Invictus

Найди то, что ты любишь, и позволь этому убить себя.

Чарльз Буковски

Риддл проснулся рано утром в субботу. Он не собирался сегодня встречаться с Пожирателями смерти в Дырявом котле, так как они собирались вечером в особняке Риддлов; но у него было кое-что на уме. Том повернулся и увидел Гермиону, свернувшуюся калачиком у него под боком. В комнате было еще темно. Рассвет еще не наступил. Том провел рукой по ее талии, погладил мягкую кожу на боку и, наклонившись, прошептал ей в волосы: — Мне нужно идти, Гермиона. Есть кое-какие дела. — Том, — пробормотала она. — Спи, — шепнул он, проводя костяшками пальцев по ее руке. — Я встану, — тихо сказала Гермиона, ее голос был хриплым от сна. — Нет, милая. Просто спи. Я напишу тебе на нашем пергаменте, когда приду на работу. Она сонно хмыкнула, затрепетав ресницами, а затем, казалось, снова погрузилась в бессознательное состояние. Том еще минуту лежал, глядя на нее; он рассматривал ее изящный нос и очерченные скулы. Его взгляд скользнул по мягкому изгибу ее губ и нежным ресницам, лежавшим на щеках. Затем он сглотнул, и его кадык дернулся, когда он заставил себя откинуть одеяло, открыв голую кожу утренней прохладе. Сегодня была та самая ночь. Он наложил на себя согревающие чары и направился в ванную, чтобы принять душ.

***

Перед рассветом Том сидел у камина в большой библиотеке Малфой-мэнора и изучал Нить жизни, которая была одним из необходимых компонентов для создания Уз души. Он никогда не слышал о таком артефакте, и его работодатель, похоже, тоже не знал о его существовании. Ни в одной книге, которую он когда-либо читал, о ней не упоминалось, и Том был несколько удручен. Если он не сможет найти артефакт, то шансов на то, что он правильно наколдует заклинание, было очень мало. Тому по-прежнему нужны были слезы Гермионы, чтобы закончить зелье. Он чувствовал, как закипает в нем раздражение. Он услышал, как открылись двойные двери, и, подняв голову, увидел вошедшего Абраксаса. — Доброе утро, мой Лорд. Мне показалось, что я услышал чье-то прибытие через камин в приемной. Снова что-то изучаете? Том вздохнул. — Да, Бракс. Хотя я не уверен, что добился какого-то прогресса. — Если я могу чем-то помочь, воспользуйтесь моими знаниями. Том насмешливо фыркнул и приподнял бровь. — Что ж, полагаю, у меня есть к тебе один вопрос. Когда мы обсуждали магию родственных душ, ты упомянул, что использовал заклинание, чтобы определить, является ли Пеория твоей родственной душой. Но в книге, которую ты мне дал, говорится только о зелье. Какое заклинание ты использовал? — Ах, — вздохнул Абраксас, — по правде говоря, мой Лорд, я не смог найти инструкцию к зелью. Я искал достаточно долго, пока не нашел заклинание в старой книге по чарам. Это было довольно глупое заклинание, да и я не возлагал на него особых надежд. Как я уже сказал, оно не внушало мне доверия, так что я бы не стал его рекомендовать. Сейчас я даже не помню, что это было за заклинание, и даже не знаю, где я нашел эту проклятую штуковину. Том рассеянно кивнул, его взгляд был устремлен вдаль. — Понятно. А что ты знаешь о Нити Жизни? Абраксас нахмурил брови. — Разве она не нужна для церемонии соединения душ? Том стоически кивнул. Лицо Малфоя выглядело обеспокоенным. — Ну… Простите меня, но вы собираетесь провести обряд соединения душ? С кем? Глаза Тома сузились. — Мои причины исследовать это — не твое дело, Малфой. Отвечай на вопрос. — Конечно, мой Лорд, — холодно пробормотал Абраксас. — Сейчас она называется Нитью Жизни, но когда-то ее называли Нитью Судьбы. Магия родственных душ уходит корнями в Древнюю Грецию — все это в какой-то мере основано на мифах. Нить была соткана на огромном ткацком станке Мойрами, или судьбами. Это три сестры — Клото, Лахесис и Атропа. Единственная книга, которая есть в моей библиотеке, где об этом упоминается, называется «Магия и боги». Была одна греческая ведьма, очень могущественная, по имени Айкатерина. Она стремилась к бессмертию и верила, что сущность, которой дышат боги, — эфир — продлит ее жизнь. Она создала некое сдерживающее заклинание и поместила его в шкатулку, которая должна была удерживать эфир внутри. Однако для проведения эксперимента ее нужно было доставить на Олимп, поэтому она посвятила свою жизнь поклонению Атропе, перерезавшей нити, которые приводили к смерти людей. В конце концов она соблазнила Атропу, и когда та привела ее на Олимп, Айкатерина обнаружила, что ее эксперимент провалился. Эфир был божественной субстанцией, сдержат которую магия не была способна. Вместо этого Айкатерина убедила Атропу отвести ее к ткацкому станку, и Атропа показала ей Нить Судьбы. Атропа сказала ей, что если она желает бессмертия, то нить никогда не оборвется, если только она пообещает не предавать их любовь. Айкатерина была проницательной ведьмой и не любила Атропу по-настоящему, поэтому, пока богиня спала, Айкатерина украла ее нить с ткацкого станка. После этого она провела остаток своей жизни, скрываясь от гнева судьбы. Наконец, когда возлюбленный Айкатерины был убит, она решила, что готова покинуть землю и отправиться в подземный мир, поэтому сама перерезала нить, и та распалась на две нити. Две половинки нити жизни якобы передавались по наследству в ее семье. Конечно, все это лишь мифы, — усмехнулся Малфой. — Ничего из этого не является правдой. Это такая же легенда, как палочки великой силы или Фонтан Удачи. — Конечно, — пробормотал Том, сузив глаза. — Это всего лишь миф, я уверен. Так кто же был любовником Айкатерины? — Как ни странно, Айкатерину называли матерью детей Герпо Злостного. Том резко вскинул голову. — Что ты сказал? — Вы ведь помните, что мы изучали Герпо Злостного на втором курсе? — Конечно, помню, — едко заметил Том. — Но… что ты имеешь в виду, говоря о матери детей Герпо? Откуда ты можешь знать такое? — Найдите книгу сами, если не верите мне. Это было в «Магии и богах». Я плохо помню историю, но в ней Атропа якобы узнала, что Герпо — реинкарнация суженого Айкатерины, и попыталась оборвать нить его судьбы, но по какой-то причине ей это не удалось. Предполагается, что Айкатерина и Герпо вместе стремились к бессмертию, что и привело ее к Атропе. Глаза Тома забегали туда-сюда, пока он вникал в эту информацию. — Реинкарнированные… родственные души? Малфой молча кивнул. — Ты сказал, что нить передавалась по наследству, через ее семью? — Если я правильно помню, то да. Вы должны прочитать историю сами. — Очаровательно. Похоже, по этой теме ты накопал информации больше, чем за все семь лет в Хогвартсе. — Зачем учиться, если можно схитрить? Том с ухмылкой покачал головой. — Должно быть, Пеория была той еще шлюхой, раз побудила твою ленивую задницу читать. Малфой криво усмехнулся, но ничего не сказал. — Пусть твой эльф найдет для меня книгу, — Том посмотрел на часы. — Черт. Мне нужно идти. Я опаздываю. — Значит, я полагаю, на кофе вы не останетесь? — Нет, Малфой. Увидимся вечером в особняке Риддлов, — Том быстро вышел из библиотеки, накинув на плечи тяжелый черный плащ. Малфой смотрел ему вслед. После ухода Тома он еще долго смотрел в камин, наблюдая за мерцанием пламени в лучах восходящего солнца. Абраксас сказал не совсем правду. На четвертом курсе он произнес заклинание, чтобы узнать о своей родственной душе, но не Пеория Паркинсон была его целью. Пеория была всего лишь бальзамом, успокаивающим его больное сердце. Он посмотрел на диван, на котором сидел Том. Это место очень напоминало ему их привычное место у камина в общей гостиной Слизерина. Когда-то они с Томом были ближе, чем братья. Однажды Абраксас даже подумал, не чувствует ли Том того же, что и он. Но Том никогда не испытывал ничего, кроме холодной амбициозности. Так было до появления Гермионы Дамблдор. Абраксас вздохнул. Оказалось просто невероятным везением, что два человека, которых он желал больше всего, притянулись друг к другу. В этом он убедится сегодня ночью.

***

Том аппарировал на Косую Аллею и остановился у газетного киоска на углу, чтобы взять свежий выпуск перед тем, как идти в «Горбин и Бэркес». Там, прямо посреди обложки, была Вильгельмина Тафт.

«Для Волшебной Британии это фантастическая неделя, поскольку мы приветствуем новоизбранного Министра Магии, который сменит на национальной сцене всеми любимого министра Леонарда Спенсер-Муна. На этой неделе мы приветствуем жизнерадостную и блестящую Вильгельмину Тафт на высшем министерском посту в волшебном Лондоне. Тридцатитрехлетняя Тафт — мать Игнатиуса Тафта и жена Альбердина Тафта, сына изобретателя и всемирно известного селекционера фестралов Каротера Тафта. Тафт и ее семья живут в поместье Тафт, расположенном к югу от Лондона, где содержится и разводится множество волшебных существ, включая знаменитых фестралов.

Во многом политический успех Тафт можно объяснить ее мягкими и легкими манерами, вдохновляющими и заслуживающими внимания речами и удивительно умеренными взглядами. В любой вечер вы можете застать ее катающейся на знаменитых семейных фестралах, пишущей своему сыну, который учится в школе чародейства и волшебства Хогвартс, или даже на одном из знаменитых балов в Малфой-мэноре с теми, кого она называет «восходящими звездами» наступающей послевоенной эпохи. Среди ее политических союзников и протеже мы видим чистокровную Эйрис Флинт и темную лошадку — Тома Риддла, которые являются ключевыми фигурами среди вельмож магического Лондона. У Тафт, похоже, острый глаз на поиск могущественных ведьм и волшебников, которые, как мы видим, занимают видное положение в лондонском обществе. Эта ведьма — светило будущего волшебного мира, и мы будем следить за ее карьерой, затаив дыхание.

«Ежедневный пророк»подтверждает, что наш главный корреспондент Гермиона Дамблдор возьмет интервью у Тафт для репортажа после выборов».

Том читал статью по дороге на работу, по пути уворачиваясь от ведьм и вампиров в плащах. Добравшись до магазина, он начал рассеянно перебирать набор волшебных очков, попивая кофе. Он надеялся, что сегодняшний вечер пройдет как и планировалось. Том не был до конца уверен, что ритуалы сработают с прахом, а не с настоящими костями волшебника, но все равно собирался попробовать. Он уже чувствовал, как темная магия сочится из урны, поэтому знал, что все равно можно чего-то добиться, хотя бы попытавшись. Том вытащил из-за пазухи пергамент и развернул его. Там было послание от его ведьмы, и он ухмыльнулся, затем обмакнул перо в чернильницу и написал ответ.

***

Гермиона вошла в офис «Ежедневного пророка» и сразу же начала собирать свои заметки из ящиков стола. Сегодня она планировала посетить Министерство и расспросить ОМП об ограблении. Затем, на следующей неделе, у нее было запланировано интервью с Вильгельминой Тафт, к которому Гермионе тоже нужно было подготовить вопросы. Приготовив перо и пергаменты, Гермиона услышала стук в окно. Подняв голову, она увидела, что на подоконнике сидят две большие совы с посланиями. Девушка открыла окно и взяла свертки. В них была вложена одна записка, которая гласила: Удачи тебе в сегодняшнем деле. P.S. Используй заклинание «Экскреско». Т.М.Р. Гермиона нахмурила брови и открыла первую посылку. Это был среднего размера цветочный горшок с землей внутри. Гермиона с любопытством посмотрела на него, затем постучала палочкой по горшку и прошептала: — Эксреско. Почва зашевелилась, и из грязи пробился маленький зеленый росточек, а спустя мгновение прямо на глазах у Гермионы выросло еще несколько зеленых побегов. Постепенно бутоны приобрели форму миниатюрного розового куста, распустившегося яркими красными, фуксиевыми и лавандовыми розами. В промежутках между розами росли гипсофила, паслен и лаванда, пока горшок не превратился в маленький цветущий сад. Он был так прекрасен, что Гермиона замерла в трепетном ужасе. Неужели Том сам наколдовал его? Пока она продолжала наблюдать за цветущими лепестками роз, на одном из цветков распустилась маленькая записка. Она взяла пергамент и развернула его. Вот немного «не темной» магии, которую я создал исключительно для твоего удовольствия, маленькая ведьма, чтобы доказать, что я, на самом деле, не «пони с одним фокусом». Я представляю себе сад твоей души куда более прекрасным, чем этот, но я старался. Губы Гермионы разомкнулись, когда она взглянула на сад, который был нежным, полным жизни и насыщенным цветом. — Ух ты, Гермиона, — присвистнула Юлессия Барон, подходя к столу. — И кто же этот тайный поклонник? Гермиона прочистила горло. — Никто. Юлессия фыркнула. — Конечно, Гермиона. Тогда, наверное, это прислал какой-то восхищенный фанат? Гермиона сдержала улыбку. — Что-то вроде того. — Ммм, — хмыкнула Юлессия, бросив на нее долгий взгляд, и, хихикнув, ушла. Гермиона протянула руку и коснулась кончиками пальцев одной из кроваво-красных роз. Она сглотнула и, сделав вдох, потянулась к другой посылке, завернутой в коричневую бумагу. Разорвав, она обнаружила деревянную коробку, открыла ее, и внутри оказалось самое элегантное перо с металлическим наконечником, которое она когда-либо видела. Перо было чисто белым с черными вкраплениями, а наконечник был украшен золотой филигранью. У Гермионы никогда не было такого красивого пера. Внутри коробки лежала записка. Не спрашивай, что мне пришлось сделать, чтобы заполучить это перо, но будь уверена, что убивать никого не пришлось. Оно принадлежало знаменитому автору книг заклинаний Миранде Гуссокл и использовалось для написания «Стандартной книги заклинаний», тома III и IV. Я решил, что им должна пользоваться ведьма настолько же талантливая. У Гермионы открылся рот, и она не смогла сдержать улыбку чистой радости, расплывшуюся по ее лицу. Она всегда была большой поклонницей Миранды Гуссокл, и, несмотря на потенциально гнусные методы, которые он использовал для ее получения, этот жест заставил ее сердце пропустить несколько ударов. Гермиона почувствовала, как пылают ее щеки. С чего вдруг такой романтический жест с его стороны? Она села и развернула пергамент, с помощью которого они обычно общались. Она быстро написала записку. Мне казалось, ты говорил, что ты не романтик? Через несколько минут на пергаменте появился его ответ. Я не романтик. Она написала ответ. Зачем тогда подарки? Его ответ последовал незамедлительно. У тебя странная манера говорить «спасибо». Она закусила губу и написала: Спасибо. Мгновение спустя она добавила: Мне просто интересно, что ты хотел этим сказать. Ее щеки покраснели, и Гермиона спрятала лицо в ладонях. Ей действительно следовало думать о своей статье и о собрании Пожирателей Смерти, на которое она должна была прийти этой ночью и которое было потенциально очень опасным, но Том застал ее врасплох. Его ответ появился на пергаменте: Давай посмотрим… мы регулярно трахаемся и спим в одной постели каждую ночь. Как ты думаешь, что это значит, моя маленькая глупая ведьма? У Гермионы перехватило дыхание, глаза расширились. Что он сказал? Какого дьявола он несет? Ее сердце заколотилось. Она точно знала, что он говорит. Но с каких это пор их встречи превратились из простого ночного перепихона в… нечто большее? Кем они друг другу были? Гермиона сглотнула. Она быстро нацарапала ответ на пергаменте. Спасибо за подарки. Они прекрасны. А теперь я должна идти в Министерство. Поговорим позже. Не дожидаясь его ответа, она свернула пергамент. Ее жизнь и так была достаточно сложной, чтобы еще позволять романтически настроенному Темному Лорду сбивать ее с пути. Не романтик, а задница, подумала Гермиона. Она выяснит, Том ли обокрал историческое сообщество, и узнает, что замышляют его Пожиратели Смерти. Никакие розы и перья не смогут ее отвлечь. И все же Гермиона улыбнулась себе, поливая розы и осторожно убирая перо в бисерную сумочку. Затем она отправилась в Министерство Магии.

***

— Вы можете хотя бы сказать, что именно украли? — воскликнула Гермиона, уже раздраженная этим человеком. Гаспар Дюфрейн откинулся в кресле и протер глаза, будто ведьма перед ним вызывала у него катастрофической силы мигрень. — Почему вы всегда оказываетесь у моей двери, когда я пытаюсь просто выполнять свою работу и спокойно провести расследование? Гермиона резко вскинула бровь. — Потому что я единственный репортер, который, кажется, может получить ответы. Кроме того, мне удалось выяснить кое-что о проникновении в Азкабан, чего не смогли сделать ни вы, ни ваши авроры. И все это за один день. Гаспар наклонился вперед, его раздражение выплеснулось наружу. — Да, и что же вы сделали? Вместо того чтобы передать информацию в ОМП, вы опубликовали ее для всеобщего обозрения в Лондоне, в результате чего в Министерство были отправлены горы вопилок, а за его пределами до сих пор не утихают протесты. Весь Лондон призывает к уничтожению тюрьмы Азкабан благодаря вам. Гермиона надменно подняла подбородок. — Да, но я работаю не на ОМП, а на «Ежедневный пророк». — Именно, — прошипел он. — Так что вам нечего здесь делать, и я не должен вам никакой секретной информации об ограблении. Однажды я уже совершил ошибку, открыв перед вами рот. Больше я такой ошибки не совершу. Гермиона закатила глаза. — И я скажу вам то же самое, что и в прошлый раз. Если вы не дадите мне информацию, я пойду на хитрость и достану ее в другом месте. Вы же видели, какую пользу это принесло вам и вашему отделу. — Да, но вы воспользовались моим именем и информацией, которую я вам дал, — челюсть Гаспара напряглась. — Вы можете быть дочерью Дамблдора, но, как я слышал, новый министр может быть не в таком восторге от вас, как Мун. Не навлекайте на себя неприятности с Министерством, мисс. Гермиона мило улыбнулась и наклонилась вперед, повторяя его позу. — Я уже большая девочка. Я могу справиться сама. Кроме того, вы не мой отец, и я пришла не за советом. Я здесь, чтобы выполнять свою работу. Он непроизвольно окинул Гермиону взглядом, а затем поднял его и встретился с ее собственным. Его голубые глаза напряженно смотрели на нее, и Гермионе показалось, что Гаспар невероятно красив. И не только это, но и то, как он смотрел на нее, выдавало влечение, которое он, похоже, скрывал до сих пор. Она вспомнила, как слышала его имя в свое время; о нем всегда говорили, особенно Грюм и Кингсли, как о человеке, который совершил переворот в отделе Авроров. Герой Министерства. Тот, кто заключил в тюрьму бесчисленное множество темных волшебников после Первой Магической войны. По правде говоря, для нее было большой честью находиться в его присутствии, но от этого его грубые манеры не становились менее раздражающими. Гермиона отвела глаза и спросила: — Вы можете хотя бы сказать мне, что было украдено? Гаспар уставился на нее ледяными голубыми глазами. Он резко выдохнул воздух через нос. — Не цитируйте меня в своей проклятой статье, если хотите, чтобы я снова вам помог. Гермиона с готовностью кивнула. — Хорошо. Его челюсть напряглась, и он сделал глубокий вдох. — Это была урна, содержащая прах темного древнего мага. Рот Гермионы слегка приоткрылся. — Темного мага? Гаспар кивнул, черты его лица стали жесткими и строгими. — Вы… — начала Гермиона, но заколебалась. Он поднял брови. Гермиона же приподняла уголок губ. — Вы расследовали деятельность банды темных волшебников, стоящей за проникновение в Азкабан? Гаспар наклонил голову, выражение лица было безучастным. — Расследовали. Кто-то хорошо замел следы. Но, похоже, Пиллоуби будет освобожден. Полагаю, за это стоит благодарить вас. Гермиона сглотнула и кивнула. — Что ж, я рада это слышать… — Случаи могут быть взаимосвязаны, мисс Дамблдор, но у нас очень мало оснований. У нас нет разрешения на изучение палочки волшебника без соответствующего ордера на это, а его нельзя получить без доказательств или провокации, а ни того, ни другого у нас нет. Гермиона задумалась, сможет ли она предоставить Гаспару необходимую информацию. Да и хотелось ли ей делать это? У нее сжалось сердце. Любая мысль о том, чтобы передать информацию о Риддле или его Пожирателях Смерти в ОМП, казалась ей ужасным предательством. — Кто сказал вам, что Министр Тафт меня не любит? Он пожал плечами. — Просто шепотки ходят. Гермиона подняла брови и тихо усмехнулась. Как будто у нее и без этого мало врагов. — Ну, я буду брать у нее интервью на следующей неделе, так что, полагаю, тогда и узнаю наверняка. Гаспар просто смотрел на нее. — Что ж, — вздохнула Гермиона, собираясь уходить. — Спасибо за информацию. Уверена, она мне очень поможет. Я вернусь в Историческое Общество сегодня же. — Гермиона, — вмешался Гаспар, вставая. Гермиона обернулась, приподняв брови из-за того, что он неожиданно назвал ее по имени. Он на мгновение уставился на нее. — Вы не получили мое письмо? Потребовалось мгновение, чтобы его вопрос дошел до сознания. — О, — сказала она, когда ее осенило, — да, получила. Он сунул руку в карман и поднял брови, ожидая, что она продолжит. Черт, подумала она. Она совсем забыла, что он пригласил ее на инаугурационный бал министра. Он должен быть уже в следующие выходные. Гермиона была так потрясена тем, что он пригласил ее, что в тот момент совершенно забыла ответить. Гаспар относился к ней лишь как к назойливому насекомому, от которого не терпится избавиться, чтобы вернуться к работе. Стоит ли говорить, что она была весьма удивлена, когда получила очень отстраненное и профессионально составленное письмо с просьбой сопроводить ее на мероприятие. — Господи, простите, Гаспар, — пробормотала она, поднеся руку ко лбу. Ее щеки покраснели. — Эта неделя была для меня очень напряженной, и я совсем забыла. Его губы разошлись, чтобы что-то сказать, но он остановил себя, нахмурив брови. Мерлин, подумала Гермиона. Я чертовски смущаю этого беднягу. Она прочистила горло. — Конечно, я с удовольствием пойду, — она остановила себя, чтобы больше ничего не сказать. Она наблюдала за его реакцией. Несмотря на то, что между ними была огромная разница в возрасте, при взгляде на него Гермиона не ощущала такую уж большую разницу. Для нее Гаспар выглядел почти как старший брат. Он показался ей похожим на одного из семикурсников, когда она поступила в Хогвартс на первый курс. По правде говоря, он был довольно устрашающ. Его брови резко взлетели вверх. — Правда? Она пожала плечами и кивнула. — Почему бы и нет? Выражение его лица было непроницаемо. Он провел рукой по лицу и кивнул в ответ. — Хорошо. Гермиона неловко огляделась по сторонам. Гаспар пересек комнату и открыл перед ней дверь. Они стояли в нескольких футах друг от друга, и он смотрел на нее сверху вниз. Он был таким же высоким или, возможно, даже выше Риддла, что делало его присутствие довольно внушительным. — С нетерпением жду этого, — пробормотал он. Затем он протянул руку. Гермиона пожала ее и ушла, не сказав больше ни слова.

***

Долохов поцеловал Вальбургу Блэк, поцеловал крепко, будто всерьез. Он прижал ее к стене ее спальни на площади Гриммо. На полу валялись ее белье и чулки — единственные следы их преступления. Она прервала поцелуй. — Знаешь, мне ведь нужно иногда дышать, — хрипло пробормотала она. — Нет, не нужно, — усмехнулся Долохов, обхватывая ее горло своей массивной рукой и сжимая его. Она отбила его руку. — Мне не нравится, когда ты так делаешь. Он ухмыльнулся. — Мило, что ты думаешь, будто меня волнует, что тебе нравится или не нравится. Она посмотрела на него. — Напоминает Риддла. Ты хочешь, чтобы я думала о Томе, пока ты меня трахаешь? Долохов нахмурился. — Салазар, а есть хоть что-то, чего он с тобой не делал? Ее красные губы растянулись в озорной улыбке. — Он редко целовал меня. — Мне нравится видеть твою улыбку, — он снова поцеловал ее, затем застегнул брюки и следом ремень. — Мне скоро нужно идти. У меня встреча вечером. Ее голубые глаза сверкнули. — Точно, я чуть не забыла. Вы все устроили небольшую ловушку для шлюхи Дамблдор. Он бросил на нее взгляд, а затем пробормотал: — Да, я чуть не забыл об этом. Мне нужно, чтобы ты подтерла мне память на случай, если Волан-де-Морт решит заглянуть мне в голову. Вальбурга закатила глаза, снова надевая чулки. — Продолжите постоянно стирать себе память и, скорее всего, превратите свои мозги в кашу. Долохов усмехнулся. — Мой мозг уже в кашу, милая. Больше вреда, чем мой старик, нанести уже не получится. Вальбурга ухмыльнулась, затем встала и соблазнительно подошла к нему. — О, держу пари, у меня бы получилось. Когда она приблизилась, он грубо схватил ее за руку и притянул к себе. — Моя голова — совсем не та моя часть, которая должна бы тебя волновать, моя дорогая. Она жеманно захлопала ресницами. — Мне кажется, я уделяю тебе достаточно внимания, Макс. Разве нет? — Отнюдь. У меня ненасытный аппетит. — Хорошо, — хрипло прошептала она. — У меня тоже. Его глаза сузились. — Мне не хочется тыкать кинжалом в спину бедному Ориону, но так уж вышло, что он помолвлен с девушкой, которую я хочу. Она опустила взгляд на его грудь и рассеянно покрутила пальцами волосы. — Это просто секс, Макс. — Конечно, посто секс, — пробормотал он. — Пока что. Вальбурге было ненавистно поступать с Долоховым так же, как Риддл поступал с ней, но решила, что если она смогла пережить это, то и он сможет. — Как думаешь, она придет? — Куда? На сегодняшний ритуал? Вальбурга кивнула. Долохов обнял ее за тонкую талию. — Не знаю, но, если она придет, то станет ясно несколько вещей. Во-первых, это подтвердит, что она была в доме у Тома, когда его там не было. И если ее поймают, а я надеюсь, что так и будет, реакция Риддла скажет нам все, что нужно знать. Если он с ней разберется, то нам больше не придется о ней беспокоиться. Если же нет, то станет ясно, что его взяла под каблук магглолюбка. Вальбурга сладко улыбнулась. — А ты? — Что я? — Не под каблуком? Глаза Долохова сузились, и он наклонился вперед, пока их губы почти не соприкоснулись. — А если и да, то что? Риддл — глупец. Вальбурга поднесла свою палочку к его виску. — Я хочу уничтожить ее. Обливиэйт.