Глаза, способные вернуть в кошмар

— Он долго... — Стюарт запнулся, затем выдохнул и продолжил уже спокойным и ровным голосом: — Он её мучил?                — Нет, — Натаниэль лишь больше сжался, он обхватил себя руками, стараясь не трястись. Не вспоминать. Нельзя. Нельзя. — Она… Он не успел…               — Как она умерла?                Веснински сжался. Перед глазами всплывали образы и картинки. Слишком много крови. Слишком громкие хрипы матери. Натаниэль тогда выронил нож, ведь тот выскользнул из рук. Слишком много крови. А мама всё не прекращала хрипеть. Она всё дёргалась и дёргалась. Царапала руки Натаниэля. Царапала его лицо. Слишком много крови. Даже у него во рту была кровь. Ужасный металлический солёный привкус.                Желудок скрутило, и Натаниэль зашёлся в кашле, он нагнулся, ведь его чуть ли не вырвало. Нельзя. Ему нельзя вспоминать о маме. Нельзя думать о том дне. Нельзя вспоминать, что она решила его бросить.               — Натаниэль, я понимаю, что тебе тяжело, но я должен узнать, — Стюарт несильно сжал руку, всё так же находящуюся у юноши на плече.               Всё тело пробивала дрожь. Как умерла мама? Как?! Он зарезал её. Зарезал. Собственными руками. Раз за разом втыкая нож в её тело. Ведь что? Правильно. Она решила сбежать от него. Оставить с отцом. Бросить его.               — Натаниэль, — Стюарт положил вторую руку на плечо парню и несильно тряхнул его. — Приди в себя.               Веснински посмотрел на дядю. Что будет, если он узнает правду? Нельзя. Нельзя говорить правду.               — От… От потери крови…               Это ведь так? Это ведь можно считать правдой? Она истекала кровью и при этом давилась ею. Это ведь от потери? Или удушья? Натаниэль вновь опустил голову, пытаясь сосредоточить взгляд на своих кроссовках. Посчитать количество дырок для шнурков. По пять с каждой стороны. Взгляд переместился на асфальт, он считал каждый камушек, даже небольшой. Просто считать. Нужно отвлечь свои мысли от того дня. Нет. Не получится. Веснински засунул руку в карман и достал таблетки. Нужно принять одну. Нет, половинку от таблетки. Чтобы получалось трезво мыслить. Да, всего лишь половинку. Ему хватит. Уже потом он закинется сразу несколькими, а сейчас половинку.               — Посмотри на меня, — Стюарт перехватил руку Натаниэля, не позволяя ему открыть таблетки. — Мы отомстим за Мэри.               На лице непроизвольно появилась горькая улыбка. Отомстим? Кому собрался мстить дядя? Натаниэль убил маму. Те удары ножом сделал Натаниэль. От удерживающей руки Стюарта внутри сжимался комок. Да, он был его родственником, но легче не становилось. Даже родственник не заботился о том, насколько эти касания могут быть отвратительны. Все всегда так делают. Просто хватают, наплевав на то, что чувствует Натаниэль.               — Поверь, — Стюарт лишь крепче сжал пальцы, думая, что реакция племянника из-за недоверия к его словам.               Веснински вырвал руку. Дядя мог быть спасением, мог помочь. Нужно было только успокоиться. Нужно закинуться таблеткой.               — Не принимай эту дрянь, — Стюарт потянулся к склянке, чтобы забрать.               — Эта дрянь помогает мне выжить, — Натаниэль отступил на шаг, не позволяя забрать таблетки.               — Это только убивает тебя.               — Это единственное, почему я до сих пор не покончил с собой.               Стюарт нахмурился, но в его глазах Натаниэль видел лишь скорбь.               — Ты же понимаешь, что тебя специально накачивают, лишь бы ты не рыпался? — Дядя вздохнул, это были слишком очевидные вещи. — Я хочу тебе помочь, но мне для этого понадобится и твоя помощь. И сейчас я хочу, чтобы ты не пил таблетки. Хотя бы во время разговора. Мне нужно, чтобы твои мысли были трезвыми.                Натаниэль кивнул и убрал таблетки обратно в карман. Он уже чувствовал подступающую ломку. Чувствовал, как мысли хаотично всплывали в голове, а эмоции подчиняли, заставляя задыхаться. Он сможет продержаться немного. Он точно сможет, ведь только сейчас до него дошло осознание, что дядя мог его спасти. Он мог спасти не только Натаниэля, но и Лисов, поставленных на прицел из-за него. Стюарт был его надеждой. Надеждой, которой так не хватало.                — Ты знаешь про иерархию Мориям?               — Ичиро во главе. Рико — вторая ветка, побочная.                — Верно. Кенго?                — Их отец. Умер не так давно.                — Да, и договорённости насчёт тебя были именно между Натаном и Кенго. Изначально ты должен был играть за команду Воронов.               — Но мама решила иначе.                — Она защищала тебя.                — Знаю… — Натаниэль поёжился, взгляд Стюарда был слишком похож на мамин.                Дело было не в том, что у них одинаковые глаза, а в том, какие там были эмоции. Решимость и скорбь. Такие разные эмоции одновременно. И это не пугало, совсем нет, но становилось не по себе. Если бы она была жива… Хах, она бы точно ударила Натаниэля. Несколько раз. И уж точно чем-то тяжёлым. Сколько мама выбивала в голову, что нельзя останавливаться, нужно всегда бежать. Никаких эмоций и чувств. Никаких привязанностей. И вот, руки и ноги были целы и не скованы, а он не бежал…                — Ты попал к Воронам, но тебя решили перевести к Лисам. Если до этого ты был ограничен, то сейчас у тебя было множество шансов исчезнуть. Почему ты не сбежал? Неужели из-за таблеток? Он настолько тебя подсадил, что ты уже не можешь без них?               — Не могу, — признался Натаниэль, — но остался я не из-за этого.                — Он не следит за тобой. Прежде чем встретиться, я удостоверился, что никакой слежки нет. Столько шансов на побег.               Натаниэль сцепил руки перед собой, не зная, куда их деть. Стюарт явно не собирался отступать, пока не узнает правду. И давление со стороны дяди парень ощущал очень сильно. Он не понимал какого рода это давление. Забота или принцип? Говорить ли правду? А если он решит избавиться от этих самых причин, лишь бы забрать Натаниэля? На что готов пойти дядя? Могло ли быть его спасение — гибель Лисов?                — Я не могу.               — Неужели он настолько тебя запугал? Навряд ли он сразу тебя отдал в Вороны. Где ты был до этого?                — В Балтиморе… — Веснински лишь сильнее сжал руки между собой. Не думать. Не думать о том, что происходило.                — Когда он вас нашёл?               — В октябре…               Стюард задумался на несколько секунд.                — Все десять месяцев ты был в Балтиморе?               — Да…                Натаниэль медленно поднял голову, он ведь старался не думать, старался даже не считать, сколько по времени был заперт. Десять месяцев… Для него это было намного дольше. Бесконечные дни и ночи. Пустая комната. Почти всегда без света. И холод. Холод, пробирающий до костей. Даже если было нечем дышать, даже если с него стекал пот. Ему всегда было холодно.               — Значит, сломал тебя, — Стюарт тяжело выдохнул, он посмотрел на шрамы и порезы на руках племянника.               — Недоломал, — отозвался Веснински.                — Мне нужно знать причину.               — Если я сбегу, он убьёт тех, кто помог мне. Я не хочу, чтобы они пострадали. Я… Мне нравится у Лисов.               — Чувства — слабость. Позволить себе что-то чувствовать — это…               — Добровольно загнать себя в ловушку привязанности… — Веснински горько улыбнулся. Эту фразу от мамы он слышал слишком много раз. Интересно, думала ли она так же и о привязанности к нему? Был ли он лишь тем, о чём она только сожалела? Юноша взглянул на Стюарта. Говорил ли дядя эту фразу маме по отношение к нему? Считал ли, что мама должна была оставить его?               — Такой человек, как ты, не должен ни к кому привязываться. Ты сломаешь и свою жизнь, и жизнь другого.                — Я знаю… — Натаниэль отвернулся. Он и так всё это знал, но сделать ничего не мог. Ни с собой, ни с ситуацией. — Уже ничего не изменить.                — Если бы ничего нельзя было сделать — я бы не пришёл, — Стюарт прислонился к машине и закурил, его лицо стало сосредоточенным. Все эмоции, что были ранее, тут же ушли. — Как я уже говорил, договор насчёт тебя был между Натаном и Кенго. Ичиро получил тебя уже по факту старой сделки. Лишь через третьих лиц он вообще узнал, что ты не только жив, но и находишься у своего отца. Натану пришлось с огромным недовольством тебя отдать.               Натаниэль кивнул. Небольшое представление об этом он имел. Отец был вне себя от ярости, когда это произошло. Воспоминания тут же отозвались зудом на шрамированной коже. В тот день Натаниэль думал, что отец точно его убьёт. Каково же было его удивление, когда он пришёл в себя уже в Гнезде после вымещения злобы отца на нём. А ведь терял сознание Натаниэль с мыслями, что точно больше никогда не откроет глаза.                — Натан был правой рукой Кенго, после смерти стал правой рукой Ичиро, вот только никому из них этот союз не нравится. Ичиро не нравится методы Натана, а тот в свою очередь недоволен, что приходится объясняться с парнишкой, который ему в сыновья годится.               — Но как я могу тут что-то сделать?                — Свергнуть Ичиро у Натана не получится, он не дурак, поэтому не идёт на самоубийство. Это слишком большая организация, раскинутая во все стороны как паутина.               — Но?..               — Но он хочет отделиться и отхватить как можно больше кусок.               Веснински кивнул, в этом был смысл. Его отец даже из гордости не может позволить себе слушаться Ичиро. Может, сейчас он это и делал, но лишь для того, чтобы потом посильнее ударить. Отец был повёрнут на контроле, но он допускал его только тогда, когда он сам был во главе этого контроля.               — Вот только тебе нужен я. Зачем? — Натаниэль заметно напрягся. Он не имел никакого влияния. Не имел никакой информации. Да чего думать, он был лишь разменной монетой. — Я буквально вещь, которой он распоряжается, как хочет. Если я открою рот без разрешения, то это минимум закончится этим, — юноша протянул руку вперёд, показывая порезы. — Он не будет меня слушать. Даже если ты предложишь невероятный план, то он не даст и слова сказать.                — Тебе и не нужно ничего говорить. Тебе надо будет молчать.               Веснински замер, что-то подавало в нём тревожные знаки. Взгляд Стюарта, его расчётливость. Что-то скрывалось за всем этим и не давало никакого доверия.               — Наши организации объединятся, как только Натан будет убран с пути, но это не так легко сделать. Подставить и задействовать ФБР нельзя, это лишь временная мера, вот только и просто убить его нельзя. Если пойдёт слух, что наши организации избавляются от партнёров, которые стали неугодными, это непоправимо повредит бизнесу.                Натаниэль старался не выдавать своё волнение. Дядя избегает прямого ответа на его вопрос. А если избегает, значит, что-то было в этом нехорошее.                — Какая в этом всём моя роль?               — Дойкон был партнёром Кенго. Так же, как и Натан, он не хочет иметь дело с Ичиро.               Веснински не сводил взгляда со Стюарта.               — Все друзья Дойкона — их же партнёры, которые так же не приветствуют Ичиро. Клан Мориямы ведёт с ними дела, а они с Мориямами, но всё это находится на грани. Как только у Ичиро будет доказательства их действий против него — он хочет избавиться от них.                Стюарт бросил окурок в сторону и постучал пальцем по зажигалке, раздумывая о новой сигарете. Бросив взгляд на Натаниэля, который молчал с абсолютно пустым лицом, он всё же достал ещё одну сигарету.                — Тебе нужно слушать все их разговоры. Любая брошенная фраза. Может, даже что-то увидишь. Нужно собрать на них всё, что только возможно.               Слишком тяжело было дышать. Наверное, было глупо думать, что дядя не знал, чем занимается Натаниэль.               — Ты… — голос сорвался, — ты знаешь? Ты ведь знаешь, что они заставляют меня делать?                — Знаю.               — И ты хочешь, чтобы я продолжал это? Слушать их? — Натаниэль сжал кулаки. Нужно успокоиться. Нельзя сейчас срываться. Нельзя.               — Другого выхода нет.                Веснински пытался держать лицо. Пытался, но на лице выступила кривая улыбка. Он даже пытался её убрать, но она лишь дёрнулась. Точно. Дядя определённо считал, что мама умерла из-за него. Плевать ему на спасение Натаниэля. Это лишь пунктик, чтобы не чувствовать вины перед сестрой. Стюарту было важнее избавиться от Натана ради объединения организаций и уже потом ради мести за смерть сестры. Плевать ему было на Натаниэля.               — Ну да. Точно. Шлюхам ведь рассказывают о планах по тому, как отделиться от мафии! Умно! — улыбка упала.                — Не смей так говорить со мной.               — Ах, извините, как же так. Шлюха повысила голос! — Натаниэль заговорил ещё громче.                — Прекрати, — Стюарт зажёг сигарету и втянулся. — Детство уже закончилось. Тут не будет лёгких путей, и я не могу всё решить по щелчку пальцев.                — У меня никогда не было детства, — огрызнулся Веснински. — Я… Я думал, что ты поможешь… Я думал, что ты прекратишь всё то, что они делают со мной…               — Я остановлю, но это невозможно сделать сразу.               — Возможно. Просто ты не хочешь. Если бы это было для тебя важно, ты бы наплевал на всё.               — Наплевал? Не важно? Твой отец убил мою сестру. А ведь всё это из-за тебя. Точная копия Натана, в тебе даже нет ничего от Мэри.                — Она была мне мамой! И разве я виноват в том, что похож на отца? Ты смотришь на меня и видишь лишь копию отца, но и я это вижу. Я тоже вижу в отражении его! Я тоже ненавижу это! Тоже ненавижу себя! Ненавижу до такой степени, что избегаю зеркал. Избегаю любого взгляда на своё тело, ведь то, что сделал отец!.. — Натаниэль сорвался на крик, его всего трясло. — Думаешь мне нужно это долгое спасение?! Да меня быстрее убьёт по случайности кто-то из этих извращенцев!                А ведь он просто почувствовал очередную надежду. Просто подумал, что всё закончится. И это было хуже всего. Каждый раз одни и те же грабли. Он позволял себе думать о хорошем, а после всё это затаптывали вместе с ним.               Юноша развернулся, подхватывая сумку. Нельзя. Никогда нельзя позволять себе чувствовать эту грёбаную надежду. Идиот! Поверил в спасение от дяди! Знал же, что даже близким нет доверия.                — Натаниэль, стой!                — Пошёл ты!                Веснински пошёл к выходу на улицу, но на плечо тяжело опустилась рука, удерживая его. Плевать, если это рука того человека, что был с дядей. Плевать, если это рука дяди. Натаниэль тут же дёрнулся в сторону и развернулся, он постарался ухватиться за эту руку, чтобы вывернуть запястье, но Стюарт сделал это быстрее. Он вывернул руку Натаниэля и прижал его животом и грудью к машине.                — Нам нужно договорить.                — Отпусти меня, блядь! — Веснински брыкался, стараясь освободиться из крепкого захвата.               Юноша резко махнул головой, чтобы ударить затылком в нос Стюарта, но тот увернулся. Удара пяткой по пальцам ног дядя не избежал, но, чтобы остановить Натаниэля, он крепче его схватил, надавливая на руку.               — Успокойся.                — Отпусти!                — Ты не можешь уйти сейчас, — Стюарт ослабил хватку, чтобы не причинять боли племяннику, но почти сразу же стал держать сильнее, ведь Веснински продолжал попытки его ударить и вырваться. — Я отпущу, но ты не уйдёшь.                — Отвали от меня!               — Если ты мне поможешь, то это всё закончится.                — Нет! Ничего не закончится! Мне надоело, что меня все используют. Надоело, что не считают за человека. Надоело, что я лишь псина, исполняющая команды. Разве не понимаешь, что у меня нет столько времени?! Я… — голос предательски надломился, — я устал…               Стюарт отпустил юношу, который не двинулся с места. Он медленно и глубоко дышал. Не хватало только на эмоциях разреветься перед дядей. Идиот. Идиот. Выходя из себя, он всё время забывал закрывать свой рот, которым говорил то, что задевало ещё больше.                — Прости, — Стюарт тяжело выдохнул, — я не должен был говорить так с тобой. Мои слова были неосторожные и неправильные.                — Плевать.                — Натаниэль, ты очень сильный, ты справишься. Совсем немного осталось потерпеть.                — Я буду умным, я не возьмусь вообще, — Веснински поднял сумку, на этот раз его никто не останавливал. Взгляд вновь был направлен на дядю. Юноша замер, не ожидая увидеть улыбку на его лице.               Стюарт лишь больше улыбнулся.                — Ты похож на неё. Очень похож, — мужчина сделал шаг к племяннику и положил руку ему на голову, потрепав волосы. — Такой же упёртый. Если Мэри за что-то бралась, то её было не остановить. И у вас одинаковые глаза, а ещё оба острые на язык.                — Мы ни капли не похожи. Особенно глаза, — Веснински хотел отдёрнуться, но… Не мог. Только не тогда, когда дядя говорил, что он был похож на маму, а не на отца. Впервые за всю жизнь он услышал это.                — Похожи. У вас один взгляд. Упрямый. И Мэри была такой же язвительной, просто умела держать рот на замке.                Стюарт убрал руку и достал из кармана телефон с карточкой, он протянул их Натаниэлю.                — Это карта твоя. Когда вы сбежали от Натана, я сразу сделал вам счета, но Мэри отказалась, она сказала, что украла столько, сколько нужно. Навряд ли тебе дают денег, а если и дают, то я не хочу, чтобы ты ими пользовался. Чуть позже я перенесу весь счёт Мэри на тебя. Можешь никогда не думать о деньгах, на этой карте они всегда будут.                Стюарт сам взял юношу за руку и вложил карточку с телефоном в ладонь, ведь Веснински так и не двигался.                — Телефон для связи со мной. Спрячь его так, чтобы Натан или Дойкон не нашли. Он всегда на беззвучном для осторожности. Там записан мой номер и его, — Стюарт кивнул в сторону мужчины, который вначале схватил Натаниэля. — Он моя правая рука. Если я не смогу приехать или ответить — звони ему.               — Я не…                — Натаниэль, это для твоей безопасности. Я услышал тебя и не заставляю ничего делать. Если ты передумаешь — мой номер есть. Но не выкидывай телефон. Не теряй со мной связь, — Стюарт вновь положил руку на волосы юноши, он потрепал их с мягкой улыбкой. — Я потерял сестру, но не готов потерять ещё и тебя.               — Спасибо, — Натаниэль смотрел на телефон, который всегда на беззвучном режиме. Веснински не будет дёргаться от звука сообщений или звонков. Он не обязан смотреть в экран. Только если ему понадобится. Только если это будет по его воле.                — Если ты решишь бросить всё и сбежать, то я помогу. Не кидайся в это один. Я могу спрятать тебя от Натана так, что он никогда тебя не найдёт.               — Я не сбегу.               — Лисы, значит… Стоят ли они этого?               Натаниэль вспомнил свою первую тренировку с ними. Вспомнил, каким безмятежным себя чувствовал. Насколько в голове было тихо. Насколько легко ему было на душе. Он ведь тогда засмеялся. Просто от того, что ему было хорошо. Просто от того, насколько было тепло где-то там — внутри него. Чувство свободы рядом с Лисами. Команда. Именно с тем чувством, с каким это сказал тренер. Именно с таким чувством теперь засело это слово и у Натаниэля.                Когда можно пошутить над кем-то, но не со зла. Пошутить и посмеяться. Когда за это если и будет месть, то это месть шкодная. Когда друг другу помогают. В мелочах. В порой незаметных моментах. Всё это согревало.                И ведь это касалось не только команды.               Согревали и ласковые взгляды. Забота. То, как Эбби относилась к нему. Как переживала. Как лишь одной улыбкой она согревала его.               При этом грубый и громкий голос, но такой уверенный и спокойный взгляд тренера. Его поддержка, проявляющаяся, в действиях. Он не болтал попусту.               Натаниэль определённо самоубийца раз не сбежал в первый же день. Но столько жизни, сколько было рядом с Лисами — он никогда не чувствовал. Ради этих чувств. Ради Лисов. Ради тепла, что так не хватало ему за время в бегах, что не хватало в той комнате без света, не хватало в Гнезде. Ради всего этого он был готов терпеть.               Веснински улыбнулся. Настоящей улыбкой. Тёплой. Такой же тёплой, какими и были чувства внутри него по отношению к Лисам.                — Стоят. Они определённо стоят этого.               Стюарт кивнул.               — Подумай насчёт моего предложения. Я не говорю, чтобы ты рисковал. Но, может, всё же что-то удастся узнать. Может, даже случайно. Мой номер теперь у тебя есть.               Натаниэль молча смотрел, как дядя сел в машину за переднее пассажирское сиденье, а его человек на место водителя. Юноша рассматривал мужчину, чтобы запомнить и не испугаться при непредвиденных обстоятельствах. Когда они уехали, Веснински опустился на корточки и открыл сумку, он нашёл шов у подкладки в углу сумки и осторожно его надорвал, пряча и телефон, и карточку. С собой носить их было слишком опасно, поэтому завтра нужно будет обязательно спрятать где-то в комнате.                На этот раз обратно Натаниэль пошёл намного быстрее. Тот факт, что к нему с такой лёгкостью подошли и схватили, его уж очень напрягал. Да, тогда он слишком задумался, но это ничего не меняло. Он подпустил и позволил незнакомому человеку себя схватить.               Уже в комнате парень позволил себе расслабиться. Он сразу проглотил таблетку, ощущая, как накатывает паника из-за ломки. Было даже удивительно, как долго он продержался без таблеток.               Пройдя на кухню, Натаниэль увидел Мэтта, который гипнотизировал кружку в своих руках. Бойд поднял взгляд на Веснински и тут же улыбнулся. Его взгляд быстро пробежался по юноше. Было видно, что его успокоил тот факт, что Натаниэль выглядел так же, как выглядел после тренировки. Хах, неужели беспокоился, что Натаниэль в очередной раз мог прийти избитым или в крови?               — Ты что-нибудь ел?               — Нет, но сейчас буду, — Веснински вытащил из сумки салаты, один поставил на стол, а другие убрал в холодильник.               — Хорошо, — Мэтт протяжно зевнул. — Спокойной ночи.               — Спокойной…               Натаниэль молча наблюдал, как Бойд устало пошёл в комнату. Неужели он ждал его? Не пошёл спать только из-за того, что Натаниэль не вернулся? Юноша прислонил руку к груди. Вновь тепло. Даже таблетка не могла подавить это. Хотя… Она просто ещё не успела подействовать. Да, определённо. Да и Мэтт, скорее всего, просто проснулся, чтобы попить. Ведь зачем ему ждать возвращения Натаниэля? Незачем.