Пять стадий принятия своей Тьмы

Два с половиной часа сна ощущались просто кощунственным поступком. Как после дневного сна, где не просто не понимаешь, что вообще случилось, но и что ты такое и какой сейчас век. Внутренние часы Рейдж никогда не ошибались и как бы охуенно не лежалось в постельке с кем-то очень мягким и теплым, с почти уже родным запахом пороха… Стоп. Что? Откуда в постели запах пороха, если душ был вечером? Голова от слишком короткого сна варила с диким скрипом. Что-то не так. Первые мгновения пробуждения хотелось рефлекторно двинуть незнакомцу в любую из болевых точек. Мышцы дернулись, правая рука сжалась в кулак и тут же взорвалась вспышкой оглушающей боли. Даже ворошение сбоку волновало уже не так сильно. Нет, пнуть этого засранца в попытке выместить свой гнев на причине собственных травм хотелось почти до зубовного скрежета. «Иисусе, больно-то как! Там точно не перелом?» – жалобная мысль пронеслась одновременно с тем, как с губ сорвалось болезненное мычание. Мир, ещё не до конца собравшийся перед глазами из расфокуса, снова потерял очертания от защипавших глаза слёз. При этом иррационально не хотелось делать больно самому Саймону, который совершенно точно лежал рядом с ней. Обернувшись к мужчине, Рейдж невольно фыркает, замечая неизменную балаклаву: — Утро, – чуть кивает в его сторону. – Сильно болит? Саймон отрицательно качает головой, после приподнимается на локтях, не сводя своего тёмного во всех смыслах взгляда. Рейдж считывает это как немой вопрос «ты как», на который и отвечает: — Чувствую себя как после первых тренировок. Мой тогдашний сослуживец не рассчитал силы и устроил мне сотрясение. Одеяло путало ноги, футболка скрутилась вокруг тела, сдавив с одной стороны рёбра. Громадный Саймон занимал добрую половину кровати и не скатиться с неё, одновременно встав оказалось той ещё задачей. В голове то ли шумело, то ли звенело – Рэйдж не помнила, пила она вчера или нет. Может, возраст такой что даже со рядом спиртом надо аккуратно дышать. Рейдж всё же выпутывается из плена одеяла. Она, в отличии от одетого Саймона спала под тёпленьким овечьим совершенством, а не поверх покрывала. И это при открытом окне! На контрасте температур кожа тут же покрывается мурашками. – Ладно, встаём. Скоро утреннее построение, а мне ещё с больной рукой надевать форму и завязывать шнурки на берцах. У Райли на этот счёт оказалось своё мнение: — Ляг обратно. Ты с сотрясением на больничном. Голос из-за фиксатора получился менее чётким. Всё же говорить сквозь зубы – занятие такое себе, однако в тишине комнаты его недовольный хриплый баритон слышался просто замечательно. Впрочем, ничего нового в этом не было. В голосе. Рейдж настолько охренела от ситуации в целом, что даже не сообразила оказать хоть малейшее сопротивление, когда её осторожно потянули назад в постель. Саймон не лез целоваться, лишь обнял, прижимая к своему горячему телу и укрывая их обоих всё тем же одеялом. «Всё-таки забрался, псина, под одеяло. Может его выпнуть?» – но мысль так и осталась без реализации. Потом поменяет постельное бельё. С его же помощью. Время тянулось густой смолой и, казалось, даже пахло чем-то таким. Мозг настолько поплавился, что уже выдавал обонятельные галюны. Темнота знакомой комнаты постепенно разбавлялась рассветным сизым сумраком. Рейдж вздрагивала от резких движений или глубоких вздохов, выныривая из мягкого полузабытья: обнажала серебро глаз, натыкалась на знакомые черты, успокаивалась и так по кругу до нового раздражителя. Стук в дверь заставил вновь ощутимо вздрогнуть. Сотрясение радовало буквально целым обилием побочек от мигрени – она мерно усиливалась – и до подступающей тошноты и лёгкого звона в ушах. Из-за него же Рейдж не сразу расслышала сказанное Саймоном: — Спи, я сам посмотрю кто там. Рейдж, не открывая глаз, осторожно отодвинулась, позволяя мужчине встать. Звука шагов не слышно, но через восемь ударов сердца скрипнула дверь и небольшой сквозняк остался на влажной от пота коже мурашками. — Гоуст? Что ты тут… Голос МакТавиша заставил приоткрыть левый глаз, чтобы недовольно взирать на сильно помятого: глубокие тени под глазами, форменная рубашка как из задницы, ирокез, который обычно представлял собой вершину парикмахерского мастерства МакТавиша в искусстве укладки, больше походил на выжатый и пережеванный лимон. И, это что, пятно от воды? Кто его уже успел пожевать? – Ну это уже ни в какие ворота! – мысль о чужих кулинарных пристрастиях прервалась лающим криком шотландца. – Что с тобой не так, если ты уже вторую насилуешь?! «Что? Кто кого изнасиловал? Это обо мне что ли?» МакТавиш в порыве праведной злости попытался протиснуться в комнату, но упёрся в плечо Саймона. Тот, подобно монолиту, даже не сдвинулся со своего места, молчаливой глыбой возвышаясь над сержантом. — У тебя что-то пиздец какое важное или ты всё-таки соблаговолишь съебать на плац? Сержант на больничном, ты её заменяешь. Запахло жареным. Если прямо сейчас не вмешаться, на одного целого и дееспособного сержанта станет меньше. «Прайс башку открутит, если эти двое друг друга переубивают…» – мысль оборвалась болезненным стоном, с которым Рейнфорт приподнялась в кровати, отчаянно стараясь не выблевать… что-то. Учитывая, что тошнить её нечем, пойдет желчь, а это те ещё ощущения – в горле уже стоял неприятный кислый привкус. — Траханье охладите, – фраза на русском заставила обоих мужчин повернуться к Рейнфорт, которая секунды четыре думала, как же вырулить данную ситуацию. – Во-первых, меня не насиловали. За это Саймон не отделался бы вывихом челюсти и травмой колена. Вполне вероятно, мы бы здесь друг друга… С новым приступом тошноты Рейдж подскочила с кровати и убежала в ванную, вписалась в косяк. Ком в животе продолжился характерными звуками. Почти сразу стало казаться, будто кормить ихтиандра придется собственными внутренними органами. Жгло горло от кислой желчи, жгло от каждого сдавленного вдоха. Каждый спазм заставлял живот болезненно скручивать, надсадно болело горло, нос, отчаянно слезились глаза и всё это под крайне унизительные звуки и непрекращающуюся пульсацию в висках. Пальцы не дрожали только из-за того, что она вцепилась ими в ободок. В какой-то момент даже показалось, что Рейдж отключилась, обнимая «белого друга», но по сути это была лишь передышка. Никакого отключения сознания. Наверное. Ещё две минуты сорок секунд она просто сидит, оперевшись на стену. Холодная и твердая поверхность словно вытесняет жар и головную боль, но каждый вдох всё равно сопровождается крошечным ощущением тревоги от ожидании следующего спазма. Внутренняя, неправильная дрожь не дает сосредоточиться на дыхании, глубокий вдох делать попросту страшно. Полоскание горла, умывание ледяной водой до состояния, когда начинает трясти от холода, после чего Рейдж на трясущихся (не только от того же холода) ногах выходит обратно в комнату. Никого нет, дверь открыта, из кухни доносится приглушенный разговор. «Поразительная тактичность.» Всё тем же нетвёрдым шагом она ковыляет на кухню. Разговор тут же стихает. Как и ожидалось, за столом сидел в высшей степени угрюмый Джонни, а у столешницы в районе электрического чайника виднеется массивная спина Саймона. На звук закрывшейся двери оба, как по команде устремляют взоры в её сторону. Взгляды мужчин слишком явно обращены на фут ниже необходимого. «А, нет, показалось.» Первым спохватился, что удивительно, Саймон. Послал испепеляющий взгляд на МакТавиша и развернувшись, отвесил тому небольшой отрезвляющий подзатыльник. Джонни в ответ шумно сглотнул, стыдливо отводя взгляд. Рейдж едва сама не опустила голову вниз в попытке понять, что же они такого увидели, благо, всё же дошло. — Иди в постель, чай я принесу. Чужое беспокойство после столь ревнивых взглядов и собственнического поведения «никто не имеет права смотреть на сиськи моей женщины» воспринималось в штыки. Самочувствие так же не располагало к проявлениям светлой стороны Рейнфорт. — Нахпшёл. Рейдж неловко завалилась на один из свободных стульев, попутно застонав от боли, когда в очередной раз задела поврежденную руку. Кисть, ещё недавно переставшая болеть, вновь чувствительно запульсировала, но вскоре уже просто противно ныла. Сейчас, она перетерпит пару минут, а потом сама за собой поухаживает. «Сопли на кулак намотала и живёшь дальше,» – упрямо подумалось, правда с небольшой мысленной оговоркой. – «Главное – наматывать на здоровый кулак.» — Рейджина, ты… Всё правда под контролем? – тихий голос МакТавиша заставил сфокусировать на нём взгляд, после чего Рейдж устало кивнула. Интерпретация имени на европейский манер не была совсем верной. Имя произносилось как славянское «Регина», но сейчас не до поправлений. – Просто… ещё в октябре я при схожем сценарии видел Бэмби с Саймоном и там она тоже поначалу отнекивалась. — Хм… не смотрела на это с такой стороны… – Рейнфорт запустила здоровую пятерню в волосы, массируя голову. – Но уверяю тебя, если я не буду справляться с ситуацией, то позову тебя закапывать труп. Вроде бы и шутка, но взгляды, которыми обменялись сержанты, тонко намекали на то, что да, действительно позовёт в случае чего. За спиной Рейдж тихо кашлянули, а затем на её плечи опустилось одеяло и сноровисто закутало в кокон из которого выглядывала только часть лица. В нос ударил остаточный запах Саймона: мускус, порох и химозный дешёвый гель для душа. Шотландец переводил взгляд с Рейдж на Саймона, но не находил на лице Рейнфорт чего-то такого, что побудило бы его действовать незамедлительно. Наконец, он шумно выдохнул, бурча что-то совершенно невнятное, но явно вопросительное, на что получил синхронное «по-английски, МакТавиш!» Одна фраза смогла разрядить обстановку достаточно для того, чтобы один шотландец с горячей кровью горцев не полез в нанесение радости и причинения счастья (читай: избиение двух инвалидов) и, наконец, вспомнил о необходимости покинуть казарму и отправиться выполнять чужие должностные обязанности. Рейдж смогла влить в себя полторы больших чашки чая и съесть целую шоколадку, принесенную Саймоном. Нормальную еду организм пока воспринимать отказывался, а сладким, если что и блевать не так противно. Настенные часы показали «05:08», когда из своей комнаты сонно потягиваясь вышел Гаррик. Заметив сержанта за столом, наверняка похожую на оживший труп (иллюзий касательно своего внешнего вида после блевотрона Рейдж не питала), тот посмотрел на наручные часы, а после сделал несколько шагов в сторону, внимательно вглядываясь уже в настенные часы. — А… Эм… – Кайл выглядел так, будто у него совершенно не сходится картина мира. В принципе, это и не удивительно. У самой бы мозги вскипели, узнай она, что за несколько часов сна случилось неведомое нечто и луна взошла вместо солнца утром. — Не спрашивай, – Рейдж махнула больной рукой в фиксаторе, опустив голову на стол и прикрывая глаза. Желудок пока больше не бунтовал, позволяя немного передохнуть. – Уже всё хорошо. — Это ты её так? – угроза в голосе Кайла заставила распахнуть глазки и резче, чем следовало, приподнять голову. – Что вообще между вами двумя происходит?! — Сложные взаимоотношения с причинением травм друг другу, – она хмыкнула, кивая на Саймона, под столом положившего руку ей на бедро. – Я ему челюсть вывихнула, так что в ближайшее время и без того молчаливый лейтенант вообще не будет разговаривать. Псинка в наморднике и всё такое. Рейдж даже не поморщилась, когда ей это бедро весьма ощутимо сжали. — Ри-ша… — Не выёбывайся, а то колено доломаю. Прайс меня, правда, на кол посадит, но это же стоит набитой рожи, да? Ехидную улыбку Рейдж не стерло даже обещание скорой расправы, читающееся в темном омуте взгляда Райли. Дальнейший разговор особо ни к чему не привёл. Кайл абсолютно точно не поверил в подконтрольность ситуации и всеми силами намекал лейтенанту на то, что ему пора к себе, раз уж Рейдж на больничном. Саймон к намёкам оказался абсолютно глух, но вёл себя почти безупречно. Наливал чай, не дал ткнуться носом в стол когда повело и прочее. Такое поведение, обычно, наоборот закрепляет в сознании окружающих уверенность, что всё совершенно не хорошо, но у Рейнфорт тупо не было никаких сил на то, чтобы сейчас пытаться кого-то в чем-либо переубедить. Слабость одолела окончательно и в итоге женщина отключилась не договорив свою мысль. Просто «раз» и темнота. Вновь постель, теплые объятия и тихий стук чужого сердца. Целебные свойства сна и в этот раз оправдали себя: головная боль прошла, оставив после себя вполне терпимое гудение, тошнота снизилась до приемлемого уровня. Горло только болело после длительной рвоты, но это и неудивительно. Тем не менее, это было куда как лучше с… раннего утра. Под боком, согревая едва ли не сильнее одеяла, лежал на первый взгляд голый Саймон с телефоном в руке. Рейдж – резче чем хотелось – приняла сидячее положение, утягивая за собой одеяло, мелькнул крепкий бицепс с линией хирургического шрама, предплечье, увитое узорами татуировок – одна мрачнота. Взгляд стопорнулся на косых мышцах и выпирающей тазовой косточки. А, нет, не голый, на обнажившемся участке тела виднелась резинка от трусов. «Ух, какое тело… Псина псиной, но хорош, ничего не скажешь.» Боковым зрением Рэйдж следила за тем, как Саймон лениво переводит взгляд с гаджета на неё, практически лаская взглядом обнажённую спину. Пришлось отлипнуть взглядом от пресса, который очерчивался даже в таком расслабленном состоянии, на более приличные места: — Стоп. С хуяли я голая? Не дойдя до глаз, внимание цепанулось на ключицах, опять шрам, только совсем светлый, родинка, ещё парочка… — Ты приказала себя раздеть. — А… А почему ты голый? Крепкая шея, по большей части скрытая намордником, но не спрятанный кадык и ложбинка между ним и напряженной от поворота головы мышцей… — Ты приказала раздеться перед тем, как раздеть себя ибо «нехуй грязной жопой ложиться туда, где надо спать жопой голой.» Взгляд Рэйдж, спустя кучу препятствий, наконец-то остановился на темных глазах Саймона, который, кажется не умел смотреть расслабленно и всегда будто старался раздавить взглядом. — Ты меня сейчас так глазами трахнула, что ради сохранения моей чести ты просто обязана на мне жениться. Женщина молчала несколько секунд, не сразу поняв, что сказанное тем же, что и обычно тоном, фраза – чертова шутка. — Око за око. Всё посмотрел пока раздевал? Взгляд Саймона на миг выдал его эмоции. Наверняка не только посмотрел, но и полапал вдоволь. — Надо проверить, чтобы понять наверняка. Загребущая рука вжалась в поясницу, промяла мышцы до лопаток, Рэйдж вздрогнула и сжалась моментально. Стон донесся как будто и не её, и пока она вдупляла, что произошло, тьма в глазах напротив задорно заискрилась.