Рич

      На некоторое время Алрой замолчал. Парень допил отвар и теперь сидел с пустым стаканом в руке, смотря в окно невидящим взглядом.       Было понятно, что омега ушёл глубоко в себя. Я не стал его отвлекать от раздумий и уже хотел идти в свою комнату, когда Алрой неожиданно продолжил свой рассказ:       — Это было ужасно. Мне тяжело вспоминать всё в подробностях, но если коротко, то Хью Бейкер со своими дружками уговорили отчима показать наш бункер. Под предлогом, что хотят помочь в доставке туда воды и провизии. Они действительно помогли. Но стоило альфам попасть внутрь, у Мелвина отобрали ключ-карту, а бункер отныне больше не был нашим убежищем. Теперь он стал местом нашего заточения. В первую же ночь они изнасиловали Мелвина. Хотели и меня, но отчим уговорил Бейкера, что если меня не тронут, то он обслужит альф по высшему разряду. Господи, что они с ним делали тогда… — Омега прикрыл глаза.       По щекам Алроя побежали слёзы, оставляя за собой мокрые дорожки. Губы парня задрожали, а затем он начал давиться в рыданиях.       Я не особо умею успокаивать людей в таких ситуациях, поэтому просто обнял его, прижав к своей груди. От этого незатейливого жеста поддержки Алрой разрыдался ещё сильнее. Омеге понадобилось не меньше получаса, чтобы успокоить ураган чувств, разбушевавшийся из-за неприятных воспоминаний.       Умыв опухшее от слёз лицо холодной водой, Алрой лёг на кровать и подтянул колени к груди. Эта поза была настолько по-детски беззащитной, что у меня самого защипало глаза от подступивших слёз.       — Однажды ночью один из этих отморозков пришёл ко мне, не послушав даже Бейкера. Я помню, как от него разило перегаром, в тот вечер они все ужрались виски. Эти ублюдки в основном занимались только тем, что жрали, пили спиртное и насиловали Мелвина или второго омегу. Не знаю, как его звали, парень не разговаривал. Он вообще почти ни на что не реагировал. Когда альфа залез на меня, я, кажется, полоснул его по горлу скальпелем. В бункере было много медицинских книг и инструментов, я в основном и занимался их изучением в свободное время. Отсюда и мои небольшие познания в области оказания первой помощи. Я спрятал скальпель в рукаве и не расставался с ним после появления альф в нашем бункере. И в тот момент действовал неосознанно, мне просто было очень страшно. Альфа только охнул и через секунду из резаной раны на шее у него хлынул фонтан крови. А после я сбежал. Мне повезло, что остальные ублюдки, включая самого Бейкера, были заняты Мелвином или отрубились, перебрав алкоголя. Рич, я не могу простить себе, что оставил отчима там. Вдруг они убили его? Я даже не знаю, что стало с Мелвином! Не надо было мне сбегать одному, эти отморозки наверняка злость выместили на омегах…       Алрой был готов вновь разрыдаться, поэтому я решил отвлечь омегу от самотерзаний:       — Как далеко находится бункер? Я, кстати, подумал, что ты родом из Гринвуда.       — Нет, я там первый раз был. Просто видел карту в атласе автомобилиста, городок небольшой, а память у меня фотографическая, — мне бы так, в наших реалиях очень полезный навык. — Мелвин рассказывал, что дом моих родителей находился в Джефферсоне. А до бункера он ехал почти тысячу миль в течение семи часов.       — Завтра попрошу Айзека, чтобы обсудил с тобой всё более подробно. Думаю, он быстрее разберётся. А сейчас спи, спокойной ночи.       Оставив омегу, который после всех переживаний устал и клевал носом, я отправился в свою комнату.       Неожиданным сюрпризом был спящий в кровати Пророк. Приняв душ, я юркнул под тёплый бок к Айзеку. Не просыпаясь, он обнял меня и притянул к себе ещё ближе.       И этот простой жест показался таким правильным. Как будто моё место по жизни действительно рядом с этим альфой. Засыпал я с улыбкой и чувством бесконечной удовлетворённости жизнью.       Причину своего пробуждения понял не сразу. Зато тело, видимо, прекрасно понимало происходящее, так как выдало глубокий протяжный стон. Только после этого до моего сознания дошло ощущение скользящих по члену губ. — Айзе-е-ек! — Что такое, чертёнок? — Из-под покрывала высунулась голова альфы.       Пророк самодовольно улыбнулся и, не теряя времени даром, вернулся к своему занятию.       Из-за того, что покрывало было сдвинуто в сторону, теперь я мог наблюдать за тем, как Айзек ласкает губами и языком мой член.       Альфа то насаживался полностью на ствол, обволакивая тёплой, влажной глубиной, то выпускал член изо рта и дразнил кончиком языка головку.       Я честно пытался продержаться как можно дольше. Но когда Айзек начал ритмично насаживаться ртом на мой член, при этом слегка втягивая щеки и пошло чмокая, больше выдержать я не смог и с протяжным стоном излился прямо в глотку альфе.       — Спасибо, это было охренительное пожелание доброго утра! — Поцелуй со вкусом собственного семени был очень странным. Но не могу сказать, что неприятным.       Больше валяться в постели было нельзя, так как продлевать время завтрака в столовой для нас никто не будет. За время приёма пищи обрисовал в общих чертах ситуацию с отчимом Алроя:       — Я так и не понял, в каком месте находится бункер. И откуда Алрой пришёл.       — Возьму карту, загляну к нему чуть позже. Док сказал, что пока занят Федерико и осмотрит парня, когда Гарсиа будет требовать меньше внимания.       — Как он себя чувствует, кстати? — совесть навязчиво грызла меня, подкармливаемая чувством вины.       — Док наложил шесть швов и накачал его снотворным. Ты бы заглянул к Федерико.        Пророк с моей совестью, что ли, сговорился? С какой стати ему вообще отправлять меня к, по сути, сопернику в делах любовных? Но озвучивать свои вопросы я не стал, так как и сам собирался навестить пострадавшего альфу.        Поэтому после завтрака мы с Айзеком разошлись по делам: он потащил завтрак для Алроя, попутно прихватив с собой карту, я же направился в медкабинет.       Помня о своей ошибке ранее, предусмотрительно постучал. Но ответа не было, поэтому пришлось заглянуть внутрь:       — Доктор Томпсон?       Ответом мне было негромкое бормотание из лаборатории. Альфа оказался занят, рассматривая что-то в микроскоп. Ассистента нигде не было видно, пришлось-таки расспрашивать дока:       — Извините, что отвлекаю, но где Федерико? — Гарсиа не наблюдалось ни в лаборатории, ни в медкабинете.       — В лазарете, естественно, не на кушетке же я его разместить должен! — Томпсон был явно недоволен моим присутствием, которое, видимо, мешало альфе работать. Но если бы тот выражался конкретнее, дело пошло бы куда быстрее!       — Тогда где мне найти лазарет?       Док оглядел меня как умалишенного, потом неожиданно приложил себя ладонью по лбу:       — Прошу прощения, Ричард, я всё забываю, что ты у нас человек новый! Воспринимаешься уже как местный житель.       Сменив гнев на милость, док быстро объяснил, где я могу найти помещение лазарета. Оно было в парах минут ходьбы от медкабинета и представляло собой небольшое одноэтажное строение. Внутри, как и в медкабинете, пахло дезинфекторами и лекарствами.       Но тут вместо кушеток располагались в ряд вдоль стены с десяток кроватей. В данный момент все они, за исключением одной, пустовали. Рядом с Федерико сидел Адам Вилсон и производил какие-то манипуляции. Подойдя ближе, я увидел, что ассистент замеряет температуру больному.       — Как он?       — Неплохо. Правда не просыпался ещё сегодня. Но это неудивительно, заснул он вчера довольно поздно.       — Понятно. А в целом какой прогноз даёт док?       — В такой ситуации сложно что-то прогнозировать. При черепно-мозговых травмах нужно проводить обследование на аппарате МРТ, делать компьютерную томографию, — видимо, заметив мой непонимающий взгляд, Вилсон прервался, перестав сыпать медицинскими терминами. — В общем, мы не обладаем нужным оборудованием, чтобы исследовать такую сложную структуру, как человеческий мозг. На первый взгляд может показаться, что орган не травмирован, ведь череп не задет. А на самом деле на мозге в этот момент может зреть гематома. Да и от раны может начаться заражение, всё же антибиотиков у нас нет. Томпсон работает над их воссозданием, но пока безуспешно. И да, Ричард, о том, что я тебе сейчас рассказал, никому, кроме разве что Айзека, сообщать нельзя! У Хуана в последнее время проблемы со здоровьем, если сейчас он перенервничает сверх меры, ляжет на соседней койке.       — Ясно, держу язык за зубами.       — Мне нужно в медкабинет, побудешь тут с ним? Если проснётся, накорми супом, он вот в этом термосе.       Адам Вилсон так быстро ретировался, что я даже не успел озвучить свой вопрос: «А зачем Гарсиа кормить, он сам не в состоянии донести ложку до рта?»       Опустившись на стул, который до этого занимал ассистент, стал невольно рассматривать спящего Федерико. Альфа был неестественно бледный. Не то белое свечение люминесцентных ламп так играло на его коже, не то он стал выглядеть ещё хуже, чем вчера.       Но хотя бы не стонет от боли и не корчится в рвотных позывах — уже неплохо.       Красивые губы Федерико, которые мастерски умели изгибаться в сексуальной улыбке, тоже потеряли свои краски. Нежная кожа потрескалась. Надо будет взять какое-нибудь масло в следующий раз, чтобы смазать.       Я чуть не подпрыгнул на месте, когда после изучения губ альфы, наткнулся на его взгляд. Оказывается, Федерико проснулся и молча рассматривал меня.       — Не пойму, я всё ещё сплю, что ли? — голос альфы был хриплым, из-за чего у меня почему-то пробежала целая толпа мурашек по телу.       — Судя по всему, не спишь. Есть будешь?       На еду Федерико согласился, и тогда я понял, почему Адам велел его покормить. У альфы была жуткая слабость, такая, что тот и руку мог приподнять с большим трудом. Поэтому мне пришлось ложка за ложкой скармливать ему жидкий суп.       — Рич, сжалься, в меня больше не влезет.       — Ешь давай, быстрее поправишься!       Федерико хотел явно что-то возразить, но стоило альфе открыть рот, как ложка с супом моментально оказалась внутри. Гарсиа посмотрел на меня как на предателя, но послушно проглотил еду.       Когда с завтраком было покончено, Федерико устало откинулся на подушку. Я же с чувством выполненного долга собирался покинуть лазарет. Но альфа, заметив, что я собираюсь встать, схватил за руку и тихо попросил:       — Побудь со мной ещё немного.       Я мог бы с лёгкостью скинуть сейчас с себя его руку, ослабленную недомоганием. Мог бы наплести чего-нибудь о срочном деле и тому подобном. Мог бы, но не стал.       При виде одиноко лежащего в лазарете альфы, который к тому же далеко не лучшим образом себя чувствовал, сердце наполнилось жалостью и сочувствием. Поэтому я послушно остался сидеть на стуле, не отпуская при этом руки Федерико.       — Что про моё состояние говорит док?       — Ты же помнишь, что тебе наложили вчера швы на рану? — альфа утвердительно кивнул. — Ну, теперь нужно подождать, когда рана заживёт. Со временем и симптомы сотрясения пройдут, ты только отдыхай побольше.       Я не стал рассказывать Федерико всё, что мне поведал Адам Вилсон. Ни к чему было погружать больного в ипохондрию из-за возможных осложнений. Позитивный настрой на скорейшее выздоровление сейчас будет более кстати.       — Другого выхода, кроме как отдыхать, у меня сейчас и нет, — Гарсиа выдавил слабую улыбку. — Голова так трещит при резких движениях, что в глазах темнеет. Кстати, а кто из наших завалил того непроснувшегося, что на нас напал? Айзек?       Неудивительно, что Федерико ещё не в курсе моего «подвига». Все были обеспокоены его здоровьем, поэтому разговор в это русло как-то не заходил.       Невольно я вспомнил, как молотил ножом того человека… Да, да, несмотря на то, что он был совершенно безумным в тот момент, человеком быть не переставал!       Вот и получалось, что с одной стороны, я спас жизнь, совершил благой поступок. А с другой — убил человека. И не просто убил, измолотил ножом чуть ли не на фарш. За это было очень стыдно, но признаться придётся, рано или поздно кто-то да расскажет Федерико о произошедшем в Гринвуде.       — Это был я.       Пауза затянулась. Потом альфа все же заговорил:       — Чёрт, это я не только не спас вас, но подверг жизнь двух омег опасности и сам чуть кони не двинул, да ещё меня же спасать пришлось в итоге! Красавчик, что тут скажешь! Мозги в экстренной ситуации совсем не сработали, я так за тебя испугался…       В карих глазах блеснули слезы, но так и не пролились.       — Я тоже испугался за тебя, Федерико.       И это было правдой. Чувством, что заставило меня броситься с ножом на непроснувшегося, был дичайший страх, и отнюдь не за себя или Алроя.       — Как ты смог справиться с ним, маленький?       Со мной происходило что-то странное, даже обращение «маленький», что всегда невыносимо бесило, в этот раз я оставил без внимания. Как и лёгкое поглаживание моей руки большим пальцем Федерико.       — Я и сам точно не помню, лучше спросить у Алроя, он всё видел со стороны. Но если кратко, я заколол его ножом.       — Прости, что не смог справиться сам. Спасибо тебе.       — Извиняться не за что, изначально это моя ошибка. Я должен был предупредить тебя раньше о приближении непроснувшегося. А мы просто молча неслись, как два барана!       Гарсиа хохотнул из-за моего сравнения, но смех вызвал приступ кашля. Это было следствием вчерашнего удушения, как и хриплый голос.       Федерико ещё порасспрашивал меня, как уговорили Алроя поехать в лагерь, как себя чувствуют отец и кузен.       Последний вскоре заглянул в лазарет. Хуан ещё спал, мужчина вчера тоже долго не ложился — ждал, когда док отчитается о состоянии сына.       Оставив братьев один на один, я покинул помещение. После общения с Федерико в душе поселилось какое-то странное ощущение: мне было одновременно легко, хорошо и невыносимо тяжело. Это несочетаемое сочетание чувств выводило из равновесия! Что мне совершенно не нравилось. И ещё больше мне не нравилось то, что причину всему, творящемуся внутри, я не мог найти.       Поспешив отвлечься от своей амбивалентности, решил заглянуть к Алрою. Вчера парень здорово наплакался. Надеюсь, Пророк будет достаточно деликатным и сумеет омегу успокоить в случае новых рыданий.       Но успокаивать никого не пришлось, Алрой и Айзек что-то увлечённо и по-деловому обсуждали, когда я пришёл. На столике лежала карта, подойдя ближе, разглядел, что это карта штата Техас.       — Разобрались, где бункер находится?       Алрой был темнее тучи, да и Пророк не в лучшем душевном состоянии:       — Разобрались, — альфа прикрыл глаза, потирая пальцами переносицу. — Где-то вот в этом районе, судя по тому, откуда Алрой пришёл с его слов, — Айзек ткнул в точку недалеко от озера Каддо на самой границе штатов.       — Примерное местоположение известно, что планируешь делать дальше?       — Эта точка нам ничего не даст. Дело в том, что Алрой не упомянул одну важную деталь: те отморозки собирались уходить из бункера. Видишь ли, они не оседают в одном месте, у них нет цели воссоздать настоящее из руин прошлого. Это реальные ублюдки, которые ведут себя как животные — сжирают всё в одном месте, потом передвигаются к другому. А теперь у них при себе ещё и куча оружия из бункера. И они умеют им пользоваться! Их главный, Хью Бейкер, в прошлом уголовник и член банды, судя по татуировке «MS».       — Говоришь так, словно лично его видел… Стоп, ты его видел!       Пророк кивнул в знак согласия, Алрой напрягся.       — В видении, которое было в Гринвуде. Теперь я понимаю, к чему увидел те рожи. Особенно отчётливо запомнил ублюдка, который пинал ногами какого-то человека, лежащего на земле. Другие обращались к нему: «Бейкер». И они были явно не в бункере, а на какой-то дороге. Я видел пять машин и около двух десятков человек. Но местность вокруг мне незнакома. Однако если в видениях были эти отморозки, значит, появятся перед моим взором и наяву. Вопрос в том, когда это произойдёт? Мы должны быть максимально готовы к конфликту. А он наверняка будет. Блядство!       Айзек был на взводе. Его можно понять: на стороне Пророка не так уж и много спецов в стрельбе или рукопашном бое. Молодёжь, конечно, обучили чему смогли. Но это не идёт в сравнение с бандой Хью Бейкера, члены которой, по всей видимости, большую часть жизни промышляли убийствами и мордобоем. Да и моральными принципами, как я понял, отягощены они не были.       — Ждать, когда они сюда нагрянут — не вариант! Будет намного лучше, если мы найдём их раньше, пока эти отморозки ещё в пути. В идеале — устроить засаду. На нашей стороне будет эффект внезапности и знание местности, — я прервал свою возбужденно-вдохновленную тираду, напоровшись на удивлённые взгляды. — В чём дело?       — И откуда в тебе такая стратегическая жилка, чертёнок?       — Алан заставлял меня много читать. Книги по истории были наиболее интересными, особенно про исторические сражения. Ещё зачитывался сборником про Индейские войны. Индейцы, кстати, использовали ещё и умение сливаться с местностью. В книге описывалось, как один из апачей простоял рядом с лагерем противника почти четыре часа, прикинувшись кактусом. И его не заметили.       — Здравое зерно в твоих рассуждениях определённо есть, Рич. Сейчас я организую собрание, будем решать, что делать с замаячившей на горизонте задницей.       Айзек покинул комнату. И теперь моё внимание переключилось на Алроя. Парень стоял совершенно растерянный:       — Я не хочу снова попасть к ним, Рич. Мне страшно. — Омега, кажется, опять собрался реветь.       — Страх — это нормальная реакция в такой ситуации. Ты побывал в их лапах, а я ещё никого из этих отморозков в лицо не видел. Но тоже охренеть как боюсь. Главное сейчас — не поддаваться панике и отчаянию. Мы не будем ждать их как овцы на заклание.       Нужно сопротивляться, а ещё лучше — напасть первыми. Тем более причина у нас ведь есть: мы будем спасать твоего отчима. Поэтому бери себя в руки, Алрой! И заряжай пистолет. В конце концов, куда делся тот парень, который не так давно меня в заложники брал?       Омега улыбнулся, вспоминая наше знакомство. Не верится даже, что всего за каких-то двадцать четыре часа мы успели стать так близки друг другу.       Собрание состоялось в столовой после обеда. Алрой кратко рассказал всё, что знал о Хью Бейкере. После чего омега попросил отвести его в комнату, так как не очень комфортно ощущал себя при таком скоплении альф в одном помещении. Здесь собралась большая половина лагеря, исключая некоторых мастеров, докторов и лежащего в лазарете Гарсиа.       Проводить до комнаты Алроя я попросил Сэмвелла, так как остальные знакомые мне лично альфы были очень заняты начавшимся обсуждением.       — И, пожалуйста, не угрожай ему пистолетом, а ты ему — бритвой, — я не мог не подколоть эту парочку «начинающих головорезов».       Парни только с непониманием переглянулись друг с другом и вышли из столовой.       Между тем настрой альф был далёк от шутливого. Сдвинув несколько столов вместе, они разложили здоровенную карту и сейчас горячо спорили, в каком направлении лучше начать поиски банды Бейкера.       В итоге обсуждения затянулись до поздней ночи. Но были плодотворными: определили несколько точек на карте, которые могут быть потенциальными местами для «кормёжки» шайки Хью Бейкера.       Кроме того, наметили план действий при их обнаружении: та группа, что найдёт отморозков, связывается по рации с остальными, не прекращая слежки на расстоянии.       Дальше на пути следования Бейкера будет организована засада. Процент успеха был равен половине: на нашей стороне знание местности, эффект внезапности и численное преимущество. Кроме того, Алрой смог немного описать иерархию в шайке: кроме самого Бейкера, остальными отморозками управляли ещё трое лидеров.       Получалось, что, если убрать главных, мы здорово дезориентируем остальных. Поэтому приоритетной целью была именно верхушка банды.       Завтра же из лагеря выйдут сразу десять групп по пять человек. В числе которых был и Айзек.       Засыпая с ним в обнимку на кровати, я не мог надышаться феромоном своего альфы:       — Мне страшно, — судя по дыханию, Айзек ещё не спал, поэтому я решился наконец признаться в засевшем глубоко внутри ощущении. — Когда Алан погиб, я решил: «Будь что будет!» Даже нейтрализатором пользоваться перестал, якобы ничего я не боюсь. Но это было вызвано отчаянием и болью потери, на самом деле страх никуда не ушёл. Просто появилось желание встретиться с братом на том свете. И наказать себя, ведь вина за его смерть лежит на мне…       — Это не так, Рич, — альфа попытался прервать моё самобичевание, пришлось закрыть ему ладонью рот.       — Но сейчас я испытываю страх совсем иного рода, Айзек. Я не за себя боюсь, мне не страшно сейчас попасться непроснувшемуся. Больше всего на свете я сейчас боюсь тебя потерять, — голос предательски дрогнул. На ладони, закрывавшей альфе рот, отпечатали поцелуй. — Со слов Алроя, эти люди конченые ублюдки. Они не будут вести переговоров, не пойдут на компромисс. Они будут убивать и калечить. Обещай мне, что не попадёшься в их руки!             — Чертёнок, я смотрю, ты не очень-то веришь в наш успех.       — Верю. Но никто не отменяет превратностей судьбы. Я люблю тебя, Айзек. И хочу прожить всю жизнь вместе.       — Рич, ты лишаешь меня рассудка... — Альфа принялся страстно целовать меня, попутно поглаживая особо чувствительные участки тела.       Секс этой ночью был особенно жарким. Мы словно действительно виделись в последний раз, поэтому не могли насладиться друг другом сполна.       И хотя мой разум и был будто окутан дымкой бешеной страсти, в мозгу отчётливо отпечаталось, что на мое признание в любви Айзек не ответил аналогичным.       Когда, выбившись из сил, мы наконец решили лечь спать, за окном уже светлел небосвод. Через пару часов группы покинут лагерь. В груди что-то болезненно сжалось. Я и не думал, что могу испытывать подобное.       Время прощания наступило слишком быстро. Алрой тоже вышел проводить альф в долгий путь:       — И всё же вам нужно было взять и меня с собой. Я эти рожи как никто другой запомнил. Вдруг вы наткнётесь ещё на кого-то?       — Пусть сначала док добро даст, у нас без его разрешения никто на вылазки не уходит. — Я понял, что Пророк откровенно пытается спихнуть ответственность на Томпсона, да ещё и время тянет, чтобы омега остался в лагере.       Это было вполне целесообразно, на грядущей вылазке предстояло и так немало сложностей. Омега в одной из групп только добавил бы проблем.       — Чертёнок, — Айзек обхватил моё лицо ладонями, наклонился и коротко чмокнул в губы, — не смей за меня переживать. У нас всё получится. Верь в это. И помогай Федерико с восстановлением.       — Каким боком ты приплёл в наше прощание Федерико? — Порядком начинало раздражать то, что мой альфа постоянно побуждает меня на встречи с другим мужчиной, учитывая ещё и тот факт, что «другой мужчина» имеет на меня недвусмысленные планы.       — Если не ты, то кто ещё ему поможет? — улыбнувшись в ответ на моё явное недовольство, Пророк ещё раз поцеловал меня.        С трудом разорвав объятия, я отступил на несколько шагов назад. Если сейчас броситься вслед уезжающим автомобилям, на сколько баллов по шкале испанского стыда это потянет? Думаю, побивать свой рекорд, поставленный с датчиком УЗИ в заднице, я пока не стану.       Когда столб пыли от автомобилей рассеялся, а сами они превратились в мелкие точки на горизонте, я развернулся и пошёл в свою комнату. Алрой плёлся следом, не переставая ворчать, что его тоже нужно было взять с собой.       — А как попасть на осмотр к доктору?       — Иди в медкабинет. Вообще странно, что он сам тебя ещё не утащил на обследование. Мы для него представляем особый научный интерес, так как являемся редкими экземплярами.       — Понятно, просить тебя пойти со мной было бы, конечно, наглостью…       — Прости, Алрой, но я сейчас очень хочу побыть один. — Обернувшись, я посмотрел омеге в глаза.       Описать творившееся в душе словами было очень сложно, и я понадеялся, что по моему взгляду парень всё поймёт.       — Хочешь поговорить по душам?       Отрицательно покачав головой, я продолжил путь к своему убежищу в виде маленькой комнаты на складе.       Алрой же направился в сторону медкабинета. Обладая фотографической памятью, парень нуждался в моём сопровождении только для поддержки.       Наконец-то дошагав до своей комнаты, я завалился на кровать. Так вот что чувствовали те омеги из романов, которыми так любил зачитываться Алан. Ужасные ощущения…       Должно быть, устав психологически от всех этих душевных терзаний, а может, и из-за недолгого сна этой ночью, я незаметно для самого себя заснул. Разбудил меня стук в дверь.       — Рич?       — Чего тебе, Сэмвелл? Заходи.       Голова альфы показалась из-за двери. Вид у Сэма был до жути виноватый и смущенный. Странно это.       — Прости, что побеспокоил. Но срочное дело к тебе. — Оценив обстановку, альфа появился из-за двери уже целиком.       — Что за дело? Помощник по работе из меня сегодня никакой, если что.       — Да не в этом дело. Как мне извиниться перед омегой?       — Чего-о-о? Так, давай колись, чего натворил?!       Вроде ничем Сэм провиниться передо мной не успел, по какой причине извиняться собирается? Стоп. Я же теперь не единственный омега в лагере. Неужели он Алрою что-то сделал вчера по пути из столовой?       — Я, кажется, очень обидел новенького…       — Сэм, твоего папу, останови мою фантазию, расскажи уже нормально, что случилось!       — Если кратко, то я застукал его чисто случайно в весьма компрометирующей ситуации.      Понимаешь, сегодня во время чистки бритвы получил рану, а антисептик у меня закончился. Пошёл к доку за ним, а там омега голышом на кушетке.                   — Можешь не продолжать, — воспоминания о похожей ситуации с собственным участием заставили покраснеть и меня. — Да, доктор Томпсон либо не учится на своих ошибках, либо местной свахой пытается заделаться. Очень эксцентричной свахой.       — Так как мне быть, Рич? Он мне даже не открывает дверь. Очень неловко получилось.       — Ну, извиниться тебе, конечно, стоит хотя бы за то, что не постучался перед входом. Будет наука на будущее. А что касается Алроя, сделай вид, что ничего не было.       — Думаешь, так будет правильно?       — Думаю. Несмотря на демонстративно смелое поведение на людях, Алрой парень скромный и чувствительный. Поэтому советую просто извиниться, а в дальнейшем вести себя словно этой ситуации никогда не происходило. Могу замолвить за тебя словечко, если всё совсем плохо.       — Спасибо, Ричард. Я попробую извиниться сам, если не получится, буду полагаться на твою помощь. И кстати, совсем из головы вылетело, Матео просил навещать Федерико в лазарете. И он, и Хуан из лагеря уехали. Вилсон разрывается между лазаретом и медкабинетом.       — Без проблем, всё равно сейчас нужно чем-то себя занять. В голову постоянно лезут неприятные мысли. Очень переживаю за Айзека.       — Понимаю, — Сэмвелл глубоко вздохнул, — у самого сердце не на месте. Но мы сейчас можем только ждать и верить в лучшее. Мне пора, Рич, не раскисай тут совсем. Если что, заглядывай ко мне.       Попрощавшись, Сэм скрылся за дверью. Преодолев наконец-то накатившую апатию, я вышел из комнаты и поплелся в лазарет.       Гарсиа сегодня выглядел значительно лучше. Альфа полусидел на кровати, в руках у него был блокнот, в котором тот что-то рисовал карандашом.       — Добрый день, смотрю, сегодня тебе есть чем заняться. А я то пришёл развеять скуку своим скромным обществом.       Федерико снова улыбнулся этой своей ногоподгибательной улыбкой:       — Ради тебя, маленький, я готов любые дела отложить.       Снова это уменьшительно-ласкательное обращение, сегодня я не смог пропустить его мимо ушей. Наверное, способствовало дурное настроение:       — Не называй меня так.       — Почему? Ты действительно маленький, даже самый негабаритный альфа в лагере больше тебя.       — Мне не нравится такое обращение. И это достаточно веская причина.       — Как скажешь, ма… Ричард.       — Что ты рисуешь?       Федерико развернул блокнот ко мне. На белом листе красовался набросок человеческого лица в профиль. Присмотревшись, я разглядел в этом рисунке себя.       У альфы определённо был талант. Так точно и тонко передать все оттенки эмоций на лице! И это с помощью всего лишь одного карандаша.       — Нравится? — вопрос был задан с ложно-безразличной интонацией.       Подняв взгляд на лицо альфы, я понял, что тот ждёт моей похвалы.       — Очень. Где ты научился так рисовать?       — Да я особо и не учился. Папа был художником. Наверное, мне передалась толика его способностей.       Федерико позволил посмотреть и другие рисунки в блокноте: тут было ещё несколько моих портретов, пара изображений Матео и Хуана, и множество набросков с лошадьми. На первом листе блокнота я увидел портрет улыбающегося омеги. При внимательном рассмотрении заметил черты сходства с самим художником: те же полные губы, луку Купидона на которых можно было только позавидовать, широкие и густые брови, острые скулы, волнистые волосы. — Это мой папа, Энрике Гарсиа. Он был знаменитым в своих кругах художником, его работы размещали даже в Национальной художественной галерее, несмотря на то что папа переехал жить после замужества на ферму, где отец продолжал своё семейное дело по разведению лошадей.       — Тебе повезло, что помнишь лицо своего папы. И что отец твой рядом, что вы вообще смогли найти друг друга после стольких лет творящегося на Земле хаоса. А я даже не могу вспомнить лиц своих родителей. Из дома мы убегали в спешке, естественно, ни одной фотографии с собой не прихватили.       Сам того не заметив, слово за слово я вывалил на Федерико почти всю историю своей жизни. С чего на меня напала такая болтливость, было самому непонятно. Даже под действием вина я так не раскрывался перед Сэмвеллом.       Почему-то при разговоре с Федерико создавалось ощущение некоей духовной близости. Мне было максимально комфортно сидеть на стуле в лазарете и болтать с альфой о наших исковерканных судьбах.       Отвлекал нас только Адам Вилсон, периодически заглядывающий проведать Федерико и приносивший тому еду. На обед я не пошел, так как есть не хотелось. Поужинать всё же стоило, так как живот уже урчал от голода.       В столовой встретил Мастера, отвечающего за радиосвязь. От него узнал, что половина групп уже доехала до точек, никаких происшествий не произошло. И лично мне был передан привет от Пророка.       От этой новости на лице расползлась улыбка, а сердце радостно затрепетало. Я понимал, что веду себя как влюблённый идиот, но ничего не мог с собой поделать.       После ужина заглянул ненадолго к Федерико, пожелал спокойной ночи. Уже на подходе к складу, где располагалась моя комната, услышал громкий крик. И доносился он изнутри. Перейдя на бег, влетел в помещение.        В тускло освещённом коридоре разворачивалась преинтереснейшая картина: Сэмвелл Скотт стоял, прижавшись спиной к стене и подняв вверх руки. А перед ним, нахохлившись как воробей, стоял Алрой и пыхтел похлеще паровоза. В руках у омеги был пистолет.