, я тебя передам лекарю, а дальше я сам, инстинктивно повернувшись, замечая как сейчас Мари будет пререкаться, спокойно дав ей выговорится, и послушать, какой же он такой-сякой, в общем продолжилось это, вплоть до самой деревушки.       Везде воняло рябой, это было портовое селение, Мари закрывала нос указательным и большим пальцами, дабы не чувствовать этого смрада:       — Ты специально оставишь меня тут чтобы я померла от этой вони, да, Кисаме? — бесновалась шаманка.       Но мечник встретил нужного человека, это был старик уже шестого десятка от роду, выглядел он внушительным дядей под два метра ростом, а его открытые участки тела украшали многочисленные татуировки. Мари в душе не знала каким образом тот стал лекарем, и мысль, что мечник бросит её тут, не сулила ничего радостного.       Они поговорили какое-то время и обоих напарников привели в небольшую комнатку, тут уже не воняло рыбой, это место находилось подальше от портовой площади. Мари смогла выдохнуть, но её всё больше и больше раздражал тот факт, что мечник не обращает на неё никакого внимания, он о чём-то договорил с тем мужчиной, и подошёл к девушке, они остались наедине в комнате:       — Давай без криков, ты побудешь тут, от силы пару дней, тебя покормят, и даже погуляют с тобой, — заходя с козырных карт, дабы обуздать нрав напарницы.       — И чё в этой канаве можно посмотреть, рыбу я есть не хочу и вообще, это ты так от меня избавиться решил, да? — выставив руки в боки, зло щурясь, вычитывая всё, что она думает.       — Нет, я просто понимаю, что это будет отвлекать меня, а спасать ещё и тебя, у меня может не хватить времени, понимаешь? — держась спокойно, стараясь донести собеседнице логическую цепочку, но та сократила расстояние и тыкнула когтем в грудь двухметровому мечнику, это выглядело даже смешно. Сато которая была его нижу на две головы не уступала в перепалке:       — Слушай сюда, ты бестолковый тиран, я не буду сидеть тут. Хочешь избавиться от меня? Просто так и скажи, не нужно запихивать меня в какую-то канаву и просто свалить потом, — разговор переходил в крик, воздух стал тяжелеть, как и терпение мечника, эта несносная женщина сжигала последние точки контроля.       — Значит, я сама свалю и катись куда хотел, — махнув на всё с высокой горы, шаманка уже было развернулась, как её удержали за плечи и повернули обратно с такой силой, что закружилась голова, она ошарашенно захлопала зелёными глазами:       — Теперь слушай меня, ты остаёшься потому что слаба, сейчас, и в любой момент может проявится болезнь, та, которую я не могу контролировать, ровно как и ты сама, та, которая делает тебя беззащитной, и из-за которой ты можешь попасть в очень большие проблемы. Киригакуре — это место где обучались шиноби кровавого тумана, пойми это, они убивали с момента, как научились держать оружие, и даже если, сейчас, при власти другой человек, то поменять их за пару лет невозможно. Будь я на месте тех шиноби, то убил бы тебя, не раздумывая, и там тебе точно не место, — он смотрел ей прямо в глаза, строго и без толики послабления сжимал её плечи. До момента, пока она не переделалась в лице, но не скидывая маску горделивости кивнула, только сейчас он пустил её и выпрямился.       — Пара дней, это будет быстро, будь тут. Не хочу тебя искать по всем пещерам в которые тебя могут загнать здешние медведи ну или браконьеры, — с ухмылкой добавил тот, завидев как Сато содрогнулась:       — Чё.. какие браконьеры, не хочу я к браконьерам, — высказав это, съёжившись.       Хошигаке чуть не засмеялся:       — Вот и хорошо, — направившись к выходу, покидая комнату Сато, которая мигом подбежала к окну провожая взглядом напарника.       Шаманка цеплялась когтями за подоконник, её вид выражал глубокое беспокойство, а губы нервно кривились, когда в зелёных глазах отображалась фигура мечника, которая через пару минут пропала из виду.       Который час Сато нервно постукивала пальцами по своим бусам, называемыми астрагалами, метая взгляд по комнате, она о чём-то усиленно размышляла, хмуря брови и беспокойно дёргая ногой в воздухе:       — Нет.       Последовало молчание, она подорвалась с кровати, решив про себя:       — К чёрту эту судьбу, это не его судьба, к чёрту духов, к чёрту предсказания, —шаманка находясь в нервно-возбуждённом состоянии, накинула плащ на плечи, — к чёрту обещание, я не мужчина чтобы их сдерживать, — она схватила свою походную сумку и вытащила от туда кусочек чешуи Самехады, — сам ты не пойдёшь, Хошигаке, — сейчас на устах появилась блёклая ухмылка, она достала пепел из мешочка и уселась на половые доски, вытащив мел, расчерчивая что-то непонятное в виде круга с надписями.       Положив кусочек чешуи по середине и посыпав его пеплом, полушёпотом произнося отрывки странных речей, до тех пор, пока распахнула глаза шире. Изумрудные зрачки сузились и стали напоминать кошачьи, шаманка спешно подорвалась, схватив чешую в ладонь, и глянув на окно, оценив расстояние в два этажа, выдохнула, отходя на пару шагов назад и с разбегу спрыгнула прямо на сеновал под окном:       — Хрен ты куда сам пойдёшь, — неуклюже слезая и отряхиваясь от сена, сматываясь с того городка, пока не забили тревогу.