Invictus

Том Риддл сидел в своей постели с зажженной сигаретой, а его книги были беспорядочно разбросаны по кровати. Его маленькая ведьма была сегодня на министерском мероприятии, посвященном предстоящим выборам, на которое его тоже пригласили, но он отказался, чтобы заняться изучением темы, которая его волновала больше. Том знал, что Гермиона должна быть занята в этот вечер, поэтому выбрал именно его, чтобы провести личное исследование. Гермиона часто интересовалась тем, что он изучал, а в эту тему он особенно не хотел ее посвящать на данный момент, учитывая ее нелюбовь к темным искусствам.  Он прочесал все книги по истории и биографии в поисках подсказок о местонахождении захоронений различных древних темных магов. Пролистал книги в поисках информации о Рацидиане, средневековом темном волшебнике, который жил в замке, населенном дементорами. Рацидиан погиб при попытке применить чары Патронуса: волшебники, оскверненные темной магией и нечистыми побуждениями, могли умереть при лишь одной попытке применить чары Патронуса. Из палочки Рацидиана вырвались личинки и сожрали его. Это была еще одна причина, по которой Том больше не пытался колдовать Патронус. Он не хотел, чтобы его постигла та же участь. К сожалению, в этой книге не было и намека на то, где находятся кости мага.  Он читал о Моргане ле Фэй, могущественной средневековой ведьме, что враждовала с Мерлином. Пролистал истории о Мервине Вредоносном, Эмерике Злом, Экриздисе и Этельреде Всемогущем. Том даже нашел место упокоения Гормлайты Мракс, тетки Изольта Сейра, основателя школы чародейства и волшебства Ильверморни. Гормлайт оказалась дальней родственницей Тома, а также потомком Салазара Слизерина, рожденной в ирландской ветви семьи. При жизни она владела палочкой Слизерина, но после ее смерти в 1634 году палочка была деактивирована и закопана, а на территории Ильверморни выросло змеиное дерево. Том планировал отправиться туда и отыскать ее кости, а также взять немного древесины змеиного дерева, которую он сохранит и, возможно, когда-нибудь сделает из нее палочку. Говорят, она обладает целебными свойствами. Возможно, он сделает из него крестраж. Гормлайт была известна как чрезвычайно могущественная ведьма, пусть и безумная, и непоколебимая приверженка чистоты крови. К сожалению, в роду Мраксов безумие передавалось по наследству.  Том вкратце прочитал об убийстве Барнабаса Деверилла, авторства Локсиасома, который впоследствии стал обладателем палочки из бузины, метко названной «палочкой смерти». Том был весьма очарован этими палочками огромной силы, но не склонен был верить, что палочка сама по себе может сделать волшебника непобедимым. Очевидно, это было не так, ведь многих владельцев этих палочек убивали, чтобы завладеть ими. Том больше верил в собственные способности ведьмы или волшебника, а не в зависимость от палочки. Тем не менее он размышлял о том, как такое древко будет работать, например, в его руке или в руке любого другого могущественного волшебника с такими же способностями. Он сделал мысленную пометку изучить эти палочки позже.  В данный момент его занимал один конкретный волшебник: Герпо Злостный.  Герпо был одним из самых первых известных темных волшебников, родом из Древней Греции. Он изобрел множество темных проклятий, а также, что особенно примечательно, стал волшебником, создавшим первый в истории крестраж. Он, похоже, изобрел их, а точнее, первым открыл магию, которая их создавала, изучив душу и последствия убийства для нее. Он также был змееустом и создал и вывел первого известного василиска, который теперь был существом XXXXX-класса, так как только змееусты, по слухам, могли их приручить.  Было широко распространено мнение, будто Салазар Слизерин из-за своей способности говорить на парселтанге являлся потомком Герпо Злостного, что, в свою очередь, делало и Тома его потомком.  Том был единственным человеком, который знал о существовании василиска Салазара в Тайной комнате, и уже одна эта деталь подтверждала данную теорию.  Том считал Герпо праотцом современного темного волшебства, и у него слюнки текли при мысли о том, чтобы раскопать его кости и впитать заключенную в них древнюю темную магию. Это было чертовски заманчиво. Он представлял, что магия этого волшебника будет будто дома в теле Тома, который также был змееустом, обладал собственным питомцем-василиском и создал парочку-другую крестражей.  Его затошнило от жажды этой силы.  Ему не терпелось исследовать ее с тех пор, как он узнал о ритуале, проведенном в сознании Гриндевальда. Но он не хотел, чтобы Гермиона об этом прознала. Не хотел даже думать о том, как она отреагирует, если узнает о его планах. В сущности, чем меньше она знает – тем крепче спит.  Раз у нее могут быть секреты, то и он имеет на них право.  Для начала он мог бы проследить родословную семьи Мраксов. Мог бы проверить, нет ли среди родственников тех, кто знает что-нибудь о Герпо, но Том не питал особых надежд. Он понимал, что подобное маловероятно.   Кроме того, существовала вероятность того, что Герпо на самом деле не умер. Ведь он создал крестраж, хотя и в крестражах все равно таилась опасность, которая и побудила Тома создать свой Tempaestus.  Если бы Тома убили, он стал бы, по сути, блуждающей душой. Его крестражи обеспечивали несовершенный вид бессмертия, поскольку гарантировали, что его душа не сможет отправиться в загробный мир. Именно поэтому Том намеревался создать семь таких крестражей. Однако свою оставшуюся душу или частичку души, заключенную в один из крестражей, нужно было поместить в физическое тело с помощью темной магии.   Это поставило под вопрос преданность его слуг. Кому Том мог доверить не только сохранность своих крестражей, но и возвращение Тома к власти в случае его гибели? Кому он мог доверить свой Tempaestus?  Он не хотел, чтобы его последователи знали о важности этих предметов и их магии, но и не мог при этом ждать, что они будут выполнять ритуалы, ничего не зная.  Том прислонился к изголовью кровати и зажег еще одну сигарету.   Предположим, тело Герпо было уничтожено. Сохранился ли где-то его крестраж? Блуждала ли его душа по миру, не имея ни сил, ни возможности воплотиться?   Если бы та же участь постигла Тома, смог бы он использовать тело из тьмы, чтобы сделать свою душу телесной? Или это сработает только при астральной проекции из живого тела?  Том вздохнул. Эти вопросы были просто невыносимы и, как он полагал, возникали, чем больше было у него власти. Лишь немногие волшебники вникали в столь непонятные и теоретические аспекты магии. Многие изучали их, но лишь немногие были достаточно смелы, чтобы воплотить их в жизнь. Ему предстояло стать одним из первых, если не первым, кто откроет внутреннюю работу и механику этих магических методов.  Он благодарил свои счастливые звезды за то, что Герпо хотя бы проложил Тому путь, пусть и нелегкий, но все же путь. Тому доставляла удовольствие мысль о том, что он родственник такого изобретательного темного мага. Он решил, что это почти компенсирует его неудачное маггловское происхождение.  Но не совсем.  Независимо от того, бродит ли душа Герпо по вселенной, вряд ли он был жив физически. Том не знал, сохранит ли создание крестража его физическое тело от распада. Это были неизведанные воды: не было ни опубликованных исследований, ни каких-либо реальных исследований, проведенных в отношении крестражей, из-за природы их магии. Убийство было табуировано в мире волшебников, как это ни печально. Некоторые люди заслуживали смерти. Как тот маггл-политик, который насиловал сирот. Том все еще с радостью думал о том, что его душа гниет в каком-нибудь адском загробном мире.  По его мнению, его отец тоже заслуживал смерти. Он бросил своего единственного ребенка в приюте. Том не испытывал к отцу никаких чувств. Его ненависть угасла, когда он увидел, как погас свет в глазах этого человека. Том почувствовал, что справедливость восторжествовала. Гештальт закрылся.  Но Герпо был настоящим отцом Тома... отцом его магии, его василиска, его крестражей, его парселтанга. Отцом одного из величайших волшебников на земле: Салазара Слизерина.  Когда-нибудь и о лорде Волан-де-Морте будут говорить такие вещи.  Том намеревался узнать, где лежат его кости. Должен же быть кто-то, кто знает. Какая-нибудь древняя чистокровная греческая семья, чьи предки передавали знания по наследству.   Ему было все равно, сколько времени это займет. Он обязательно узнает.  Том также обдумывал возможность поиска крестража Герпо. Хотел ли он вернуть волшебника, используя частичку его души? Это было бы заманчиво.  Но решение и поиск он отложит уже на другой день.  Том взглянул на карманные часы. Гермиона, скорее всего, скоро появится, наряженная и одетая в какое-нибудь элегантное платье, которое он тут же с нее сорвет. Он видел ее в длинных шелковых перчатках, с приглаженными локонами, с его кулоном на шее, будто с поводком, с помадой, которую так и тянуло размазать. Сегодня вечером она была под руку с Эйрисом Флинтом.  Том ухмыльнулся самому себе, вдыхая дым в легкие. Ему нравилось видеть ее с другими волшебниками, просто потому что он знал, что она чередует их как аксессуары. Ему нравилось думать о том, как она приходит на вечеринки под руку с Себастьяном Ранкорном, Персивалем Эвермондом или Абраксасом Малфоем. Он думал об этом, когда целовал ее и когда входил в нее. Ему доставляло огромное удовольствие, что она принадлежит только ему и никому другому.  Это было самое главное и высшее наслаждение, которое он когда-либо испытывал.  Том услышал стук в дверь своей квартиры, взмахнул палочкой, убирая книги обратно на полку, и пошел к двери, чтобы впустить ее.   

__________________________________________________ 

  Гермиона,  Я представляю, что ты сейчас на работе, размышляешь о том, как бы уничтожить меня, как бессердечная маленькая ведьма, которой ты и являешься.   В воскресенье я буду во Франции. Не вернусь до утра понедельника.  Я изменил защитные чары в своей квартире, чтобы ты могла аппарировать, если захочешь переночевать там в мое отсутствие. Если да, то увидимся там в понедельник утром.   Что касается твоей просьбы, то у меня есть редкая книга по алхимии, в которой действительно рассказывается о поисках панацеи. Она опровергает твои довольно необоснованные мнения об эликсире жизни. Я оставлю ее тебе, чтобы ты смогла изучить ту в свободное время. И приму твои скромные извинения за то, что поставила под сомнение мое интеллектуальное превосходство в области алхимии. Булочки – приемлемое подношение в качестве покаяния.   Пожалуйста, веди себя прилично в мое отсутствие, если ты вообще способна на такое.   Навечно,   ТМР   

__________________________________________________ 

  Том и Рейнхард Лестрейндж аппарировали прямо на мост во французской сельской местности недалеко от Шинона.   Рейнхард немедленно наклонился, стошнив через каменную стену в реку Вьенн.  — Черт возьми, Том, — он закашлялся, а затем его снова вырвало.  Том полез за пазуху и достал пачку сигарет, вытащил из нее одну и закурил. Он затянулся, терпеливо ожидая, пока его товарищ закончит опорожнять желудок.  — Черт возьми, так вот как ты так быстро передвигаешься?  — Вот, — пробормотал Том, протягивая Рейнхарду пузырек с зельем. — Это поможет справиться с последствиями аппарации.  Лестрейндж наклонился, у него кружилась голова, и он тяжело дышал, но он принял зелье.   — Тебе оно не нужно?  Том покачал головой.   — Уже нет.  — Черт возьми.  — Будь так добр, заткнись? — выплюнул Том. — Пей быстрее.  Его спутник отшвырнул пузырек. Через мгновение он выпрямился, вытирая пот со лба.   — Ты можешь идти? Пошли.  Лестрейндж последовал за Томом, который бодро шагал по мосту.   

__________________________________________________ 

  Несколько часов спустя Том и Лестрейндж стояли в большой библиотеке поместья Лестрейнджей. Поместье было, пожалуй, даже более роскошным, чем Малфой-мэнор, и производило впечатление Версальского дворца. Лестрейнджи были владельцами и хранителями самой большой, самой подробной и самой исчерпывающей коллекции генеалогических записей. Там были сотни свитков с родословными чистокровных кланов и биографиями отдельных людей.   Том был последним потомком, имевшим право носить фамилию Мракс. Он подставил своего дядю, сделав его виновным за смерть отца, бабушки и дедушки, и дядя скончался в Азкабане, оставив Тома последним наследником их семьи.  Однако у него остались дальние родственники по американской линии — потомки Рионаха Мракса и Уильяма Сейра. Его последние живые родственники принадлежали семейству Бут.  Все генеалогические архивы, к которым Том обращался ранее, доходили только до Салазара Слизерина. Все записи до него, похоже, были уничтожены. Не было также сведений о том, что у Салазара когда-либо была жена, хотя он и имел потомство.  Том потратил несколько часов на поиски, но в конце концов нашел свитки, которые искал. Это были генеалогии семьи Бут и родословная очень известной группы греческих чистокровных — семьи Аргирис. Они были известны во всем мире как магические историки и хранители древних артефактов. У них даже был обширный склеп для знаменитых греческих волшебников. Если кто-то и мог знать, где похоронен Герпо, то только эта семья.   Том наложил на свитки дублирующие чары и спрятал их в мантию.   — Идем, Лестрейндж. Теперь мы отправляемся в Грецию.  — Мерлин, Том, ты же не шутишь? После такого пути? Нас расщепит.  Том глубоко вздохнул и молча повернулся к Рейнхарду.   — Я полагал, что к этому времени ты научишься не задавать мне вопросов.  Лестрейндж сглотнул, опустил глаза, а затем кивнул.   — Да, мой лорд.  Том и Рейнхард выпили чай с хозяйкой поместья, кузиной Лестрейнджей, Сидони. И потратив должное количество времени на любезности, они аппарировали в Грецию.   

__________________________________________________ 

  Гермиона лежала в постели Тома в короткой черной ночнушке. Свернувшись калачиком под одеялом, она наложила на себя согревающие чары. Был уже почти ноябрь, и в воздухе ощущалась явная прохлада. Она пыталась заснуть в своей постели, но в конце концов отправилась в квартиру Тома. Он слишком хорошо ее знал. Гермиона отвыкла спать одна, и ей было приятно находиться в его постели, когда его не было. От нее исходил пьянящий мужской запах, и ей нравилось видеть его скрупулезно сложенную одежду, уже лежащую на стуле, чтобы на следующий день отправиться на работу. Он никогда не забывал о таких вещах, и это странным образом успокаивало ее.  Сегодня она провела время с Дамблдором и успешно овладела заклинаниями магии разума, которым он ее научил. Затем Гермиона провела остаток дня с Пикси на Косой аллее, покупая ей мороженое и посещая с ней различные магазины, так как эльфийка ужасно скучала по ней в последнее время, когда Гермиона проводила столько времени в квартире Тома. Однако эльфийка подружилась с домовым эльфом Дамблдора, Лаки, и они проводили вместе немало времени, когда не работали.  Гермиона без сна лежала в его кровати, было странно ощущать его отсутствие. Она думала о том, что же он мог делать во Франции. Надеясь, что он не ищет предметы, из которых можно сделать крестражи.  Ее беспокоило, что Том не хочет рассказывать ей о своих планах, но Гермиона понимала, что это потому, что она сама скрывает от него правду. Не то чтобы он был мстительным, просто такое у него было правило. Она заметила, что у Тома были свои правила, которые он сам для себя установил, и он очень строго следовал им. «Секрет за секрет», – всегда говорил он ей с ухмылкой.  Гермиона прочесала всю его квартиру в поисках дневника. Найти его не удалось, зато она нашла бутылку по-слизерински зеленой жидкости с надписью Абсент со вкусом бензина. Она отпила один глоток и ее чуть не вырвало ужином. Девушка подумала, что для Риддла весьма характерно пристрастие к подобным напиткам.  Что касается крестражей, то она решила, что будет слишком очевидно, если она украдет кольцо. Том всегда носил его. Он почти никогда его не снимал.  Если бы она нашла дневник, ей пришлось бы убить василиска, чтобы уничтожить его.   Что же касается кольца, то, возможно, удастся убедить его отдать кольцо ей. Она начала разрабатывать план.  Гермиона сглотнула. От одной мысли о том, что Тома нет, у нее сводило живот. От мысли, что она не сможет лежать в его постели и вдыхать его запах, у нее щемило в груди.  Но дело было не в ней. Если она убьет его, то спасет бесчисленное количество людей. Она должна была думать об этой реальности, а не о своих эгоистичных чувствах.  Когда она лежала в постели, утопая в своих мыслях и эмоциях, послышался стук в оконное стекло. Гермиона нахмурила брови. Было уже довольно поздно, Том обычно не получал писем по ночам.   Она подошла к окну и увидела маленькую угольно-серую сову, сидящую на подоконнике. Распахнув окно, взяла письмо из клюва совы. От прохладного воздуха по коже побежали мурашки.  Это была небольшая записка, написанная изящным почерком:   “Если вам удастся найти то, что вы ищете, встретимся в назначенном месте в эту субботу вечером.”  Почерк показался ей знакомым, и у нее закралось подозрение, что он принадлежал Абраксасу Малфою.  Она взяла пергамент со стола Риддла и написала ответ, стараясь скопировать резкий почерк Тома:  “Какое место встречи?”  Она понимала, что это рискованно, ведь Том, скорее всего, сам назвал бы это место, но надеялась, что Малфой достаточно глуп, чтобы пропустить это мимо ушей и не задумываться особо.  Час спустя, когда Гермиона лежала в постели и пыталась уснуть, сова снова постучала в окно.  Гермиона развернула пергамент.  “Дом Риддлов, конечно же, как вы и заявили в четверг. Я ошибся?”  Гермиона быстро написала ответ.  “Нет, ты прав. Я отправлю сову с подтверждением позже.”  Гермиона надеялась, что ее не поймают за вмешательством, но ей отчаянно хотелось узнать, какие гнусные делишки затевают Том и его Пожиратели Смерти в субботу в доме Риддлов. Она просто обязана была это знать.   Волшебница уже решила, что пойдет именно туда. Несколько месяцев назад, к своему ужасу, она обнаружила, что в ее бисерной сумочке до сих пор хранится мантия-невидимка Гарри, оставшаяся с тех времен, когда они были в бегах во время войны. Ей было ужасно жаль, что Гарри никогда не получит ее обратно, но она решила, что если использует ее по назначению, то ей станет легче от того, что мантия осталась с ней.  Придумав план, Гермиона зарылась лицом в подушку Тома. И от нее не укрылась ирония в том, что она с удовольствием вдыхала его запах, одновременно замышляя его убийство.