Падший Ангел Портовой Мафии

Верлен стоял перед ними с выражением превосходства на лице. Его глаза сверкали, когда он посмотрел на Чую и Дазая, как на пешек в своей игре. Их столкновение было неизбежным. — Так вот кто ты на самом деле, брат, — сказал Верлен, его голос был словно лёд. — Ты не понимаешь, что с тобой произошло, Чуя. Ты не используешь свою силу по-настоящему. Чуя сжался в кулаки, в его глазах вспыхнул огонь. — Я не твой брат! Я никогда не был твоим братом! — рявкнул он, но гнев лишь добавил силы его атаке. Словно ответ на его слова, пространство вокруг них начало искажаться. Гравитация, созданная Верленом, начала действовать на всё вокруг. Земля под ногами Чуи потемнела, а воздух стал плотным, будто каждый его шаг давил на его тело. — Ты не сможешь уйти от этого, Чуя, — произнёс Верлен, его рука поднялась, и пространство вокруг него скривилось. — Это твоя судьба. Прими её. Но Чуя не позволял себе поддаться страху. В его груди бурлил гнев, и его сила вспыхнула с новой силой. Его способность гравитации начала срабатывать, и земля вокруг него начала взрываться, реагируя на его волю. — Я скажу тебе одно, Верлен, — прохрипел Чуя, не сводя глаз с противника. — Ты можешь управлять гравитацией, но с этим не сравнится то, что я могу сделать. Вдруг, как всегда, появился Дазай. Он с лёгкостью переместился между ними, его глаз не выражал эмоций, но его привычное спокойствие скрывало всю силу, которую он был готов применить. Чуя, замерев на мгновение, понял, что его напарник здесь, чтобы его поддержать. — Я уже говорил тебе, Чуя, — тихо произнёс Дазай, его глаза устремились на Верлена. — Мы с тобой напарники, и ты моя собака. Это уже не игра. Дазай сделал один шаг вперёд, и его способность сработала. Воздух вокруг Верлена искривился, и его собственная способность гравитации, которой тот пытался управлять, исчезла. Всё вокруг было поглощено в пустоту, которую создала способность Дазая — Неполноценный Человек. — Это твоя ошибка, Верлен, — проговорил Дазай, и его голос был спокоен, как всегда, но в нём была сила, которую невозможно игнорировать. — Ты не можешь победить нас. Верлен попытался сопротивляться, но его сила исчезала, он не мог противостоять тому, что делал Дазай. Чуя, воспользовавшись моментом, атаковал, его способность снова проявилась, и он ударил по своему врагу с нечеловеческой силой. Верлен в этот момент был слишком ослаблен, чтобы защититься. Но несмотря на это, он ещё пытался сопротивляться. — Это не конец, Чуя, — сквозь зубы пророкотал Верлен, его лицо искажалось от ярости. Дазай лишь усмехнулся, наблюдая за сражением, которое разворачивалось перед ним. — Верлен, ты по-настоящему думаешь, что после всего этого ты сможешь уйти? — произнёс Дазай, скрестив руки на груди. — Ты и так далеко зашёл, но это всё было напрасно. — Мы — вечные соперники, Чуя, — добавил он, когда бой закончился. — Но и ты, и я знаем, что вместе мы не остановим друг друга. Это то, что делает нас такими… уникальными. В момент, когда Верлен был побеждён, Чуя почувствовал странное облегчение, но одновременно и беспокойство. Сомнения, которые он не мог больше игнорировать, разрывали его душу. — Ты был прав, Дазай, — сказал Чуя, глядя на своего напарника. — Но… я всё ещё не могу понять, почему. Почему я не знал. Дазай посмотрел на него, его взгляд оставался спокойным, но в глубине его глаз было что-то более сложное. — Потому что иногда, Чуя, правду лучше не знать. Всё вокруг вернулось в норму. Бой был завершён. Но даже победа не приносила облегчения. Чуя и Дазай знали, что для них не будет простого пути вперёд.

***

Тем временем в Мафии. София чувствовала нарастающее беспокойство, но не могла точно понять, что именно её тревожит. Она и близнецы слаженно готовились к миссии, полагаясь друг на друга. Но вдруг что-то пошло не так, словно предчувствие подсказывало, что впереди ждёт нечто ужасное. — Софи-чан, ты уверена, что мы сможем это сделать? — спросил Рен, его спокойный голос был полон тревоги. — Да, уверена, — ответила София, но её глаза не скрывали растущего волнения. Хотя она могла контролировать ситуацию, ощущение неотвратимой опасности не покидало её. Когда они оказались в засаде, всё произошло мгновенно. Взрывы, выстрелы, темные силуэты, окружающие их со всех сторон. София не ожидала, что ситуация так быстро выйдет из-под контроля. Она всегда рассчитывала на свою способность создавать разрушительные картины, чтобы уничтожать цели на расстоянии, но этого было недостаточно. Враг оказался слишком силен. — Бежим! — крикнула София, пытаясь вывести их из-под огня. Но враги были слишком близки. Всё, что она могла сделать — это сосредоточиться на ближайшей цели, спрятаться и попытаться нарисовать картину, где место, где они находились, взорвется, чтобы уничтожить тех, кто их преследовал. Но это было не так просто. Рин и Рен прикрывали её спину, сражаясь до последнего. — Мы справимся, София, ты справишься, — сказал Рен, его голос всё ещё полон веры. Но в глазах Рина уже не было той решимости, и в этот момент София поняла, что что-то пошло не так. Рин и Рен погибли, не успев даже произнести свои последние слова. София могла чувствовать, как их жизнь уходит, и её способность не могла вернуть их. Она стояла на поле битвы, не зная, что делать, и её руки сжались в кулаки. Тело Рена и Рина холодело, а София осталась одна. Она была беспомощна, несмотря на свою силу. У неё не было возможности спасти их. Всё, что она могла сделать теперь — это отомстить. Но она не знала, как пережить эту боль.

***

София вернулась в штаб мафии с отчетом о провале миссии. Её шаги были медленными, будто вес целого мира давил на её плечи. Она сдерживала эмоции, но внутренняя боль и пустота не давали покоя. Когда она вошла в кабинет Босса, её глаза были мрачными, а её улыбка — напряжённой и фальшивой, как маска, скрывающая истинные чувства. Мори сидел за своим столом, глядя на неё, понимая, что что-то не так. Его взгляд был спокойным, но в его глазах была напряженность — он давно привык видеть за масками людей. — София, что произошло? — спросил он, слегка приподняв бровь. Его тон был ровным, но на фоне её отчаянного молчания это ощущалось как упрёк. София глубоко вздохнула и начала свой доклад. — Миссия провалена, — сказала она, её голос был хладнокровным, но каждый звук, казалось, был тяжёлым, как молот. — Мы попали в засаду. Рин и Рен погибли, прикрывая меня. Они… они не успели… — Она замолчала на мгновение, а затем продолжила, не давая себе времени на раздумья. — Враг был слишком силен, я не успела их спасти. Я не успела ничего сделать. Мори наблюдал за ней с невозмутимым выражением лица, но каждый его взгляд всё глубже проникал в её душу. Он знал, что у Достоевской младшей есть своя способность, но этого было недостаточно. Он понял, что ей нужно больше, чем просто силы. — Ты хорошо постаралась, — наконец сказал он. Его голос был мягким, но он не пытался утешать её. — Мы все знаем, что в бою случаются потери. Ты должна научиться с этим справляться. София подняла взгляд, и на её лице снова появилась та же искусственная улыбка, которую она носила последние несколько дней. — Я не нуждаюсь в утешении, — холодно произнесла она, сдерживая все эмоции. — Я должна была сделать больше. Это моя вина. Мори несколько секунд молчал, изучая её реакцию. Потом он встал и подошел ближе. — Ты не виновата в их смерти. В жизни каждый из нас рискует потерять кого-то. Но ты должна быть сильной, София. Мафия нуждается в тебе. Ты не можешь позволить себе упасть. София сдержала дрожь в голосе и снова отвела взгляд, пытаясь скрыть все чувства, что были готовы вырваться наружу. Это было тяжело, слишком тяжело. Но она не могла позволить себе показать слабость. Не здесь и не теперь. — Я поняла, Босс, — сказала она тихо. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы выполнить вашу волю. Мори наблюдал за ней, затем кивнул, понимая, что её потеря близнецов изменит её навсегда. Но он не мог позволить себе сомневаться в её способности продолжать. В Портовой мафии не было места для слабости. София обернулась и ушла из комнаты, оставив Босса в раздумьях. Она снова оказалась в одиночестве, но на этот раз она знала: чтобы двигаться дальше, ей нужно было скрывать свою боль. И она будет скрывать её, пока не станет сильной снова. Возвращение в штаб было тяжёлым. София шла, сдерживая боль, каждый шаг был как наказание для её души. Маска на её лице больше не была естественной — она стала пустой, механической, скрывающей всё, что она чувствовала внутри. Ожидаемая улыбка была лишь фальшивой оболочкой, не отражавшей её настоящий внутренний мир. Когда Дазай заметил её изменения, его интуиция подсказала, что что-то случилось. Он остановился перед ней. — Сон-тян… ты в порядке? — его голос был полон переживания, но она, не взглянув на него, ответила холодно. — Я в полном порядке. Её слова были как лед, и в её взгляде не было ни капли эмоций. Это была не она, а маска, которая с каждым днем становилась всё твёрже. Улыбка, которая раньше была её естественным состоянием, теперь только прятала ту боль, что она пережила. Дазай не стал продолжать расспросы. Он знал, что она не готова говорить. Но его интуиция всё же настораживала его: что-то в её поведении было не так. Он осторожно шагнул к ней, но София отстранилась, ещё больше закрываясь. — Ты не понимаешь, — её слова прозвучали холодно, как лёд. — Ты не понимаешь, что значит потерять… их. София не позволяла себе заплакать. Она не могла. Она была слишком сильной, чтобы показывать свою слабость. Но её внутренняя борьба продолжалась. С каждым днём маска становилась всё более тяжёлой, а её истинное «я» исчезало за этим барьером. Новые отношения с коллегами становились всё более напряжёнными. Она перестала быть той, к кому можно было бы подойти за поддержкой. В её взгляде, в её улыбке было что-то пугающее, неуловимое, что заставляло остальных держаться на расстоянии. Она была холодной, как её брат, Фёдор Достоевский, который тоже научился скрывать боль, превращая её в оружие. Дазай снова подошёл к ней, но, как и прежде, столкнулся с её стеной. Она больше не была тем человеком, которого можно было бы просто поддержать. Стала ли она для него загадкой, или же эта перемена стала для него вызовом? Он не знал. Но то, что она всё больше поглощала эту маску, начинало пугать даже его.