Пять стадий принятия своей Тьмы

      Если Бэмби и думала что-то нелицеприятное про Рейдж, то вслух ничего не сказала. Скомкано прозвучало «разрешите идти, сержант», вызвавший скупой кивок Рейдж, позволяющий рядовой продолжить тренировку. Что бы там себе не напридумывала сама Уилсон, сержант ей не кровный враг. «Надо бы через Клару намекнуть Бэмби, что Рождество справлять в одиночестве — такое себе занятие», — решает сержант, переходя к другой части тренировки.       По сути, сейчас из всей группы присутствовало пятеро, включая её саму и Бэмби: Сэм «Голем-младший» МакАверт, увольнительную которого запретили из-за стычки с Уилсон, Златко Мишкович — вечно хмурый серб, на первый взгляд, попавший в армию чисто случайно. С этой пусть и вечно недовольной, но всё же красивой рожей, Злату в пору сниматься для журналов. Но нет же, бегает по полигонам, валяется в грязи, если таков будет приказ. Не жалуется на условия, в общем.       Ещё есть Люк «Француз» Роукин, получивший свое прозвище за знание данного языка и продемонстрировавшего его сей навык во время первой совместной попойки тогда ещё новобранцев. Закадрить с помощью французского флирта никого не вышло, но прозвище прицепились намертво.       На фоне рослых солдат, пусть и молодых — рядовые в её отряде едва перешагнули порог американского полного совершеннолетия — Рейдж выглядела этаким Кикимером. Старый, временами обрюзглый домовой эльф, чувствовала себя, впрочем, также. С той разницей, что женщина не походила на скелетообразное существо и вроде ещё не облысела. Зато вредный характер и низкий, в сравнении с рослыми парнями рост 5’5 делали из сержанта почти что противного гоблина на фоне эльфов. Да, у некоторых пунктик на высоких мужчин!       Ну и новобранцы, куда же без них.       День проходил довольно спокойно. Из-за праздников у рядовых оставалось больше свободного времени даже с учётом всех тренировок и дежурств на базе. Вроде, в столовой устроили праздничный обед с рождественским гусём, индейкой и прочими вкусностями, которые только можно приготовить на католический праздник. Сама Рейдж только слышала об этом от кого-то в коридоре.       Раз уж на базе Клара, то почему бы и не припахать младшую сестру на небольшой рождественский ужин? Она и готовит хорошо, и хоть Рейдж совершенно не хотела присутствия Клары на военной базе, где-то глубоко внутри радовалась возможности провести время вместе.       Сестрица, которую на базу-то пустили и даже пропуска выдали, официально ещё не работала, а значит, не имела доступ в общую систему. Нет доступа к системе — нет возможности делать свою работу. И не появится до возвращения после праздников большей части офисных планктонов. Бюрократия, как враг человека, будет существовать всегда.       Клара, что неудивительно, идее отпраздновать в узкой компании не особо обрадовалась, но спорить не стала. Что-то внутри царапнуло, интуиция тихо шептала о том, что сестра слишком быстро согласилась. «Пожалею ли я об этом? Пожалею.»       Мысль вновь царапнула сознание, но вскоре была задвинута куда-то глубоко, оставив на виду рутинные задачи военнослужащей. Помимо рядовых, которые имели некоторую свободу передвижения, в подчинении сержанта ещё пол сотни новобранцев, которым такую роскошь, как свободное время давать попросту преступно. Отдельные личности ещё только узнают, с какого конца им хвататься за оружие. Салаги, что с них взять. Только учить и надеяться, что за отведённый срок они действительно усвоят знания.       Вот, например, восточный полигон для стрельбы: Рейдж привычно объясняет принцип работы полуавтоматического оружия, проговаривает обязательный инструктаж, особенно заостряя внимание на том, что держать кого-то на мушке можно только в случае, если это противник. Никаких исключений.       Не сказать, что в реальных боях это правило соблюдалось до запятой, но им бы с основами разобраться, какие тут тонкости.       Кто бы мог сомневаться в том, что парочка тупоголовых новичков решит покрасоваться перед немногочисленными особями женского полу? Рейдж не сомневалась, но всё равно не успела предотвратить ранение одного из новобранцев, которому случайно выстрелили в ногу и, возможно, отстрелили палец. Желание вырубить безголового стрелка прикладом его же автомата буквально жгло руки. — Француз, Голем, тащите Пальчика в лазарет. Остальные, — Рейдж осклабилась так, что близстоящие к ней солдаты вздрогнули, выдавая собственный страх. — Ставим оружие на предохранитель, сдаём в арсенал и бегом на первый полигон!       От слаженного стона солдат уберег уничижительный взгляд сержанта. За время нахождения на базе все уже привыкли к коллективным наказаниям и штрафам за нытьё. Горестные стоны могут сработать на Роуче, худо-бедно поддаётся на это Гас. Рейдж же, хоть и не зубры вроде Гоуста или Прайса, на на шею сесть не позволяет.       Пять штрафных кругов по малому полигону — Рождество всё-таки — и пара сотен отжиманий, после чего новобранцев отпустили на обед. Время, благо, уже подходило.       Рейдж любит службу — напоминает она себе — вопреки всему. Почти безусловной любовью к тому, что можно назвать собственным призванием. Однако тот факт, что с получением звания старшины миссии внезапно иссякли и всё буквально свелось к тому, что теперь есть в основном обучение новобранцев. Да, она передаёт собственные знания, которые во времена королевской академии впитывались похлеще любого сорбента. Были и те, кому прямо жизненно необходимо было знать, что Рейдж именно понимает материал, а не просто зубрит, чтобы наглухо всё забыть после экзаменов. Если кто-то думал, что наличие близкого родственника с высоким званием только помогает, то пусть обломится. От генеральской дочки требовалось едва ли не больше. «Не позорь честь родителя», «соответствуй» и прочее прочее. Да, это подстёгивает, заставляет стараться изо всех сил, но вместе с тем за любой проступок спрашивали строже.       Увы и ах, но в этом году в «поле» Рейдж выходила лишь дважды. На учениях и тех оказалась в пролёте. Как раз по базе прошлась вспышка ковида. Пусть страшных последствий вроде ИВЛ конкретно у неё не было, потрепало всё равно знатно. Хотя, стоило признать, что, глядя на доходяг, Рейдж хотелось на учения… несколько меньше. А ведь следующие планируются уже во второй половине января. «Быть может, в следующем году начнут хоть на миссии отправлять? Да кого я обманываю? Остальных устраивает положение вещей и плевать, что для меня это регресс.»       Вообще, жаловаться грешно, учитывая то, что после понижения в звании с лейтенанта до рядовой она поднялась до стафф-сержанта менее чем за пять лет. Рейдж устала объяснять, что отец уже четыре года как против службы своей старшей дочери. Младшая, в свою очередь, так папочку не огорчала (по крайней мере он попросту ещё не знал о том КУДА та устроилась работать. Узнает — пиздюлей получат обе). Именно к её месту работы Рейдж и направилась.       Медсанчасть была именно такой, какой её всегда помнила сама сержант: шумной, полной идиотов и тех, кто их лечит. Помимо Пальчика и трёх медсестёр в просторном помещении, сильно отдающим всей этой медицинской хренью, было двое уже давно болевших на дальних от входа койках и Клара. Правильно, зачем нам отдыхать, пойдем ебланиться на рабочем месте. Удивительно, как её вообще сюда пустили, с некоторой дотошностью британцев и их же любовью к правильности. Но нет, сидит, налаживает социальные связи посредством сплетен. Странно, что Рейдж родилась в год Крысы, а не Клара. Бык бы подошёл Рэйдж куда больше. Хотя…       Заметив старшую сестру Клара подобралась на стуле и несколько нервно улыбнулась вошедшей. — Реджина, что-то случилось? Ты заболела? — вот только участие показалось каким-то слишком напускным. Нет, упрекнуть сестру в том, что она не проявляет должного, никак нельзя. Просто вот эта излишнее участие ощущалось чужеродно. — Только не говори, что тебе тоже нужны средства экстренной контрацепции. Их почти не осталось! Я-то думала, что тут вообще секса нет, но как говорят девочки…       Клара осеклась под взглядом одной из медсестёр, подошедших к ним и сделала вид, что вообще ничего не говорила. Только сестринский взгляд обещал вечером добрую порцию сплетен и интриг. Рейдж хмыкнула, коротко кивая и переводя взгляд на подошедшую медсестру. Миловидное личико, обычно обрамляющее мелкими светлыми кудряшками, сейчас скрытыми под медицинской шапочкой. Темно-зеленая форма, бейдж с именем Маргарет и едва заметный налёт неудовольствия во взгляде ореховых глазок. — Стафф-сержант Рейнфорт? Состояние новобранца Миллера удовлетворительное. Будь он в обычной обуви, а не защищённой армейской, могло дойти и до инвалидности. Вот все документы.       Медсестра, одарив ещё одним неприязненным взглядом, протянула бумаги, среди которых копия эпикриза для объяснительной Рейдж на имя капитана о том, почему новобранец получил травму во время тренировки. Кляузу следовало написать сразу же и, попросив писчие принадлежности с обычным пластиковым планшетом, та присела на свободный стул возле стойки медсестры. Не совсем ясна вот эта неприязнь медперсонала, но, мало ли, вдруг это неприязнь к людям в принципе? Чтобы лечить людей, любить их вовсе не обязательно.       Уже погрузившись в бюрократические проволочки до слуха Рейдж дошли обрывки разговора двух других медсестёр, стоявших чуть поодаль. — …Ты посмотри на неё. И ведь даже не почесалась о том, что у неё в подчинении такое происходит… — причитала та, что стояла слева. Пухлая, выглядевшая так, словно ей сильно за сорок и помимо парочки детей наверняка уже и внуки появились. Не то, чтобы сержант как-то неровно относилась к чьим-либо матерям, просто во взгляде за страхом и сквозило презрение. То ли «я презираю тебя за то, что ты скотина», то ли «я завидую, а потому ненавижу». — Может она не знает? Всё же и до нас доходят через раз, а тут может сработать страх того, что старший по званию не поможет, — неуверенно проговорила та, что стояла напротив первой. Эта уже молоденькая и смотрела с опаской, но не презрением. Худенькая, но её Рейдж помнила. Именно она выдавала рецептурные препараты от сильных спазмолитиков до гормональных, которые сержанту прописывают уже четвертый год. — Не поверю, что она не знает, скорее покрывает сослуживцев. Носится с мужиками как с собственными детьми, — возразила первая, нервно промакивая лоб платком, который она достала из кармана. — А может она того, тоже…       Что именно «тоже» сержант слушать не стала. И без того наговорили они достаточно. Тошнотворное ощущение поднялось комом где-то в глотке, заставив напрячь желваки.       Оторвав взгляд с бумаг, Рейдж посмотрела на медсестёр. Сомнений в том, что обсуждали именно её не было. Те, заметив чуть прищуренный взгляд сержанта, вздрогнули и попятились было назад, но наткнулись на стеллаж. — А чего это мы убегаем? Чего конкретно я не знаю? — М-мы н-не… — начала было первая, вновь попятившись, но уже огибая стеллаж, чтобы не уронить тот собственным грузным телом. — Не скажете?       Позади послышался шум и Кларино ворчание, а после её же голос на чистом русском без малейшего акцента. Русскоговорящих на базе было едва ли больше десятка и из присутствующих — только сестры Рейнфорт. Наверное. — Да прекрати ты их пугать уже. Просто большая часть рядовых женского пола по всей базе, — голос сестры понизился до полушепота, когда она перекинулась через стойку, продвигаясь к Рейдж почти вплотную, — рядовые очень часто приходят за средствами экстренной контрацепции. Иногда на них видны следы… некорректного обращения. Я, конечно, понимала, что здесь не сладко, но ты не говорила о таком. — То есть к медперсоналу приходят изнасилованные девушки и мало того, что нет ни единого рапорта на мое имя, — в голосе Рэйдж столько ярости, что она почти рычит, и вкупе с русским языком и раскатистой «р» это имеет ещё больший эффект, почти саму пробирает. –Так ещё я узнаю об этом в том ключе, типа я этому попустительствую или, чего хуже, участвую?!       Рейдж подарила ещё один внимательный взгляд медсёстрам, после чего вернулась к заполнению документов. Отмучается, выпытает имена и завтра же проведёт небольшое расследование. К Прайсу нужно идти только убедившись, что у самого рыльце не в пушку. Не стоит думать «он не такой», «он не может так поступить». Любой может поступить, либо же попустительствовать. Вспомнить только то, что капитан даже выговора не сделал Саймону, хотя ему в словесной форме доложили о сексуальном насилии. МакТавиш тоже хорош, даже рапорт не додумался написать. Бюрократию на кривой кобыле не объедешь. — Да не кричи ты так, распугаешь всех. Ты же знаешь отношение к русскому языку у британцев. Будешь говорить о любви, а они обоссутся от страха, уверенные, что ты их проклинаешь. — Я в шаге от этого, поверь.Так что там за история с девушками? — Они не признаются ни в чём, просто приходят за таблетками. Сегодня одна приходила, просила ещё мазь от синяков. — теплая ладонь Клары легла на плечо сержанта, чуть сжав ткань на форме. — Ты же честно не знала это? — Как правильно сказала та белобрысая, я нянька для новобранцев, а этих ебланов у меня в подчинении целый взвод. Девушек там всего четверо, плюс одна рядовая, которую перевели под мою опеку от другого сержанта. — Дейзи? Да, кстати, ты не против, если она с нами отметит Рождество?       Рэйдж не может не улыбнуться — у гениев (и дураков) мысли сходятся. — Сама хотела предложить. Мне из неё ещё образцовую рядовую делать. Будет умничкой — пойдет на капрала через годик. — Отлично и… почему она Бэмби? В знакомых серых глазах мелькает искра любопытства. — А ты на неё посмотри и скажи, что она не изящный оленёнок с большими и грустными глазками. Если не научится использовать свою внешность, то… Ты когда успела с МакТавишем познакомиться? Прозвище пока ещё не обрело популярность настолько, чтобы его использовал каждый. — Тот горячий шотландец? Нас Дейзи познакомила за обедом. Если она так и будет щёлкать клювом и морозить бедолагу во френдзоне, то… Женщина отбривает по-военному жестко и не церемонясь: — Никаких, блять, «то». Я предупредила его и ещё нескольких сержантов о том, что кастрирую и не буду разбираться, кто начал, а кто закончил. В глазах сестры огонек веселья без намёка на обиду. Клара взрослая девочка и максимум, что может сделать Рейдж — это проломить череп любому вояке, который попытается её обидеть. Разумеется, уже после того как сама сестрёнка воспользуется правом первого удара битой.