Искорка безумия

Правду всегда трудно сказать,

ложь всегда легко слушать.

      

Сюзанна Броан

      

Если ложь на краткий срок и может быть полезна,

то с течением времени она неизбежно оказывается вредна.

Напротив того, правда с течением времени оказывается полезной,

хотя может статься, что сейчас она принесет вред.

Дени Дидро

      

      Гермиона оторопела. Всё происходящее не могло быть реальностью, скорее плодом ее помутившегося сознания. Он ее не помнил. Конечно же, нет. Она мотнула головой. Упрямая горячая слеза прочертила дорожку по щеке, и ссадина на лице тут же запульсировала. Все ее маленькие победы не могли быть тщетными. Если он вспомнит ее окончательно, то все дни, когда она цеплялась за свой план, вытаскивала себя из болота отчаяния и страха, будут напрасны. Неужели она проиграла, не разыграв свою партию до конца? Грейнджер до ослепляющей боли сжала пострадавшую руку и стиснула зубы.       «К Мордреду всё! Я сделаю это сейчас!»       Ровно на один удар сердца она замерла на каменном полу. А после, стараясь двигаться незаметно, она осторожно потянулась к карману мантии, где оставила волшебную палочку. Неприятное осознание обрушилось на нее в тот же момент, когда Гермиона поняла, что слишком плотно прижала собой к полу шерстяную ткань и потеряла возможность быстро достать своё магическое оружие. Она вздрогнула от досады. Ее рука захватила в кулак пустоту.              — Вы так напуганы, что не можете говорить? — вкрадчиво начал Волдеморт, сделав маленький шаг по направлению к ней и явно интерпретировав ее движения по-своему.              На какой-то краткий миг Гермионе показалось, что глаза его нездорово сверкнули. У нее заледенели внутренности.              «А что конкретно он помнит? Только образы или… больше?» — пронзило ее страшной догадкой.              — Молчите? — Риддл раздраженно прицыкнул языком и сделал еще шаг. — Вы были достаточно смелы у Поттеров, чтобы оболгать одного из моих верных последователей. Признаться, я поражен. Не в приятном смысле. Но вы объясните это позже, сейчас меня больше интересует другое. Начнем с главного вопроса: кто вы такая? И я не желаю слушать ложь, скормленную Поттерам на ужин.              К концу своего монолога Темный Лорд уже возвышался над Гермионой незыблемой черной тенью. Он опустил тисовую палочку и через определенные интервалы постукивал ее кончиком по своей коленной чашечке. Грейнджер отвела взгляд и сглотнула вязкую слюну, наблюдая за его бледным, словно застывшим во льдах лицом. Лишь глаза выдавали его гневные эмоции.              — Кто я такая… — эхом, будто не до конца веря в происходящее, повторила она. — Кто я?              — Вы на верном пути, продолжайте.              Он склонил голову набок.              — Я — никто. Я не стою вашего внимания. Я просто Гермиона. Гермиона… Смит.              Она уловила раздражение в красном мареве зрачков.              — Вставайте, — велел он.              Гермиона в отрицании качнула головой. Нужно было срочно искать выход из этой запутанной ситуации. Но выхода она в упор не видела. Она резко подтянула к себе ноги, громко шаркнув подошвой по каменному полу, когда Риддл сделал ещё один шаг к ней. Между ними будто загустел сам воздух от тяжелой ауры темной магии.              Ненадолго на застывшем лице Темного Лорда мелькнула злость от ее неповиновения. Но если бы можно было сделать маску на лице ещё более холодной и непроницаемой, то, безусловно, Волдеморт преуспел в этом искусстве. Зачатки его эмоций схлопнулись, превратившись в ничто.              — Я советую вам сотрудничать, мисс Смит. Не усугубляйте свое положение ещё больше. Любое терпение имеет границы. Вы же нарушили почти все, — спокойно сказал он.              «Если бы он только знал…»              — Я не понимаю, что вы от меня хотите. Чего вы добиваетесь? — решив отпираться до последнего, прошептала она надтреснутым голосом.              Любой бессмысленный разговор работал на ее благо. Грейнджер требовалось потянуть словно ей назло застывшее время и выбраться с помощью петли.              — Кажется, мы не с того начали. Возможно, мне следует подстегнуть вашу тягу к сотрудничеству. — Риддл быстро нагнулся и, схватив ее за левый локоть, вздернул на ноги. — Прогуляемся.              Он потащил ее по ступеням назад в спальню. Хватка на руке оказалась крепкой и болезненной. Еле переставляя негнущиеся ноги и стараясь не упасть, Гермиона, стиснув зубы, шла за Волдемортом. Он стремительно выволок ее в коридор и, на мгновение задумчиво задержавшись взглядом на лице, молча повел куда-то в глубину поместья.              Бесчисленные повороты, лестница — все смешалось в одно сплошное серо-белое пятно. На подходе к двустворчатой деревянной двери в воздухе резко повеяло гарью и чем-то сладким. Грейнджер не понравился этот приторно-горелый запах. Она сморщила нос и инстинктивно затормозила ногами по гладкому мрамору пола. Ком подкатил к горлу.              — Подождите! — просипела она. — Да остановитесь же!              Риддл, никак не реагируя на ее просьбу, махнул свободной рукой в воздухе, и двери с громким стуком ударились о противоположные стены. Гермиона, подсознательно ощущая неладное, резко отвернулась от проема, встретившись глазами с каким-то портретом на стене. Утонченная бледная дама в старинном синем платье и накрахмаленном парике прижимала кружевной платок к носу и, попеременно закатывая глаза, махала перед собой веером из павлиньих перьев. Соседние рамы почему-то оказались пусты.              — Что же вы? Уже растеряли всю свою храбрость? — язвительно уточнил Темный Лорд. — Как жаль. Вы же еще не увидели главное.              Волдеморт втолкнул ее прямо в распахнутые двери.              Чуть не оступившись на обгорелом куске, как ей мельком показалось, когда-то орехового паркета, Гермиона застыла на входе в просторную пустую залу и задержала дыхание. Тут словно произошло ожесточенное сражение. Настенные деревянные панели были обуглены, изрублены, а местами даже проглядывал серый камень стен древнего поместья. Взгляд тут же зацепился за распахнутые в вечерний сумрак рамы с отсутствующими стеклами. Осколки усеивали паркет, как застывшие льдинки, в холодном осеннем воздухе. Она неуверенно обернулась назад на Риддла.              Тот следил за ней, прислонившись к дверному проему, скрестив на груди руки.              — Вы не впечатлены, — заключил он. — Стоит подойти поближе. Я должен познакомить гостью со всеми достопримечательностями.              Грейнджер попятилась, когда он стал крадучись наступать на нее. Она невольно вдохнула сладкий удушающий запах, будто пропитавший помещение, и закашлялась. В этот момент Волдеморт снова схватил ее за руку и потянул в сторону.              Она подсознательно чувствовала, что что-то не так. Задышала ртом. Сердце билось уже где-то в гортани наравне с плескавшейся рядом желчью. Гермиона не хотела идти. Но ее мнение на этот счет никого не волновало. Уж точно не Темного Лорда.              — Знакомьтесь, мисс Смит, — шепнул ей прямо в ухо тот, останавливаясь и удерживая ее рядом. — Жертва вашей правды — Питер Петтигрю.              Словно наперекор его словам она вскинула взгляд на Риддла, а не на место, у которого они застыли. Его глаза ничего не выражали: ни интереса, ни злости. Полное равнодушие. Он наблюдал за ней сверху вниз как кот за опостылевшей ему мышью.              — Я не… — Она разлепила пересохшие губы. Сглотнула и попробовала начать снова: — Не надо, про…              — Смотрите же, — указал он. — Иначе наша экскурсия будет неполной.              Он отпустил руку Гермионы и, прижав ладонями ее волосы по бокам головы, настойчиво развернул ее лицо прямо и чуть вниз.              Грейнджер оцепенела.              Перед ней лежал вздувшийся кусок чего-то горелого, практически черного. В тот же момент она пожалела, что не защитила свой разум окклюменцией.              «Но это не может быть человеком…»              В голове помутилось, ее повело в сторону, очертания предметов раздвоились. Она медленно моргнула, словно желая согнать страшное наваждение. Глаза защипало. Сквозь густой туман, застилавший взор, она стала различать детали: у одутловатого туловища не оказалось рук и ног. Остатки одежды вплавились в плоть, образовав черно-бурое месиво. Паркет вокруг торса прогорел полностью.              Она как в замедленной съемке перевела взгляд дальше, выше, на голову. Челюсть исказилась и застыла в посмертном оскале, обнажив белеющие сквозь почерневшие мышцы и плоть неровные желтоватые зубы. Пустые глазницы зияли черными прогалами.              Гермиона отшатнулась. Ее бросило в такой жар, словно она сама сейчас горела рядом с покореженным телом. Она сделала несколько шагов в сторону, едва осознавая, что ее больше не удерживают. Как сквозь вату до нее доносились звуки, но она не могла понять, что ей говорят.              «Почему самые страшные вещи приносит огонь? Почему это всегда огонь?»              Ноги подкосились, она упала на колени, и ее вывернуло на обгорелый паркет. Затем еще и еще. Ее тошнило, пока пустые желудочные спазмы не заставили ее задыхаться. Она даже не заметила, когда зарыдала. Только едва соленая горечь улавливалась на губах.              Вытерев рукавом рот, Грейнджер дрожащей рукой потянулась к карману.              В голове иступленно билась одна мысль: «Все должно наконец закончиться».              — Мой Лорд, девчонка сбежала… — запыхавшийся голос Беллатрисы застыл где-то в начале залы.              — Это уже второй провал за сегодня, Белла, — холодно резюмировал Риддл откуда-то сбоку от Гермионы.              Она, как механическая марионетка, повернула к нему лицо и, сжав чуть теплую рукоятку палочки, дернула ее из кармана.              — Палочка! — крикнула Лестрейндж.              Гермиона вертела на языке пропахшее смертью словосочетание, но перед глазами мелькнули оранжевые всполохи пламени, и вслух она почему-то произнесла:              — Адское пламя!              Огонь, полыхавший в этом зале, будто завладел всеми ее мыслями и эмоциями. Черное проклятие заструилось холодом по предплечью, вырвав из палочки горячие искры.              — Авада Кедавра! — Лестрейндж не церемонилась, пытаясь защитить своего Лорда.              — Не с-с-смей, Белла! — зашипел Волдеморт, оборачиваясь черным густым туманом и устремляясь прямо к Грейнджер.              Все слова уже были произнесены.              Черную палочку охватило неподвластное разгоряченному разуму заклятие. Огонь обернулся против своей хозяйки, пожирая гладкое древко и перекидываясь на плоть. Гермиона взвизгнула от плавящей боли и отбросила от себя обломки палочки, обратившиеся в пепел. Но кончики пальцев уже лизнуло алое пламя. Последнее, что она запомнила, это багряные глаза, возникшие над ней из черного дыма. Сознание ее покинуло раньше, чем она встретилась с инфернальным зеленым лучом.       

      ***

             Она безумно злилась. Гермиона очнулась на поляне в одиночестве. Пробежав по периметру и проверив защитные чары, она услышала, как рядом хрустнула ветка. Поворачиваясь на звук, чтобы отчитать пришедшего, она застыла. Рон Уизли стоял поодаль, засунув руки в карманы и робко улыбаясь. Внутри всколыхнулась обида и горечь предательства. Как разъяренная фурия Гермиона подлетела к Рону и, ударив того кулаком в плечо, закричала:              — Как ты мог?! Как ты мог так просто уйти? Ты бросил нас… меня.              Всхлип сотряс ее тело. Она ударила снова, но уже вполсилы, запал прошел, и обессилевшая рука соскользнула с колючего вязаного свитера. Такие родные объятия сомкнулись вокруг, и ее окутало запахом простого мыла и костра. Теплом дома. Такого далекого и такого желанного. Грейнджер прильнула к другу на миг, отдавшись этому уютному чувству, желая навсегда забыть все страхи и разъедающие душу мысли, когда Рон их оставил.              — Прости меня. Я сразу же вернулся, но не смог вас отыскать. Прости.              Рон держал ее так крепко, словно боялся, что она сейчас испарится из его рук. Тихий голос его дрожал.              — Я не хочу больше никого терять, — отстраняясь, сказала она, пряча глаза.              Рон неловко одернул свитер и, начав тормошить вылезшую бордовую нитку, пробормотал:              — Я знаю.              — А где Гарри? — спохватилась Гермиона, оборачиваясь по сторонам.              Вокруг никого не было. Только закат рдел над опушкой леса. Их поляна погрузилась в зловещую тишину. Она снова обратила внимание на друга, но тот на нее не смотрел, уставившись куда-то вбок стеклянным взглядом.              — Ты забыла? — как-то безрадостно усмехнулся Рон, и ее сердце екнуло. — Он мертв.              — Что ты говоришь. — Грейнджер поперхнулась воздухом. — Это не смешно, Рональд. Такими вещами не шутят.              — Я не шучу, Гермиона. Смотри! — Палец друга указал куда-то в темный прогал между деревьями. — Там его убийца.              — Прекрати это, Рон! — повысила голос она.              Раздражение вместе с чем-то страшным поднималось в ее душе. С чем-то, похожим на осознание.              Ее ноги точно налились свинцом, и она приросла к месту.              — Открой глаза! Не будь слепой! — Рон не оставлял свои попытки призвать ее к чему-то. — Ты оградила свое сердце, но твой разум все понимает. Он мертв. Они все мертвы. И в конечном итоге ты тоже умрешь, если не поторопишься с решением.              — Каким решением? Что ты несешь?!              Рон не замечал её. Он стоял неподвижно, словно статуя, с вытянутой рукой, указывая куда-то вдаль. Поднявшийся ветер трепал его рыжие волосы. Гермиона смотрела на лицо друга, которое когда-то казалось таким родным и знакомым, но теперь не узнавала его. Всегда энергичный и улыбчивый Рон сейчас казался ей чужим. Его яркие голубые глаза будто выцвели, превратившись в мутное озеро. Кожа стала посеревшей, и веснушки выделялись рваными пятнами. Он говорил что-то бессмысленное, совсем не похожее на него.              — Осталось сделать один единственный шаг. Но сможешь ли ты? Ведь Гарри больше нет.              Ей стало зябко от этой непонятной сцены, захотелось уйти, убежать подальше и не слышать этих страшных слов. С трудом оторвав одну ногу от земли, Грейнджер сделала первый тяжелый шаг. Второй дался ей намного легче, и, не осознавая этого, она побежала прямо в темноту деревьев туда, куда так яростно указывал Рон.              — Открой глаза… — услышала она за спиной, но деревья по бокам заглушили оставшиеся звуки. Голос Рона растаял, словно его и не было вовсе.              Она бежала. Лес казался бесконечным. Низкие ветки цепляли ее волосы. Острый сук распорол ее правую кисть и ту обожгло болью. Заполошное дыхание смешивалось со свистом ветра вокруг. Гермиона не хотела останавливаться. Остановиться — означало принять правду, которую она старательно прятала от себя под семью замками.              Гермиона чуть не налетела на бревно, но вовремя свернула в сторону и оказалась у каменистого обрыва. Затормозила почти у самого края, и несколько мелких камней из-под подошвы ботинок со стуком покатились по склону. Внизу, едва различимо в последних лучах уходящего солнца, простиралась узкая река и пестрило цветными крышами небольшое поселение.              Грейнджер согнулась, упёрлась неповрежденной рукой в колено и пыталась восстановить рваное дыхание. В горле пересохло, а слюна показалась какой-то горькой. Как и мысли, стучащие в ее голове.              — Гермиона, — произнес знакомый голос. Ее имя звучало неестественно из его уст.              Она стремительно развернулась. Каменная крошка захрустела, заскользила под ногами. Грейнджер успела заметить лишь тень силуэта, прежде чем, словно неоперившаяся птица, нелепо взмахнув руками, сорвалась с обрыва.              Ощущение падения тянуло низ живота, будто к нему привязали маленькую черную дыру, засасывающую в себя все вокруг.              Гермиона съежилась в ожидании удара и обхватила руками лицо. Шершавая неприятная ткань впилась ей в щеку, а в нос забился нестерпимый запах каких-то незнакомых трав.              Расходящиеся с реальностью ощущения выдернули ее из кошмара, и осознание стало просыпаться в затуманенном мозге. Она лежала на чем-то мягком, прохладном и воздушном, а не летела в пропасть к своей погибели.              Мысли сменили свое русло.              Грейнджер не помнила, когда вернулась на поляну. Вернулась назад… Когда она уснула?              Она резко распахнула глаза. Незнакомые резные столбики кровати с бархатным небесно-голубым балдахином указали ей, что она точно не в своей палатке на сером потрёпанном диване.              «Черт!»              Но не это открытие заставило ее задержать дыхание.              Риддл все так же без мантии сидел напротив, вальяжно раскинувшись в мягком кремовом кресле, и отстранённо болтал в бокале янтарную жидкость. Виски мерцал расплавленным золотом в тусклом свете ламп.              Он даже не взглянул на замершую Гермиону. Волдеморт отпил из стакана, смотря куда-то сквозь нее, и, будто игнорируя присутствие Грейнджер, пустился в пространные рассуждения:              — Каждый человек, если спросить его о снах, представит свою интерпретацию этой загадочной игры мозга. Для кого-то сны бывают пугающими, бывают загадочными, бывают страстно наполненные желанием или липким страхом. Для кого-то это способ отринуть реальность. В них мы можем видеть то, чего не было, то, что придумало наше воображение. Бессознательное. Но есть и противоположная сторона. Есть магия. И когда ты знаешь ее, чувствуешь, дышишь ей, то тогда сны не кажутся загадкой. Они становятся ответами. Обстоятельства, которых никогда не было наяву, но в них сталкивается реальность и выдумка. И тогда ты задумываешься, а что стоит за этим ложным фасадом? Так ли нереален сон, явившийся ночью? Если посмотреть на эти вопросы со стороны, можно решить, что задающий их сошел с ума. Так скажите мне, мисс Смит, кто из нас сумасшедший?              Она гулко сглотнула. Что она могла ему ответить? Признаться во всем? Или снова выбрать ложь? Что предпочтительнее в ее ситуации? Гермиона не знала. Она была сбита с толку.              Темный Лорд отпил ещё глоток. Затем снова взболтал напиток и нахмурился.              — Молчание… Иногда оно бывает очень красноречивым. Но в большинстве случаев оно раздражает.              Он вперил в нее свой кровавый взгляд и молниеносно отправил стакан в стену. Грейнджер вздрогнула от звона разбившегося стекла и наваждение спало.              Она приподнялась на подушках и крепче вцепилась в атлас покрывала. Ее правая рука оказалась забинтована в какую-то пропитанную зеленой субстанцией тряпку от кончиков пальцев до локтя. Вот, что за неприятное ощущение было во сне. Гермиона шевельнула кистью, но боли не почувствовала.              — Так мы с вами далеко не продвинемся, — вздохнул Риддл. — Может, хотите чаю? — неожиданно предложил он.              Гермиона ошеломленно моргнула и рефлекторно кивнула. Пить она на самом деле нестерпимо хотела. Пересохшая гортань дернулась в попытках смягчить словно осыпанное песком горло.              Одним плавным движением поднявшись из кресла, Волдеморт подошел к кровати. Возвышаясь над ней, он буравил лицо Гермионы непроницаемым взглядом. Она сильнее скомкала покрывало в увлажнившихся пальцах, и почувствовала, как натянувшаяся атласная ткань цвета индиго защекотала ей обнаженную ключицу.              «Я что, голая?» — пришла паническая мысль.              Гнев закипел внутри, вытесняя остатки страха и растерянности. Тут же резко пришло осознание, что она находится в комнате наедине с мужчиной и подтянув покрывало к подбородку, Грейнджер с вызовом хрипло спросила:              — Кто меня раздевал? Да как вы посм…              — А это имеет значение?              Риддл остался полностью равнодушен к ее гневной вспышке. Он сделал вид, что смахнул несуществующую соринку с иссиня-черной манжеты рубашки.              Конечно же, для нее это имело огромное значение. Но для Волдеморта, видимо, это был сущий пустяк. Неужели он?.. Она сжала покрывало в районе шеи, ощущая начинающееся удушье. В ушах зашумело. В сознании всплыл кусочек обрывочного воспоминания из Омута памяти с фиолетовым шрамом на ее груди.              — Нарцисса Малфой переодела вас.              У Гермионы словно камень с души упал и, стало чуть легче дышать. Она невольно приоткрыла губы, выпустив скопившийся от паники воздух из легких.              — Видите, я пошел вам навстречу и ответил на волнующий вопрос. Это называется диалог. Предлагаю вам в нем поучаствовать. Но для начала… Домовик.              Безвольное существо в серой наволочке с прижатыми к голове большими ушами и зелеными блюдцами глаз молча выслушало поручение и с хлопком испарилось.              Темный Лорд расслабленно оперся плечом на столбик кровати, спрятав руки в карманы брюк, и продолжил сверлить Гермиону глазами. От нарушения личных границ и незнания, куда себя деть, она не успела задуматься, что у несчастного домовика отсутствовало имя или кто-то не удосужился его запомнить.              Запах ромашки от горячего чая наполнил ее ноздри, когда вернувшийся домовик расставлял глазурный голубой сервиз и тарелку с песочным печеньем на маленьком подносе на кровати.              Грейнджер нырнула рукой под покрывало, убедившись, что на ней все-таки есть немного одежды: что-то тонкое и кружевное холодило ее живот и грудь. Возможно, это была какая-нибудь дорогущая сорочка Нарциссы Малфой.              — С чего такой теплый прием? — нарушила Гермиона неуютную тишину сиплым голосом, после ухода домовика. — Запугивание сработало не так, как вы рассчитывали? — уже переходя все границы, язвительно уточнила она, взмахнув в воздухе забинтованной рукой.              — Безрассудная храбрость. Оставьте свою браваду для тех, кто на нее купится, мисс Смит, — с усмешкой сказал Риддл. — Вы же дрожите как лист осины на ветру. Пейте чай, а затем поговорим.              Он вдруг наклонился к ней так низко, что у Гермионы перехватило дыхание. Красный цепкий взгляд окинул ее лицо и, задержавшись на закушенной губе, вернулся к глазам.              — Дышите. Я все еще жду ответов. — Он забрал вторую чайную пару и снова сел в кресло, негромко звякнув чашкой о блюдце.              Гермиона быстро схватила двумя руками чашку и сделала большой глоток, обжегший до онемения язык и гортань. Она закинула в рот твердое печенье и стала яростно жевать сухие сладкие крошки. На Риддла Грейнджер старалась не смотреть.              Сколько времени до конца петли? Она никак не могла узнать. Часы пропали с запястья, а в очевидно гостевой спальне ничего не было кроме кровати, платяного шкафа в углу и кресла с небольшим круглым столиком. Ну и, конечно же, насмешливо наблюдающего за ней Волдеморта.              Она снова отхлебнула чай и проглотила жесткий комок из печенья, ободрав пищевод. В этот момент Риддл громко отставил в сторону блюдце, которое вертел в руках, но даже, как она заметила краем глаза, не притронулся к напитку.              «Неужели?..»              Но ее догадка подтвердилась в тот же момент, когда Темный Лорд серьезно спросил:              — Какое у вас полное имя?              Желание ответить защекотало горло, а язык тут же прилип к небу в попытке издать звук. Гермиона сжала челюсть и схватилась левой рукой за трахею, пытаясь удержать в себе слова. Злые слезы набежали на глаза. Она должна удержаться. Должна солгать.              — Гермиона… Д-джин, — выдавила она и вцепилась зубами в мягкую плоть нижней губы. Кожа под резцом лопнула, и соленая жидкость окропила кончик языка.              — Ваше полное имя! — надавил Риддл, сверкнув глазами.              «Неужели действие зелья Снейпа закончилось?» — с ужасом стала осознавать Грейнджер. — «Я не должна выдавать родителей… Лучше умереть!»              — Гермиона Джин… Гр… Гре… — она захрипела, остервенело царапая горло. Под пальцами яростно бился пульс. — Грей…              Слезы сорвались с ресниц и Гермиона перевернула поднос, грохнув тем о пол, с дребезгом расколов все его содержимое. Она вскочила с кровати, почти не видя куда бежит из-за тумана перед глазами. Она захлебывалась словами, стремившимися прорваться сквозь наглухо сцепленные зубы.              Невербальное заклинание резко остановило ее движение, вздернуло в воздух и нещадно впечатало спиной в стену позади. Грейнджер оказалась распята на светлых деревянных панелях, как живое, все еще трепыхающееся чешуекрылое — венец коллекции ненормального энтомолога. Она задергалась в незримых путах, стесывая лопатки о резную панель на стене. Тонкий шёлк чужой сорочки совсем не защищал от саднящих царапин и от холодного пристального взгляда алых глаз.              Риддл неспешно приближался, поигрывая палочкой с костяной рукоятью в длинных пальцах. Осколки разбитого сервиза жалобно хрустели под его неумолимой поступью. Темная магия заплясала на ее оголенной коже, вызывая зуд и вздыбливая тонкие волоски на предплечьях. Гермиона обреченно сглотнула соленую слюну, почти окунувшись в зарождающееся отчаяние.              — Хватит, девчонка! — Он усилил заклинание, что она больше не могла пошевелиться, и остановился на расстоянии вытянутой руки. — Значит, ваша фамилия не Смит?              Схватившись за предоставленную возможность, Грейнджер облегченно выдохнула, расцепив сведенную судорогой челюсть:              — Да.              Затем она стала понимать, что ей в итоге удалось уклониться от ответа и не назвать фамилию полностью.              «Значит, зелье все еще действует?»              Сквозь ломящие виски и напряжение, она постаралась выстроить дополнительно прочный окклюменционный барьер в голове. Он должен был также помочь немного справиться с Сывороткой правды. Не зря же она так долго изучала дневники профессора Снейпа.              — Зачем вы явились к Поттерам?              «Чтобы повторить петлю времени и проверить крестраж… — Она смежила на миг веки. — За такое он размозжит мне голову об эту холодную стену».              Гермиона попыталась гордо вскинуть подбородок, но мышцы не смогли преодолеть сопротивление магии. Ей удалось лишь шевельнуть глазными яблоками. Она прищурила глаза, сквозь пелену слез, наблюдая за холодным, расчетливым выражением лица Риддла. Он точно думал, что поймал ее на крючок.              — Чтобы вмешаться в происходящее.              Челюсть Волдеморта дернулась.              — Зачем вам это?              — Я хочу спасти, — запнувшись, чтобы подобрать слова, она мысленно продолжила: — «Своего друга», — а вслух проговорила: — Семью Поттеров.              — Кто они для вас?              «Родители моего друга».              — Хорошие люди, которые не заслуживают преследования…              — В Годрикову Лощину вас послал Дамблдор?              — Нет.              Технически она даже не соврала из-за чего ответ дался очень легко.              Вопросы сыпались один за другим. Ей снова удалось, увиливая от прямых ответов, соврать, кто она и откуда, что она не работает на Дамблдора, а этот аспект волновал Волдеморта сильнее прочих, если прозвучал в трех разных вариантах. В горле пересохло от многочисленных запутанных объяснений.              — Откуда вы узнали о готовящемся на Поттеров нападении? — все еще раздраженно, после явно не устроивших его предыдущих ответов, уточнил Риддл.              «Потому что это событие вписано кровавыми чернилами в историю магического мира».              — Прочитала…              На лице Волдеморта промелькнуло едва различимое удивление.              — Прочитали? — Он прищурил глаза, спросив: — Где же об этом пишут?              «В некрологах, учебных пособиях… — вспомнив еще одно место, она горько подумала: — В дневниках».              — На бумаге.              — Вы хорошо умеете юлить, — одобрительно улыбнулся Риддл, словно этот спектакль приносил ему какое-то извращенное удовольствие. — И кто же оставил такую запись?              — Ваш последователь.              — Кто же он?              — Ваш самый верный сторонник, — сказала она и позволила себе дернуть уголок губ в намеке на ухмылку.              — Верный сторонник…              Темный Лорд замолчал, над чем-то раздумывая. Он шагнул ближе, поднял тисовую палочку и, ткнувшись острием Гермионе под подбородок, потянул ее голову вверх. Послушная его движению магия подхватила Грейнджер, отрывая ноги от пола, и протащила выше по стене, сравняв их лица. Теперь они смотрели друг другу в глаза. Гермиона не сводила взгляда с кровавых радужек, боясь упустить перемены в нестабильном настроении Волдеморта.              — Зачем вы оболгали Барти Крауча-младшего?              Для формулирования этого ответа ей требовалось больше времени, и она сжала губы, замычав.              Риддл ослабил давление древка на ее кожу и протянул левую руку к лицу Гермионы, явно намереваясь помочь ей открыть рот, но вдруг замешкался и не стал касаться. Он сжал кулак перед ее носом и впечатал тот в стену, рядом с ее головой.              — Отвечай! — приказал он.              Гермиона вздрогнула и пролепетала:              — Месть.              — Месть? — Риддл удивленно вскинул смоляную бровь. — И чем же вам успел насолить Крауч-младший?              «Этот психопат пытал меня, пытаясь залезть в мои мысли… Как и ты!»              — Он пытал меня.              — И когда же это произошло?              «Сегодня! Вчера! Этот Мордредом проклятый день никогда не заканчивается», — хотелось выплюнуть ей ему в лицо, но она сдержалась.              По ее подсчетам, с этого события прошло пару недель, а может даже больше.              — Несколько недель назад.              — Занятно, — протянул задумчиво Риддл.              Неожиданно он придвинулся еще ближе, что она ощутила грубую шерстяную ткань его брюк своими голыми коленками. Сердце ухнуло в желудок.              — Но признаться честно, это меня мало волнует. — Волдеморт сдул с ее щеки прилипшую прядь волос, и Грейнджер обдало терпким запахом огневиски.              «Мерлин Всемогущий, неужели он пьян?!»              Ледяная капелька пота сбежала по пояснице. Темный Лорд в здравом рассудке — насколько это возможно для социопата, — и так пугал ее до ужаса, но Темный Лорд с затуманенным алкоголем мозгом… А до этого она еще думала, что столкнулась почти со всеми страхами в этой проклятой петле.              Но кроме отчетливого запаха огневиски, Риддл никак не выказывал одурманенности алкоголем, скорее он олицетворял вселенскую усталость и непомерное раздражение. Гермиона надеялась, что он ограничился парой глотков, прежде чем приступить к этому явно запланированному допросу.              — Думаю, пора переходить к десерту, — шепнул Риддл, ухмыльнувшись.              Его зрачки расширились, заполняя радужку тьмой. Он играючи двинул палочку вниз по ее дернувшемуся в страхе горлу, очертил ключицу и остановился в вырезе сорочки.              — Расскажите мне поподробнее, где я мог видеть этот примечательный шрам?              Она ощутила головокружение. Зелье вступило в схватку с антидотом, разработанным Снейпом, явно выигрывая этот раунд. Окклюменционный барьер совсем не помогал структурировать мысли. Горло перехватило от невозможности вздохнуть, не выдав при этом истину. Ответы закружились хаотичным хороводом в голове, перекрикивая друг друга, но это было совсем не то, что ей требовалось. Она не знала правдоподобной лжи. Она не могла сказать правду.              Теплая струйка скатилась по подбородку из прокушенной губы. Непролитые слезы обжигающей кислотой жгли глаза. Гермиона упорно молчала, втягивая носом, разгоряченный от чужого дыхания воздух.              — Какая отчаянная борьба. Браво! — Волдеморт обнажил белые зубы в лицемерной улыбке. — Я даже готов вознаградить вас за такую сильную волю. Хотите немного помогу?              — Да! — выплюнула она в ответ на новый вопрос.              — Может быть, попробуем что-то другое? С чего бы начать? — Он хмыкнул, воздел глаза к потолку и издевательски постучал указательным пальцем по губе, словно решал важную загадку. — Раз уж вы побывали без приглашения в чужих воспоминаниях, — протянул Риддл, — расскажите мне о них поподробнее. Как так вышло, что непростительное заклятие отняло вашу жизнь, но вот вы здесь, дрожите, вполне живая и осязаемая? И эти буйные кудри… — Он царапнул кончиком палочки ее висок и сдвинул волосы, заводя их за ухо. Непослушная прядь тут же выпрыгнула назад. Гермиона с расширившимися глазами, боялась вздохнуть. — Как я могу помнить вас, если до сегодняшнего дня никогда не встречал?              Он вернул острый как бритва взгляд к ее глазам. Риддл снова был предельно серьезен, и даже магия сильнее защипала ее кожу, будто хотела подстегнуть к ответу.              «Годрик, помоги мне! — взмолилась Гермиона. — Я не могу… Я не могу рассказать про петлю. Это разрушит все. Перечеркнет все мои мучительные усилия».              — Потому что, — начала Гермиона и захрипела, сумев продолжить лишь мысленно: — «этого не было. Это все сон. Наваждение».              — Хорошо. Не старайтесь так. Дышите. — Он коснулся белым древком ее сомкнутых в безмолвном протесте губ и надавил на середину раны, вызвав кратковременную боль. — Тогда самый простой вопрос. Какое сегодня число?              — Т-тридцатое октября, — прошептала она, совсем не понимая к чему он ведет. Явно Темный Лорд не стал бы помогать ей уклоняться от вопросов, когда сам же инициировал эту словесную экзекуцию.              — Великолепно.              Он поднял повыше окрасившуюся кровью палочку и, оставив влажный след на ее щеке, доверительно шепнул:       — Отвратительный день на самом деле. Все эти бессмысленные хлопоты, безумная подготовка к празднеству, смысл которого знают немногие. Дурацкие костюмы, в которые переодеваются глупые людишки, не осознавая своими скудными умишками истинный смысл Самайна. Но что взять с маглов. То ли дело — волшебники. Их подготовка более основательна. Естественно, тех, кто еще помнит смысл праздника и чтит традиции. Однако, вы, скорее всего, поднаторели в этом нехитром деле побольше других.       Риддл загадочно улыбнулся.       Гермиона непонимающе моргнула.       «К чему он ведет?»       — В чем ваш вопрос?       — Вы так спешите раскрыть мне свои тайны? Сомневаюсь. Не отвечайте, — быстро добавил Риддл, склонив голову к плечу, продолжая выводить палочкой какие-то круги на ее щеке. — Дитя двух миров, в которых вы не можете найти свое место. Уникальность не ценится у маглов. Волшебство чуждо магловскому серому миру. Вас там не приняли. Но что более неприятно, в мире волшебном вы тоже остались чужой. Грязнокровка, отравляющая волшебное сообщество, гниль, разъедающая заскорузлые устои. Как прозаично. Так что же вы защищаете, Гермиона? Кажется, вы запутались в своих целях.       — Будущее, — выдавила Гермиона осипшим голосом, с трудом проталкивая слюну в горло.       Ледяные щупальца страха затягивали удавку на ее шее с каждой произнесенной Волдемортом фразой. Он играл с ней все это время, а она, как наивная муха, не замечала липкой паутины, которую паук сплёл специально для нее. Шрамы на теле рассказали ему историю за нее.              — Как наивно, — небрежно отмахнулся Риддл.              Палочка пропала со щеки, но то место заменили черные антрацитовые пряди, невесомо скользнувшие по скуле, когда Волдеморт придвинулся к ее уху. Обжигая горячим шелестом своего голоса, он спросил лишь одно:              — Расскажите лучше, как долго вы во временной петле, Гермиона Джин Грей?              Сердце упало будто в бездонную яму и тут же раненной птицей рванулось из груди. Она зажмурилась, отгораживаясь от происходящего, но незримое довлеющее присутствие темной магии, исходящей от Волдеморта, не давало ни на секунду усомниться в реальности.              «Он все знал. Знает. Что мне теперь делать?» — острая мысль глухой болью кольнула ее затылок.              — Я не помню…              Гермиона дала кислотной влаге сорваться со своих ресниц, словно в ожидании, что она могла проесть ее до костей и хотя бы на миг лишить сознания от едкой боли, утягивая в безопасность, во тьму.              — Не помню.              — Прискорбно, — глухо произнес Волдеморт, отстраняясь. — Не знаю, когда вы исчезните, но настоятельно советую прислушаться и первым делом связаться со мной. Думаю, что все осмыслив, вы сможете понять, что это в ваших интересах.              Она неверяще распахнула глаза. Шестеренки в голове заработали с бешеной скоростью. Он что, предлагает ей помощь? Что-то истеричное вырвалось из ее горла, похожее то ли на лающий смех, то ли на безумный протест. Гермиона скривила губы в дикой улыбке, что лицевая мышца дернулась и неприятное ощущение от высохшей крови, стянувшей кожу на щеке, исчезло.              — Вы сумасшедший.              Проигнорировав ее выпад, Риддл повернулся к ней спиной, ушел вглубь спальни и опустился назад в кресло.              — У каждого своя нормальность, — просто сказал он. — Теперь вы готовы говорить без уверток?              Невидимые путы магии ослабли и плавно опустили Гермиону на пол. Она обхватила себя руками за плечи, закрываясь как внутренне, так и внешне. Ей следовало многое обдумать, и Волдеморт, будто чувствуя ее метания и раздрай, оставался молчаливым наблюдателем.              Ее босые ноги замерли на холодном паркете, сделав лишь маленький шаг в неизвестность. Грейнджер не отрывала взгляда от переплетения разных древесных оттенков в незамысловатом кубическом узоре на полу, страшась столкнуться с проницательным взором багряных глаз. Несмотря на весь этот вывернувший ее наизнанку и словно протащивший через мясорубку допрос, она чувствовала краем сознания толику свободы, и теперь пыталась уложить в голове происходящее. Действие сыворотки правды закончилось, так как непреодолимого желания ответить Риддлу она за собой не заметила.              — Возможно, — уклончиво произнесла она. — Могу я узнать, который сейчас час?              Попытка выведать время явно оказалась провальной, но она не могла не попробовать. Тишина стала ей ответом.              — Хотите побыстрее ускользнуть? — непринужденно уточнил Риддл. — Присядьте. Мы еще не все обсудили.              — Я, пожалуй, постою.              В ее планы совсем не входило снова сокращать разделяющее их с Волдемортом расстояние. Хотя на любом расстоянии с ним невозможно было чувствовать себя в безопасности.              Темный Лорд хмыкнул.              Грейнджер оторвалась от изучения пола и наконец обратила внимание на свою одежду, точнее, ее полное отсутствие, и почувствовала, как щеки непроизвольно загорелись огнем от осознания, в каком виде она все время находилась перед Риддлом. Шелковая черная сорочка до колен на тонких бретелях совсем не оставляла простора для фантазии, скорее наоборот, открывала больше того, что должно было быть скрыто. В просвете кружева на груди яркой полоской выделялся фиолетовый шрам от черного проклятья. Самой закрытой от чужих глаз оказалась наполовину замотанная в пропитанные исцеляющими мазями бинты, правая рука.              Ощутив, как вспыхнуло лицо практически до корней волос, Гермиона наплевала на свою последнюю категоричную фразу и направилась к кровати. Осторожно обойдя осколки глазури, частично превратившиеся в голубую пыль на полу, она села на край кровати, следя за едва ухмыльнувшимся Волдемортом, пока заматывалась в атласное покрывало, как гусеница в кокон.              — Вы закончили? — не скрывая насмешки в голосе, спросил Риддл. — Разве такое ханжество присуще маглокровкам?              Гермиона кинула злобный взгляд в его сторону, желая поджечь Волдеморта на месте.              — Вам уж точно не понять, что у кого-то есть моральные устои.              — Раз уж затронули эту тему, то в соответствии с какими высокими моральными устоями, как вы высокопарно высказались, с кончика именно вашей палочки сорвалось Адское пламя? Одно из — прошу заметить — темных проклятий.              Грейнджер вскинула подбородок и промолчала. Шпилька попала в свою цель.              — Если не хотите казаться смешной, то не стоит бросаться такими велеречивыми фразами, — назидательно произнес Риддл. — Иногда добро от зла отличает лишь один шаг, сделанный в противоположных направлениях.              «В каком же из направлений шагаю я?» — задалась вопросом Гермиона, ощущая, как бешено колотится в груди сердце.              Волдеморт перехватил крепче палочку, небрежно покоившуюся на подлокотнике мягкого кресла, и, взмахнув ей, невербально устранил учиненный ранее Гермионой беспорядок. Вызывающий приступы откровенности чай испарился с паркета, глазурный голубой сервиз вместе с печеньем снова аккуратно покоился на подносе на кровати.              — Полагаю, пить вы больше сегодня ничего не будете, мисс?              Гермиона в отрицании мотнула головой, все еще пребывая в своих тягостных думах.              — Воля ваша, — изрек Волдеморт, окончательно испаряя чайный набор с подносом. Он отложил палочку и, закинув ногу на ногу, буднично произнес: — Расскажите мне о своем маховике времени. Насколько мне известно, в Отделе тайн находятся артефакты, возвращающие в прошлое лишь на пару часов. Какой же из них попал к вам в руки? И, что более интересно, как?              Грейнджер вернула все внимание Риддлу, крепче вцепилась в расползающуюся скользкую ткань покрывала и, нахмурившись, заметила:              — Я не соглашалась на сотрудничество. С чего вы решили, что я еще что-то расскажу?              — Расскажете. Возможно, не сегодня, но в ближайшее время точно. Вы не сумели скрыть своего облегчения, когда подтвердили мою догадку. Значит, это вас сильно мучит. Время бывает коварно.              «Догадку? Я что, попалась на его уловки, сама же, захлопывая на своей ноге капкан?» — злость вперемешку с чем-то неопределенным застучала молоточками в голове.              — Не удивляйтесь так. Иногда невербально можно кричать громче, чем открыв рот. Я вас услышал. Не хотите говорить о маховике, тогда, может, поведаете мне историю о попадании в кольцо времени? Насколько часов зациклена ваша петля?              — Я не хочу об этом говорить, — отчеканила Гермиона, смело встретив пристальный взгляд темных зрачков.              Кажется, она начала подбираться к разгадке сегодняшнего поведения Риддла. Он действовал наугад, хотел завоевать ее расположение, но в то же время грубо манипулировал ее эмоциями, как с трупом Петтигрю… От воспоминания о совершенной ошибке защемило сердце, и фантомный сладкий запах защекотал носоглотку. Она закашлялась, подавившись резким вдохом.              Горло перехватило от нахлынувшего потока эмоций. Ее вина в произошедшем была неоспорима. Страшное зверство, расправа над человеком теперь надолго останется в ее сознании очередным напоминанием о том, что любое слово и действие может кардинально все изменить. Нельзя оставаться самонадеянной. Все имеет последствия. И иногда их уже невозможно будет вытравить из памяти, как ни старайся.              Стеклянный стакан с прозрачной жидкостью появился в поле ее зрения, но Гермиона отбросила тот от себя, перевернув его в воздухе и расплескав все содержимое.              — Это просто вода, — вздохнул Риддл, будто непомерно устал от ее выходок сегодня. — Но если вам будет легче, то смотрите. Агуаменти.              Кристально чистая жидкость наполнила пустую стеклянную тару. Парящий в воздухе стакан настойчиво ткнулся Гермионе в правую руку. Она сделала осторожный глоток прохладной, чуть сладковатой воды. Обернутое бинтами предплечье и согнутые пальцы запульсировали отдаленной тупой болью.              Стакан уплыл на столик, а Риддл спокойно спросил:              — Кто дал вам маховик времени?              Грейнджер поджала губы.              — Никто, — отрезала она, ясно давая понять, что в этом направлении разговор не сможет продолжаться.              — Вы же понимаете, что я никогда не поверю, что вы работаете в Отделе тайн в столь юном возрасте. Тем более с таким высоким доступом к опасным артефактам. Следовательно, у вас есть связь с тем, кому доступен столь ценный предмет. Я бы предположил, что это директор Хогвартса.              Риддл внимательно наблюдал за ней, постукивая пальцем по мягкому подлокотнику кресла.              Гермиона не шелохнулась под изучающим взглядом, продолжая размеренно дышать, но внезапная тянущая боль в руке переросла в пронизывающую все нервные окончания агонию.              Панцирь из бинтов только усиливал эту адскую муку. Боль была такой едкой и гадкой, словно ее предплечье и кисть окунули в ванную с кипящим маслом. Грейнджер не помнила, когда сползла с кровати и сжалась в дрожащий и всхлипывающий комок на полу, но боль усиливалась как по экспоненте, будто пожирая ее мышцы, растворяя сухожилия и кости.              То проваливаясь в забытье, то выныривая на поверхность, Гермиона замечала какой-то мутный белый силуэт. Чьи-то прохладные осторожные касания приподнимали ее голову, и горький настой каких-то трав наполнял ее рот. Она давилась микстурами и металась на мягком матрасе, совсем не помня, как там оказалась.              В какой-то момент шум в ушах отступил, и Грейнджер расслышала чей-то возмущенный голос, но не смогла разобрать смысла сказанного, как слишком знакомая жидкость коснулась ее языка. Зелье сна без сновидений подарило так необходимый сейчас покой.       

      ***

             Стоило золотистому кокону сформировать ее силуэт на поляне, ознаменовав начало новой петли, как Гермиона, собравшись с мыслями, решительно призвала свою сияющую ослепительным светом в ночи выдру.              Грейнджер больше не желала играть со временем. Она хотела, чтобы все это быстрее закончилось.              Не задумываясь о последствиях, она шепнула патронусу поручение и, крутанувшись на месте, с хлопком трансгрессировала.