Nimbus 2000

— Я же рядом, всё под контролем, — Ямато улыбается и толкает в плечо. — Да не ссы! Сдохнем, так сдохнем! Зато весело скоротаем время перед смертью! Даже просто сидеть за рулем чужой машины без прав — страшно, а брюнет ещё и требует перестать бояться и тронуться с места. Харука сам накликал беду, когда открыто восхитился манерой вождения и самим авто, подкинув Эндо повод для новой встречи. Лишних причин побыть вдвоём с Сакурой не бывает, и предложение научить водить стало следующим шагом для сближения. Встретиться сразу после сеанса не получалось катастрофически долго: целых десять дней. Они оба были заняты нескончаемыми делами, плюсом, состыковаться по времени не удавалось из-за абсолютно разных образов жизни и часов активности. Когда Сакура просыпался — Эндо только ложился, не забывая кинуть смс-ку с пожеланием хорошего дня. Непреодолимая тяга к общению с Харукой окутывала тяжёлым смогом, мешала сосредоточиться на работе, драках, домашних делах, и компенсировать нехватку разноволосого парня в жизни удалось лишь за счёт ежедневных созвонов. Эндо не скрывал удивления и счастья, когда младший согласился поболтать, а после умудрился превратить общение по телефону в вечернюю традицию. Первые разы Харука отвечал скованно, словно они и не сблизились за дни проведённые в салоне и океанариуме, пока до Ямато не дошло — он не хочет спалиться перед друзьями, сопровождающими его на вечерних патрулях по городу, и стал звонить ближе к ночи. Сакура всегда брал трубку, отвечал даже сквозь сон, громко зевая и бурча про режим дня, иногда засыпал обратно во время разговора, сладко сопел под мерный голос Эндо. Такииши никогда не говорил с ним настолько долго, при том, что они живут вместе и общаются с начальной школы. Приятно, когда обожаемый человек слушает тебя, отвечает и проявляет встречный интерес. — Я боюсь её разбить! Или сломать! — Харука нервничает до заиканий и запинок, от волнения не получается даже поставить ступни на педали. — Выжимай сцепление, давай, — Эндо улыбается при взгляде на дрожащее колено, наконец-то сдвинувшееся с мёртвой точки, — включай первую передачу. — Как её включить?! — Сакура пыхтит и краснеет, ищет взглядом разноцветных глаз на рукоятке единицу и вздрагивает, когда тыльную сторону ладони уверенно обхватывает чужая. — Во-о-от так, — Ямато сжимает руку Сакуры вместе с рычагом, плавно ведёт до упора влево и вверх, — аккуратно, не спеша, отпускай сцепление и одновременно, не сильно нажимай на газ. Харука бесится — у него ничего не выходит, он понимает принцип работы в голове, но ноги буквально игнорируют приобретённые знания и не слушаются. Объяснения Эндо: «почувствуй машину» раздражают внутреннего романтика Сакуры, ждущего знаков от Nimbus об их сближении и возможности проехать хотя бы пару метров. Автомобиль жалобно дёргается и глохнет раз за разом, не понимая: за что любимый владелец посадил за руль неумеху? Чем она заслужила стать подопытной, будто дешманская развалюха? — Всё получится, — Ямато не теряет веры в Харуку и гладит мягкие, разноцветные волосы, — давай, хорош трястись, это просто тачка. — Ну-ну, — Сакура скидывает руку с макушки и заново поворачивает ключ в зажигании, — ты говорил, что она твоя любовница. Почему, кстати, тогда зовёшь её Nimbus? И именно 2000? — Она такая же быстрая и мощная, как метла из вселенной Гарри Поттера. Если научиться ей управлять, то превращается в лучшее орудие для победы в скоростных игрищах. Харука задумывается о перевивающихся и сложных взаимосвязях в голове Ямато: он всегда красиво и элегантно смешивает разные вещи, совмещает и создаёт нечто своё. Сакура не разбирается в мире о Поттере, не знает о нём ничего, кроме модели метлы, надписью наклеенной на машине. — Может провести тебе мастер-класс? — Я уже ездил с тобой и знаю, как ты водишь. — Перепрыгивай на пассажирское, устрою тебе шоу. И он устраивает. Чистую, безупречную, безумную игру на выживание. От Эндо за рулём срывает башню: дымится всё тело, как и резина на Nimbus, визжащая от сцепления с асфальтом и скользящей по нему. Шум двигателя заполоняет собой всё пространство вокруг и внутри машины, рёв мотора поглощает вопли Харуки, не понимающего смеси эмоций в груди. Инерция тягает его в каждом повороте в разные стороны, ремень до боли впивается в тело, не в силах удержать подростка в сидении, заставляя вцепиться руками в подлокотник. Адреналин вперемешку со страхом несутся по венам, разносят экстремальное чувство от кончиков пальцев до макушки. Оно проникает под черепную коробку и пульсирует до треска. Эндо самый настоящий психопат и манипулятор — заставляет проживать и пропускать через себя всю мощь автомобиля, вариться в котле из беспомощности, переполненном эмоциями, и пересекать грани необузданных чувств. Сакура задыхается от доверия к Эндо, перестаёт судорожно искать педаль тормоза и растворяется в эйфории от безумства: — Это пиздецки кру-у-то-о! — восторженно выкрикивает в открытое окно и высовывает руку, борясь с попутным ветром. Улыбка на губах Харуки возносит до небес и Ямато готов безостановочно колесить по городу. Демонстрировать своё безупречное мастерство, подчинять законы физики с математической точностью, до рвоты от мотания по салону. Пальцы стискивают руль покрепче, пока мир сужается до двух самых важных в нём вещей — управление машиной и заливистый смех Сакуры. Эндо сосредоточен до судорог в каждой мышце, летит по трассе на грани с потерей управления, но Харука словно сливается с парнем и Nimbus, ощущает их, как самого себя — ясно, чётко и полностью вовлекается в выверенные движения водителя. — Я, кажется, понял, о чём ты говорил, — прерывисто дышит младший, едва они тормозят на светофоре, — блять, это так классно! Какой же ты крутой, Эндо! Ямато потряхивает от восхищения в разноцветных глазах, от чужих эмоций, направленных только на него одного и забывает, как дышать. Сакуру хочется притянуть к себе ближе, страстно поцеловать и не позволять смотреть на других таким взглядом. — Я многому могу тебя научить, — двусмысленная фраза, на удивление, не портит момент, — только скажи и я сделаю для тебя всё. Сакура ощущает каждое слово, как новое признание, смущается, закусывая щёки изнутри и отводит взгляд обратно к дороге. Светофор никак не переключается на зелёный, таймер показывает ещё долгих сто двадцать секунд и уйти от темы не получится — в бирюзовых глазах преданность служебной собаки, умиротворённый штиль, игнорировать её чистой воды кощунство и Харука тяжко вздыхает, принимая вызов судьбы. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, верно? — Я не могу ответить тебе взаимностью, и мне правда жаль… — Сакура, — Эндо перебивает не только словами, обхватывает длинными пальцами за подбородок и поворачивает бледнеющего парня к себе лицом, — я не жду ответной любви. Не думай об этом. — Но ты же постоянно намекаешь! — Просто говорю о своих чувствах, не более, — грустная усмешка режет слух, — любимые люди всегда меня отвергают, я привык. — Я тоже отвергаю, если тебе тяжело тусить со мной, то… — Сакура скованно замолкает, не понимая, как лучше: перестать общаться и не травить чужую душу или что? — Нет, мне хватает нашего времяпровождения для счастья. Хотя, кое-что может сделать меня ещё счастливее. Харука жмурится, боится оттолкнуть тянущегося к нему Эндо и загнать его в пучину отчаяния — он помнит чувство отвержения другими, такого и врагу не пожелаешь. Если для поддержания хороших отношений с небольшой радостью для Ямато нужно пожертвовать своим первым поцелуем, то так тому и быть. Широкая ладонь скользит по виску, зарывается в волосы, отвлекая от неизбежного, и Сакура удивлённо выдыхает. Нежный, невинный поцелуй в лоб расслабляет, растекается тёплой волной, смывающей тревогу, и от новых чувств начинает кружиться голова. Тело ощущается совсем-совсем невесомым, лёгким, как пёрышко. Открывать глаза и оказываться в мире, где он отшил Эндо с минуту назад не хочется. — Погнали, — Ямато выдыхает почти в губы и Сакура не успевает сфокусироваться на мире. Эндо обхватывает тонкое запястье, укладывает на круглый рычаг, прижимая своей рукой сверху и дёргает влево, переключая передачу. — Первая передача в самом левом верхнем углу, — ладони потеют от тесного контакта с искусственной и человеческой кожей со всех сторон, — вторая внизу, третья тут… Мозги кипят вместе с мотором — запоминать расположение скоростей невозможно, пока Эндо крепко держит за руку, поглаживая подушечками пальцев костяшки и уверенно крутит руль, совладает с тяжеленой машиной в каждом повороте, позволяя задней оси вилять. Харука прикусывает кончик языка и понимает: выводы о не взаимности сделаны рано. Ямато великолепен. Гонки по городу длятся до рассвета, и Сакура влюбляется в чувство свободы. Ему нравится слияние с движением и скоростью, уверенная и точная манера вождения Эндо, которую он старательно пытается перенять. Попытки обуздать Nimbus больше не пугают, не кажутся напрасными и нелепой ошибкой, нет, теперь они распаляют в груди азарт и понимание машины. Харука нутром чувствует каждый оборот двигателя, нужный момент для переключения передач и рефлекторно сдвигает рычаг в нужные стороны, под чутким контролем старшего и страховкой в виде ладони поверх своей. Ему нравится всё — мощь стартующей с места железной махины, бьющий ключом адреналин внутри, уверенные прикосновения Эндо и похвала. — Ты нечто, Сакура, — открыто улыбается парень, — быстро учишься. Думаю, скоро будешь учиться и дрифту. Харука верит словам Эндо и робко улыбается в ответ. Время с Ямато каждый раз пролетает незаметно: что тогда в торговом центре, что на сеансе, что сегодня. Даже телефонные звонки, по традиции затягивающиеся на несколько часов. И стыдно признаваться самому себе, но он не готов отказаться от общения или встреч с Эндо. Он не хочет расходиться с Эндо и на секунду представляет, как было бы классно не попасть сегодня домой, остаться с парнем подольше. Да и смысл разъезжаться, если они договорились два дня подряд обучаться вождению, пока у них свободны эти вечера? Эндо добродушно и устало позволяет доехать до парковки, насладиться последними минутами вождения на сегодняшнее утро и томно потягивается. Сон, как рукой снимает, когда машину с неудержимой силой ведёт в сторону и руль вылетает из рук побелевшего от испуга Сакуры. Nimbus глохнет от брошенных разом педалей и судорожного перевода в нейтраль, замирает наискось на пустом уличном паркинге и ждёт помощи владельца. Ямато слишком расслаблен для человека, которому сломали машину, и Харука не уверен — хорошо это или плохо? Он же сломал любимую игрушку парня, а тот и бровью не повёл! — Останься у нас с Такииши, — Эндо полусонно смотрит на перепуганного подростка, облокачиваясь на дверную раму, — я не хочу сейчас менять пробитое колесо. Автобусы до тебя не ходят, а одного домой не отпущу. — Ладно? Сакура не уверен в правильности решения остаться в квартире с двумя психопатами. К Ямато есть какое-никакое доверие, а реакцию Чики на появление в их доме чужака предугадать невозможно. Наличие Умэмии рядом помогло бы избавиться от нарастающей тревоги, сдержать рыжего в случае нападения, но тот наверняка пускает слюни на подушку, представляя, как засадит всю крышу овощами и установит теплицу. Харука тяжело вздыхает и вылезает с водительского сиденья, не забыв нажать на кнопку для перевоплощения кабриолета в обычный седан. В конце концов, риск — дело благородное.

***

«Мне пора начинать каркать профессионально», — загнанно думает Сакура и мысленно даёт себе подзатыльник. Не встретиться с Такииши в их с Эндо квартирой было бы и правда странно, а вот столкнуться в ванной с Умэмией — реально неестественно. Они молча пялятся друг на друга и Харука впервые видит полный замешательства взгляд главы ветролома. Сакура всего-то хотел попить воды и передвинуть спящего Ямато, освободив себе место, завалиться обратно под тёплый бок и спокойно доспать. Растерянные голубые глаза начисто смывают остатки сонливости. — Доброе утро, что ли? — шепчет Умэ, неловко почёсывая затылок. — Доброе утро?! Утро?! Сейчас полдень, лопух, блять, — Харуку раздражает собственный шипящий шёпот и неожиданная встреча, — ты чё тут забыл?! — А сам?! — Хадзиме ловко уходит от ответа, провоцирует и без того злющего Сакуру. — Колесо пробило, и Эндо не смог отвезти меня домой после встречи! Уважительная причина, не находишь? — Ох, какая досада, надеюсь, он не сильно расстроился? Эндо очень любит свою машину… — Умэмия, не сливайся с ответа! Чё ты тут делаешь?! Хадзиме показывает язык и отталкивает с порога, выпихивая за дверь, захлопывая её аккурат перед носом первогодки. «Пиздец», — понимает Сакура. Эндо ненавидит Умэмию, он не хотел пускать его даже в машину, а теперь тот в квартире и предчувствие скорого замеса окутывает с головой. Может, повезёт, и Ямато проснётся в хорошем настроении, или не успеет заметить присутствия главы ветролома, или хотя бы не полезет с ним в драку? Харука на цыпочках крадётся обратно в спальню, озираясь по сторонам и надеясь не встретить ещё и рыжего. Тщетно. Колесо фортуны сто процентов пытается переехать Сакуру, раскатать под тяжёлым взглядом янтарных глаз. Такииши скучающе рассматривает разноцветные радужки и не понимает: чем первогодка зацепил Эндо с Умэмией? — Э… привет, — Сакура всеми мыслями пытается накаркать появление Ямато и осекается, понимая, что тогда раскроется и присутствие Хадзиме в доме, — я тут это… — Ты мешаешь пройти, — отвечает Такииши и делает шаг вперёд, не желая слушать сбивчивые попытки оправдаться, — отойди. Харука громко сглатывает и отступает до упора спиной в стену, пропуская мимо рыжего парня, пугающего своим видом даже будучи в плюшевых тапочках с пятнистыми коровами. Перешептывания Умэ с Чикой слышатся невнятными отрывками, разобрать не выходит ровным счётом ничего. Внутренний романтик активизируется от шлейфом тянущегося терпкого, незнакомого аромата и требует немедленно разобраться в происходящем. Сакура мышью крадётся обратно к ванной, прислоняется ухом к деревянной двери, чувствуя себя настоящим шпионом и разоблачителем: — Тише, мы же разбудим Эндо. — Плевать. Диалог обрывается громкими, чмокающими звуками, смешивающимися с приглушёнными стонами, и Харука теряет дар речи. Мечтает стереть себе память и сбежать подальше от нарастающих, пошлых хлопков. Пулей несётся обратно в спальню к Эндо, с неудержимым желанием заткнуть ему уши и не позволить услышать звуки секса, разносящиеся по квартире. Или это просто наваждение и на самом деле голоса только в его голове? Ступня цепляется за край ковра, и всё тело, обмякшее от стресса, пластом приземляется на пол. — Нахуй-нахуй-нахуй! Соль в глаза, соль в глаза, блять! — сдавленные выдохи всё же будят парня. — Сакура, что случилось? — Ямато приподнимается на локтях, заспанно рассматривает подростка, собираясь за шкирку вернуть того в постель. — А? Не-не, спи, всё хорошо, — он не умеет врать, а удача сегодня явно не на его стороне, — всё просто замечательно. — Я в курсе, что Такииши сейчас потрахивается с белобрысым гандоном в ванной, — брюнет роняет голову обратно на подушку и сворачивается комочком, — надеюсь у него хватит мозгов снова уйти, пока я не встал. Сакура чувствует чужие эмоции, как свои — видимо слился с Эндо и Nimbus достаточно крепко за прошедшую ночь — тщетно пытается разобрать, где чьи мысли и чувства. Такииши и Умэмия сейчас кажутся конченными уродами, оба в равной степени: они знают о любви Ямато к Чике и ненависти к Хадзиме, но занимаются сексом в соседнем помещении, не стесняясь и не заморачиваясь над реакцией Эндо. Сердце щемит от обиды за брюнета и разочарования в главе — нельзя быть таким лицемерным козлом по отношению к одному и оставаться хорошим с другими. Харука неуверенно гладит чёрные волосы, зарывается в густую копну подушечками пальцев, легонько массируя, надеясь хоть капельку облегчить чужую боль и досаду. — Если не хочешь услышать лишнего или увидеть, то ложись обратно, — шепчет Эндо. Сакура перелезает к стенке, стараясь не задеть огромный комок из укутанного в одеяло тела, занявшему половину кровати и понимает — заснуть они больше не смогут.

***

— Эндо, как же вкусно ты готовишь! Просто пальчики оближешь! Сакура яростным взглядом пилит главу Ветролома, не понимая — он реально тупой или прикидывается? Просто недалёкий или натуральный садист? Ему самому и кусок в горло не лезет, интерес к стряпне Эндо не может победить желание засунуть два пальца в рот и проблеваться, избавиться от засевшей в желудке неприязни. Злость Ямато видно невооруженным глазом: все мышцы на спине напряжённо дёргаются под майкой от каждого слова Умэмии, вторая треснутая кулинарная лопатка отправляется прямиком в помойку, и шипение, в такт маслу, вырывается из Харуки: — Заткнись и ешь молча, — младший удерживается от порыва воткнуть бамбуковую палочку прямиком в глаз Хадзиме, — раздражаете. Оба. Эндо успевает в последнюю секунду: останавливает кулак Такииши в миллиметрах от лица Сакуры и намертво сжимает руку. «Я даже не заметил», — зрачки расширяются от осознания — месиву быть. Из-за его длинного языка, не удержавшегося за зубами и ляпнувшего правду от всего сердца. Он не подумал о невменяемом поведении и реакции Чики. Просто высказался, довёл атмосферу до финальной точки кипения. Эндо пинает ногой стул вместе с Харукой, выталкивая с кухни и перекрывает собой проход. «Широченный.» — Сакура изумленно смотрит снизу вверх на спину, защищающую от, минимум, с десятка переломов. — Если он тебе хуёво сосёт, то и отыгрывайся на нём. — Такииши, стой! Кухня превращается в блядский Колизей: Умэмия хватается за плечи Чики, тщетно пытается оттянуть от Ямато, который не помогает избежать побоища, наоборот, усиливает хватку на кулаке до хруста. Не позволяет дотянуться до Сакуры, превращается в бетонную стену с колючей проволокой, не впуская и не выпуская никого через дверной проём. Такииши умудряется извернуться и зарядить сразу два удара по лицу. Первогодка не доверяет собственному слуху — секунду назад был треск костей или всепоглощающей любви к рыжему? — Эндо, — Харука обхватывает Эндо поперёк груди, сжимает до общей боли, — пойдём на улицу, — упорно тянет назад, ближе к себе и подальше от старших, — идём! Тащить здоровенный шкаф в виде Ямато неимоверно сложно. Парень упирается, сверлит взглядом парочку, уверяясь, что Чика не кинется на Сакуру со спины, не убьёт на месте за длинный язык. Что у Умэмии достаточно мозгов и сил удерживать машину для убийств на месте, пока они не выйдут из дома. Ладонь назойливо гудит от заблокированного удара и чего-то странного, непривычного. Нового. Периферийное зрение уловило рывок Такииши и отправило прямую команду в мозг — защищай. Пусть бьёт кого угодно, самого Ямато можно круглые сутки, только не Харуку. За него определённо стоит бороться с собственным божеством. Руки потряхивает от внутреннего противостояния и безграничного обожания сразу к двум парням. — Эндо, шагай, блять. Обхватить запястье не выходит, оно слишком большое и Сакура видит единственный выход не отпускать от себя Эндо — сплетает пальцы, сжимая покрепче, подхватывает свободной рукой ключи от машины и документы с обувницы. Им необходимо выйти из дома, убраться подальше от Умэмии и Такииши.

***

— Ты как? — Сакура протягивает холодную банку, присаживаясь на корточки рядом с Эндо. Ямато с высунутым кончиком языка раскручивает болты на автомобильном диске, забавно шикает от обжигающего колени асфальта, царапающего кожу. С удовольствием забирает банку и припадает губами к заранее открытому энергетику. Разноцветные глаза завороженно смотрят на дёргающийся с каждым глотком кадык, на довольный прищур и мокрые пятна пота на серой майке. Приспичило же нимбе сломаться на открытой парковке под палящим солнцем! — Я буду счастлив, если ты переедешь блондинистого утырка, — фыркает Эндо и продолжает снимать колесо, — даже отмажу тебя от копов. — Почему ты не злишься на Такииши? — Я не умею на него злиться, — шина с громким хлопком падает на землю, поднимая небольшой слой пыли, — чтобы он не сделал и не захотел — я на всё закрою глаза и сделаю. Сакура внимательно всматривается в сосредоточенное лицо, ищет способ поддержать и помочь успокоиться. Его самого колбасит от утреннего инцидента и оккупировавших квартиру мудаков, но Ямато явно приходится тяжелее по всем фронтам. Харука делит последнюю фразу напополам, понимая — парень врёт самому себе. Иначе не остановил бы Чику своим кулаком, а после и лицом. — Эндо, спасибо, что защитил меня, — балонник выскальзывает из рук от неожиданности, — что всё же пошёл наперекор Такииши. Ты, конечно, больной на голову, но отличный парень и хороший друг. — Сакура, — Ямато улыбается во все тридцать два и решает — стать хуже этот день не может. Нежный поцелуй в щёку не смущает, ощущается чем-то обыденным от привычно тактильного Эндо. Никакого отвращения или дискомфорта, сплошная расслабленность, отстраняющая от событий в квартире и чувство защищённости, словно он за каменной стеной. — Поменяю колесо, и поедем завтракать. Сакура улыбается и уверенно кивает, подавая крестовой ключ. Скрывает за приподнятыми уголками губ расцветающую тревогу. У Эндо на лице всё написано — ему пиздец больно.