Invictus

В моей семье есть легенда, что к каждому Дамблдору

в безвыходный момент приходит Феникс.

Альбус Дамблдор

Гермиона накинула на голову мантию-невидимку и аппарировала к деревушке Литтл-Хэнглтон. В кобуре на руке она спрятала палочку, а на каждом бедре было по клинку гоблинской работы. Стоял ноябрь, и было довольно холодно. На работу Гермиона обычно надевала чулки, каблуки и юбки, а сверху накидывала теплый плащ, но сегодня вечером ей не хотелось надевать под мантию-невидимку что-то громоздкое – что-то, что могло бы помешать ей убежать в случае необходимости – поэтому она выбрала пару черных леггинсов и черную рубашку с длинным рукавом, которые она все еще хранила в своей расшитой бисером сумочке с тех пор, как они бежали с Роном и Гарри. Она приземлилась перед маленьким коттеджем садовника Фрэнка, где проснулась почти год назад. Один лишь вид огромного особняка из кирпича и камня вызвал у нее озноб. Окна были темными, за исключением одного на нижнем этаже, светящегося жутким зеленым светом. Она решила, что встреча проходит именно там. Гермиона тихо подкралась к особняку и заглянула в окно. Стекло было довольно грязное, но даже при тусклом освещении она смогла разглядеть внутри несколько фигур в черных мантиях. Она надеялась, что Фрэнк последовал ее совету и убрался подальше от этого места. Теперь ей просто нужно было найти путь внутрь. Аппарировать туда было слишком опасно, и она не могла просто пройти через парадную дверь особняка. Ведьма кружила вдоль задней части здания, выискивая любые незапертые двери или окна, через которые можно было бы пробраться внутрь. Затем Гермиона заметила узкую деревянную лестницу, ведущую на террасу второго этажа. Видимо, ко входу для прислуги. Гермиона поднялась по ступенькам и, вытащив палочку, прошептала Алохомора, а затем дернула ручку. Дверь бесшумно открылась, и Гермиона, глубоко вздохнув, прошла через дверной проем. В кладовой дворецкого на втором этаже царила лишь мертвая тишина. Этот лестничный пролет, вероятно, давал прислуге прямой доступ к летней кухне. Гермиона наложила на ноги заглушающее заклинание и проворно прошла через кладовую в длинный коридор. Он заканчивался открытым балконом с перилами и видом на большой вестибюль дома. На потолке висела массивная люстра, покрытая толстым слоем пыли. Перед Гермионой предстала широкая изогнутая лестница с деревянными перилами замысловатой резьбы. Она осторожно спустилась по ней на цыпочках. Дом выглядел прекрасно, но был наполнен какой-то тревожной аурой, чувствовался отпечаток темной магии, холода и зла, словно его стены были пропитаны памятью об убийстве. До Гермионы начали доноситься приглушенные голоса. Замедлившись, она стала обдумывать варианты. Если она знала Тома, то он, скорее всего, наложил на комнату защитные чары. Не так ли? Хотя, – подумала она, – он мог не ожидать, что кто-нибудь узнает об этом месте. Поэтому, возможно, не стал применять таких мер предосторожности. Но ей придется быть осторожной. Гермиона пробиралась через темный, неосвещенный дом. Солнце садилось, и во многих комнатах окна были задернуты непроницаемыми портьерами. Гермионе не хватило смелости воспользоваться Люмос, поэтому она просто шла в темноте на звук голосов. Она подошла к двери в темном коридоре. Казалось, что голоса доносились с другой стороны. Ей нужно было проникнуть в комнату, если она хотела узнать, что происходит по ту сторону двери. Сердце колотилось в груди, адреналин струился по венам. Это невероятно глупо. Но она должна была знать, что задумал Том. Возможно, она получит достаточно ценной информации, чтобы помочь Гаспару в его расследовании. Если бы Гермиона смогла упрятать его Пожирателей Смерти в Азкабан, часть ее работы была бы выполнена. Возможно, учитывая волнения общественности по вопросу безопасности Азкабана, вскоре будет построена новая тюрьма. Но у Гермионы все еще были сомнения. Том был слишком силен. Что, если он и был вором, который проник в Историческое общество? Те обереги были одними из самых мощных из когда-либо созданных. Но были безупречно обезврежены; некоторые даже разлетелись вдребезги. Нет, она не сможет нанести большой урон, не ударив по голове: самому Волан-де-Морту. Гермиона содрогнулась, но переборола свой страх. Гермиона сняла амулет со своего браслета и наложила на него чары трансфигурации. Амулет превратился в ворона, и она подкинула его в воздух. Он, хлопая крыльями и каркая, полетел в противоположный конец коридора, звук был слишком громким для тишины холла и заставил Гермиону поморщиться. Она отступила от дверного проема, плотно прижавшись к смежной стене, не смея даже дышать. Мгновение спустя дверь распахнулась, и из нее показались две фигуры. Гермиона не смогла увидеть, кто это был, но они пошли вперед, чтобы проверить коридор. А она, воспользовавшись шансом, повернулась и бесшумно проскользнула в комнату. Гермиона оказалась в большой гостиной. Комнату освещали пыльные бронзовые канделябры, висевшие на стенах, внутри которых горело магическое зеленое пламя. Ведьма прижалась спиной к стене в углу комнаты. Была ли это та гостиная, где Том убил своего отца, бабушку и дедушку? Холодок пробежал по ее спине. Атмосфера в комнате была зловещей. В центре комнаты стоял огромный круглый стол. Вокруг стола сидели Пожиратели Смерти Тома, каждый из которых был одет в плотную мантию с капюшоном и серебряную маску, закрывающую все лицо. У масок были лишь прорези для глаз и отверстия в районе рта для дыхания, из-за чего Гермиона не могла понять, кто есть кто. Ей придется внимательно прислушиваться к их голосам. Ближайший Пожиратель Смерти находился примерно в двух метрах от места, где стояла Гермиона. Но надолго ее внимание не задержалось на сидевших за столом. Ее взгляд упал на связанного человека с кляпом во рту, который висел в воздухе над столом. Под ним, в центре стола, пылал небольшой костер, горящий зеленым пламенем. На столе также стояло зеркало в полный рост и большая чаша, наполненная водой. Сердце Гермионы остановилось. Ее охватил страх, потому что рядом с чашей стояло что-то похожее на большую черную урну. Должно быть, та самая урна, что была украдена из Исторического Общества. Том солгал ей в лицо. Она предполагала, что такого следовало ожидать. Она тоже лгала ему, и он об этом знал. Вероятно, он решил, что, если скажет ей правду, то она сбежит и напишет об этом статью или сдаст его. По правде говоря, она, вероятно, так и сделала бы. Но все равно это не могло не уязвить ее. Особенно после того, как в то утро он пожелал ей успехов в расследовании. Складывалось ощущение, что он насмехался над ней. Это не имело значения. Гермиона сдержала эмоции. Она не позволит, чтобы ее суждения были омрачены чувствами. Мужчина, который предположительно был Томом, стоял перед своим стулом за столом и, по-видимому, наблюдал за человеком, висящим в воздухе. На нем была черная мантия с надвинутым на лоб капюшоном, а лицо скрывала белая маска. Двое Пожирателей Смерти, выходившие в коридор, вернулись. — Всего лишь птица, — объявил один из них. Они заняли свои места. Мужчина в белой маске глубоко вздохнул и заговорил. — Джентльмены, — произнес он, и по голосу Гермиона точно поняла, что это действительно Том. Она не могла сдержать дрожь от сцены, развернувшейся перед ней. — Сегодня вечером вы укрепите узы нашего братства. С этого дня вы будете нести на себе метку своей верности. Метку, что тянется корнями к духу волшебника, чей прах находится в урне перед вами. Величайшего волшебника, когда-либо жившего на земле, и моего предка — самого Слизерина. Вы поклянетесь в своей верности этому наследию, поклявшись магической кровью. Вы примкнете к самому могущественному из когда-либо существовавших братств волшебников, и вместе мы позаботимся о том, чтобы магическая кровь никогда не проливалась понапрасну из-за действий низшей расы. Мы обеспечим защиту нашего вида. В конце концов, магия — это сила. Ему вторил хор голосов: — Магия — это сила! — Сегодня вечером я поглощу силу, заключенную в этом пепле. Но сначала… Долохов? — Том поманил одного из мужчин в масках, тот встал и подошел к Тому. Риддл обхватил его руку, оторвав рукав, и выставил ее на всеобщее обозрение. Он указал на темную метку — светло-красную татуировку, выжженную на загорелой коже. Змея, казалось, двигалась, выползая из черепа. — Сегодня вечером вы все получите метку. Начиная с тебя, Абраксас. Один из близь стоящих к Тому Пожирателей Смерти встал и протянул ему руку. Риддл поднял палочку, пробормотал заклинание, и вырвавшийся из его древка искрящийся луч света зашипел, коснувшись плоти, пока Гермиона с ужасом наблюдала, как на руке Малфоя вырисовывается метка. Абраксас склонился, как будто ему было очень больно, его рука дрожала, а пальцы скрючились. От прижженной кожи поднимался дым. Затем все закончилось. Его заклеймили на всю жизнь. Гермиона наблюдала, как все они, один за другим, без вопросов получали метку. У нее свело живот. Вот что Том подразумевал под «делами». Он проводил собрания Пожирателей Смерти и выполнял темномагические ритуалы. Какая-то ее часть уже знала об этом, но то, что происходило у нее на глазах, пробуждало в ней страх, которому она пока не позволяла вырваться наружу. Хорошо. Возможно, это приведет меня в чувство. Она позволила его обаянию усыпить свою бдительность. Хотя Гермиона все еще не доверяла ему полностью, но чувствовала, что уже на пути к этому. Но больше она не поддастся. Он по-прежнему был опасным и могущественным Темным Лордом, стремящимся уничтожить как магглорожденных, так и магглов. От этой мысли ей стало жутко. Заклеймив всех своих последователей, Волан-де-Морт схватил Долохова за руку и вжал палец в метку. Каждый из присутствующих ахнул, схватившись за руку, и посмотрел на свою метку. Светло-красные отметины почернели и начали жечь. — Когда я призову вас… вы придете. Метка позволит вам аппарировать прямо ко мне. Мои контакты в Министерстве уверяют меня, что в этом году мы выступим против Статута секретности. Я принимаю меры, чтобы быть уверенным не только в том, что мы добьемся успеха, но и в том, что никому из вас никогда не будет грозить тюремное заключение. Мы будем действовать осторожно и размеренно. Мы завербуем самых могущественных ведьм и волшебников магического общества. На это уйдут годы, но мы достигнем наших целей, уверяю вас. Волан-де-Морт поднял голову, посмотрев через прорези для глаз на человека, парящего в воздухе без сознания. Гермиона ощутила комок в горле. Как могло так случится, что этот мужчина обнимал ее прошлой ночью, пока она засыпала? Кто отправил ей продуманные подарки всего несколько часов назад? У нее снова свело желудок. — Моя сила уже соперничает с силой Альбуса Дамблдора. Моя сила и способности неуклонно растут. Скоро не будет ни ведьмы, ни волшебника, способного бросить мне вызов. Каждый из вас находится в самом безопасном положении: рядом со мной. Сегодня вечером вы доказали свою преданность. По этой причине я позволю вам всем стать свидетелями события, которое случается раз в жизни: волшебной трансформации, настолько мощной, что немногие из живущих даже знают о ее существовании. Волан-де-Морт внезапно запрыгнул на поверхность стола. Он подошел к огню в его центре и взмахом руки создал нож. Глаза Гермионы расширились. Что он собирался делать? Она не могла остановить его. Это было бы слишком опасно. Несмотря ни на что, она ощутила боль в сердце. Внезапно ей захотелось быть с ним откровенной, как-то отговорить его от этого темного пути, на который он встал. Я не могу изменить его. Она повторяла это про себя, наблюдая за его действиями с ужасом и ощущая боль разбитого сердца. Воспользовавшись ножом, Том сильно порезал свою ладонь. Кровь капала с его руки, шипя при встрече с пламенем. — Кровь сосуда, — объявил он. Цвет пламени сменился с зеленого на темно-фиолетовый. Он прошел по столу и поднял урну. — Кости мага, — благоговейно произнес он. Он поднял крышку и высыпал содержимое в чашу с водой. В комнате стало пугающе тихо. Затем он поднял палочку и направил ее в сторону парящего тела. — Реннервейт, — пробормотал он. Глаза мужчины распахнулись. Он мгновение оглядывался вокруг, а затем начал кричать. — Силенцио, — прошептал Волан-де-Морт так тихо, что Гермиона едва расслышала. Звук мужских криков резко оборвался. — Немагическая кровь, живая жертва, — сказал он со зловещим смехом. За столом послышались смешки. Мужчина безуспешно боролся со своими путами. Через мгновение на глазах у присутствующих Волан-де-Морт поднял нож и перерезал мужчине горло. Рука Гермионы подлетела ко рту, чтобы сдержать крик. Кровь мужчины хлынула в огонь из раны на горле, в результате чего пламя зашипело и вспыхнуло. Пурпурное пламя превратилось в ярко-красное. Гермиона зажмурилась, сдерживая рыдания. Обескровливание тела мужчины заняло слишком много времени. Беззвучные слезы текли по щекам Гермионы; единственными слышными звуками было капание его жизненной силы и потрескивание пламени. Гермиона глубоко вздохнула, чтобы побороть тошноту. Вскоре тело маггла безвольно повисло в воздухе, его лицо было бледным, а глаза потускнели и обезличились. Гермиона впились взглядом в маску Тома. Она решила, что ненавидит его. Каким образом ей удалось убедить себя, что такое чудовище может заботиться о ней? Она сглотнула желчь, которая грозила подняться. Риддл наклонился и обхватил конец факела, лежавшего в огне и горящего ярко-красным пламенем. Гермиона беззвучно ахнула. Зеркало, обращенное к ней, отражало Тома в полный рост, пока он стоял и смотрел в воду. Что за странная темная магия? Внезапно ее осенило. Зеркало, предсказывающее будущее. Но обычно их использовали для прорицания. Волан-де-Морт смотрел в воду, будто в поисках ответа. Волосы у Гермионы на затылке встали дыбом, когда она перевела взгляд прямо на белую маску, отражающуюся в зеркале. Она сглотнула, пульс так участился, что ощущался в горле. Он плавно поднес пылающий факел к воде. Вместо того, чтобы погаснуть, пламя перешло на ее поверхность и охватило всю чашу, наполняя ее пламенем. Риддл уронил факел. Некоторые из его Пожирателей Смерти резко поднялись, глядя на своего Лорда и явно восхищаясь проявлением магии перед ними. Волан-де-Морт поднял свою зловещую белую палочку; она напоминала длинный фрагмент кости. Он взмахнул древком над головой, выполнив сложное движение. — Aracta Semprula! Sethia Ectirus! Внезапно пламя стало черным, как обсидиан. Затем, не колеблясь, Том шагнул прямо в центр пламени. Гермиона зажала рот рукой, чтобы не закричать. Она почти побежала вперед, чтобы попытаться остановить его. Все тело Тома исчезло в чаше глубиной не более фута. У Гермионы участилось дыхание. Она зажмурилась и откинула голову на стену, чтобы успокоиться. У нее кружилась голова от подавляющей темной магии, наполнявшей комнату. Ей было душно; она ощущала, как магия покалывает ее кожу и затуманивает разум. Гостиную наполнил густой дым; у него был странный, приторно-сладкий запах. Гермиону чуть не стошнило. Минуты шли в терпеливом молчании. Когда дым рассеялся, она увидела, как несколько Пожирателей Смерти склонились над чашей. Пламя исчезло, и вода теперь была спокойной и прозрачной. Фигуры в масках повернули головы, посмотрев друг на друга, но ничего не произнесли. Все застыли в ожидании. Внезапно из ниоткуда раздался пронзительный гортанный крик. Голос принадлежал Тому, но его нигде не было. У Гермионы побежали мурашки по коже. Пожиратели Смерти вздрогнули и начали вертеть головами в масках в разные стороны, пытаясь понять, откуда раздавался крик. Но их Лорда нигде не было. Тишина сильно затянулась. Безжизненное тело висело в воздухе. Гермиона затаила дыхание. Несмотря на то, что она испытывала ярость и ненависть к тому, чему только что стала свидетелем, она также ощущала глубоко укоренившийся страх. Врожденный, глубинный страх держал ее в плену против ее воли. Его крик глубоко потряс ее, проникнув прямо в душу. — Том, — прошептала она одними губами, — где ты? Затем, будто это она призвала его своими словами, он выпал из зеркала для предсказаний, грузно рухнув на стол. Она резко вздохнула. Он не двигался. Его Пожиратели Смерти переглянулись, но никто не произнес ни слова. Пожалуйста, Том,– умоляла Гермиона про себя, – вставай. Через несколько минут он застонал. Фигура в маске, которая, как она знала, была Абраксасом, вскочила со своего места и попыталась помочь Тому встать, но Риддл протянул руку, чтобы остановить его. Он медленно оперся на четвереньки и глубоко вздохнул. Затем приподнялся и встал на ноги. Никто не проронил ни слова, возможно, из страха или благоговения, или от того и другого сразу. Том вытянул руки перед собой. Затем он поднял ладонь, и тело маггла мгновенно загорелось. Несколько его Пожирателей Смерти отпрыгнули назад, заметно потрясенные. Том молчал несколько мгновений. Он вытянул руки, разминая кисти. — Я впитал силу, — начал Том хриплым и тихим голосом, — Герпия Злостного. По всей комнате раздались вздохи. — Но… Герпий? — сказал один из его последователей. — Вы имеете в виду… Герпия? — Ты знаешь другого? — едко выплюнул Том. Пожиратель Смерти опустил голову. Затем Риддл спрыгнул со стола прямо перед Гермионой. Она ощутила исходящую от него темную магию. Ее сердце не могло не наполниться скорбью. Он начал проходить мимо нее. Затем остановился как вкопанный. Внезапно голова Тома мотнулась в сторону. Он стоял к Гермионе спиной, но ей был виден профиль его белой маски. Он медленно повернулся к ней. Он смотрел прямо на нее с расстояния в несколько футов. Она могла видеть белки его глаз, переходящие в алые радужки и сильно расширевшиеся зрачки. Его глаза метались туда-обратно, изучая место, на котором она стояла. Сердце Гермионы начало так сильно стучать в груди, что она испугалась, что он его услышит. Было так тихо, что она смогла услышала, как он глубоко вздохнул через нос. А потом выдохнул. Его Пожиратели Смерти начали переглядываться, а затем снова посмотрели на Тома. Он протянул руку в перчатке прямо к Гермионе. Она задержала дыхание, прижимаясь спиной к стене позади себя, чтобы выйти из зоны досягаемости. Она не смела ни дышать, ни даже глотать. Страх накрыл ее ледяным потоком. Кончики его пальцев оказались в нескольких дюймах от мантии-невидимки и схватили воздух; затем он отдернул руку. Она с тихим облегчением прислонилась головой к стене. Том все еще смотрел на нее; она знала, что он не мог ее видеть, но это не помогало унять тревожное предчувствие, что осело у Гермионы в животе. Мог ли он чувствовать ее? Неужели за последние месяцы они стали настолько близки, что он мог ощущать ее присутствие? Она наблюдала, как маска наклонилась вперед, а затем Том снова повернулся к своим Пожирателям Смерти. Теперь она смотрела на его спину под мантией и благодарила свою счастливую звезду за то, что ее присутствие не было обнаружено. Она прерывисто вздохнула, немного успокоившись. — Джентльмены, — обратился Волан-де-Морт к своим последователям, — если вам дорога ваша жизнь, никогда не говорите о том, что произошло здесь сегодня вечером. Вы можете идти. Наши сегодняшние дела завершены. Его последователи еще мгновение сидели, уставившись на него. Затем, один за другим, каждый из них поднялся, пересек комнату, встал перед Томом и низко поклонился, прежде чем аппарировать. Абраксас ушел последним. Когда он исчез, Гермиона осталась наедине с Риддлом. Том несколько минут стоял спиной к Гермионе. Он вытянул руку перед собой и согнул пальцы, словно приспосабливаясь к увеличению магической силы. Гермиона попыталась крутануться и аппарировать, но что-то ей помешало. Заколдовал ли он особняк, чтобы только его последователи могли аппарировать внутрь или наружу? Она молча выругалась. Тревога возрастала с каждым мгновением. Ей придется ждать, пока уйдет Том, прежде чем уйти самой. Она не могла просто подойти к двери, открыть ее и выскользнуть из комнаты. Он прошел к столу и взял палочку. Сердцебиение Гермионы ускорилось. Она крепко сжала древо. Должна ли она его оглушить? Внезапно он развернулся, его черная мантия закружилась вокруг него. — Гоменум ревелио, — пробормотал он, взмахнув палочкой. — Дерьмо, — выругалась она. — Ступефай! Ее заклинание отбросило его назад и дало ей несколько секунд, чтобы пробежать через комнату и выломала дверь, спасаясь от жуткой сцены. Она услышала, как он, выругавшись, поднялся на ноги. Ведьма помчалась по коридору, все еще скрытая мантией-невидимкой. В доме стало еще темнее, и она забыла дорогу. Его рычание доносилось откуда-то сзади, и она услышала его крик: — Гермиона! — Черт, — выдохнула она и ускорилась. Наконец Гермиона добралась до вестибюля и достигла подножия широкой лестницы. Она напомнила себе, что он не может ее видеть, поэтому быстро наложила на ноги еще одно заглушающее заклинание и пошла к лестнице. Если бы ей удалось добраться до двери кладовой дворецкого, она смогла бы выйти из дома по лестнице и аппарировать домой. Однако это ей не сильно помогло, поскольку он уже каким-то образом заметил ее присутствие. Это было нехорошо, потому что у нее не было правдоподобного объяснения своего присутствия здесь. — Хватит убегать, маленькая ведьма! — крикнул он ей вслед. Она не остановилась. В темноте Гермиона поднялась по лестнице и помчалась по коридору, как будто адские псы преследовали ее по пятам. Она распахнула дверь, которая, как ей казалось, вела в кладовую дворецкого, но сразу поняла, что ошиблась. Гермиона оказалась в спальне. Ее грудь вздымалась, пока она пыталась отдышаться. Черт. Его шаги эхом разнеслись по коридору, и ведьма поняла, что оказалась в ловушке. Она снова попыталась аппарировать, но не смогла. Гермиона замерла, прислушиваясь к стуку его ботинок по деревянному полу. Он прошел мимо двери в комнату, в которой она находилась, и стук его шагов разнесился по холлу, после чего послышался хлопок двери дальше по коридору. Она решила рискнуть и открыла дверь, только чтобы врезаться в его грудь. — Куда-то собираешься, дорогая? Его руки обхватили ее, словно железные оковы, и толкнули спиной к стене коридора. В темноте она мало что видела, кроме нечетких очертаний его белой маски, призрачного фантома, зависшего над ней. Ее сердце выпрыгивало из груди. Она знала, что он это чувствует, прижимаясь к ней. — Я чувствую твой страх, маленькая ведьма, — его голос звучал тоньше, в его интонации чувствовалось что-то сверхъестественное. Она вырывалась, борясь с ним. Он сорвал с нее мантию-невидимку. — Где ты это взяла? — Отпусти меня, Том! Он усмехнулся. Этот звук был чистым злом. — Так не пойдет, маленькая гриффиндорка. Ты достаточно храбра, чтобы войти в логово змей. Я бы даже рискнул сказать, что она граничит с глупостью. Скажи, мне вонзить в тебя клыки? — его глаза светились красным, самым ярким, который ей доводилось видеть. — Я знаю, как сильно ты намокаешь, когда я кусаюсь. Чем сильнее, тем лучше, верно? — До пошел ты, — процедила она и с силой пнула его каблуком по ноге, сорвав яростное проклятие с его губ. А затем она резко подняла колено и коснулась его паха. Том согнулся пополам и застонал. Воспользовавшись своим шансом, Гермиона высвободилась из его хватки, вырвала мантию-невидимку из его рук и бросилась по коридору. Она выбрала правильную дверь, промчалась через кладовую дворецкого, распахнула дверь и полетела вниз по лестнице. К ее ужасу, позади нее раздались его шаги. — Гермиона, остановись! Черт возьми! — прорычал он. Она направила палочку за спину и, не прицеливаясь, выстрелила в него Спотыкающимся сглазом. Он не попал в цель, и она выругалась про себя. Риддл пустил в нее два заклинания, и оба пролетели мимо нее яркими вспышками синего и красного света. — У тебя дерьмовый прицел! — усмехнулась она, убегая к лесу за особняком. — Как и твой, маленькая сучка! — Я даже не целилась, придурок, — фыркнула она. — Прекрати убегать, Гермиона, — приказал он. Его голос звучал опасно близко. — Я не причиню тебе вреда! — Ты чертов лжец! — сердито выкрикнула она. Гермиона услышала, как он резко выдохнул от разочарования, а затем его шаги ускорились. — Инкарцеро! — выплюнул он. Гермиона повернулась как раз вовремя, чтобы блокировать его проклятие своим щитом. Они оба остановились и встали лицом друг к другу, тяжело дыша. Внутри Гермионы пылала ярость. Несмотря на клятву никогда больше не использовать это проклятие, она ощутила, как оно сошло с ее губ, прежде чем даже осознала, что произнесла его. — Сектумсемпра! Том легко заблокировал его. Она не могла прочитать выражение его лица в маске, но он склонил голову, как бы говоря «О, серьезно?». Внезапно они оба начали бросать друг в друга целый град заклинаний. Гермионе никогда не приходилось ставить блоки так быстро. Риддл бросал проклятия со стремительностью змеи, яростно взмахивая палочкой. Она с трудом успевала защищаться, но все же сумела одновременно произнести несколько заклинаний. Несмотря на ее способность как блокировать, так и бросать заклинания, он продемонстрировал использование той же техники. Риддл явно тренировался в искусстве бикастинга после ее дуэли с Вальбургой. Теперь он владел этим навыком так же хорошо, как и Гермиона. Сейчас ей хотелось бы, чтобы он не узнал о ее способности так рано. — Левикорпус! Риддл заблокировал ее заклинание и бросил оглушающее. Гермиона подняла щит, а затем крикнула: — Диффиндо! Ей удалось отрезать лоскут от его мантии. — Экспеллиармус! Он заблокировал ее обезоруживающее заклинание. — Гермиона, — сказал он строго, словно предупреждая. — Да пошел ты! — она бросила в него жалящее. Том заблокировал ее проклятье, но бросил в нее режущее, порвав ее леггинсы и порезав ногу. Она опустила взгляд и ахнула от гнева. — Круцио! Он ловко уклонился от ее пыточного проклятия и рассмеялся своим глубоким тенором. — Моя маленькая ведьма злится? Ее лицо исказилось от ярости и ненависти, и она направилась к нему, выхватив клинок. Гермиона сократила расстояние между ними за считанные секунды, но он не отступил и не поднял на нее палочку. Он позволил ей поднести лезвие к его горлу. Адреналин зашкаливал в ее крови, и она грубо прижала лезвие к его адамову яблоку, вонзая ему в кожу до крови. Ведьма подняла руку и сорвала с него маску. Его красные глаза светились весельем и яростью одновременно, а на идеальных губах играла ухмылка. — Давай, маленькая ведьма. Ее грудь вздымалась. — Я тебя ненавижу. Он дьявольски улыбнулся, сверкнув ярко-белыми зубами. — Ты ненавидишь меня почти так же сильно, как любишь. Она покачала головой. — Я не люблю тебя. Я собираюсь убить тебя. Он склонился к ее ножу. — Так убей. Ее глаза бегали по его лицу. Теперь он казался немного бледнее, а под его красными глазами появились темные круги. Он все еще был красивым, он все еще был Томом, но только… менее человечным и более… иным. Его глаза сузились. — Ты не сможешь. Это было твоим планом с самого начала, верно? Но ты не сможешь убить меня. Она крепче сжала нож и вжала в его горло. — Ты заслуживаешь этого. Ты убил того человека! Он протянул руку и схватил ее за запястье, отстранив ее ладонь от своего горла и вырвав лезвие. — Он был преступником, маленькая ведьма. Самый худший вид паразитов. Он заслужил это, Гермиона. — Никто не заслуживает такой смерти! — из ее глаз потекли слезы против ее воли. Выражение его лица исказилось от ярости. — Твоя проблема, маленькая ведьма, в том, что ты веришь в то, во что хочешь верить, вместо того, чтобы слышать правду, которую я говорю. Она покачала головой. — Все, что ты говоришь, — ложь. Ты манипулируешь людьми. Ты только и делаешь, что манипулируешь мной! Он засмеялся, его глаза сверкнули от гнева. — Ты говоришь о лжи и манипуляциях, хотя сама являешься самой ярой лгуньей, которую я знаю, Гермиона. Ты хранишь свои секреты и рассказываешь миру, как сильно презираешь меня, но при этом приходишь ко мне каждую ночь. Кто здесь манипулятор? — Я действительно презираю тебя! Это не ложь. Он поднял руку и обхватили ее горло длинными пальцами, притягивая к себе. Том ничего не говорил, но его глаза скользили по ее лицу, ища в выражении ее лица намек на правду. Его взгляд упал на ее губы, и на мгновение ей показалось, что он может ее поцеловать. — Как ты узнала о Поместье Риддлов, Гермиона? Гермиона стиснула зубы, ее пальцы вцепились в его руку в попытке убрать ее от своего горла. — Я тебе ничего не скажу. Не теперь. Его глаза сузились. — Не заставляй меня использовать Легилименцию… детка. Ее рот приоткрылся, глаза расширились от ярости. Она плюнула ему в лицо. — Давай, примени. Если осмелишься. Он дьявольски ухмыльнулся, вытирая ее слюну со своей щеки. — Неверный ответ, дорогая. Его глаза вонзились в ее, и внезапно Риддл проник сквозь ее ментальные стены словно кирка, врезавшаяся в гранит. Его атака без особых усилий разрушила ее защиту, и Гермиона закричала, когда режущая боль пронзила ее череп. Она попыталась применить методику, которой ее обучил Дамблдор, но атака была слишком быстрой и грубой. Ее голова словно раскололась пополам от силы его проникновения. Он копался в ее воспоминаниях с невыносимой точностью. Она провела месяцы, скрывая самые важные моменты в глубинах своего сознания, но те, что остались, были для него как на ладони. Гермиона отвлекла его и закрыла их, но он был быстр. А затем она ощутила. Небольшую трещину в его ментальных стенах. Она вспомнила, чему ее учил Дамблдор: лучшая защита — это удачное нападение. Гермиона рванула вперед, задействуя всю свою ментальную силу и нырнула в разум Риддла, заставив его уступить контроль над ее разумом. Первое воспоминание, с которым она столкнулась, было свежим. Том был в кабинете Слизнорта, и они варили зелье. — У меня есть ведьма, сэр, — Гермиону теплом поглотило острое, всепоглощающее чувство сильной одержимости. — О, как чудесно, Том! Кто эта счастливица? — Мы держим все в тайне… пока. Гермиона ощутила смятение, но Том оттолкнул ее, борясь с вторжением, поэтому она кинулась на поиски, пока не наткнулась на другое воспоминание. Он был в маггловском ювелирном магазине и покупал украшение. Поднеся его к свету, Риддл рассматривал изящного золотого феникса, вокруг которого обвивалась серебряная змея. Тому удалось вытолкнул ее из этого воспоминания, и она ухватилась за следующее. Гермиона надеялась, что сможет найти даже то, где он спрятал свой дневник, если заберется достаточно глубоко. Она проникла глубже в его разум, к черным обсидиановым стенам в ядре его сознания. К ее удивлению, они легко расступились, открывая воспоминания о его пребывании в Хогвартсе, о времени, проведенном в библиотеке. Гермиона остановилась на другом воспоминании. Риддл сидел в темноте своей квартиры, водя руками по лицу и пропуская волосы сквозь пальцы. Его тело было охвачено сильным беспокойством, смятением и напряжением. Он царапал собственную кожу. — Приди ко мне, Гермиона. Перестань бежать и приди ко мне. Ее поглотили чувства голода, отчаяния и потребности обладать. Их интенсивность была сильно чужда Гермионе, давая понять, что она попала под эмоции Риддла. Она коснулась еще одного воспоминания. Риддл отклонился и ударил Альфарда Блэка по носу. Ее быстро выбили из этого воспоминания. Гермиона начала задаваться вопросом, контролирует ли он то, что она видит. Его внутренняя защита рухнула слишком легко, чтобы не беспокоиться об этом. Она нырнула глубже, и перед ней расцвело другое воспоминание. Более молодая версия Риддла рядом с Вальбургой Блэк. Они стояли в душе общежития Слизерина, обнаженные, его рука вжимала одну сторону ее лица в стенку. Его лицо было искажено в презрении, когда он бормотал ей на ухо: — Каково это быть шлюхой для полукровки? Как легко ты отказалась от своих идеалов ради моего члена. Ты же знаешь, что это превратило тебя в потаскуху, да? Вальбурга кивнула, затаив дыхание, и застонала, когда Том вошел в нее. Грудь Гермионы сжалась, ее охватило отвращение. Она не хотела видеть его с ней. У нее не было объяснения, что ее беспокоило в этой сцене. Она знала об их отношениях. Предполагала ли она, что он был девственником? Святым? Гермиона не знала, почему считала его выше плотских желаний. Ее беспокоило, что он исполнял эти желания именно с Вальбургой. Девушкой, одержимой чистотой крови, цепляющейся за устаревшие, фанатичные взгляды, призванные питать не что иное, как ее собственную манию величия. Мать Сириуса, которая безжалостно выгнала собственного сына из семьи. Было невыносимо видеть, как он жестко вбивается в такую ​​женщину. Снова и снова, безостановочно. Она отчаянно пыталась покинуть это воспоминание. Гермиона возненавидела себя за то, что расстроилась из-за этой сцены. К ее облегчению, воспоминание перепрыгнуло вперед. Она была рада, что ей не пришлось смотреть, как он кончает. Синяки окрашивали тело Вальбурги, когда он поднес палочку к ее виску и выдохнул: — Обливиэйт. Перед ней начала расцветать новая сцена. Гермиона попыталась вырваться из-под его контроля, продолжить копаться в его воспоминаниях, но его власть над ее сознанием была слишком сильна. Случилось то, чего она боялась; он поймал ее в ловушку во время ее собственной попытки Легилименции, и теперь она была пленницей его разума. Отпусти. Должно быть, это было его способом наказать ее за попытку проникнуть в его мысли. Отпусти меня. Но воспоминания не исчезли. К своему абсолютному ужасу, Гермиона увидела себя. Она стояла рядом с Томом, облаченная в те же мантию и маску, что он носил этой ночью. Гермиона ощутила, как колоссальная сила наполняет ее тело, словно электрический ток течет по ее коже и бьется в венах. Она знала, что это не воспоминание. Возможно, это было его фантазией? Было ли это чем-то, о чем он фантазировал раньше? Почему он позволил ей увидеть это сейчас? Том взял ее за руку и вывел на огромный балкон. Когда Гермиона посмотрела вниз, то увидела тысячи лиц, бесчисленное множество ведьм и волшебников, приветствующих их. Они аплодировали. Аплодировали им. Том повернулся к ней и провел кончиками пальцев по гладкой маске, закрывающей ее лицо. Их глаза встретились. — Мы едины, Гермиона. Наши души связаны навеки. Моя сила — твоя сила… и твоя душа — моя душа. Будь со мной, Гермиона. Вместе мы будем способны на все. Ты ведь это знаешь, да? На самом деле ты знаешь, что являешься моей родственной душой. Ее охватило смятение. Откуда он мог об этом знать? Знал ли он, что ей нагадали? Она попыталась выбраться из этой фантазий, но Риддл запер ее в своем сознании, словно мышь в острых когтях ястреба. Как волшебник он был невероятно могущественен. Она могла чувствовать его силу в своем теле, которая ощущалась как электрические потоки. Как это вообще было возможно, чувствовать его энергию? Том снял маску сначала с себя, а потом с нее. — Разве мы не можем снять их? — пробормотал он, убирая волосы от ее лица. — Почему ты должна носить маску со мной? Ее грудь сжалась, когда она посмотрела в его глаза, которые больше не были красными, а снова превратились в черные порталы; они манили ее, словно вводя в транс. Она услышала его лихорадочный шепот возле уха и звук аплодисментов позади. — Ты нужна мне, маленькая ведьма. Уступи. Стань со мной единым целым. Мы вознесемся на вершину этого мира подобно богам, которыми и являемся. Ты была связана со мной на протяжении всей жизни и достойна поклонения, Гермиона. Позвольте мне стать твоим. Позвольте мне поклоняться тебе. Это видение и его слова в сочетании с силой в ее венах пьянили. Ее рот приоткрылся, и он завладел им, накрыв ее губы своими и проскользнув языком внутрь. — Моя, — отчаянно прошептал он, отстраняясь. — Твоя, — выдохнула она в ответ. В этот момент, казалось, что больше ничего не имеет значения. Он удерживал ее в восхитительном трансе, из которого не хотелось вырываться. Быть с ним сейчас было подобно эйфории. — Ты тоже мой, Том, — прошептала она. Он кивнул и провел большим пальцем по ее нижней губе. — Каждая частичка, маленькая ведьма. Она повернула голову, взглянув на толпу. Он наблюдал за ней, пока она смотрела на людей. — Мы можем создать новый мир, Гермиона. Она медленно покачала головой. — Не так, Том. Это неправильно. Твоя мечта безумна. Он наклонился и зашептал, обдавая ее горячим дыханием: — Тогда создадим вместе другую. Свяжи себя со мной, и наши судьбы будут едины. Все, чем я являюсь, и все, что у меня есть, будет твоим. Мы сможем воплотить наши мечты вместе. Я могу помочь тебе жить вечно. Она сглотнула. Гермиона знала, что все это было лишь мечтой, и реальность намного жестче и сложнее, чем он представлял. И все же иллюзия была настолько прекрасна, что она задержалась в ней еще на мгновение. — Я бы хотела доверять тебе. Его глаза сузились. — Почему ты не можешь? Что ты скрываешь от меня? — кончики его пальцев проследили линию ее подбородка. — Мне нужно знать. Я должен знать, Гермиона… и я собираюсь все выяснить. Позволь меня, маленькая ведьма. Покажи мне, кто ты на самом деле. Ее глаза расширились. Она попыталась освободиться от его власти над ее разумом. Отпусти меня! Гермиона собрала все свои силы, чтобы вырваться из его сознания. Внезапно ее окутала тьма, будто вокруг разума обвились цепи. Затем она почувствовала, как он проникает в него подобного острому ножу, прорывая ее ментальные стены. Нет. Подумала она в панике. Она попыталась возвести свою защиту, но не успела. Ее голова разрывалась от боли, а Том снова начал перебирать ее воспоминания. НЕТ! Кричала она мысленно, борясь и царапая его, но безрезультатно. Ей всегда говорили, что Риддл — невероятно могущественный и опытный легилимент, но она надеялась, что этот навык он развил, когда стал старше. Очевидно, это была его врожденная способность. Ее охватил страх. Она не могла потерять свое прикрытие. Если он узнает, что она лжет обо всем, то тогда наверняка убьет ее. Точно так же, как убил того маггла. Он проник в воспоминания о ее четвертом курсе. В гриффиндорской гостиной было темно. Она использовала всю свою силу, чтобы размыть портреты в коридоре. Было достаточно темно, и он, вероятно, и так не узнал бы это место, но Гермиона не стала рисковать. Она была с Виктором Крамом. Он поцеловал ее скулу, затем горло. Его руки скользнули по ее талии, а губы вернулись ко рту. Ее волосы были слегка растрепаны, губы влажные и раскрасневшиеся на фоне губ Виктора. Она хрипло рассмеялась. — Похоже, ты умеешь не только играть в квиддич. Глаза Виктора сверкнули, когда он лукаво ухмыльнулся. — Убедилась? Теперь у тебя нет выбора. Ты должна пойти со мной на бал, Миона, — у него был сильный славянский акцент. Гермиона ощутила чужеродную эмоцию, холодный гнев, бурлящий в ее нутре. Она чувствовала ненависть Тома к этой сцене как нечто чужеродное. Воспоминание оборвалось, будто его отшвырнули, как гнилое яблоко. Всплыло новое воспоминание. Недавнее. Ей казалось, что она тает, как лед. Они с Гарри были в палатке, он держал ее за руку и обнимал. Рон ушел. У нее было тяжело на душе. Все казалось безнадежным. Но они с Гарри танцевали вместе. Два лучших друга, находящие утешение друг в друге и осмелившиеся надеяться на лучшее. Для счастья. Для свободы. Для мира. Она не хотела, чтобы он видел это воспоминание. Собрав все имеющиеся силы, ей удалось вытолкнуть Тома из него. Он зацепился за еще одно одно и резко нырнул в него. Ее голова словно раскололась пополам. Воспоминание было о Фенрире Грейбеке. Он представлял Гарри, Рона и Гермиону Беллатрисе Лестрейндж. Она быстро вытеснила его из этого воспоминаний, но он нырнул обратно. Она лежала на полу, боль пронзала ее руку, пока Беллатриса вопила, вырезая на коже букву «М» острым лезвием. Она вздрогнула, снова испытав ту боль, всхлипнула и почувствовала, что ее может вот-вот стошнить. Ощутив ее беспокойство, Том наконец отпустил ее и покинул разум. Она оступилась и почти упала на колени, но он поймал ее в процессе. — Гермиона, — прохрипел он. — Что это? О чем ты мне не говоришь? Она опустилась на колени, сдавленно рыдая. Ее конечности дрожали от силы той травмы, что ей вновь пришлось пережить, пусть всего на миг. Она сжала виски, жгучая боль от его вторжения грозила взорвать ее мозг. Риддл взмахнул палочкой, и волна умиротворения прошла сквозь нее, снимая напряжение. — Кто та женщина, что сделала это с тобой, Гермиона? Кто она? Кто эти люди? Она вздрогнула, но ничего не сказала. Он схватил ее за руки и поднял на ноги. — Скажи мне сейчас. И это не просьба. Гермиона достала клинок из-за бедра и полоснула его по плечу. — Блять, ведьма! — проскрипел он сквозь стиснутые зубы, хватаясь за кровоточащее плечо. Гермиона бросилась бежать. Она не могла позволить ему вернуться в ее мысли; Том подошел слишком близко к истине, нарушив ее зону комфорта. Она сможет аппарировать, если достигнет границы леса. Внезапно перед ней вспыхнуло пламя. Гермиона остановилась и обернулась, сразу поняв, что попала в огненное кольцо. Пламя окружило ее, не оставив выхода. — Нет! — закричала она. Собираясь вновь попытаться аппарировать, ведьма подняла голову и увидела Тома, перепрыгивающего пламя. Нет, он не прыгал. Он летел. Ее охватил ужас, и она впервые осознала, что сильно недооценила способности Риддла. Гермиона предполагала, что он обрел магическую силу со временем, но явно ошиблась. Том таким родился; с силой беспрецедентной мощи. Она была у него в крови. Но она тоже была силой, напомнила она себе, и притом магглорожденной. Он приземлился на траву рядом с ней, темная фигура вырисовывалась на фоне пламени, призрак, появившийся из темноты, словно сам дьявол. Он схватил ее и притянул к себе. — Хватит, черт возьми, убегать от меня. Гермиона подняла клинок, но он обхватил ее запястье, не позволяя замахнуться. — Прекрати, Гермиона! Расскажи мне все. Она покачала головой. — Никогда. Его лицо исказилось от гнева, и он разочарованно мотнул головой. — Ты не оставляешь мне выбора. Она боролась, как разъяренное животное, но Риддл легко ее одолел. — Не делай этого, Том. Я никогда не прощу тебя, — слезы потекли из ее глаз, оставляя дорожки на щеках. — Для тебя нет ничего святого? Он притянул ее к себе, заставив посмотреть ему в глаза. — Ты для меня священна. Почему ты этого не видишь? Сердце Гермионы колотилось в груди, и, когда их тела так плотно прижались друг к другу, она ощутила стук и его сердца. Они стояли молча, окруженные кольцом пламени. Энергия между ними затрещала. Напряжение и влечение были настолько сильными, что чувствовалось почти болезненно. Казалось, он боролся с самим собой. Гермиона знала, что если он решит снова проникнуть в ее разум, она не сможет его остановить. Теперь ее защита была ослаблена и истощена. Она смотрела ему в глаза, молча умоляя. Внезапно тишину ночи пронзил крик. Гермиона узнала этот звук. Она нахмурилась в замешательстве. Звук… Он напомнил ей крик Фоукса. Феникса Дамблдора. Они оба подняли взгляды к небу, и, к полному шоку Гермионы, прямо к ним пикировал феникс. Воспользовавшись мигом удивления Тома, она вырвалась из его рук. Они наблюдали за полетом феникса, оставляющего за собой огненный след. Эта птица не была Фоуксом. Она была совсем другого цвета. Если Фоукс был темно-красным, то этот феникс был золотым. Его хвост горел ярко-оранжевым пламенем, и он, интенсивно махая крыльями, стремился к Гермионе. Размах его крыльев был огромен. Гермиона улыбнулась и подняла руку; птица опустилась, и в тот момент, когда ее пальцы коснулись хвоста, она исчезла с громким треском и искрой золотого пламени.