Пять стадий принятия своей Тьмы

Абсолютно и точно, Саймон не дал бы вести, не будь он в том состоянии, когда сверху и в доминации находиться физически невозможно. Рейдж откинула одеяло, оборачиваясь к мужчине полностью и наблюдая как заворожённо тот оглядывал обнаженное тело. Как его левая рука потянулась к линии рёбер, очерчивая одну из татуировок, вызывая новый табун мурашек по телу. Во взгляде Саймона читалось что-то сродни обожанию. Определенно его завораживало то, что он видел, и Рейдж могла бы поставить полугодовой оклад на то, что ему дико нравилось и льстило то, что перед ним сидит желанная и жаждущая женщина. Жаждущая его после всего, что было «до», без всего этого страха, который раньше так будоражил кровь. Вряд ли она сама смотрела иначе. Саймон не сопротивлялся, когда Рейдж потянулась к нему и медленно сняла балаклаву и найдя устойчивое положение, стала осыпать его поцелуями. Губы, подбородок, шея и ниже. Осторожно, предвкушающе. В теле всё ещё ощущалась некоторая напряженность, будто ему не до конца верилось, что так действительно может быть. Что с ним могут быть нежны, а Рейдж могла. Уделяла внимание эрогенным точкам, изучала, прощупывала, следя за реакцией. — Будешь меня так взглядом облизывать, я подумаю, что ты хочешь меня съе- Вполне привычные движения, в браке женщина не раз делала мужу приятное, но тут словно бы в первый раз. Наверное, с новым партнёром всегда так. Из-за фиксатора на ноге снять трусы оказалось чуточку сложнее, но когда хочется вот прямо сейчас и до слёз – это такая мелочь. — Оу, – явно удивленный подобной инициативой и, возможно, не рассчитывающий, что всё начнется с него, зная её характер… Ну, она умеет удивлять. И не только она. Саймон оказался… больше, чем Рейдж вообще себе могла представить. Не каждый раз можно увидеть мужчину, способного похвастаться девятидюймовой длиной эрегированного члена. «О-хре-неть! Он вообще в меня поместится?! Как он в других помещался?» Мысль заставила замереть на пару секунд, прикидывая, как же всё-таки можно заняться сексом так, чтобы обойтись без травм, после чего провела язычком от головки вниз до основания, вызывая шумный выдох и взяла его на половину длины. Солоноватый вкус предэякулята – почти уже забытый – приятно оседал на языке. Удивление мужчины, сменившееся поволокой желания во взгляде сладким мёдом тешило собственное самолюбие, стоило ей выпустить член изо рта почти полностью, на несколько мгновений сконцентрировав усилия лишь на чувствительной уздечке. Новый вздох, переходящий в стон вырвался из чужих уст, когда Рейдж вновь прошлась горячим языком от основания до головки и вновь её губы сомкнулись на члене, она почти уткнулась носом в лобок. Миг, после которого хватка ослабевает, а Рейдж сдвигается выше, давая себе возможность урвать немного воздуха, прежде чем продолжить более энергично. Глубоко, горячо и тесно. Ловя взглядом каждое движение, каждый тихий стон и не сдерживая свой, едва ладонь Саймона опускается на её макушку, собирая волосы в импровизированный хвост. Не доминирует, но поддерживает. Райли сдерживается, не позволяя себе кончать до одному ему известного момента, но в какую-то секунду он просто удерживает, натягивая волосы, молча привлекая к себе внимание. До слуха Рейдж доходит хриплое: — Сядь на меня. Он осторожно помогает оседлать его, не причиняя при этом никому вреда и тут же садится сам, жадно оглаживая чужие изгибы, чуть задерживаясь, едва шероховатые ладони нащупывают неровности шрамов. — После того, как мы переспим, просто так соскочить не… – речь женщины сменяется невнятным мычанием на грани стона, когда Саймон проводит кончиками пальцев по половым губам и чуть давит на клитор правой рукой, после чего медленно входит, вызывая сдавленный всхлип. Действительно большой. Рейдж невольно кусает его шею, ощущая уже забытое чувство заполненности с примесью боли. – Блять… Сильные пальцы вжимаются в талию и рёбра так приятно, наверняка оставляя следы. Собственник чертов. На привыкание ушло не больше минуты: вспышка боли отходила на последний план, уступая место удовольствию. — Я с тебя живого не слезу. Хриплая фраза вызвала едва заметную усмешку на лице Саймона. — Начинаю бояться. Больше сил на разговоры не было. Саймон позволял задать темп, искренне жалея, что не может использовать рот. Тянулся, чтобы поцеловать, но себя же обрывал, касаясь губами лишь подбородка и шеи. Зато руками наверстывал упущенное, оглаживая, сжимая… Движения становились резче, дабы заглушить собственные стоны, она искусала левое плечо Саймона, оставив на том багровые пятна, но ему, казалось, было абсолютно всё равно на это. Оргазм накрыл мужчину первым. Напряжённый, он сильнее насадил Рейдж на себя, практически вжимая в собственное тело. Мягкая пульсация внутри, и её саму накрывает лавиной. Простреливает сильными ощущениями, оставляющими после себя негу блаженства. Обессиленные, они откидываются на кровать. У Саймона ещё находятся крохи сил на то, чтобы укрыть их обоих. Правильно. Оба вспотевшие, а окно открыто. — Точку невозврата мы прошли ещё на свадьбе твоей сестры. Слова Саймона заставили удивлённо повернуть голову в его сторону. О чём он?.. — До момента, как я врезала своей бывшей или после? Тёмные глаза проходятся по коже, наверняка в местах, где он «наследил», превращая её в подобие леопарда. Честно говоря, Саймон и сам походит на пятнистого котяру. Довольного и уставшего. Он не услышал, проигнорировал или думает? Что за долгая пауза? На девятнадцатый удар сердца, когда Рэйдж ловит себя на растущем от тишины раздражении, это чудовище выдает: — Как так вообще вышло, что ты не только по мальчикам? Вопрос несколько обескураживает. Впрочем, а на что ещё можно надеяться? — Ловко перескочил с темы на тему, – Рейдж всё ещё понемногу приходила в себя: выравнивалось дыхание, проходила лёгкая слабость. Низ живота уже неприятно тянуло. Неприятно, но пока ещё не больно. – Это часть меня. Как, например, цвет глаз или то, что я правша. — Допустим, ответила.

* * *

Саймон Райли – человек многих талантов. Общепризнанно, что он грамотный лейтенант, его вполне можно назвать эрудированным человеком, способным поддержать беседу, в собственном понимании этого слова. Мало кто знает, но он вполне себе способен на заботу, разумеется, в собственном понимании этого явления. При этом Рейдж даже в самом смелом сне не могла представить то, что происходит с ней в данный момент. Саймон сидел на полу так, чтобы не тревожить своё колено и зашнуровывал берцы Рейдж на ней же. Казалось, тепло его тела ощущалось даже через тяжелую подошву обуви. Мужчина полностью сосредоточился на том, чтобы зашнуровать ботинок и в этом, практически интимном действии было столько сексуальной энергии, что хотелось вновь оседлать его… Грёбаные гаромны после месячных. Или это произошедшее так повлияло на Рейдж? Останавливало то, что они оба не пубертатные подростки чтобы трахаться как кролики без последствий и «подзарядки». И всё же совсем ледышками ни один из них быть более не хотел, находя особое удовольствие в проявлении собственных эмоций и чувств, пусть только наедине. Стоило Саймону покинуть спальню Рейдж, как он вновь становился Лейтенантом Гоустом со своим тяжёлым взглядом а-ля «Саймон Райли появился из самой преисподней, а не был рождён из плоти и крови» и прочим. Саймон уже планировал ковылять на своём костыле, как в дверь сержантской кухни постучали. Весьма примечательным стуком, присущим одному конкретному рядовому. — Стоило ожидать, что отдохнуть на больничном мне спокойно не дадут… – ворчание Рейдж показалось неискренним. Нет, ну а что? После случившегося сложно быть сильно недовольной. Кажется, с её лица дебильная улыбка не слезет до самого нового года. – Если мне скажут, что опять подрались с Бэмби, я их до ночи на плацу гонять буду. И всё с той же улыбкой открывает дверь левой рукой. Улыбка всё же сползает. В дверях помимо неизменных Голема, Француза и Злата ещё стояла обеспокоенная Бэмби, нервно кусающая ноготь на большом пальце и трое, нет, четверо новобранцев. Голем и новобранцы, разделяя по правилам толпы на всех айкью не самого умного её члена, толпились в дверях. Француз схватился пальцами за косяк, словно имел на него личную обиду и судя по горящим решимостью глазам – не планировал сдвигаться с места, но его горячая голова сейчас мало волновала Рэйдж, и она на секунду перехватила взгляд Бэмби – тонкие брови сведены к переносице, губы поджаты… переживает? Вряд-ли, ещё не успели сблизиться. За ней стоял Злат, держался особняком от толпы и скорее наблюдал. Кажется, его сдвинуть было бы ещё сложнее, чем Француза. — Я на больничном, хули приперлись? – пускать внутрь эту ораву никто пока не планировал, а из дверного проёма увидеть местоположение Саймона не представлялось возможным. Он попросту стоял за дверью. — Сержант Рейнфорт, – Бэмби сделала шаг вперёд и её тут же пропустили остальные. Саймон сделал страшные глаза, наверняка мысленно прося не выдавать его присутствие, раз уж он остался пока незамеченным. – Мы всё знаем. Он… он и с вами это сделал? — Кто «он»? «Что» сделал и какими такими великими познаниями вы внезапно обладаете? Тон Рейдж не предполагал того, что она в принципе высокого мнения об их умственных способностях. В противовес своим нервным подчиненным, Рэйдж иногда просто обожала действовать спокойно, показать, каким контролем над ситуацией обладает. — Но он же избил вас! Сержант, вы не понимаете! И что в данном случае, кажется, обладает ещё и мозгами. — Руку я повредила из-за своей глупости, лекцию о том, как собственной силой можно навредить самим себе же, я проведу по окончанию больничного, – Рэйдж вернула внимание к Бэмби. Её взгляд стал ещё жестче, у девушки же все мысли на лице написаны, и попытки скрыть злость только сильнее демонстрировали эмоции. – А теперь брысь отсюда, пока я не намекнула МакТавишу о том, что у вас слишком много свободного времени и явно недостаёт тренировок. — Ma chérie, всё точно хорошо? – Роукин, казалось, был действительно обеспокоен состоянием своего сержанта. Змеиный прищур чужих карих глаз, больших как у испуганной лани и словно бы не подходящих такому выражению, наконец выдал девушку окончательно. Рэйдж прервала пустое беспокойство ёмким: — Нет ничего, с чем я бы не справилась сама. А теперь точно брысь, пока я не расчувствовалась от ваших переживаний. Первыми ушли новобранцы. Хрен пойми, зачем они приходили, может для проформы, а как дали отмашку и вообще пригрозили «а-та-та», то нафиг задерживаться и злить начальство. Как те, кто служат в армии, они успели уяснить главную солдатскую заповедь: «Держаться поближе к кухне и подальше от начальства». Рядовых хватило на подольше, судя по переговариваниям за закрытой дверью. Но и они ушли довольно быстро. Об итогах их разговора Рейдж не услышала, а потом и не до того стало. Огромная рука лейтенанта перехватила за талию, притягивая ближе, а рычащий шепот вызвал табун мурашек по телу: — И почему он называет тебя «моя дорогая»?