Искорка безумия

      

            

Страх заставляет людей размышлять.

Аристотель, древнегреческий философ

      Настоящее сражение не шло ни в какое сравнение с учебными дуэлями. Здесь не было второго шанса — на кону стояла жизнь. Жизнь Гермионы и тех, за кого она боролась.       Красная вспышка заклинания сорвалась с палочки противника и пронеслась всего в нескольких дюймах от лица Грейнджер, ослепив на мгновение. Жар обжег кожу, прядь волос едва не вспыхнула. Гермиона отшатнулась, потеряла равновесие и покатилась по траве. Мощный взрыв прогремел совсем рядом, разметав рыхлую почву на несколько футов вокруг. Воздух накалился, пахло гарью и озоном.       Оттолкнувшись от земли дрожащими руками, Гермиона вскочила. Всё тело ныло. Первым делом она проверила, не треснула ли палочка при падении, и невербально наколдовала Протего. Щит вспыхнул мерцающим маревом, тут же отразив очередное заклинание, но дрогнул по краям. Палочка в руке завибрировала. Усталость от затяжного боя давала о себе знать.       Безликий Пожиратель Смерти, словно играючи, продолжал посылать всё новые проклятия, которые Грейнджер не всегда успевала распознать по ярким импульсам.       «Слава Мерлину, хотя бы не зеленые», — подумала она.       В холодных стальных глазах своего противника Гермиона не различила и капли жалости. Верный последователь, выполняющий приказ Волдеморта, не проявлял ни тени сомнения, ни интереса к тому, кто перед ним. Двигался скупо, но каждая магическая вспышка полнилась силой. Приближался неторопливо, словно наслаждаясь охотой.       Она маневрировала, удерживала дистанцию, старалась не попасть под удар. Вглядывалась, искала момент. Ее очередь атаковать. Дыхание сбивалось, ноги налились свинцом.       — Бомбарда! — выкрикнула Гермиона, следом отправляя в Пожирателя Смерти невербальные Экспеллиармус и Ступефай.       Мужчина уклонился от взрыва и легко отразил обезоруживающие чары. Но оглушающее заклинание чётко попало в цель, и он рухнул, как подкошенный.       Гермиона не стала терять время и подбежала к поверженному противнику. Колени дрогнули, но она подавила слабость. Выхватила его палочку и сунула в сумку. Затем связала Пожирателя чарами, исключив его из битвы.       Она вытерла ладонь о штаны. Грудь поднималась и опускалась тяжело, прерывисто.       — Нужно срочно отыскать Рона, — пробормотала Грейнджер, изучая обстановку: не появится ли еще кто-то. Она решила, что Рон уже наверняка вернулся из Тайной комнаты с клыком василиска, способным уничтожить чашу Хаффлпафф.       Держа палочку наготове, Гермиона быстрым шагом направилась к главному входу в Хогвартс, внимательно оглядываясь по сторонам. Навстречу ей, прихрамывая, шел Рон с мешком из шкуры дракона в руках. Под защитой чар невидимости друзья приступили к уничтожению крестража Волдеморта.       Грейнджер достала реликвию основательницы и поставила ее на землю. Протянула Рону защитную рукавицу, но он отрицательно покачал головой.       — Твоя очередь, — твердо произнес он.       Мальчики уже уничтожили несколько крестражей, и теперь честь выпадала ей. Гермиона содрогнулась, но, сжав клык василиска в перчатке из драконьей кожи, решительно вонзила его в чашу.       Клык вошел в металл, как нож в масло. Проклятый предмет дернулся, затрясся и, с пронзительным воплем, раскололся пополам, испустив смердящий черный дым. Грейнджер торопливо спрятала клык василиска и осколки чаши, некогда сверкающей серебром, а теперь сломанной и пустой, в свою бисерную сумочку.       Вдруг, словно отовсюду, раздался злорадный голос, усиленный заклинанием, и улыбка, мелькнувшая после успешного выполнения задания, сползла с ее лица.       «Гарри Поттер мёртв. Он был убит при попытке бегства. Он пытался спасти свою жизнь, пока вы тут погибали за него. Мы принесли вам его тело, чтобы вы убедились, что ваш герой мёртв. Битва выиграна. Вы потеряли половину бойцов. Мои Пожиратели смерти превосходят вас числом, а Мальчика, Который Выжил, больше нет. Воевать дальше не имеет смысла. Всякий, кто продолжит сопротивление, будь то мужчина, женщина или ребёнок, будет убит, и то же случится с членами его семьи. Выходите из замка, преклоните предо мной колени, и я пощажу вас. Ваши родители и дети, ваши братья и сёстры будут жить, всё будет прощено, и вместе мы приступим к строительству нового мира».       При этих словах Гермионой овладела паника, сердце сжалось, и, схватив Рона за руку, она вместе с ним побежала на голос в сторону остановившейся битвы. Перед отрядом Ордена Феникса и других защитников замка выстроились в зловещую чёрную шеренгу Пожиратели Смерти с Темным Лордом во главе. На подгибающихся ногах Гермиона протолкнулась сквозь напряжённую толпу и подошла к рыдающей на земле Джинни, которая смотрела, не отрываясь, куда-то вперед, пока по щекам стекали градом слезы. Проследив за направлением ее взгляда, Гермиона впала в кататонический ступор. Безжизненное тело Гарри Поттера. Тело её лучшего друга и названного брата покоилось на руках у Хагрида изломанной куклой. В этот момент все звуки вокруг слились в один сплошной белый шум, сердце стучало в ушах набатом, как сумасшедшее, вторя мыслям Грейнджер: «Нет, нет, нет, нет, нет… НЕТ! Он не мог умереть! Он же обещал, что всё будет хорошо! У него же были чертовы Дары Смерти!»       Гермиона не видела ничего вокруг и не слышала речи Волдеморта. Голову пронзила мысль: а что, если всё еще можно отмотать назад и исправить. «Да, точно, — успокаивала саму себя Гермиона, — портрет Дамблдора должен что-то придумать, ведь это был его план. Он отправил Гарри на смерть, имея лишь призрачный шанс, что Дары сработают, и что погибнет только крестраж внутри, а не сам Гарри». Грейнджер резко отпустила руку Рона, которую сжимала с бешеной силой, и кинулась сквозь толпу обратно в замок.        Она успела убежать ровно в тот момент, когда Невилл отрубил голову Нагайны мечом Гриффиндора, тем самым уничтожив последний крестраж. Уже не увидев, как с рук Хагрида спрыгнул живой Гарри Поттер, как с новой силой разгорелся бой…       В панике Гермиона даже не поняла, как так быстро оказалась перед горгульей в кабинет директора и почему проход был открыт. Она взлетела по лестнице и предстала прямо перед портретом манипулятора Альбуса Дамблдора, как недавно его мысленно окрестила. Бывший директор Хогвартса в удивлении посмотрел на нее и открыл рот, но не успел ничего сказать, как Гермиона выпалила:       — Гарри мёртв! Как же вы могли так с ним поступить? Что нам теперь делать со всем этим?       Она тяжело дышала и чувствовала, как щеки горят лихорадочным румянцем. Все внутренности полыхали безумным огнем ярости.       — Мисс Грейнджер, — мягко обратился к ней Дамблдор, — объясните, что именно произошло?       — Что произошло? — выкрикнула в панике Гермиона. — Гарри отправился в лес один, и эта змеелицая тварь убила его. Вот что произошло! А теперь Волдеморт, видимо, глумится там над всеми и уничтожает остатки Ордена. В этом был ваш Великий план?       — Мисс Грейнджер, мне очень жаль, я не рассчитывал, что всё так закончится. Бедный мальчик, как же всё так… — бывший директор замолк на полуслове, его голубые глаза заблестели под очками половинками.       Но Гермионе было плевать на него и его великое благо, на нее вдруг обрушилось, словно каменная плита, осознание: «Гарри и правда больше нет… Мой друг погиб, а я убежала. Бросила его и кричу на бездушный клочок бумаги в раме». Слезы наконец-то нашли выход и потекли по щекам непрекращающимся потоком, пустота в груди всё разрасталась и разрасталась, угрожая поглотить целиком. Гермиона упала на колени, завыла в голос и не могла остановиться из-за обрушившейся на нее в одночасье ужасной и неотвратимой правды.       Гарри мертв. Они проиграли.       Портреты бывших директоров Хогвартса на стенах молчали в ужасе и переглядывались между собой. Ведь если то, что они услышали, правда, то что теперь станет с магическим миром, а главное — с их школой?       — Мисс Грейнджер… Гермиона, девочка моя, — донесся сквозь истерику до неё спокойный и мягкий голос Дамблдора, — я думаю, что у меня есть решение, выслушайте меня.       Достучавшись до сознания Гермионы и поймав ее взгляд, Дамблдор замолчал и задумчиво посмотрел на директорский стол, где в хаосе были разбросаны склянки с зельями.       — Вам нужно успокоиться и выслушать меня. У Северуса на столе лежит умиротворяющий бальзам, выпейте его, и я всё вам объясню, — произнес бывший директор уже со спокойной и, как ей показалось, равнодушной интонацией.       И на Гермиону накатил очередной приступ ярости. Мысли злобным роем кружились в голове: «Как вообще этот человек смог всех обмануть и манипулировать нами? В его голосе нет никакого раскаяния за содеянное, он просто хочет, чтобы я прекратила истерику перед ним. Какого чёрта мы вообще слушали и никому не рассказывали о том, что он поручил сделать?! Великий Альбус Дамблдор поручил уничтожение крестражей детям! Отправил Гарри на смерть! Директор до последнего не говорил моему другу о предстоящей роли в победе над Волдемортом. Этот великий манипулятор напрямую не объяснил нам ничего, а оставил кучу загадок и умер! — Грейнджер крепче сжала палочку в руке. — Лучше сжечь его портрет, и дело с концом. Что ты вообще забыла тут, Гермиона?! — в отчаяние спросила она саму себя. — Я должна была остаться с Гарри там внизу. Стоять рядом с Роном и орденцами, гордо смотреть в лицо смерти, как, несомненно, сделал мой лучший друг в конце. С чего я вообще решила, что у Дамблдора есть какой-то план на такой случай и что он сможет что-то изменить?! Нет, он больше не обманет никого из нас!»       Гермиона направила свою палочку на полотно с изображением бывшего директора и злобно прошипела: Инсендио, — но ничего не произошло, что, несомненно, ее обескуражило и даже, в какой-то степени, привело ненадолго в чувства.       Портреты вокруг неодобрительно загудели. Дамблдор с удивлением и грустью смотрел на нее.       — На живые портреты наложено очень много чар, мисс Грейнджер, вы же читали «Историю Хогвартса». Заклинания позволяют им храниться долго и защищают от различных напастей, которые могут повредить холст и раму, — сказал бывший директор с ноткой грусти и, тяжело вздохнув, продолжил: — Понимаю вашу злость на меня, но все-таки очень прошу воспользоваться зельем, чтобы вы могли трезво мыслить и понять, что я вам хочу рассказать.       Гермиона, как марионетка с оборванными ниточками, встала с пола, слегка пошатнувшись, и медленно подошла к массивному столу в центре кабинета, где нашла умиротворяющий бальзам среди разбросанных склянок. «Несомненно, его готовил сам Снейп, зельевар никогда не стал бы пить не своей рукой приготовленные микстуры», — предположила она. Грейнджер тряхнула головой, чтобы отбросить лишние мысли, и опрокинула в себя бальзам одним глотком. По телу, начиная с горла, моментально разлилось тепло, приносящее умиротворение, успокаивающее все тревоги. Гермиона уже более хладнокровно посмотрела на бывшего директора, ожидая продолжения разговора.       — Итак, мисс Грейнджер, хочу вам открыть еще одну тайну, узнав которую вы, несомненно, возненавидите меня еще больше, если это вообще возможно, — с тревогой в голосе и с какой-то искоркой безумия в голубых глазах произнес Дамблдор. — Вы с друзьями уничтожили не все маховики времени в Отделе тайн на вашем пятом курсе. Есть ещё один, и он отправляет в прошлое не на несколько часов, как тот, что вы когда-то использовали, а на двадцать четыре часа, ни часом больше, ни часом меньше. Он модифицирован лично мной, с помощью старшей палочки, но никогда не использовался. Такой великий соблазн… чтобы изменить время и вмешаться в чью-то судьбу, но я не смог решиться. Вы знаете, что было много смертей, которые можно было бы предотвратить, и немало ошибок, которые, несомненно, могли бы быть исправлены, воспользуйся кто-то маховиком, — директор тяжело опустил на мгновение веки, а потом печально продолжил: — Думаю, в глубине души я уже знал, что мое время пришло и нужно уступить место другим. — Дамблдор пронзительно и цепко посмотрел в глаза Гермионы, что она невольно вздрогнула. — Молодым и храбрым. Тем, кто поставит во главу угла веления своего сердца, а не разум. Сможет исправить роковые ошибки… Сам бы я ничего толком не изменил, а мог бы навредить еще больше, ведь время — очень тонкая материя.       «Удивительная вещь — время, могущественная, а когда в него вмешиваются — опасная», — мелькнула в голове Гермионы фраза, сказанная директором на их третьем курсе. Судя по его взгляду и хитрому прищуру, он догадался, какая мысль ее посетила, но благодаря умиротворяющему бальзаму это не разозлило и не встревожило Гермиону. Она продолжила спокойно слушать Дамблдора.       — Маховик спрятан здесь, в кабинете, и вы сможете воспользоваться им, чтобы изменить один день и спасти тех, кого сумеете, мисс Грейнджер, — закончил свою речь директор и проницательно, жадно заглянул ей в глаза.       Гермиона не отрываясь смотрела на зачарованный холст и отстраненно думала: «Глаза — это зеркало души, а глаза на портрете Дамблдора лживые и пустые, абсолютно бездушные. Вся теплота и участие, которые он якобы демонстрировал всем при жизни, исчезли, а может, их никогда и не было, а был всего лишь фасад для слишком восторженной публики, дальше которого никто не заглядывал. Магический портрет, несомненно, не имеет души, но его рисовали с живого еще человека, а значит, это не моё заблуждение, а мы все просто доверчивые дураки, которые хотели видеть в могущественном волшебнике доброго дедушку. Дамблдор ведь опять просил студентку взять ответственность на себя и решить то, чего он сам не стал бы делать. Безжалостный манипулятор!» Злой червячок точил мысли, но на периферии сознания билась одна, и она была решающей: «Я могу спасти Гарри!»       — Вы же знаете, что я согласна это сделать. Где маховик времени? — без всяких предисловий, решительно, как бывший директор, по всей видимости, и рассчитывал, ответила Грейнджер, заметив, как уголок губ Дамблдора дернулся в улыбке, а глаза сверкнули победным блеском, но он тут же взял себя в руки.       — В директорских покоях, рядом с жердочкой Фоукса, есть каменная плитка, на которой нарисовано перо. Используйте на ней заклинание левитации и тайник откроется. Подождите, мисс Грейнджер, — поспешно воскликнул бывший директор, когда Гермиона уже дернулась в сторону двери в спальню, не став слушать дальнейшие объяснения. — Маховик находится в зачарованной шкатулке, пароль к ней — «Высшее благо».       У Дамблдора хватило совести потупить взгляд перед ее взбешенным взором, которым она его одарила, когда резко развернулась в сторону портрета, а после чего достаточно грубо бросила:       — Ещё есть что-то, что я должна узнать?       «Высшее благо! Просто немыслимо. Надо потом придумать, как спалить его портрет к Мерлину и Моргане, чтобы он больше не пудрил никому мозги своим благом», — думала Гермиона, ожидая ответа. Она нервно стучала ботинком по полу и не могла устоять на месте, а лишние разговоры только мешали ей действовать.       — Нет, но не используйте маховик сразу, вернитесь сюда, я вам объясню принцип его активации, он отличается от стандартных. Да, кстати, мисс Грейнджер, в спальне есть чемодан Северуса, где хранятся его зелья и некоторые наработки по ним, думаю, вам стоит уменьшить его и взять с собой, положив в вашу сумочку с незримым расширением, — подмигнул ей Дамблдор и продолжил: — Он, несомненно, может пригодиться. Пароль от него — «Безносая змея», — лукаво улыбнулся бывший директор.       Гермиона кивнула и, развернувшись, последовала к темной низкой двери у дальней стены кабинета, на ходу размышляя о чувстве юмора профессора Северуса Снейпа. «Хорошее описание для Волдеморта», — решила она, весело хмыкнув.       В директорских покоях Грейнджер бегло осмотрела аскетическое убранство спальни с преобладающими черными и темно-зелеными тонами. Она решила, что Снейп всё тут переделал под свой вкус. Лишней мебели и личных вещей в комнате не было, только кровать, тумба, секретер со стулом и книжный шкаф. Исходя из своих наблюдений за Дамблдором на протяжении всей учебы, когда он ещё возглавлял Хогвартс, тут, несомненно, было что-то экстравагантное и яркое, предположила она. Конечно же, не в стиле вечно угрюмого зельевара.       С сожалением взглянув на шкаф, битком набитый книгами, Гермиона заметила сундук у стены и направилась в ту сторону. В изголовье кровати, заправленной простым темно-зеленым покрывалом, в роли тумбочки стоял причудливый, со странными рунами по периметру, темный сундук с графином на нем. Таких необычных узоров она еще не встречала и не смогла прочитать, что слегка удивило. Древние руны были одним из ее любимых предметов в школе, а наследство Дамблдора в виде «Сказок барда Бидля» заставило долго корпеть над множеством фолиантов для полной расшифровки загадки. На всякий случай Гермиона проверила сундук на проклятия и, убедившись в безопасности, убрала мешающие предметы на пол, чтобы уменьшить его и забрать с собой. Она мысленно извинилась перед профессором Снейпом за воровство, здраво рассудив, что, если все получится, то зельевар будет снова жив и явно не против. Аккуратно опустив уменьшенный предмет в свою сумочку, огляделась по сторонам в поисках насеста феникса. Холодные щупальца тревоги прошлись по позвоночнику, когда Гермиона его не обнаружила, и, уже собираясь возвращаться в кабинет, чтобы не терять напрасно время в поисках плитки, увидела черную кляксу в виде пера на одном из камней.       — Вингардиум Левиоса, — решительным росчерком палочки Грейнджер указала на камень, и тайник открылся.       Он был совсем небольшой, и кроме красной лаковой коробочки, которая в руках ощущалась вовсе невесомой, там больше ничего не было. Стиснув зубы, Гермиона прошипела шкатулке о высшем благе, и та отщёлкнула крышку. На бархатной подушечке тёмно-бордового цвета лежал обычный маховик времени, точно такой-же, которым она пользовалась сама на третьем курсе. Взяв его в руки, залюбовалась золотым волшебным песком, но резко одёрнула себя и направилась назад в кабинет.       — Маховик у меня. Что нужно знать, чтобы активировать его и перенестись на двадцать четыре часа в прошлое?       Директор некоторое время задумчиво разглядывал ее, после чего сказал:       — Вы должны помнить, мисс Грейнджер, что маховик может стать причиной катастрофических изменений во времени, особенно когда переносит на такой колоссальный срок, ведь вы не сможете с большой точностью вспомнить все события, произошедшие за это время. Однако знание ключевых моментов, которые хотели бы изменить, и того, как это лучше сделать, возможно, поможет минимизировать ущерб. У вас есть план, что именно нужно исправить? Несомненно, одна из главных причин путешествия во времени — это спасение жизни Гарри, но что потом? Он ведь так и останется крестражем Волдеморта.       Дамблдор, изображённый на холсте, замер, словно на него наложили чары неподвижности. Лишь слегка мерцающие глаза выдавали его нетерпение в ожидании ответа.       — Ах! Теперь я поняла, для чего вы заставили меня выпить умиротворяющий бальзам, но, кажется, он плохо работает, потому что мои мысли в смятении, и я совсем не понимаю, директор. Сейчас вы меня отговариваете? — удивилась его словам Гермиона. — Сначала отправляете всё исправить, а теперь сомневаетесь во мне и своем решении, или это какой-то тест? Так вот что я вам скажу: я не отступлюсь от задуманного и спасу своего лучшего друга, чего бы мне это ни стоило, а дальше — будь что будет. Это уже будет другой виток времени и другое будущее, — гордо вздернув подбородок, запальчиво проговорила Гермиона. — Думаю, что до финала битвы успею уничтожить чашу и проследить за змеей, когда «Тот-кого-нельзя-называть» появится в Запретном лесу со своими приспешниками. Возможно, мне даже стоит обратиться к директору Снейпу, — продолжила она с ехидцей в голосе, — и всё рассказать. После просмотра его воспоминаний в омуте памяти Гарри нам сообщил, что профессор Снейп всегда был на стороне Ордена Феникса и хотел уничтожить Волдеморта.       — Возможно, вам и правда стоит прийти с этим к директору Снейпу, — спокойным голосом начал Дамблдор, — и Северус, несомненно, поможет. Но вы так и не ответили на мой вопрос, что собираетесь делать с частичкой души Волдеморта внутри Гарри? Пока она будет существовать, Том Риддл всё ещё останется бессмертен и сможет опять вернуться, и тогда виток зла снова…       — Прекратите немедленно! — повысив голос и придя в смятение от своей выходки, резко перебила его Гермиона. — Я не понимаю, что вы делаете и чего хотите добиться этим разговором. Это раздвоение личности? Потому что несколькими минутами ранее вы пытались меня успокоить и дать мне решение проблемы… Я не стану отступать от задуманного, говорите, как использовать маховик, и я ухожу. — Поставив точку в разговоре, Грейнджер почувствовала, как от ее пылкой речи загорелись щёки.       Дамблдор замер в молчании на портрете, скрестив руки на коленях, потом вздохнул и слегка кивнул, как будто решившись.       — Так как маховик уже зачарован ровно на двадцать четыре часа, — в очередной раз подчеркнул бывший директор, — на нем не потребуется делать соответствующее количество оборотов, а всего один. Однако для этого понадобится мощный выброс магической энергии с помощью заклинания, которое придется наложить на маховик. — Дамблдор тяжело вздохнул и, как показалось Гермионе, посмотрел на нее глазами, полными затаенной печали. Затем он закончил свое объяснение: — К сожалению, мисс Грейнджер, я не упомянул одну важную деталь. У вас будет всего один шанс, потому что заклинание для выброса энергии — Бомбарда.       Дамблдор замолчал и опустил глаза на свои руки. В голове Гермионы разорвалась бомба, а кровь отхлынула от конечностей, как будто она уже использовала это заклинание.       — Получается, у меня всего одна попытка, и это при условии, что я не взорву саму себя? — тихо прошептала Гермиона, а после решительно вскинула голову. Она тряхнула своими кудрями, почувствовав внутри себя прилив такой родной и теплой, искрящейся магии. Та разгоняла во всем теле кровь, боролась с охватившим напряжением и страхом. Сердце забилось в бешеном ритме и уже смелее, Грейнджер добавила: — Значит, так тому и быть! Я сделаю это, спасу Гарри и тех, кого смогу. Всё равно у меня нет других вариантов.       Она коснулась металла на запястье и проверила время. Последний раз взглянув на портрет бывшего директора, который теперь почему-то упорно не встречался с ней глазами, Гермиона вздохнула, взяла себя в руки и, крутанув песочные часы один раз, решительно произнесла заклинание, направив палочку прямо на маховик, надетый на шее.       Как ни странно, но маховик времени взорвался не сразу, а сначала ее поглотила оглушительная тишина. Стекло сосуда, удерживающего песок, разбилось как будто в замедленной съемке. Сверкающие крупинки рассыпались вокруг, окутали Гермиону непроницаемым золотым коконом, и в этот момент она растворилась в пространстве, даже не заметив, что за секунду до ее исчезновения в кабинет вбежал живой Гарри Поттер. Осипшим голосом тот воскликнул:       — Мы победили, Гермиона! Победили, и он наконец-то окончательно мертв! Я никак не мог тебя найти, а ты здесь… — Затем, встретив удивленный и растерянный взгляд Дамблдора, он уточнил: — Куда она исчезла?

      ***

      Когда золотой кокон волшебного песка рассеялся вокруг и к Гермионе вернулись слух и зрение, она разогнала ночную тьму с помощью Люмоса и внимательно осмотрелась. Директорский кабинет исчез. Неприятный холодок страха прошелся по ее позвоночнику.       Это казалось совершенно невероятным, ведь согласно принципу действия маховика, она должна оказаться в той же точке пространства, но в другом времени, когда использовала его. А именно — первого мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года в пять часов тридцать минут утра.              Порыв ветра взметнул горсть листьев у поваленного дерева, и те, закружившись беспечным хороводом, опали к ее ногам. Гермиона тяжело сглотнула.       «Что здесь происходит? Почему я в лесу? И, великий Мерлин, это что, желтая листва? Но как же так, сейчас поздняя весна, а не осень… Что, если маховик сработал неправильно?» — занервничала Грейнджер и решила, что ей следует попасть в Лондон, в безопасное место, чтобы убедиться, где она и в какое время попала.       Первое, что пришло на ум, чтобы посмотреть который час — это «Биг-Бен», и Гермиона трансгрессировала к ограде башни. Подняв голову, увидела, что сейчас сорок пять минут пополуночи, однако это ничего не сказало ей о дате. Заключив, что появляться в магической части Лондона будет опасно, так как их «Золотое трио» объявлено в розыск Волдемортом, и кто-то может выдать ее, она решила изменить внешность и проникнуть в «Косой переулок» инкогнито. Тем более, у нее было несколько пузырьков с оборотным зельем и сундук Снейпа, который Гермиона еще даже не открывала.       Посмотрев по сторонам, она не увидела прохожих, у которых можно было бы узнать сегодняшнее число. «Да и кто гуляет в полночь, тем более в такую прохладную ночь?» — кольнула мысль. Она наложила на себя на всякий случай чары невидимости, затем приманила из своей верной сумочки пузырек с зельем и светлый волос какой-то незнакомой женщины и залпом выпила мерзкую густую субстанцию. Когда рост уменьшился, а тело, наоборот, расширилось, и Грейнджер превратилась в низкорослую полную блондинку, она очистилась с помощью заклинания, затем трансфигурировала свою неподходящую под новое тело одежду. Накинув на голову капюшон неприметной коричневой мантии, она трансгрессировала на Чаринг-Кросс-Роуд к «Дырявому котлу».       В таверне Гермиона наконец-то согрелась после пронизывающего уличного ветра. Осмотрев все столики и, к счастью, не узнав никого из трех ночных посетителей паба, решила всё же обратиться к бармену, чтобы попросить у него газету. Когда она двинулась к стойке, тот уже отвернулся от нее и вышел в другое помещение. Но Гермионе он уже оказался не нужен, так как ее взгляд упал на «Ежедневный пророк». У нее перехватило дыхание. Волосы на затылке, кажется, встали дыбом.       «30 октября 1981 года», — гласила газета, — «пятница».