Падший Ангел Портовой Мафии

Вновь погружаясь в пустоту, София шаг за шагом направлялась по коридорам штаба, сохраняя холодную, почти пугающую улыбку. Окружающие быстро отводили взгляды, встречаясь с её отчуждённым выражением. Она больше не чувствовала ни связи с ними, ни привычного комфорта в этих стенах — вместо этого каждый шаг по знакомым коридорам напоминал о том, как много она потеряла. София ощущала, что что-то внутри неё умерло вместе с близнецами, словно с их уходом исчезла и её способность чувствовать. На людях она сохраняла эту холодную маску, как броню, как спасение от слабости, которую она могла проявить, если позволила бы себе испытывать горечь утраты. На пороге кабинета Мори София сделала глубокий вдох, стараясь собрать мысли и усилив улыбку, чтобы отточить своё выражение до предела. Мори взглянул на неё с изучающим интересом, но она старалась не показать ни тени эмоций, оставаясь предельно собранной. — Ты справилась с задачей, но… цена была высокой, не так ли? — спросил он, не сводя с неё проницательного взгляда. София, не меняя выражения лица, кивнула: — Да, но миссия выполнена. Все поставленные цели достигнуты, — её голос был таким же ровным и холодным, как и её взгляд. Мори, прищурившись, продолжил: — И всё-таки, ты изменилась. Ваши потери… Я вижу это в твоих глазах. Ты становишься похожа на своего брата. София немного отстранилась, её холодный взгляд, казалось, только усилился. Она коротко ответила: — Брат всегда был примером для меня. Я учусь у него. Мори немного наклонился вперёд, словно изучая её ещё более пристально, но София твёрдо держала маску, удерживая себя от любых проявлений слабости. Внутренне она чувствовала, как её сердце сжимается от боли, но позволить себе её показать было бы равносильно поражению. Она больше не могла доверять никому в этом месте, не могла позволить себе раскрыться. Выйдя из кабинета, она почти сразу натолкнулась на Дазая. Он уже давно наблюдал за её изменениями, и его взгляд был полон понимания, которого она никак не ожидала увидеть. — София, — он тихо окликнул её, будто не хотел спугнуть её состояние, — ты ведь знаешь, что я здесь. Знаешь, что я вижу твою боль. София замерла, её выражение стало ещё более холодным, но она не позволила себе потерять контроль. — Боль — это слабость, Дазай. Я не могу позволить себе её испытывать. Мне не нужна твоя помощь, — её голос прозвучал отстранённо, почти пусто. Дазай не стал настаивать, но его взгляд всё ещё отражал сострадание, попытку проникнуть сквозь её броню. — Ты ведь знаешь, что маски могут быть разрушены? Порой, они не спасают, а затягивают ещё глубже… — тихо заметил он. София смотрела на него, но её взгляд оставался ледяным: — Для меня это не просто маска, — ответила она, сдержанно, но твёрдо. — Это щит, и я не позволю его разрушить. На этом их разговор закончился. Дазай, видя её отстранённость, не стал больше говорить, но внутри ощущал, что, если она не остановится, то её внутренняя боль поглотит её полностью. София же знала, что любое проявление слабости означало бы ещё большую боль. Так, каждый день она погружалась в это состояние, всё больше скрываясь за собственной маской.

***

София, погружённая в воспоминания, решила пойти в старое кафе, где когда-то бывала с близнецами. Это место всегда было наполнено смехом и беззаботными моментами, которые они разделяли. Внутри кафе всё осталось прежним: мягкие диваны, тёплое освещение, ароматы свежего кофе и выпечки. Но теперь ей казалось, что за окном всё замерло, а внутри была лишь тишина. София подошла к их любимому месту, заняла знакомое место у окна и опустилась на диван, чувствуя, как окружающая обстановка накрывает её волной воспоминаний. Она попыталась отвлечься, смотря в окно на прохожих, но каждый взгляд возвращал её к тем двоим, которых уже не вернуть. Мимо проходили люди, оживлённые и поглощённые своими делами, и казалось, что их мир ничуть не изменился. Но для неё всё стало чужим, безразличным, словно жизнь теперь шла где-то за пределами её восприятия. Её лицо было непроницаемым, а пустой взгляд выдавал невыносимую боль. Она будто больше не видела ни мелькающих за окном лиц, ни дождевых капель, что скатывались по стеклу. Прошло несколько минут, а может и больше — время потеряло смысл. Её воспоминания о близнецах пронеслись яркими вспышками перед глазами: их шутки, случайные улыбки, поддержка. Она почти могла услышать, как они снова сидят рядом с ней, весело обсуждая планы или заказывая ещё одну чашку чая. Подошедший официант вежливо предложил ей что-то выпить, но София едва заметила его, машинально кивнув в знак согласия. В голове всё кружилось вокруг последних мгновений с Рин и Реном, которые до конца защищали её и верили, что она справится. Это была невыносимая мысль: она осталась, а их больше нет. Ощущение вины смешивалось с болью утраты, превращаясь в бесконечный цикл вопросов, на которые не было ответа. Когда принесли чашку чая, она молча смотрела на неё, как будто не видя. Чай давно остыл, но София так и не сделала ни одного глотка. Она знала, что к нормальной жизни ей уже не вернуться, что те, кого она потеряла, стали её частью, оставив в душе болезненную пустоту. Она встала, оставив на столе не тронутую чашку и молча вышла из кафе, унося с собой очередной слой памяти, навечно запечатлённый в этом месте, где когда-то они были вместе.